Примерно часом позже я был дома. Из машины позвонил Харриет, старой даме, с которой познакомился, когда искал Ракель (или Веронику, как я тогда ее называл) по тому адресу, где мы с ней встречались. Харриет сообщила, что среди членов жилищного кооператива Дидрик Стиль не значился. Зато человек с таким именем снимал у владельца одну из квартир. Давно ли, она не знала.

В точку. Хоть это и крайне неприятно.

Поднимаясь к себе, я заглянул к Вольфгангу, забрал с собой компьютер. Его как будто бы никто не трогал, но пока не включу, не узнаю. Я почти не сомневался, что в квартире уже кто-то побывал. Но тщательно прибрал за собой, ликвидировал все следы.

Кто-то вроде Дидрика?

Мы устроились на террасе, с бутылкой вина. Я рассказал, что выяснил, где живет Дидрик. Люси побледнела. Я не мог взять в толк, как Дидрик — именно Дидрик! — оказался причастен к дерьмовой истории, в которой погряз я. Может, Дидрик насмерть сбил двоих людей машиной, похожей на мою? И продолжал убивать? Перевез труп из дома в Сольне в багажник моей машины? Вместе с Ракель? Мысль одинаково смехотворная и ужасающая. А вместе с тем единственный логичный вывод.

Уличный шум заставил Люси насторожиться. Она, как и я, всегда начеку. Ведь неизвестно, что важно, а что нет. Шум утих, Люси расслабилась.

Я попробовал подвести итоги:

— Сегодня у меня в багажнике лежал труп. Тот, что вчера был в таунхаусе в Сольне. У женщины, с которой я спал и которая назвала мне фальшивое имя и фальшивый адрес. Она же забрала Мио. Я познакомился с нею тем вечером, когда встречался с Дидриком. Он зарегистрирован по адресу, куда она меня привезла, и потому мог обеспечить ей доступ в гостевую квартиру, которой мы воспользовались. Именно Дидрик возглавлял расследование по делу Сары Техас. И с его коллегой Стаффаном разговаривал Элиас, когда звонил в полицию и просил о помощи. Именно Дидрику я сам изначально полностью доверял. Значит, Дидрик и Ракель — сообщники. Они затеяли эту историю. Но я не могу понять — чего ради. И почему они стараются подставить именно меня.

Горло перехватило, я даже дышал с трудом. Мы с Дидриком не были друзьями в традиционном смысле слова, но все же я считал его союзником. Человеком, на которого могу положиться.

Люси отставила бокал с вином. Под глазами у нее залегли темные круги. Говорят, красоте все к лицу, но усталость, черт побери, никого не красит.

— Нам надо понять, что толкает его на безумные поступки. Если это он, — сказала она.

— Если это он? Детка, это действительно он. И Ракель. Будь здесь еще актеры, мы бы их уже вычислили.

Люси молчала. Задумалась.

— Переезд в Данию, — сказал я. — Хочу выяснить о нем побольше.

— А в нем непременно должно быть что-то странное? Может, Ребекка просто нашла новую работу?

Я прямо воочию увидел ее перед собой, как в ту минуту, когда мы столкнулись на тротуаре. Бледная, с запавшими глазами. А главное, испуганная. Я тогда предположил, что Дидрик дома наговорил обо мне черт-те чего, потому она и боится. Сейчас уверенности у меня поубавилось. Пожалуй, ее испуг был вызван другими причинами. Мало что способно настолько лишить людей уверенности, как мысль о том, что их самые мрачные тайны вот-вот откроются.

— Возможно, — сказал я.

Когда Люси снова потянулась за бокалом, рука ее дрожала.

— У нас с Дидриком нет общих знакомых. Тактично выяснить что-нибудь о переезде ты не сумеешь.

Я кашлянул.

— Я знаком с Германом Нильсоном.

Люси пролила вино на блузку и со стуком поставила бокал на стол.

— Ты с ним незнаком, — сказала она, подчеркивая каждый слог. — То есть не настолько знаком, чтобы навестить его и задать кучу вопросов про Дидрика.

— Да ладно тебе, мы же были у него на той вечеринке.

— Да, были и чувствовали себя совершенно не в своей тарелке. Он — крестный Дидрикова сына. Так что понятно, на чьей он стороне. Ты и двух вопросов задать не успеешь, а он позвонит Дидрику и поинтересуется, чем это ты занят. И если Дидрик хотя бы наполовину замешан в этой истории, ты рискуешь заработать огромные неприятности.

Будто я их уже не заработал. Будто я уже не по уши в дерьме.

— Я должен рискнуть, чтобы освободиться, — сказал я. — А Дидрику вообще-то не вредно узнать, что я навожу о нем справки. Может, он тогда начнет делать ошибки и попадется. Коль скоро он на самом деле замешан.

Я подумал о мужчине, которого мы видели на записи с Вольфганговой камеры слежения. Хорошо бы запись обработал кто-нибудь более умелый, чем я.

— Бесит, — сказала Люси, — Меня бесит, что мы так мало знаем и что вконец вымотались. Мы, черт побери, даже не понимаем, с какой целью эта Ракель тебя подцепила.

Тут она права, и этот вопрос здорово меня беспокоил. Уйма разрозненных нитей, о них так легко споткнуться. Когда угодно и где угодно.

Я зевнул, едва не вывихнув челюсти. Необходимо поспать.

— Пошли на боковую? — спросил я, вернее взмолился.

Люси кивнула.

— С удовольствием.

Мы пошли в спальню, легли. В одну постель, под одно одеяло. Но физически безразличные друг к другу, как брат с сестрой. Все изменится, когда теперешняя заваруха останется в прошлом. Я в лепешку расшибусь, чтобы вернуть себе прежнюю жизнь. И мы опять будем счастливы.

Уснуть я не мог. Люси спала, а я все лежал, слушая ее дыхание. Список моих тревог очень длинен. Но два пункта выделялись. Во-первых, вопрос о соучастии Дидрика. А во-вторых, почему Люциферов подельник не дает о себе знать. Не хочет проконтролировать ситуацию, услышать, как идут дела? Или он так зорко следит за мной, что звонить ему совершенно незачем?

При мысли об этом я поежился. И не мог не разбудить Люси:

— Вольфганговы видеозаписи. Они ведь у нас, да?

— Мартин, я проверяла перед сном. Все три на месте.

Немного успокоившись, я поглубже зарылся головой в подушку. В таком случае за то, что я засунул в багажник труп Элиаса, меня никак не засадят. Хоть что-то.

Кажется, я ненадолго уснул. Кошмары бурлили совсем рядом, но на поверхность не вырвались. Мелькали только фрагменты. Помнится, мне снилась лопата. Теплая земля и пятна крови на одежде. Но в целом спал я, можно сказать, совсем неплохо. Даже не подозревая, что́ готовит мне завтрашний день.