Глава 8
— Леша… Леша… Вставай…
Не знаю, была ли тому виной моя вчерашняя досада по поводу «профуканного» появления на территории особняка Лебедева, но на этот раз чуйка сработала как надо — аккуратное движение Елизаветы из ее покоев в сторону моих подсознание засекло и тело разбудило, но я остался лежать с закрытыми глазами.
— Братик, вставай… — сестренка перешла к активным действиям и стала теребить меня за плечо. — Уже десять утра, а вы все спите…
А как мне не спать до десяти, если гостей мы с Сашкой Петровым, Марией и Варварой проводили только около двух часов ночи, а лег я только в четыре, после того как отдался Алексии со всем пылом нерастраченной юности?
…Вечер, как мне показалось, вполне удался: Мария получила своего Андрюшу Долгорукого, Варвара с Петровым и Гримальди увлечённо копались в планшете художника, а потом и вообще пошли к нему в «мастерскую» на «экскурсию», Джузеппе с Александром Романовым устроили импровизированный турнир по тому, кто больше приятностей наговорит Стефании, а мы с Николаем, Натальей, Евгенией, Тамарой и Анной Шереметьевой исполняли в этом соревновании роли судей. Елизавету полностью взяла на себя Алексия, на первом этаже они появились несколько раз, а около одиннадцати сестренка с очень важным видом со всеми попрощалась и благополучно пошла ложиться спать. Наши взрослые «вдумчиво изучали баню» и нам не мешали, дворцовые с «Тайгой» тоже, так что стояли «тишь, блажь, и божья благодать». В два часа ночи гости засобирались по домам, а уже «нарядные» Николай с Александром и Джузеппе, напротив, решили поехать в «Каньон» продолжать приятный вечер и «подбивали» на это и нас с Сашкой Петровым. Что характерно, на Андрея Долгорукого они даже не смотрели. Если я сразу отказался, и братья тут же от меня отстали, то художника они уговаривали довольно-таки долго и практически уломали, но тут «вмешалась» Кристина Гримальди, всем своим видом продемонстрировавшая молодому человеку недовольство.
— Шурка, — начал я, когда мы с ним остались в коридоре третьего этажа одни, — на твоем месте, после всех этих гримас Кристины, я бы принципиально поехал в «Каньон».
— Ты не на моем месте, — буркнул он.
— Именно, Шурка. А со стороны, как ты знаешь, всегда виднее. К чему веду, дружище, ваши отношения с Гримальди меня касаются постольку-поскольку, а вот то, как вы их выносите на «суд общественности», задевает очень даже. Так, глядишь, по примеру Кристины и остальные девушки тебе указявки начнут раздавать, и она сама первой уважать перестанет. Мысль уловил?
— Уловил, — вздохнул Петров. — И что делать?
— Поговорить с Кристиной. Если она понимать откажется и начнет нести что-то вроде: «Вот вообще не понимаю, о чем ты?» или «Александр, у нас же отношения, и ты должен уважать мое мнение», — придется тебе, дружище, включать свою мужскую гордость на полную и расставаться с Гримальди, потому как дальше будет только хуже.
— Лешка, ты сам себе противоречишь, — прищурился художник. — Вика постоянно над тобой прилюдно стебется, бьет, и ты ей это спокойно позволяешь, а меня после этого еще и жизни учишь.
— Виктории стебаться над собой и бить я именно что позволяю, и те, кто это видит, прекрасно все понимают. Кроме тебя, похоже… — хмыкнул я. — Это две большие разницы, Шурка. Она и над тобой стебется, и ты, что характерного, ничего оскорбительного в этом не видишь. Ведь так?
— Так, — кивнул он. — Согласен, неудачный пример.
— Давай я тебе подскажу: Юсупова и Долгорукая, особенно Юсупова, ну, еще Демидова. Вот уж кого приходилось на место ставить резко, потому как нормальных слов эти отмороженные девахи не понимают, привыкнув в своих родах ко всеобщему обожанию и вседозволенности. И ничего, Шурка, дружим и нормально общаемся. А вообще, бери пример со своего отца, который, уж извини, терпит-терпит вые… закидоны твоей мамы, а потом ка-ак…
— Да, батя такой, — с гордостью заявил улыбающийся Петров. — Мама потом долго шелковой ходит. Слушай, а почему сегодня Инги Юсуповой не было?
— Она со всей семьей под домашним арестом, — пожал плечами я. — Князь Юсупов имел неосторожность в один блудняк от жадности влететь.
— Вот же… — нахмурился Шурка.
— Если тебе интересны подробности, можешь завтра с Прохором на эту тему пообщаться.
— Знать ничего не хочу! — художник замахал руками, развернулся и пошел по коридору в сторону своих покоев. — Спокойной ночи!
— Спокойной, — улыбнулся я ему вслед.
А про себя еще раз отметил, что уж кем-кем, а дурой Инга Юсупова не была, раз не только прислала мне лекции по всем предметам, но и прикрепила к ним отдельно домашние задания по каждой конкретной теме.
— Леша, вставай…
Не открывая глаз, я резко сграбастал Елизавету в охапку. Девочка взвизгнула и залилась смехом:
— Лешка, так ты не спишь!
— Уже нет. Тихо, Лизонька, Алексию разбудишь…
— А я уже тоже не сплю, — потянулась под одеялом та. — Доброе утро, ваши императорские высочества!
— Доброе утро! — сказали мы с сестрой в один голос, и девочка продолжила: — Алексия, а ты мне сегодня песенки еще попоешь?
— Обязательно, Лизонька, только нам с Алексеем надо встать, умыться и почистить зубки. Ты уже свои зубки почистила?
— Уже давно. И позавтракала тоже. — И продолжила обиженным тоном: — А Маша с Варей все еще спят и подниматься не собираются, как и папа. — Девочка встала. — Я вас в гостиной подожду. — И вышла из спальни.
— Закончились, похоже, у нас беззаботные денечки, — не удержался от комментария я.
— Не помню, когда у тебя, Лешка, было по-другому. — Алексия перелезла на мою сторону кровати и обняла. — А сестренка твоя очень даже милая девочка. И, да, Лешка, беседа вчера со мной Прохором была проведена, задачи озвучены, акценты расставлены.
— Если Елизавета хоть как-то будет мешать твоей основной творческой деятельности, только скажи… Договорились?
— Договорились. — Она пихнула меня в бок. — И пошли уже в душ, а то ребенок без присмотра.
— А Маша с Варей у меня получат! — пробормотал я. — Вчера клялись, что будут помогать, а сами… — чмокнул Алексию в губы и соскочил с кровати.
Через двадцать минут мы уже завтракали в столовой, а Елизавета сидела с нами и лакомилась мороженым, которое сама же и выпросила у поварят на кухне.
— Доброе утро! — в столовую зашли довольно бодрые после вчерашнего Прохор с Иваном. — Как спалось, молодые люди?
Оба улыбались, но вот от колдуна, несмотря на доброжелательную гримасу, слегка несло плохо скрываемым раздражением. А может, и не скрываемым, Кузьмина не понять. Елизавета бросила мороженное, соскочила со своего стула и спряталась за моей спиной.
— Лиза, ты чего? — повернулся я к ней.
— Дяденька Иван страшный, — громко зашептала девочка. — И он чем-то очень расстроен.
Мгновенье, и Кузьмин опять «застегнут на все пуговицы», а его улыбка стала еще шире:
— Дворцовым разнос устроил, совсем расслабились в последнее время. — И засветился. — Елизавета Александровна, а такой дядька Иван вам нравится больше? — И в нашу сторону пошла эмоция радости.
— Да! — сестренка сначала робко заулыбалась, потом встала рядом со мной и засмеялась. — Еще, дядька Иван!
Улыбалась и Алексия, что Кузьминым не осталось незамеченным, и он выдал эмоцию нежности. Через минуту я решил остановить эти забавы:
— Лизонька, дядька Иван уже устал, давай он с тобой потом поиграет?
— Хорошо. — Девочка с важным видом кивнула. — А ты со мной тоже поиграешь?
— Обязательно. И еще, Лизонька, ты сегодня делала утреннюю гимнастику?
— Нет, — помотала она головкой. — Но если надо, я готова.
— Лиза, — я указывал сестре на воспитателя, — дядька Прохор в этом доме самый главный, и он очень не любит, чтобы пропускали утреннюю гимнастику, даже по выходным. — Воспитатель утвердительно кивнул. — Думаю, Марии с Варварой тоже необходимо размяться. Как ты считаешь?
— Обязательно надо, — подскочила на месте девочка и уже собралась бежать на выход из столовой.
— Лиза, — остановил я ее, — ты забыла, кто в этом доме главный.
Сестренка уставилась на моего воспитателя:
— Дядька Прохор, какие будут указания?
— Разбудить сестер, Елизавета Александровна, и предупредить, что у них есть десять минут на то, чтобы привести себя в порядок, а мы пока подберем им спортивные костюмы. Вам тоже необходимо переодеться во что-нибудь более подходящее, Елизавета Александровна. — Он оглядел легкое платьишко девочки. — Выполняйте.
Лиза сорвалась с места и исчезла в дверях, а Прохор хмыкнул:
— Ну, мои полномочия ты, Лешка, младшей сестре обозначил вполне доходчиво, а зачем двух других заставил поднять?
— Ребенок без присмотра с самого утра по особняку шатается, а ее сестры, которые мне клятвенно обещали во всем помогать, дрыхнут и вставать не собираются. Вот и…
— Разумно. — Воспитатель кивнул и показал на Кузьмина. — Иван незаметно за Елизаветой приглядывал все это время, его еще вчера цесаревич попросил, предполагая, что события будут развиваться именно таким образом. Вариант с Алексией в качестве временной няньки обсуждался тоже, но, зная твою позицию… был отвергнут в самом начале. А сейчас, молодые люди, заканчиваем завтрак и идем искать великим княжнам спортивные костюмы. Алексей, на утреннюю гимнастику выйдешь вместе с сестрами.
— Есть, господин императорский помощник…
Через полчаса мы с сестрами махали руками и ногами на уютной лесной полянке, Алексия же с родным отцом и Владимиром Ивановичем устроились на скамейке и негромко что-то обсуждали.
Если Елизавета, полная новых впечатлений, гимнастикой занималась с огромным удовольствием, а я с достаточной долей равнодушия, зная, что в последующие дни физухи в училище будет достаточно, то вот Мария с Варварой энтузиазма никакого не проявляли и, несмотря на окрики Прохора, вовсю филонили.
— Пятьдесят отжиманий, — приказал им, наконец, недовольный воспитатель. — И, если личики останутся такими же кислыми и бледными, накину еще пятьдесят.
Сработало, и гимнастику Гермеса Мария с Варварой делали уже с полной самоотдачей.
— А теперь спарринги. — Прохор встал на колени, как делал в моем детстве, и поманил к себе Елизавету, а когда та, сжав маленькие кулачки, подскочила к нему, повернулся к нам и подмигнул Марии с Варварой. — Можете делать с Алексеем все, что хотите, это именно он заставил поднять вас из теплой постельки.
Сестры делано нахмурились, переглянулись и бросились на меня.
С выучкой у них, как оказалось, было все в порядке, особенно у Марии, присутствовала даже этакая эстетическая красота и элегантность в исполнении приемов, присущая лишь девушкам. Только вот эти красота и элегантность заметно сказывались на эффективности, превращая поединок в некое подобие танца. Даже Панцулая тогда со мной билась проще и незатейливее, а уж про Викторию и ее подчиненных женского пола из подразделения «Волкодав» и говорить не приходилось, они о красоте не заботились совершенно, результат был на первом месте. Если говорить о темпе, сестренки явно уступали по скорости даже Николаю с Александром, а уж про отца с дядькой Николаем можно было и не говорить.
Выяснив для себя все, что хотел, и перестав просто уклоняться и блокировать удары сестер, явно привыкших работать вместе, я решил начать им отвечать. Первой с визгом укатилась в сугроб Мария, второй с писком полетела Варвара. Тут же к ним подскочив, стал блокировать попытки девушек подняться на ноги, пока сработавшая чуйка не предупредила о попытке атаки сзади, это Елизавета под одобрительным взглядом продолжавшего стоять на коленях Прохора «напала» на меня. От «пропущенного» удара в живот я согнулся пополам и тут же получил маленькой ножкой в ухо и вдобавок кулачком в лоб. Громко застонав, завалился навзничь, закрыл голову руками, свернулся клубком и тут же получил ногой по ребрам. Елизавета, маленькая подлюга, на достигнутом не остановилась, упала сверху, «разогнула» мне руку и вполне профессионально надавила на локоть:
— Сдавайся! Ты в моей власти, братик! — закричала она.
— Сдаюсь-сдаюсь! — признал я свое поражение. — Проси, что хочешь, о грозная Елизавета!
— Поиграешь со мной? — спросила она шепотом.
— Обязательно, — пообещал я. — Только чуть попозже.
— Хорошо. — Лиза слезла.
Усевшись, я стал свидетелем того, как девочку с победой поздравляют Мария с Варварой. Я же удостоился от них только укоризненных взглядов и демонстративного потирания рук и всех остальных мест, которые они отбили во время нашего поединка.
— А почему меня не разбудили? — со стороны заднего крыльца к нам приближался отец. — Они, значит, тут рукомашеством на свежем воздухе развлекаются, а я без сладкого опять остался?
— Папка! — к нему побежала Елизавета. — А я Алексея победила!
— Да я видел, Лизонька. Лихо ты его на болевой взяла. Алексей, а меня размять не хочешь? — родитель улыбался, поглаживая малую по голове.
— С большим нашим удовольствием, — улыбнулся я в ответ.
А про себя подумал: «Вот сейчас мне наглядно и продемонстрируют, с какого бока краюху правильно откусывать…»
И не ошибся: отец сходу взвинтил темп, да так, что мне ничего другого не оставалось, кроме как банально защищаться. Наконец, получив в грудак удар локтем из крайне неожиданного положения, я отлетел в сугроб, прокатился на заднице и остановился, приложившись спиной о ствол ели.
— Что же ты, сынок, элементарные удары пропускаешь? — ухмылялся довольный родитель. — Соберись уже, не позорь своего заслуженного воспитателя.
Глубже в темп!..
* * *
— Коля, подъем! — Петров ворвался в спальню великого князя. — Там Лешка на поляне с отцом бьется!
Николай дернулся, открыл глаза, скинул с себя руку лежавшей рядом девахи и метнулся к окну, у которого уже стоял художник.
— Побежали Сашку будить! — великий князь пихнул Петрова в бок.
— Трусы хоть надень! — усмехнулся художник…
* * *
И снова отец быстрее меня! Не так чтобы очень, но вполне хватает для существенного преимущества и в нападении, и в защите. Вновь связка из ударов, проведенная в нереальном для меня темпе, закончившаяся пропущенным коротким прямо в печень.
Меня аж подбросило, от боли потемнело в глазах, и я на секунду выпал из реальности. В себя пришел уже на снегу.
— Молодец, сынок! Бил-то я в полную силу, такие удары только дед твой царственный да брат его родный Владимир выдерживали, ну, еще Колька, дядька твой, а ты вон даже сознание не потерял. Продолжим, или так и будешь валяться?
— Продолжим… — скрипнул зубами я.
И прыгнул к родителю прямо из того положения, в котором лежал, стараясь не думать вообще ни о чем, все глубже и глубже погружаясь в темп…
* * *
Чуйка цесаревича не просто заорала, она завизжала, когда вскочивший сын сначала потерял резкость и растянулся, на немыслимой скорости сокращая разделяющее их пространство, а потом, оказавшись рядом, задвоился и затроился.
То, что ему нанесли два удара в грудь и обозначили по касательной прямой в челюсть, великий князь понял только в полете, а когда сгруппировался, проломив скамейку, пришла и боль, до этого момента гасившаяся адреналином. Сжав зубы, цесаревич вскочил, разглядывая оставшегося на поляне сына, который просто стоял и смотрел на него, продолжая при этом двоиться и троиться.
— Молодец, сынок… — Александр Николаевич потер грудь. — Хочу еще!
Алексей кивнул и что-то неразборчиво пробормотал.
В снегу цесаревич «искупался» еще два раза, с восторгом отметив про себя, что так ни разу по сыну и не попал!
— Прохор! Володя! Работаем вместе! — скомандовал он Белобородову и Михееву.
И снова у Алексея не возникло никаких проблем, причем своего воспитателя и начальника охраны он не «бил», а просто расшвыривал по сторонам.
— Ваня, гаси его! — скомандовал вошедший в раж цесаревич, хватаясь за дико ноющие ребра. — Проша, Вова, захват!..
* * *
Давление на сознание со стороны засветившегося Кузьмина шло по нарастающей, сминая на своем пути даже не мысли, которых не было, а обрывки оных, бравшие начало где-то глубоко в подсознании. Вместе с этим начали всплывать и ощущения из недавнего прошлого.
Колокол… Что за колокол?
Чуйка дала команду, я полностью доверился ей, расслабляясь еще больше, и, пропуская чужое давление сквозь себя, доверил подсознанию поиск оптимальных ответов на угрозы материального плана, коими были отец, воспитатель и начальник охраны…
* * *
Мария с Варварой, прижавшаяся к ним Елизавета и Алексия с плохо скрываемым восторгом наблюдали, как двоившийся Алексей вдруг замер, а потом, размазываясь на ходу, метнулся сначала к отцу, который практически сразу улетел в сугроб, затем к Белобородову и Михееву, столкнул их между собой и через мгновенье уже был около Кузьмина.
— Царевич, шею сломаешь! — захрапел тот. — Сдаюсь! Сдаюсь!
Отбросив в сторону свою последнюю жертву, Алексей сделал пару неуверенных шагов к девушкам, постепенно перестал двоиться и улыбнулся:
— Что-то меня ноги не держат, красавицы. Похоже, я опять себе все растянул… — И, продолжая улыбаться, завалился набок.
В этот момент со стороны дома раздались крики:
— Леха, это было эпично!!! Просто эпично!!!
Одно из окон третьего этажа распахнулось, и из него на снег сначала выпрыгнули Николай с Александром, на которых, кроме трусов, ничего не было, а потом и полностью одетый Петров. Быстро добежав до поляны на темпе, братья продолжили выражать свои восторги, наблюдая за тем, как Алексия, Мария и Варвара помогают Алексею подняться:
— Мы с самого начала все видели, нас Шурка поднял! Леха, как ты их мощно раскидал! И дядьку Сашу тоже! Ты теперь у нас в роду самый быстрый!..
* * *
— Я у нас в роду сейчас самый медленный! — хмыкнул я, с трудом сдерживая себя, чтобы не застонать — мышцы, суставы и сухожилия от запредельных нагрузок дико ныли. — Спасибо, красавицы! — поблагодарил за оказанную помощь Алексию и сестер.
— А это кто у нас тут не по уставу одет? — к нам, прихрамывая и держась за левый бок, подходил родитель. — Ладно хоть в труселях заявились, а не в чем мать родила! Упор лежа приняли!
— Дядька, чего так сразу-то?.. — протянул Николай, а Александр добавил:
— Это же Леха тебя по сугробам валял, а не мы…
Мария с Варварой хихикнули, а отец делано нахмурился:
— Два подхода по пятьдесят отжиманий, а потом обтереться снегом и бежать в свои покои, гостей выпроваживать. — Он покосился на Елизавету. — Затем в баню, чуму выгонять. Приказ понятен, господа курсанты?
— Есть… — братья как стояли, так и упали в положение «упор лежа».
А родитель поставил ногу на голую спину Александра:
— Не халтурим, московские озорные гуляки, я все равно дождусь, когда от вас пар повалит… — И посмотрел на меня. — Алексей, как самочувствие?
— Все, что можно, себе потянул, даже вон стоять не могу.
— Если бы я так двигаться умел, — он усмехнулся, — точно бы себе что-нибудь порвал в самых неожиданных местах. Доченьки, тащите-ка брата в баню, мы его там в порядок будем приводить. Алексия, проследишь? — отец сначала указал девушке глазами на меня, а потом на Елизавету.
— Конечно, Александр Николаевич, — кивнула она.
— Шурка, — настала очередь художника, — ты с ними, а я пока пойду этих трех обормотов проконтролирую. — Родитель кивнул в сторону Прохора и Ивана, поднимавших из сугроба Владимира Ивановича.
* * *
— Александр Николаевич, и кого я тут охраняю, ты мне можешь сказать? — морщившийся Михеев держался за голову. — Двух великовозрастных великих князей, прошедших уже один военный конфликт, одного ветерана-абсолюта и колдуна, вертевшего хваленую «Тайгу» на… приборе? А этого… — он указал в сторону удалявшихся молодых людей, — …этого, прости Господи, Злобыря стеречь не надо, он сам себя защитить в состоянии, и нас всех в придачу! Я еще тогда тебе, Саша, говорил, после нападения Никпаев на Машу с Варей, что Алексей размазывался при движении, а сейчас он был еще быстрее! Я его движения еле периферийным зрением замечал, даже на темпе! Да и ты ничего сыну противопоставить не смог, а уж твою резвость я с детства на собственном организме ощущал! А Прохор? Да Алексей от нас с Петровичем, как от мух назойливых, отмахнулся! Решено, завтра же рапорт даже не отцу, а дядьке Коле напрямую подам!
— Вова, прекращай истерику, — улыбался цесаревич. — Твоя семья как была у нас в ближниках, так и останется. И вообще, что у тебя за мода такая, после каждого мордобоя грозиться рапортиной? Не думал общий уровень боевой подготовки в подразделении повышать, в том числе и собственным примером?
— Саша, я свой предел и предел подчиненных очень хорошо представляю, а после такого, — ротмистр мотнул головой в сторону истоптанной поляны, — чувствуешь себя полным… нонкомбатантом. Прохор, а у тебя как с этим?
Воспитатель великого князя только усмехнулся:
— Новых комплексов не появилось. И что с того, что нет у меня больше шансов Лешке огненной плетью за плохое поведение пониже спины врезать, прошло это счастливое время. А если серьезно, сынка действительно внушает, тебя, Володя, можно понять. — Он повернулся к колдуну. — Ванюша, как впечатления?
— Самые хреновые, — потер шею тот. — Злобырь и есть твой сынка! Я тоже уже без шансов на отшлепать его по тугой попке. И ты, Проша, прав, Алексей Александрович действительно внушает, я его остановить не в состоянии. — И заулыбался. — Проклятие на мне какое-то? До сих пор перед князем Пожарским после тех событий… трепещу, так теперь еще и понимание запоздалое приходит, что его внучок с легкостью воплотит в жизнь все обещанное тогда мне его высокопревосходительством.
— Лешка может, — кивнул цесаревич и повернулся к племяшам. — Так, оба-двое, вижу, что обтирание явно пошло вам на пользу, вон как порозовели, а теперь брысь своих бл@довок дискотечных выпроваживать. Володя, передай своим, чтобы девок внизу аккуратно приняли, взяли установочные данные и провели соответствующую беседу.
— Уже… — Михеев забормотал в гарнитуру.
— Дядька, вы с бабушкой так нам всех баб распугаете! — возмутились братья. — И так уже слухи в соответствующей среде пошли, после того как Вика Вяземская на пинках двух наших избитых пассий в такси посадила!
— В следующий раз притаскивайте слепых и глухонемых, — нахмурился цесаревич. — Или это не они вместе с вами голыми титьками в окнах маячили и прекрасно происходившее даже с похмелья разглядели?
Николай с Александром переглянулись и кивнули, после чего развернулись и побежали в сторону заднего крыльца. Цесаревич же повернулся к Михееву:
— Ну что, рапортину ждать, Вова? Или эта молодежь все же нуждается в твоей трогательной опеке?
— Виноват, твое императорское высочество! — вздохнул ротмистр. — Прошу понять и простить…
* * *
— Ну что, царевич, мне тебя подлечить? — заулыбался Кузьмин, когда сестры с Алексией вышли из комнаты отдыха.
— Сам справлюсь, — поморщился я и чуть повернулся на удобном деревянном топчане. — Может, это мне вас всех на ноги поставить? У меня, как ты понимаешь, проблемы только с физическим состоянием, с ментальным сложностей нет.
— Чтобы мы тут вокруг бани бегали, пока не кончится? — хмыкнул колдун. — Лично я пас.
Николай с Александром и Сашка Петров смотрели на нас непонимающе, а вот родитель проявил к моему предложению неподдельный интерес:
— Алексей, если для тебя это действительно несложно, подлечи нас с Прохором и Володей, а Иван пусть сам собой занимается.
Колдун лишь вздохнул:
— Я предупреждал…
И действительно, первым из бани умотал бегать родитель, массируя на ходу ребра, за ним держащиеся за головы Прохор с Владимиром Ивановичем.
— А подробности будут? — «невзначай» поинтересовался Николай.
— Иван Олегович объяснит, — я «перевел стрелки» на колдуна.
Тот кивнул и коротенько донес до братьев и Сашки Петрова основные принципы «лечения». Художник после этого посмотрел на меня и тяжело вздохнул:
— Вы буквально не оставляете мне выбора… — И добавил: — Но с Михаилом Николаевичем я все же переговорю.
— Обязательно, Шурка, — кивнул я. — Извини, но сейчас пришло время заняться собой, терпежа уже не хватает.
Расслабился и посмотрел внутрь себя…
Увиденная картина не особенно-то и отличалась от того, что я наблюдал у отца, воспитателя и начальника охраны, как и само лечение: я просто пожелал, чтобы темные пятна посветлели, и для гарантии, по совету Лебедева, аккуратно перекрестил все проблемные места. Результат не заставил себя долго ждать, энергетические связи стали восстанавливаться, и все тело запылало жаром.
— Твою же!.. — я с трудом уселся на топчане и принялся стаскивать с себя спортивный костюм. — Коля, Саша, не подсобите? Как бы мне до бассейна добраться.
Подскочившие братья помогли мне снять остатки одежды и дотащили до той огромной деревянной чаши с холодной водой, которую я гордо обозвал бассейном.
Какое же удовольствие мне доставила ледяная вода! А каким невесомым в ней стало тело!
— Царевич, — к краю бассейна подошел ухмыляющийся Кузьмин, — а ты про эту купель только сейчас догадался или специально этих троих… физкультурников на улицу отправил?
— Специально догадался… — блаженствовал я.
— Ясно. — И он принялся раздеваться, кидая одежду на лавку неподалеку. — С твоего позволения, царевич, я сейчас тоже собой быстренько займусь, а потом к тебе в купель булькну…
— Валяй…
— Коля, Саша, — прикрикнул колдун, — найдите на всех чистые простынки и раздевайтесь. Шурка, а ты, как опытный деревенский житель, сначала подкинь в печь дров с запасом. И поддувало прикрой, нечего жар через дымоход выпускать, печь и так нормально тянет.
— Иван Олегович… — протянул художник с упреком.
— Все-все, на всякий пожарный сказал, больше не лезу.
Смотреть на светящегося Кузьмина и на его манипуляции с собственным организмом мне было тупо лень, да тут еще появился зуд в поврежденных местах. Чесалось все! Да так нестерпимо, что пришлось переходить на темп для выплеска адреналина, который хорошенько разогнал кровь по венам, практически избавив меня от большей части неприятных ощущений.
— Царевич, дай покайфовать… — услышал я и открыл глаза.
Все вокруг было в пару, а в светлом пятне напротив угадывалась голова Кузьмина.
— Ты бы уже в парилку шел… — лениво продолжил он. — Сам доковыляешь?
Прислушавшись к своим ощущениям, я кивнул:
— Доковыляю.
До парилки добрался на полусогнутых и даже сумел забраться на верхнюю полку к братьям и Сашке Петрову. Вскоре к нам присоединились отец с Прохором и Владимиром Ивановичем, искренне возмущенные поведением до сих пор «отмокавшего» в бассейне Ивана, не подсказавшего им вовремя идею с холодной водой.
* * *
— Ну что, Алексей, отошел? — родитель отставил в сторону кружку с квасом.
— Отошел, — кивнул я и откинулся на обшитую вагонкой стену комнаты отдыха. — По крайней мере, завтра в училище кросс пробежать смогу.
— В училище поедешь рано утром, так что постарайся сегодня лечь вовремя. — Отец посмотрел на Николая с Александром. — Вы тоже, племяши, тем более дед вам еще во вторник увольнительную продлил. — Те кивнули, а родитель опять повернулся ко мне. — А теперь, сынок, поделись с присутствующими тайнами твоей, без преувеличения, суперскорости.
— Глубокий темп, вот и вся тайна, — пожал плечами я. — Ну и внешние раздражители в виде насмехающегося папаши и его коварных и больнючих ударов в печень.
— Ясно, — вздохнул родитель. — Теперь и я должен по примеру Ивана рвать на себе волосы и причитать: «Господи, ну почему одним все, а мне ничего?»
Ничуть не смущенный Кузьмин активно закивал, а остальные заулыбались.
— А разве прадед Александр так быстро двигаться не умел? — решил уточнить я.
— Так не умел, — ответил отец. — Он был очень быстрый, но не настолько. Да и вообще, в раннишние времена предки наши такой силой не обладали, как сейчас мы. И я имею в виду не только род Романовых, а вообще всех. Кстати, вы это должны были в лицее проходить, — вскинулся он и посмотрел на меня вопросительно.
— Проходили по истории, — кивнул я. — На примерах войн.
— Все верно. И наша с вами поездка на границу с Афганистаном тому самый наглядный пример. Кстати, молодые люди, как думаете, сколько бы нам тем составом времени понадобилось на полную зачистку королевства?
Я покосился на братьев, которые, на секундочку, являлись курсантами военного училища. Отвечать взялся Александр:
— Так все зависит от того, дядька, какую задачу поставит командование… Зачистки, они тоже разные бывают…
— Тотальная зачистка, — хмыкнул родитель. — Без оглядки на всякие там конвенции и… потери среди мирного населения.
— Ты, еще один дядька из Владимировичей, — начал перечислять Александр, загибая пальцы, — Колька, Лешка, я, Прохор-абсолют и гвардейцы с погранцами на подхвате… Вертушки в достатке… Короче, за месяц бы справились.
Отец посмотрел на Николая.
— Согласен, месяц.
Я лишь пожал плечами.
— Три недели максимум, — ухмыльнулся родитель, а Прохор подтверждающе кивнул. — Разбили королевство на квадраты и поперли зачищать со стороны Таджикистана по всей линии границы.
Меня аж передернуло, перед глазами сразу же встали еще свежие воспоминания из этой поездки.
— Вот так вот, молодые люди. — Отец продолжал улыбаться. — Королек афганский за эти сроки в курсе, поэтому Никпаев так легко и сдал, да еще и терпел до этого на своей территории забавы нашей разведки, о которых потом кричали все российские СМИ.
— Жесть! — Сашка Петров сидел с круглыми глазами. — Три недели на полное уничтожение целого королевства присутствующими здесь лицами! И вы так спокойно об этом говорите!
— Дыши ровно, Айвазовский! — пихнул его в бок сидящий рядом Кузьмин. — Я тебя на следующую войнушку с собой возьму, буду из тебя человека делать. А еще хочу, чтобы ты какой-нибудь мой подвиг для потомков запечатлел прямо посреди театра боевых действий. Изобразишь в красках дядьку Ивана на огромном полотне?
— Изображу, Иван Олегович, — закивал художник. — Только…
— Никаких только! — нахмурился колдун и оглядел худое Сашкино тело. — А соответствующей подготовочкой тебе, Врубель, заняться все же не мешало бы, от иностранных супостатов ведром с краской и кисточками не отмахаешься…
* * *
Поздний обед прошел спокойно и без происшествий, а вот после него в особняк начали прибывать непонятные личности в строгих костюмах с дипломатами в руках, которых Михеев разместил в большой гостиной.
— Все, потеряли мы отца… — вздохнула Мария и тут же мне пояснила: — Это чиновники императорской канцелярии, опять без подписей папы не обойтись. Теперь до вечера в своих бумажках зароется.
Сам родитель подошел чуть позже:
— Сынок, ты не против, если я займу большой кабинет на втором этаже?
— Без проблем.
— И еще, придумай что-нибудь для сестер, пусть сами собой занимаются.
Вариант подсказала Алексия, которая отвела Марию, Варвару и Елизавету в их с Викторией шмоточный склад и разрешила девочкам примерять любые наряды и обувь. Правда, мне перед этим все же «пришлось» с младшей сестренкой «поиграть», впрочем, делать это с Лизой было и приятно, и интересно.
Николай с Александром тоже занялись своими делами и умотали на Арбат.
— Сходим в кино, посидим в каком-нибудь кафе, не все же по ресторанам и ночным клубам шататься, — пояснили они. — Тем более в казарму только завтра.
Сашка Петров с ними не поехал, хоть братья его с собой и приглашали, и, сославшись на большую загруженность по учебе, удалился к себе в покои. Так же поступили и мы с Алексией: я — чтобы разобраться с теми лекциями, которые прислала Инга Юсупова, а Алексия — чтобы просто отдохнуть.
— Предновогодняя неделя, Лешка, — улыбалась она. — У меня практически каждый вечер часовые выступления. Слава богу, не полноценные концерты, но все равно. Кстати, а что у вас с бильярдным турниром? Мне его тоже надо как-то в график вставить.
— Точно! — хлопнул я себя по лбу. — Спасибо, что напомнила, Лесенька!
И выскочил из покоев, бегом спустился на второй этаж и невольно остановился: в коридоре перед «большим» кабинетом на явно недавно принесенных стульях сидели пятеро в костюмах, один «черный» и двое в военной форме, генерал-майор и ротмистр.
Твою же мать! Во что превращается особняк? Два брата-акробата проституток домой тащат, а отец и того хуже — работу! Права была Мария, теряем мы родителя…
«Посетители» же дружно вскочили и поклонились мне.
— Приветствую, господа! — кивнул я с видом спесивым и независимым и спокойно прошел к двери кабинета.
Самый же цимус ситуации заключался в том, что я был в спортивном костюме и кроссовках.
Постучав, вежливо осведомился:
— Разрешите?
— Заходи. — Родитель узнал мой голос.
Вскочивший со стула «костюм» тоже мне поклонился и после жеста отца вышел, не забыв плотно закрыть за собой дверь.
— Говори быстро, Алексей, чего хотел, а то люди ждут, — родитель указал мне на освободившийся стул.
Я же только отмахнулся, не пожелав садиться:
— Бильярдный турнир. Долгорукие ждут даты финала.
Отец поморщился:
— А я и запамятовал. Давай прикинем, ты до среды в училище, у нас тоже дела кое-какие есть, а вот четверг с пятницей…
— В пятницу мы к Пожарскому в офицерское собрание приглашены, — напомнил я.
— Точно. Остается только четверг, в выходные все к Новому году будут готовиться. — Он взял со стола сотовый и принялся кому-то набирать. — Привет, отец. Чего звоню, бильярдный турнир надо как-то в расписание засунуть… Да, именно что засунуть. Предлагаю четверг… Жду. — Родитель посмотрел на меня с улыбкой и пояснил: — Государь изволит советоваться с незаменимым Толь Толичем.
— Ясно, — хмыкнул я.
— Да, понял. Но предлагаю все же с Долгоруким связаться именно тебе, порадовать князя… Отлично!.. Да нормально все с внучками, в Кремль не собираются… Как уже едет?.. Волнуется очень?.. Хорошо, встретим. Пока. — И, положив телефон обратно на стол, пояснил: — Бабушка твоя к нам едет, за Лизу очень переживает, да и по Маше с Варей соскучилась. — И нахмурился. — Ведь хотел же в тишине спокойно поработать, а тут… — он указал мне на стопку папок. — Вот это делать все равно придется и, похоже, за счет сна, потому что завтра утром принесут в два раза больше.
— Ну, со своей стороны могу предложить следующий вариант: ты бабушку просто встречаешь, а уж дальше мы ее развлекаем.
— Буду очень благодарен, — улыбнулся родитель. — Ты насчет турнира все понял?
— Да, в четверг. Андрей Долгорукий еще предлагал друзей пригласить, может, вы с дедом Колю с Сашей из училища заберете?
— Заберем, — кивнул он. — Все, сынок, шагай к Прохору и сообщи ему благостную весть о предстоящем высочайшем визите. Да, не забудь и сестер обрадовать. — Родитель хохотнул. — И переоденься, нечего бабушку спортивным костюмом в культурный шок вгонять. — Я на это поморщился, а он вздохнул. — Хорошо, сделай это для меня.
— Есть, ваше императорское высочество.
— И за сестрами проследи, чтобы и они фрондерствовать не вздумали, а то мигом обратно в Кремль поедут…
* * *
Бабка заявилась не одна, а в компании Виталия Борисовича Пафнутьева. После взаимных приветствий родитель, как и хотел, отправился заниматься делами, а Мария, Варвара и Елизавета принялись отчитываться императрице за те сутки, которые провели в моем особняке. Не остались без внимания «утренняя гимнастика» и наша «стычка» с отцом, которую с восторгом описала Лизонька:
— Сначала папка побеждал, а потом Лешка вообще такой исчезать начал! Представляешь, бабуля, братик еще и двоился!
— Да что ты такое говоришь, малышка! — Мария Федоровна улыбалась, косясь при этом в мою сторону.
— Ага, бабуля! Но я братика перед этим победила! — девочка гордо выпрямилась. — Меня дядька Прохор научил!
— Дядька Прохор? Ты слушайся его, Лизонька, дядька Прохор в тайной разведке служил, он тебя еще и не такому научит.
— В тайной? — у Елизаветы округлились глаза, которыми она уже по-другому посмотрела на «главного в этом доме».
Все, кабздец «тайному разведчику», обещанного детского сада из Романовых воспитателю теперь точно не избежать, раз сама бабка Прохора так при моих сестрах называет! И в подтверждение этого императрица обратилась к Марии с Варварой:
— А вам, внучки, гимнастика и все, что последовало за ней, понравились?
— Очень! — улыбались те, а сами опять невольно потянулись к ушибленным местам.
— Замечательно. Алексей, как сестры себя вели?
— Выше всех и всяческих похвал, бабушка! — охотно подхватил я.
— Домашних твоих не доставали?
— Наоборот, особняк с их появлением наполнился жизнью, улыбками и радостным детским смехом!
— Ой ли? — хмыкнула императрица. — Ну да ладно. Лизонька, говорят, ты себе подружку новую завела?
— Да, бабуля.
Сестренка кивнула, заулыбалась, с детской непосредственностью подбежала к Лесе, «прятавшейся» за Иваном с Прохором, схватила ее за руку и вытащила прямо к императрице.
— Это Алексия! — представила поклонившуюся девушку Лиза и добавила: — Она хорошая.
— Знаю, что хорошая, ведь Алексей с плохими не дружит. — И без перехода: — Лизонька, а ты домашнее задание на завтра сделала?
— Не-а, — помотала та головой. — Учебники с тетрадками в Кремле остались.
— А вы? — императрица посмотрела на Марию с Варварой.
— У нас тоже, — с довольным видом ответили те.
— И почему мне за всех всегда думать приходится… — «опечалилась» Мария Федоровна и повернулась к Пафнутьеву. — Виталий Борисович, отдай великим княжнам сумку с букварями, которую я для них собрала.
— Ну бабушка!.. — расстроились те.
— А теперь марш в свои покои, и не выходим до тех пор, пока не сделаем всю домашку, — приказала императрица. — Лично проверю.
И сестры с опущенными головами потянулись в сторону лестницы.
— Сашенька, — теперь настала очередь Петрова, — тебе, мальчик мой, тоже, небось, к завтрашним занятиям готовиться надо?
— Да, государыня. — Художник «намек» понял правильно.
— Иди с Богом, занимайся…
Когда и Петров скрылся на лестнице, Мария Федоровна обвела нас взглядом:
— Ну, молодые люди, а мы с вами продолжим. Алексия, присядь-ка сюда, — она указала в соседнее со своим кресло. — Иван, слушаю краткий отчет о твоих впечатлениях. Прохор, ты следующий.
Ясно, бабка в своем визите решила совместить приятное с полезным: и отчеты со всех напрямую собрать, и познакомиться поближе с Алексией, вот Пафнутьева, приемного отца девушки, с собой на всякий случай и взяла. А стукануть императрице о «новой подружке» Елизаветы мог вообще кто угодно и даже не специально — те же самые родитель с сестрами, когда общались с бабкой по телефону.
Отчитался и я, а потом настала очередь Алексии. Когда девушка закончила, императрица устроила ей форменный допрос больше чем на полчаса, пытая на самые разные темы.
— Алексия, — заявила бабка в конце, глядя на раскрасневшуюся девушку, как удав на кролика, — ты же должна понимать, что приближать к Елизавете кого угодно мы не можем?
— Да, государыня.
— А ты у нас со всех сторон только положительная, из проверенной, преданной семьи, хоть и с одиозным родным отцом. Если говорить прямо, я хотела составить о тебе собственное мнение, и ты меня не разочаровала.
— Спасибо, государыня!
— Продолжай и дальше верно служить роду, и мы не оставим тебя своими заботами.
— Да, государыня.
Я не выдержал всего этого наигранного пафоса и зашелся в кашле, ловя при этом на себе осуждающие взгляды Прохора и Владимира Ивановича, Пафнутьев же с Кузьминым продолжали сидеть с каменными лицами.
— Будь здоров, Лешенька, — хмыкнула бабка. — И не переживай так, все вопросы, касающиеся Алексии, всенепременно будут согласовываться лично с тобой.
Кашель прошел, как не бывало!
— Благодарю, ваше императорское величество! — я кивнул.
— Переходим к следующему вопросу повестки дня, — как ни в чем не бывало продолжила бабка. — Алексия, тебе сообщили, что в четверг пройдет финал бильярдного турнира, выступать на котором тебя пригласили?
— Да, государыня, Алексей Александрович сказал.
— Отлично. Третьего января в Кремле состоится ежегодный Новогодний бал, у тебя на это число нет никаких планов?
— Нет, государыня.
— Я тут подумала… и решила внести кое-какие изменения в программу бала, разбавить, так сказать, официоз мероприятия. Во-первых, ты получишь от меня личное приглашение на участие в качестве гостя, а заодно сможешь и выступить с короткой программой.
— Почту за огромную честь, государыня! Только у меня будет просьба…
— Говори.
— Пригласить тогда на бал и Викторию Вяземскую…
Императрица заулыбалась и повернулась ко мне:
— А Белобородов научил тебя друзей подбирать, внучок, мне аж завидно становится.
— Бабушка, тут ты ошибаешься, — я улыбался в ответ, — мы не друзья, мы семья.
Императрица покивала головой, мои слова никак комментировать не стала, а посмотрела на Михеева:
— Вова, шепни своим, пусть у моих валькирий ноутбук из машины возьмут и сюда принесут.
— Да, государыня…
Бабка же опять обратила внимание на Алексию:
— Будет твоей подружке Вяземской приглашение, деточка, не переживай. А мы с тобой сейчас глянем на программу бала, и ты мне выскажешь свое профессиональное мнение, куда именно поставить твое выступление. Вы же, молодые люди, — императрица обвела нас ставшим опять властным взглядом, — можете заняться своими делами.
Удаляясь вместе со всеми остальными «молодыми людьми» в сторону столовой, я улыбался, искренне восхищаясь старой каргой! Сначала всех напрягла, а потом всем без исключения сделала приятное! Как там говорится, запоминается последний штрих? Так бабка на эти штрихи красок не пожалела!
* * *
Императрица осталась и на ужин, посадив рядом с собой Алексию и вернувшуюся «не вовремя» домой Вяземскую. С ними она светски и проболтала весь вечер. Такое внимание к девушкам не осталось незамеченным отцом, и мне пришлось кратко рассказывать ему о причинах.
— Твоя бабушка в своем репертуаре, — хмыкнул он. — Это у нее игра такая, сначала возвысить, а потом… не к столу сказано, окунуть. И опять возвысить.
— Можешь не рассказывать, сам через это прошел, — пожал плечами я. — Как думаешь, скоро меня снова макать начнут?
— Как только упорешь в очередной раз что-нибудь совсем из ряда вон, — родитель продолжал улыбаться. — Но ты же у нас хороший мальчик из приличной семьи и глупостей делать не собираешься?
— Конечно, — кивнул я.
— Как там Лиза? — перевел он разговор на другую тему.
— Быстро сделала домашку, проигнорировала мультики, предложенные к просмотру Марией, и прибежала ко мне играть. Потом приставала к Прохору, прося у него разрешения поиграть уже с Иваном. Кузьмина спасла Вяземская, которая повела Лизу на прогулку.
— Еще одна новая подружка?
— Да какая Вика новая? Лиза ее еще по Валькириям очень хорошо помнит.
— Вот и еще одна доверенная нянька образовалась, — задумчиво протянул отец, а на мой нахмуренный взгляд ответил кивком в сторону императрицы и Алексии с Викторией. — Поверь, сынок, твоя бабушка ситуацию уже прокачала и сейчас занимается прощупыванием почвы. — И, видя, что я продолжаю хмуриться, добавил: — Так и живем. Привыкай.
Когда императрица уехала, буквально все, за исключением Елизаветы, пожалуй, вздохнули с облегчением — все-таки умела бабка людей в тонусе держать, а вернувшиеся после культурного отдыха и не заставшие Марию Федоровну Николай с Александром так и вовсе мне тихонько заявили:
— Пронесло! Снова бы за пьянки и гулянки от царственной бабули огребли! Без вариантов!
После чего у нас был повтор вчерашнего вечера: молодежь расположилась в гостиной, а взрослые в столовой. Единственным отличием стало лишь то, что Елизавета сидела рядом то со мной, то с Алексией, то с Викторией, а Мария с Варварой этому только тихонько радовались.
* * *
— Джузеппе, ты на Рождество не возвращаешься домой, а остаешься в России.
— Деда, да как так-то? — возмутился принц, еще сильнее прижимая телефон к уху. — И с кем я Рождество в России буду отмечать?
— В посольстве отметишь, — тон короля Италии был ровен, — заодно от офицера по безопасности получишь мои личные письменные инструкции и пройдешь инструктаж. Тебе все понятно?
— Понятно, деда. А не боишься, что я тут сопьюсь?
— А к тебе после Рождества приедет… наш очень дальний родственник, он за тобой и приглядит.
— Какой еще родственник?
— Дальний, ты его все равно не знаешь. Все, Джузеппе, спокойной ночи!
— И тебе, деда…
* * *
Князь Пожарский, явившийся в Кремль по просьбе императора, с нескрываемым интересом смотрел на плазменной панели очередную запись из особняка внука.
— Хорош! Хорош, Лешка! — причмокнул он, когда видео закончилось.
— Даже слишком хорош, — протянул император, а его брат Владимир только покивал.
— Что ты имеешь в виду, Коля? — не понял Пожарский.
— То и имею, Мишаня, уж слишком быстро наш с тобой внук в силу входит, как бы не случилось у него головокружения от успехов.
— А поподробнее?
— Начнем с такого любимого и дорого сердцу Алексея подразделения «Волкодав». Мне продолжать надо?
— Не надо, — отмахнулся князь. — Лешке будет с ними просто неинтересно. — И встрепенулся: — А как же Кузьмин с «Тайгой»?
— Судя по докладам Ванюши, еще чуть-чуть, еще немного, и случится аналогичная история.
— Беда… — вздохнул Пожарский.
— Вот и мы так же думаем, Мишаня. Треба внука чем-то дельным занять, силушку дурную в мирное русло пустить. Давай, старый, думай и предлагай, ты Лешку лучше знаешь…
— Как вариант, охота за оставшимися церковными колдунами, — пожал плечами Пожарский. — Это первое, что приходит на ум.
— Батюшки сдаваться собираются.
— Даже так? — князь изогнул бровь. — Тогда остается только граница с Афганистаном, но вы ведь туда Лешку сами не отпустите?
— Почему бы и нет? — кивнул император. — Если уж совсем припрет, отдадим его пограничникам. Еще варианты?
— Отдать Лешку министру Воронцову. Его сын, Дима который, очень уж на внука запал, и совсем не в карьерном плане.
Император переглянулся с братом и кивнул:
— Военная разведка будет Алексею явно интересна и, что самое характерное, на достаточно длительный срок, а там… будем посмотреть. Еще, Мишаня.
— Женить его можно, — ухмыльнулся Пожарский, а за ним и оба Романовых. — Сами же знаете, как после этого священного таинства взгляды на жизнь в правильную сторону меняются.
— Ты предлагаешь какую-то конкретную девушку? — прищурился император.
— Э-э-э, нет, Коля. — Князь посерьезнел. — Это без меня. И нальет мне сегодня кто-нибудь? Или так и будем на сухую сидеть?..
* * *
Утро понедельника не было добрым, и досыпал я в машине. Хотя как досыпал, так, дремал, прогоняя в голове последние события…
…Алексия все же нашла время пообщаться с приемным отцом, а тот, мигом растеряв всю свою привычную невозмутимость, до конца вечера едва-едва, но улыбался. Многоопытная Виктория ничего ни у кого спрашивать не стала, а воспользовалась наивностью Елизаветы и во время их совместной прогулки получила от девочки исчерпывающую информацию о текущей оперативной обстановке. Уж не знаю, поделилась ли сестренка содержанием наших игр, но поведение Вяземской кардинально не изменилось. Мария с Варварой были откровенно довольны пребыванием в моем особняке и даже пытались намекнуть родителю, что до лицея им отсюда совсем недалеко, а для валькирий места в доме уже не хватит, да и «отцовский» кабинет они посмотрели и пришли к выводу, что тот ему весьма подходит. Ответом девушкам было лишь многозначительное родительское хмыканье.
Сашка Петров, хоть и оставался молчалив весь вечер и отвечал только на прямо заданные вопросы, но было заметно, что все происходящее вокруг движение ему нравится, а моих братьев и сестер он воспринимает не как великих князей и княжон, а как близких друзей.
Николай с Александром твердо держались своего репертуара и искренне радовались каждой минутке своей продленной увольнительной. Успевали они и бегать в бильярдную, где сразу после возвращения с «культурного отдыха» припрятали две бутылки столового вина — завтра же на учебу!
Отдельно мне пришлось общаться с Елизаветой на предмет как раз этой самой учебы. Младшая сестренка расстроилась, что братика не будет целых три дня, и тут же взяла с меня слово, что вечером в среду я ее заберу из Кремля. Пришлось пообещать и, в свою очередь, взять слово с нее, что Лиза будет хорошей девочкой, а не злюкой, ну и весь остальной стандартный набор «хорошего ребенка из приличной семьи».
— И что мне тут за чудеса такие Лиза рассказывает? — спросила Виктория, как только мы зашли в гостиную наших покоев. — Братик всех победил, даже папку, да еще и исчезал во время физкультуры и двоился? Романов, что ты опять натворил без моего присмотра?
— Да… — отмахнулся я.
— Леська! — Виктория повернулась к подружке. — После того как ты обманом заставила государыню пригласить меня на этот клятый бал… Короче, рассказывай! Лиза шепнула, ты там тоже была.
— А что сразу я? — Алексия с улыбкой пожала плечами. — У Лешки спрашивай.
— Романов?
— Викуся, — вздохнул я, — а вам с Лесей платья к балу пошить не надо? Кредитки в полном вашем распоряжении.
— Не катит, Романов, — усмехнулась Вяземская. — Кредитки и так в нашем полном распоряжении, а если начнешь намекать на украшения, то я иду на бал в тех, которые мне подарила государыня. Кстати, она и Леське обещала что-то подобрать.
— Вот даже как? — нахмурился я и посмотрел на смутившуюся Алексию. — Быстро бабуля вас в оборот взяла.
— Ты, Романов, с темы-то не съезжай, с Леськой профилактическая беседа насчет замашек государыни уже проведена, и вредных иллюзий никто строить не собирается. Так что у нас такое сегодня случилось на тихой лесной полянке?
— Ну…
— А поподробнее?
Пришлось докладывать.
— Лихо! — Вяземская была удивлена. — Леська, насколько Лешка поскромничал?
— Смело умножай на два, — улыбалась та. — Я так там вообще обалдела!
— Верю. — Вяземская оглядела меня с ног до головы. — Говоришь, в бане потом растяжения восстанавливал?
— Ага.
— Ты себе главный орган, случаем, не потянул? — прищурилась она.
— Не в курсе, — хмыкнул я. — Не было, понимаешь, случая его сегодня в дело пустить.
— Разберемся. Слушай мою команду, курсант Романов, быстро в душ, а потом в койку! Будем твою толерантность к нагрузкам проверять.
— Слушаюсь, госпожа штаб-ротмистр! Разрешите выполнять?
— Бегом!..
И опять КПП с дежурной сменой, и опять отскобленные до асфальта широкие дорожки, только вот ведут они не на гауптвахту, а в сторону общежитий.
— Леха, какие планы на сегодняшний день? — поинтересовался у меня шагавший рядом Алесандр.
— Абсолютно никаких, — пожал плечами я. — Буду лекции университетские читать, мне их Инга Юсупова прислала.
— Юсупова? Так она же под арестом.
— И что? Я ее еще до ареста попросил, вот она и прислала.
— Ясно… — Александр зевнул.
На этом разговор как-то заглох…
В своей комнате в общежитии я пробыл недолго, услышав шум, вышел в коридор и спокойно направился с остальными курсантами в сторону спортгородка.
Пятикилометровый кросс пробежал без особых проблем — тело хоть и побаливало, но терпимо, заодно и окончательно проснулся. На занятиях рукопашкой вяло подрыгал конечностями, а вот отжиматься и подтягиваться пришлось всерьез.
На занятиях, помня данное себе слово, приступил к изучению лекций, этим же «развлекался» и после обеда, а вот по окончании четвертой пары в коридоре меня встретил капитан Уразаев:
— Курсант Романов, следуйте за мной.
— Есть, господин капитан. — Он развернулся и направился в сторону лестницы.
Мы вышли из учебного корпуса и двинулись по дорожкам в сторону главного административного здания, на стоянке перед которым нас ожидали люди в военной форме и один в цивильном. Приглядевшись, я узнал в гражданском собственного родителя. Последние несколько шагов мы с Уразаевым преодолели строевым шагом.
— Ваше императорское высочество, разрешите обратиться к его высокопревосходительству? — рявкнул капитан.
— Обращайтесь, — кивнул отец.
— Ваше высокопревосходительство, капитан Уразаев и курсант Романов по вашему приказанью прибыли!
— Вольно… — махнул Ушаков. — Александр Николаевич?
— Спасибо, Валерий Кузьмич. Господа офицеры, довожу до вашего сведенья, что государем нашим сегодня было принято решение о переводе курсанта Романова Алексея Александровича обратно в университет. Соответствующую бумагу вы, Валерий Кузьмич, получите в среду. От лица государя, всего рода Романовых и себя лично хочу поблагодарить весь командный состав родного для меня училища за заботу и терпение, проявленные вами по отношению к Алексею Александровичу, а также вручить маленькие презенты, — родитель указал на стоянку и продолжил неуловимо изменившимся властным тоном: — Первая «Волга» вам, ваше высокопревосходительство, вторая полковнику Удовиченко. Те три белые «Нивы» подразделению военной полиции. А защитного цвета капитану Уразаеву в личное пользование. Вадим Толгатович, — отец смотрел на вытянувшегося Уразаева, — государь ценит офицеров, умеющих находить подход к каждому из своих бойцов, соответствующую дарственную табличку от государя найдете на приборной панели.
— Служу отечеству и государю, ваше императорское высочество! — капитан вытянулся еще больше.
Родитель удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к генералу Ушакову:
— Кроме того, государь распорядился выделить некую денежную сумму, которая вскоре поступит на счета училища. Валерий Кузьмич, можете распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению, в том числе и для премирования всех причастных к… учениям Тайной канцелярии, прошедшим в расположении училища на прошлой неделе. Особенно при этом государь просил обратить внимание на отлично зарекомендовавших себя военных полицейских.
— Всенепременно, Александр Николаевич, — пообещал Ушаков.
— Господа офицеры, предлагаю заканчивать, а в завершении хочу поздравить вас от всего рода Романовых с наступающим Новым годом!
— И вас, ваше императорское высочество!.. — офицеры заулыбались.
— Вадим Толгатович, — родитель опять повернулся к Уразаеву. — Что у курсанта Романова дальше по расписанию?
— Гауптвахта, ваше императорское высочество, — чуть замялся капитан.
— Да-да, а я и запамятовал… — хмыкнул отец. — Вадим Толгатович, вы уж проследите за курсантом, чтобы он до гауптвахты добрался без происшествий, а машину потом посмотрите…
* * *
— Наливай, Иваныч! — генерал Ушаков радостно потирал руки. — И не пару капель по своему обыкновению, а полный стакан!
Полковник Удовиченко с удовольствием выполнил приказ и протянул начальнику училища коньяк.
— Ой, порадовал государь старика, ой, порадовал! Счастье-то какое! Одной головной болью меньше! Иваныч, за здоровье государя!
Офицеры выпили и закусили порезанным лимоном.
— Как думаешь, куда государь теперь внука пристроит, раз курсанту Романову наша песочница оказалась мала?
— Вы, Валерий Кузьмич, такие вопросы задаете… — хмыкнул Удовиченко.
— Слышал чего? — подмигнул ему генерал. — Так не ломайся, говори.
— Ничего я не слышал, — отмахнулся тот. — Со мной такими вещами теперь если и поделятся, то в последнюю очередь. И всему виной эти клятые… учения родной Канцелярии. Да и вы с военным министром, я слышал, чуть без пенсии не остались?
— Вчера чуть не остались, а сегодня мне, как и тебе, «Волги» новые дарят. Ты хоть в салон своей заглядывал?
— Неа… — помотал головой Удовиченко.
— И зря, полковник, а я вот глянул, и в твою тоже. Как выражается современная молодежь: кожа-рожа, все дела. Короче, салон выполнен по спецзаказу, стоит явно дороже самой «Волги».
— Бросьте, Валерий Кузьмич…
— Слушай старого генерала, полковник, фельдмаршалом станешь. В твоем случае, главой Тайной канцелярии, что, согласись, где-то даже и почетнее. Иваныч, ты-то лучше меня должен знать, что Романовы умеют людей благодарить за честную службу, так что ни в какой опале мы с тобой не находимся.
— Хотелось бы верить…
* * *
На губе в перерывах между чтением с телефона лекций я поразмышлял над тем, как ловко дед с отцом «откупились» от военных за все мои залеты. Особенно порадовало выделение отдельных персоналий, как то лично генерала Ушакова, полковника Удовиченко, капитана Уразаева и особенно всего состава «мухоморов», которым явно выписали высочайшую индульгенцию за все их «проколы».
Поужинав, набрал Елизавету и пообщался с ней на предмет выполнения девочкой «взятых на себя ранее обязательств». Сестренка заверила, что злюкой она не была, бабушку, деда и отца с сестрами не расстраивала, на учебу не поехала и несколько раз поиграла с двумя дворцовыми, с которыми ей это делать разрешили.
Следующими на очереди были Алексия с Викторией. Леся трубку не взяла, и я только сейчас вспомнил, что она должна как раз выступать на корпоративе, а вот Вяземская была доступна и даже поделилась со мной новостями:
— Романов, я сегодня на тренировке чуть не сдохла! Орлов нас лично весь день без обеда гонял, а под конец заявил, что ориентировочно в среду будут показательные выступления подразделения перед государем, цесаревичем и командиром Корпуса генералом Нарышкиным. Ты приедешь?
— Не знаю, я как раз до среды в училище.
— На губе? — голос Вики стал игривым.
— На ней, родимой.
— Романов, а я сейчас в ванне отмокаю, вся в пене, как та русалка…
— Прекращайте, госпожа штаб-ротмистр! У меня и так слишком живое воображение!..
Алексия позвонила в десятом часу вечера, и я с ней проболтал полчаса, пока не образовалась вторая линия. Звонила Демидова:
— Алексей, — голос у девушки был встревоженный, — Нарышкин с Каранеевым серьезно поссорились и сейчас пошли в спортгородок устраивать дуэль.
— А от меня ты чего хочешь, Женя?
— Там, похоже, все серьезно, уступать никто не собирается, а закончиться может отчислением, а то и уголовным делом, если кого-то покалечат… Помогай.
— А Коля с Сашей?
— С ними пошли…
— Жди на телефоне.
Я судорожно принялся набирать Николая…
Дело было серьезным — и Нарышкин, и Каранеев являлись военнослужащими, тем более находящимися в расположении военного объекта, а значит, себе сейчас не принадлежали. Да за такое они могли не только вылететь из училища, а еще и попасть в дисбат, и заступничество влиятельных родов в подобной ситуации могло не сработать. Это же касалось и всех причастных, за исключением, понятно, Коли с Сашей.
Сука, братья не отвечали на мои вызовы!
— Женя, — я набрал Демидову, — Коля с Сашей трубки не берут, я в спортгородок.
— Мы тебя там ждать будем.
— Сидите в общаге! — крикнул я и выбежал в коридор, а оказавшись перед дежурным, прижал руки к груди. — Господин прапорщик, врать не буду, пара дурных курсантов затеяли дуэль. Разрешите предотвратить?
— Даю пятнадцать минут, — нахмурился он, — после этого сообщаю о предполагаемом инциденте патрулям. Время пошло, курсант.
— Спасибо!
Подбегая к спортгородку, почуял впереди трех человек.
— Какого лешего, Женя?
Три девушки, тихонько кравшиеся среди редких деревьев к городку, подскочили на месте.
— Не пугай так, Романов! — зашипела Демидова.
Я пригляделся и в третьей девушке, к своему удивлению, узнал Панцулаю.
— Женя, Тамара, вы нахрена Лену с собой потащили?
— Ты же сам приказал нам о ней позаботиться… Вот мы и…
— Если что, вас все из себя влиятельные роды Демидовых и Хачатурян дружно от военной прокуратуры отмазывать будут, а Лену кто?
— Ты и отмажешь, — буркнула Женя, а Тамара закивала. — Взял над девкой опеку, так и опекай как положено.
Это полный финиш! Кулаки сжались сами собой, и только огромным усилием воли я сдержал себя, чтобы не высказать этим двум дурным аристократкам все, что о них думаю!
— Леша, — тем временем жалобно пропищала Демидова, — убери гнев, мочи терпеть уже нет…
Окончательно взяв себя в руки, я скомандовал:
— Быстро за мной, скоро тут будут патрули военной полиции. — И на ходу добавил: — Я вас после накажу…
Через тридцать секунд мы уже подходили к той поляне, на которой у первого курса проходили занятия по рукопашке. Учитывая, что освещение выключали только с отбоем, рассмотреть все получилось в мельчайших подробностях: Нарышкин с Каранеевым, судя по скорости, устроили поединок без этих пошлых браслетов, а Николай с Александром Романовы и Багратион с Татищевым с хмурыми лицами за всем этим действом наблюдали. Вот Каранеев получает в грудь, но остается стоять на ногах, вот ему прилетает прямой в голову, и из разбитого носа брызгает вьюшка…
— Добрый вечер, господа курсанты! — заулыбался я, входя на поляну, и добавил гнева, вгоняя себя в темп, чтобы отслеживать как можно большее пространство вокруг. — А еще друзья называются! Что ж вы меня не позвали на свои тайные занятия по военному многоборью?
Дуэлянты прекратили свои «танцы», а Багратион буркнул:
— Алексей, ты не должен здесь находиться…
— И тем не менее, Сандро, я здесь, а через минуту, судя по моим ощущениям, которым можно верить, сюда заявится патруль. Мы с девочками его совсем на чуть-чуть опередили. И примите совет, господа курсанты, в следующий раз, если будет совсем невтерпеж, сваливайте подальше в лес. — И еще немного гнева. — А сейчас быстренько сняли доспехи и извалялись в снегу, после чего я с вами проведу показательное занятие по армейскому рукопашному бою.
Молодые люди переглянулись и дружно упали на утоптанный снег.
— Курсант Каранеев, сядь туда. — Я указал ему место. — Делай вид, что ты в легком нокауте. Остальные стоят там. Лена, присоединяйся к молодым людям, а вы, красавицы, — я смотрел на совсем растерявшихся Демидову с Хачатурян, — будете на меня нападать. Вперед!
Чуйка не подвела, и уже скоро на тропинке показалась пара «мухоморов».
— Что здесь происходит, господа курсанты? — поинтересовался старший.
— Повышаем уровень боевой подготовки, господин полицейский!
— С этим что? — он указывал на Каранеева.
— Это я неудачно приложился, в раж вошел…
— Почему не на гауптвахте?
— Не могу знать, господин полицейский.
— Семь бед, один ответ? Ладно, всем быстро по казармам, поздно уже. А курсант Романов проследует с нами.
— Господин полицейский, разрешите обратиться?
— Слушаю.
— Курсанты Каранеев и Нарышкин мне тут по секрету признались, что тоже очень хотят провести эту ночь на гауптвахте. Только не подумайте ничего предосудительного, они нормальные…
— Без залета и оформления? Не положено!
— Господин полицейский, ну в виде исключения… В познавательных целях, так сказать…
«Мухомор» хмыкнул:
— Курсант Нарышкин, курсант Каранеев, проследуйте за мной вместе с курсантом Романовым.
Каранеев с Нарышкиным вздохнули:
— Есть! — и, шаркая ногами о снег, подошли к «мухоморам».
А уже когда мы вышли из спортгородка, старший полицейский отстал и принялся докладывать по рации:
— Отбой учебной тревоги, веду голубчиков…
* * *
— Вот от кого мы с Женькой не ожидали, Сандро, так это от тебя! — Хачатурян буквально прижала своего молодого человека к турнику. — Из училища хочешь вылететь? И всех остальных подставить?
— Ну, они…
— Лучше молчи! Почему Женька должна Алексею звонить? А вы? — она повернулась к Романовым. — Каким местом думали?
Николай с Александром только вздохнули, а Татищев решил вмешаться:
— Девочки, была задета честь…
— Честь и в браслетах можно было защитить! — Тамара была неумолима. — Завтра же все дружно скажите спасибо Алексею, что под трибунал не пошли.
— Скажем…
— Хорошо…
Хачатурян же удовлетворенно кивнула и подошла к Демидовой с Панцулаей:
— Пойдемте, девочки, у меня бутылочка красного припрятана, надо стресс снять…
