29

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Карен сворачивает на съезд к магистральному шоссе. Встраивается в правый ряд, увеличивает громкость радио и с ощущением легкости прислоняется к спинке кресла. Контуры ноорёских гор в зеркале отступают все дальше и дальше. На часах всего двадцать минут двенадцатого. Почти двое суток отдыха от закопченных домов и расследования, которое топчется на месте.

Отчет, отправленный Юнасу Смееду вчера вечером, был упражнением в трезвом деловом обобщении и завершался выводами: в ожидании результатов от криминалистов и айтишников она сама сейчас ничего больше предпринять не может и потому на Новый год уедет домой, а послезавтра вернется на Ноорё. В конце она приписала, что сотрудничеством с Бюле вполне довольна, но, чтобы ускорить расследование, ей необходимо подкрепление из отдела.

К ее удивлению, уже через несколько минут звякнул сигнал входящей почты.

Утреннее совещание в полицейском участке по большому счету было повторением предыдущего, и она почти пожалела, что попросила их собраться здесь в день новогоднего праздника. Рёсе, надо сказать, поутих, хотя и поднятию настроя не способствовал. Как, впрочем, и она сама. Короткое подведение итогов: надо дождаться результатов от криминалистов, распечатки исходящих звонков Фредрика Стууба и анализа содержимого его компьютера.

Расследование продвинулось лишь на один шаг. Но, к сожалению, вел он скорее назад. Всего за полчаса до совещания она, к своему удивлению, получила ответ от сетевого провайдера. Да, мобильник Уильяма Трюсте утром в сочельник был действительно соединен с вышкой в Люсвике с 8.01 до 8.03. Кроме того, один из работников интерната подтвердил, что видел, как Уильям Трюсте сразу после семи утром в сочельник заходил к отцу, Ивару Трюсте. А позднее, к досаде заведующего отделением, персонал обнаружил в мусорном ведре у Ивара Трюсте остатки селедки, пустую пивную бутылку и маленькую бутылочку, явственно пахнущую вересковой водкой.

— Словом, показания Уильяма Трюсте, судя по всему, правдивы, — подытожила Карен, не сумев полностью скрыть разочарование.

В глубине души она не ждала, чтобы подтвердилось алиби и они лишились одного из подозреваемых, ей хотелось чего-то другого. Она закончила совещание, еще раз подчеркнув, что, вне всякого сомнения, они сообща раскроют это дело, а затем пожелала всем счастливого Нового года. О своей встрече с Оддом Эйкеном она не сказала ни слова.

Сейчас, по дороге домой в Лангевик, она испытывает такое же облегчение, как и ровно пять суток назад, когда ехала в противоположном направлении. Настроение еще немножко улучшается при мысли, что можно отдохнуть от ночевок в цветастой комнате и встретить Новый год у Эйрика и Коре.

Без ответа от криминалистов в расследовании все равно не продвинуться, думает она, заглушая укол нечистой совести. Я ведь скоро вернусь, уже примерно через — она смотрит на часы и подсчитывает в уме — сорок часов. И между прочим, я до сих пор на больничном, добавляет она к своей безмолвной защите. Смеед должен сказать большое спасибо, что я вообще согласилась, а он может сидеть себе на пляже, потягивая коктейли.

В голове слышится возмущенный голос Сигрид: “Я еще должна торчать на каком-то идиотском кокосовом пляже?” — и Карен пронизывает сочувствие к начальнику. Но лишь на мгновение.

Она приглушает радио, тянется за мобильником, сует в ухо наушник. Лео Фриис отвечает после восьми сигналов.

— Я принимал душ, — говорит он. — И, кажется, извел весь шампунь.

— Я еду домой. Взяла отгул на пару дней.

— Черт, когда будешь здесь?

Ты как раз успеешь прибраться, думает она.

— Через час-другой. Я на магистральном шоссе. Дома все в порядке? Как Руфусово ухо?

— Лучше. Мы сделали все, как ты сказала, но его чертовски трудно удержать. Не нравится ему эта мазь.

“Мы”, думает она. Значит, Сигрид все еще там.

— Купить что-нибудь по дороге?

— Нынче утром мы ездили в магазин, так что не беспокойся. Думали, вдруг ты все-таки приедешь домой. Только вот молоко забыли.

Она слышит, как Лео с кем-то разговаривает. Потом снова обращается к ней:

— Сигрид говорит, средство для мытья посуды тоже на исходе.

Закончив разговор, Карен опять прибавляет громкость радио. Последние звуки чего-то, что она не узнает, — и знакомое вступление к старому хиту группы “Fugees”. Она беззастенчиво подпевает:

— Ready or not, here I come, you can’t hide…

Осторожно она увеличивает скорость.