31
Пятница
Все началось со звонка Дидрика. Я не обрадовался, услышав по телефону его голос.
— Можешь зайти в участок и оставить образец ДНК?
Я замер. Образец ДНК?
— Зачем? — спросил я.
— Он нам нужен, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, — ответил Дидрик. — Проблем не будет. Ты же ничего не делал.
— По-твоему, в знак добровольного сотрудничества я должен явиться к вам и оставить на тампоне образец слюны?
— Примерно так.
Ни за что. За ночь мое доверие к полиции еще уменьшилось. Они могут сделать с этими образцами что угодно. При желании даже засадить меня за убийство Пальме.
— У тебя есть материал для сравнения? — спросил я. — Мне казалось, вам недостает технических доказательств.
— Не знаю, с чего ты взял, — сказал Дидрик. — Кроме того, я не намерен обсуждать с тобой мое расследование. Заедешь?
Я не колебался ни секунды:
— Нет, не заеду.
В голосе Дидрика сквозило удивление, как он ни старался его скрыть:
— О’кей, тебе известно, чем это чревато.
Мягкость в голосе исчезла, сменилась жесткостью, что меня раздражало. Он стрелял холостыми, и слишком уж наглеть в таком случае не стоит. Тем не менее я не мог не встревожиться. Он что же, всерьез намекнул, что пойдет к прокурору и настоит на насильственном изъятии образца ДНК?
— Нет, — сказал я с большей горячностью, чем хотел. — Мне это неизвестно. В каком из убийств у тебя есть ДНК преступника?
Он мог бы не отвечать на этот вопрос. Но, вероятно, понимал, что рано или поздно я все равно узнаю. Вдобавок он уже слил мне так много, что еще чуток роли не играет.
— В убийстве Фредрика Уландера.
Из всех имен, какие он мог назвать, ни одно не удивило бы меня больше. Фредрик Уландер. Журналист, которому я доверил все, а перед Дидриком отрицал, что имел с ним контакт.
— Фредрик? Но…
— Он мертв, и ты знал, кто он такой. Ты же сам прекрасно понимаешь, этого достаточно, чтобы нам понадобилось проверить твою причастность. Тем более что, по словам его родственников, перед смертью он встречался с каким-то необычайно таинственным человеком и узнал потрясающую историю.
Живешь словно под лезвием гильотины. Фредрик погиб в результате наезда. И наехал на него автомобиль, похожий на мой. Как раз тогда мой “порше” стоял в сервисе, благоухая апельсином. И вдруг, откуда ни возьмись, появились следы ДНК. Очень удобно.
— Странная история, а? — сказал я. — Сперва я его сбил. Потом вышел из машины и оставил на трупе малость ДНК. Вы нашли слюну? Или волос? А может, два волоса? Или мочу?
Мне показалось, Дидрик засмеялся, но, наверно, все же показалось.
— Нет, друг мой, не мочу. И не волос.
— Созвонимся, — сказал я и положил трубку.
У меня свело под ложечкой, страх полз по позвоночнику. Они бы не стали просить образец ДНК, если бы не имели материала для сравнения. Если тут ловушка, то можно не сомневаться, что мой преследователь очень постарался меня подставить. Но что он мог у меня взять, если не волос?
Не волос.
Не волос.
Эти два слова, как я понимал, решали сейчас все. Эти два слова могли прояснить то, что я день за днем пытался понять. Ответ был у меня перед носом. И все-таки я его не видел.
* * *
Хотя я дал себе слово оставить Мадлен Россандер в покое, выхода не было: пришлось снова просить ее об услуге. И она помогла, но с большой неохотой.
— Я завяз на месте. Мне необходимо повидать Германа Нильсона.
— Только потому, что просишь ты, Мартин, — ответила она. — И потому, что я по-прежнему воображаю, что ты человек порядочный.
Она сказала, что Германа Нильсона можно застать в ресторане “Оловянная кружка” в Васастане. Четыре из пяти дней недели он там обедал. Один или в компании. Ну а если против ожидания в “Кружке” его не будет, можно наведаться к нему в контору. Хотя там куда меньше возможностей соблюсти секретность и он наверняка будет занят. Откровенно говоря, на это я чихать хотел. Мне было уже не до китайских церемоний.
В час дня я вошел в “Оловянную кружку”. Герман сидел за двухместным столиком. В одиночестве. Поскольку ему уже принесли заказ и он приступил к еде, я решил, что он никого не ждет. Как можно более непринужденно я направился в его сторону. Герман поднял глаза и заметил меня, когда я был от него примерно в метре. Сперва он меня не узнал. Потом просиял. Нож и вилка упали на пол — так резво он вскочил на ноги.
— Ух ты, давненько не виделись! — Он пожал мне руку.
— Вот сюрприз так сюрприз, — сказал я. — Надумал пообедать в новом ресторане, и надо же — встретил тебя.
Герман лучился такой сердечностью, которая не оставляла никаких сомнений: его не предупреждали, что я человек страшный и опасный.
— Садись, садись, — сказал он, указывая на свободный стул. — Я рад компании!
Подошел официант, подал мне меню, а Герману — новый прибор. Я пробежал глазами меню. Аппетит пропал, мне было безразлично, что съесть. Сойдет что угодно, лишь бы зарядиться энергией. А заодно посидеть за Германовым столиком.
— Как жизнь? — спросил он.
Стандартный вопрос. И ответил я тоже стандартно. Что все замечательно, а лето чудесное. Был ли я в отпуске? Ну да, успел смотаться в Техас. Но в целом работа отнимает неожиданно много времени.
— А ты как? — спросил я.
— Блеск, — ответил он.
— Рад слышать, — сказал я. И продолжил: — А вот у Дидрика и его семьи, как говорят, дела обстоят не очень хорошо.
Сказано наугад. Я редко, что называется, стреляю с бедра, но на сей раз поступил именно так. По-ковбойски.
Герман встревожился:
— Опять плохо? А я-то думал, сейчас стало лучше.
Отлично, его реплика подтвердила, что там отнюдь не все в порядке, однако столь расплывчатый ответ меня не устраивал. Половинчатая информация ничего не стоит, как и ее отсутствие.
Принесли мой заказ. Я с удивлением уставился на тарелку с супом.
— Я его заказывал?
— Вы заказали бизнес-ланч. Передумали? — Официант несколько растерялся.
— Нет-нет, все хорошо.
Терпеть не могу суп. И кашу.
— А что именно ты слыхал про Дидрика? — спросил Герман.
Я ответил уклончиво:
— Да так, всякие сплетни. Ты же наверняка видишься с Дидриком гораздо чаще, чем я.
Герман не ответил. Толику сердечности как ветром сдуло.
— Почти нет, с тех пор как они переехали.
— Об этом я тоже слыхал. Говорят, они с Ребеккой разошлись.
Герман рассмеялся. На лице проступило облегчение.
— А-а, давние слухи, — сказал он. — Нет, это неправда. В прошлом году вся семья переехала в Данию, но Дидрик пока не хочет бросать службу в Стокгольме и ездит в Данию только на выходные. Думает ходатайствовать о переводе в полицию Мальмё, чтобы ездить через мост.
— Отрадно слышать, — сказал я. — Но почему они решили переехать?
Герман опять посерьезнел:
— А вот это весьма щекотливая история. Спроси лучше у Дидрика, если тебе интересно.
Я попытался отшутиться. Что ни говори, Герман человек довольно толстокожий.
— Да ладно! Он что, другую завел? Поэтому?
Герман поднял голову, нисколько не смягчившись от моей дурацкой шутки.
— Вовсе нет. Дидрик никогда бы так не поступил.
В отличие от мужчин вроде Германа и меня самого, подумал я.
Проглотил ложку супа. На вкус сущая бурда.
— О’кей. Не стану совать нос в чужие дела, — сказал я.
Герман еще больше посерьезнел:
— Как я уже говорил, на такие вопросы я отвечать не могу.
Ничего, кто-нибудь другой ответит. Потому что теперь мне и вовсе загорелось узнать, отчего Дидрик переехал в Данию.
Ладно, сделаю последнюю попытку:
— Понятно. Спасибо, что рассказал про Данию. А то я что-то занервничал, когда услышал разговоры про Флемингсберг. Думал, Дидрик перестал держать марку.
Я улыбнулся собственной шутке и проглотил еще ложку мерзкого супа.
— Да ты что! Дидрик переехал во Флемингсберг?
Эта идея развеселила Германа не меньше, чем меня.
— Один из знакомых утверждал, что его мальчики ходят в тот же садик, что и сынишка Дидрика. А садик расположен во Флемингсберге.
Герман подозвал официанта, попросил счет.
— Себбе действительно посещал садик во Флемингсберге, — сказал он. — Но не очень долго. Их прежний садик в начале минувшей весны закрылся. И по-моему, к счастью. Тогда нападки на Дидрика слегка поутихли. Anyway, Ребекка получила временную работу в муниципалитете Худдинге. И они решили, что будет удобно устроить мальчика в тамошний детский сад. На какой срок был рассчитан этот план, я не знаю. Ведь все так быстро поменялось… на Данию. И под конец Себбе подолгу был дома.
Нападки. Так он называл попытки встревоженного персонала детского сада выяснить, что происходит с ребенком?
— Почему он был дома?
Я слишком поторопился задать вопрос и снова увидел, как Герман замкнулся. Официант принес счет, он расплатился.
— Я же сказал, что не могу говорить об этом. Было… просто ужасно. Но сейчас намного лучше. Это все, что тебе надо знать.
С этими словами он распрощался. Я был недоволен. В истории с переездом Стилей в Данию стоит копнуть поглубже. Есть в ней что-то… пугающее. Я не остановлюсь, пока не найду ответа.
* * *
Мысли в моей голове кружились вихрем, словно взбудораженные штормом. Я приблизился к чему-то похожему на правду, это ясно. Но недостаточно. Именно сейчас, когда угроза взятия образца ДНК, подоплеки которой я не понимал, неуклонно подступала все ближе.
Короткий ответ Дидрика не давал мне покоя.
Не волос.
Не волос.
Остаются слюна, кровь и сперма. Но я не целовал Фредрика Уландера, не трахал и не пачкал его кровью. Если моя ДНК оказалась на теле Фредрика, значит, ее поместил туда кто-то другой. Может быть, когда выяснилось, что “порше” стоит в сервисе и через него меня к этому преступлению не привяжешь.
Но кто снабдил их слюной, кровью или спермой, если какая-то из этих жидкостей обнаружилась на трупе? Я машинально осмотрел свои руки, потом потер лицо. Никаких ранок. Я даже вспомнить не мог, когда последний раз порезался. Плевать я тоже почем зря не плевал, да и кто будет собирать слюни с тротуара?
Не волос.
Не кровь и не слюна.
Стало быть, сперма. Но ведь и ее достать не так-то просто. Если не проникнуть ко мне в квартиру и не искать пятна на простынях. Люси единственная, с кем у меня бывает незащищенный секс. Несмотря на все заверения девиц, что они принимают противозачаточные таблетки, я всегда использую презерватив.
Вот оно.
Вот долгожданный ответ.
Почему было так важно, чтобы я переспал с Ракель Миннхаген?
Внутри все перевернулось, когда я впервые нащупал вероятный ответ: чтобы получить мою ДНК.
