Глава 7
— Машенька, а сейчас страх от Лешкиного гнева прошел, и они продолжают сидеть в столовой… — тихонько подвывала в трубку Инга. — Машуля, помоги хоть как-нибудь…
— Хорошо, сейчас попытаюсь с бабушкой переговорить, а потом тебе перезвоню, — вздохнула великая княжна. — Жди звонка и не вздумай натворить глупостей, подружка!
— Обещаю, Машенька.
Мария убрала телефон в карман и нахмурилась, а Варвара, просидевшая все время разговора рядом, напряженно спросила у сестры:
— Не все разобрала. Чего там у Юсуповых происходит?
— Инга сама толком ничего не знает. Утром ее дед с отцом куда-то ездили, а вернувшись, закрылись в кабинете у князя и долго оттуда не выходили. Ближе к обеду особняк Юсуповых окружили канцелярские, а потом приехали Лешка с Колькой и Сашкой, патриарх и князь Шереметьев с сыном и Анькой. Лешка очень вежливо попросил Юсуповых всех гостей покормить, и они закрылись в столовой. Недавно туда и наш отец заявился, после чего Инга и почувствовала Лешкин гнев и решилась мне позвонить.
— Ужас какой! — Варвара прикрыла рот ладошкой. — А почему Инга подумала, что это Лешкин гнев?
— А ты, дуреха, еще кого-то знаешь, кто гневом владеет в степени, позволяющей чувствовать его сквозь стены?
— Не-а… Что делать будем? Лешке или папе позвоним?
— Алексей с папой, судя по всему, на работе, — задумчиво протянула Мария. — Им мешать нельзя.
— Тогда к бабушке пойдем? Как ты Инге и сказала?
— Чтобы опять нарваться на очередные получасовые нравоучения на предмет вмешательства в дела, которые нас пока не касаются? — хмыкнула Мария. — Идем сразу к деду, он нам или все пояснит, или сразу выгонит, хоть время сэкономим.
В кабинет царственного деда сестер пропустили практически без задержек, а после их вопроса относительно происходящего в особняке Юсуповых император заулыбался:
— Что, внученьки, подружка за помощью обратилась?
— Да.
— Отцу или Лешке звонили?
— Деда, мы же с понятием, сразу к тебе пошли.
— А почему ко мне, а не к бабушке? — он продолжал улыбаться.
— Ну… — сестры замялись.
— Соображаете, — император покивал головой. — И используете для достижения цели оптимальные пути, в том числе и мою к вам слабость. Как и Инга — ваши с ней дружеские чувства.
— Имеет право. — Мария еще больше выпрямила спину. — Друзья в том числе и для этого существуют.
— Полностью согласен, Машенька. Но в этот раз я вам не помощник, с Юсуповыми еще до конца ничего не ясно. Прием закончен, внученьки.
Девушки надули губки, а Варвара с вызовом заявила:
— Ваше императорское величество, мы вынуждены обратится к ее императорскому величеству, о чем и ставим вас в известность! — И посмотрела на сестру. — Пойдем, Маша, дедушка сегодня нас не любит!
Они развернулись и с гордым видом направились на выход из кабинета, а император грустно пробормотал:
— Правильно, девочки, друзей надо ценить, их в вашей жизни будет уже не так много, а вот проблем у этих друзей со временем станет еще больше…
Императрица, только что вернувшаяся с дневной прогулки, занималась тем, что вместе с младшей внучкой Лизонькой смотрела мультики. Выслушав Машу с Варей, Мария Федоровна, предупрежденная звонком супруга, просто отмахнулась:
— Не вмешивайтесь, без вас разберутся. — И погладила по голове младшую внучку. — Не отвлекайся, Лиза, твои сестры суют свои носы туда, куда не положено.
— Бабушка! — возмутилась Мария. — Да как так-то? Инга просит о помощи, а ты нам говоришь не вмешиваться? Я сейчас отцу буду звонить!
— Только попробуй, — с угрозой произнесла императрица, не отвлекаясь от экрана плазменной панели. — Я тебе такую жизнь во время новогодних праздников устрою, Юсуповой своей позавидуешь.
— Бабушка!
Тут в разговор влезла Елизавета, схватившая пульт и поставившая мультик на паузу:
— Бабуля, сестренки! — девочка вскочила с дивана и состроила умилительно-серьезный вид. — Не ругайтесь! Ругаться нехорошо!
— А все, Лизонька, из-за того, что твои сестры вести себя не умеют, — хмыкнула Мария Федоровна. — Сейчас они принесут нам с тобой извинения и пойдут делать домашнее задание. Потому что рано им еще взрослыми делами заниматься, не доросли…
— А Лешка дорос? — Мария не собиралась отступать. — Он всего на год меня старше!
— Да в вашем возрасте год за три идет, глупая девчонка! — императрица медленно поднялась с дивана. — А Алексей еще и такое воспитание в роду Пожарских у Белобородова получил, от которого я вас, дурех, всю жизнь оберегала! Жалела пигалиц малолетних! — Марию Федоровну несло. — Чтобы вы у меня в грязи не ползали сутками, по лесам днями кроссы на темпе не бегали! Чтобы вы в полной семье воспитывались, вертихвостки! Учились в тепле и уюте своими будущими родами управлять!
— Бабуля, не ругайся на Машу и Варю, они хорошие! — Елизавета насупилась и посмотрела на императрицу исподлобья.
— Лизонька, конечно, твои сестры хорошие! — Мария Федоровна заводилась все больше. — Они просто молодцы! А все мои усилия пошли прахом! Только Алексей мне из всего рода противостоять смог! И сумел одержать победу в нашем противостоянии! Надо было вас, сикилявок, в грязь по самую маковку макать и сквозь строй дворцовых с «Тайгой» пропускать, и на скотобойню почаще возить, чтобы крови не боялись! Глядишь, что-нибудь путное из вас и получилось бы!
— Бабушка! — Мария с Варварой уже чуть не рыдали.
— Что «бабушка»? Берите пример со старшего брата! Никаких сомнений в собственной правоте! Умение идти до конца даже под угрозой смерти! А как он защищает своих близких?! И это я не говорю про Белобородова, Петрова, Вяземскую и Пафнутьеву! Алексей к Юсуповым вашу подружку Аньку приволок! Что, думаете, просто так? Поглумиться? Ваш брат Шереметьевой лишний раз дает себя настоящего рассмотреть, чтобы у глупой девки розовые очки спали! А вы на такое способны?
— Бабушка! — совсем потерялись сестры, забыв, зачем конкретно пришли.
— Я вас двоих Белобородову на перевоспитание отдам! Он из вас быстро всю дурь выбьет! Опыт у него огромный, раз из Алексея, с его-то характером, достойного Романова сделал!
— Бабуля! — Елизавета стояла с закрытыми глазами. — Сестренки тебя пугаются! Хватит на них ругаться!
От девочки повеяло, и Марии Федоровне стало страшно… Как тогда, с Алексеем, но гораздо слабее… До великих княжон дошел лишь слабый отголосок гнева, но дошел.
— Лизонька… — императрица, забыв про все на свете, смотрела на внучку круглыми глазами. — Лизонька, малышка, ты успокойся… Я больше не буду ругаться…
— Хорошо, бабуля, — кивнула та, но глаз так и не открыла, и гнев постепенно сошел на нет. — Ты сделай так, как просят Маша с Варей, Инга Юсупова и моя подружка тоже. — И уверенно добавила: — А Алексей хороший, он Ингу все равно в обиду не даст.
— Лизонька, обещаю, с Ингой будет все хорошо. А у тебя, малышка, все в порядке? — уже смелее спросила Мария Федоровна.
Девочка, продолжая стоять с закрытыми глазами, кивнула и заулыбалась:
— Бабуля, а почему ты за меня так переживаешь? Со мной все хорошо. — И безошибочно повернулась к старшей сестре: — Машка, ты теперь не бабушку, а меня боишься. Почему? — следующей была средняя сестра. — И ты, Варюша, тоже?
За находящихся в шоковом состоянии девушек поспешила ответить Мария Федоровна:
— А ты глаза открой, Лизонька. — Императрица частично вернула самообладание. — Не дело это, старших сестер пугать.
И, дождавшись, пока Елизавета проморгается, бочком направилась к выходу из своих покоев, открыла дверь и резко скомандовала сидящим в коридоре валькириям:
— Быстро ко мне дежурного колдуна, девоньки! И не по рации, а ножками его ко мне приведите! Только тихо, не надо поднимать лишнего шума.
Старшая валькирия кивнула и махнула рукой вскочившей напарнице, которая быстрым шагом скрылась в коридорах Большого дворца, а Мария Федоровна аккуратно вернулась в покои, убедилась, что Елизавета вновь заинтересовалась происходящим на экране телевизора, достала телефон и набрала супруга:
— Коленька, не мог бы ты срочно меня навестить?.. Даже так? Быстро все бросай, Романов, и чтобы через пять минут я тебя видела в натуре, милый!..
* * *
Допрос Юсуповых продолжался до тех пор, пока в углу столовой не завозился с телефоном мой отец. После того как он встал и знаками показал мне выйти, я сказал:
— Скоро вернусь. Не отвлекайтесь, господа. — И проследовал в гостиную вслед за родителем.
— Быстро все разошлись по своим покоям! — раздраженно скомандовал он семейству Юсуповых, которое так с момента нашего прихода и не покинуло помещения. А после того, как гостиная опустела, повернулся ко мне. — В свете наших предстоящих переговоров с беглыми батюшками Юсуповы пока не должны оказаться в Бутырке. Кроме того, обстоятельства изменились, за князя с наследником очень сильно попросили, отказать мы не можем. — И тут же пояснил: — Скоро ты в этом убедишься. А теперь, сынок, слушай внимательно, что именно ты должен сделать…
В столовую я вернулся уже один, родитель отправился на улицу, набирая кого-то по телефону.
— Господа и дамы! — сходу начал я и буквально с разбега упал на стул. — Прошу прощения, что вынужден прервать столь интимное общение многоуважаемого патриарха с не менее уважаемым князем Юсуповым, но сейчас мне хочется услышать мнение пострадавшей стороны обо всем происходящем, а именно, ваше, дорогой Андрей Кириллович.
— Мое? — напрягся князь Шереметьев.
— Ваше, Андрей Кириллович, — кивнул я. — Услышали вы достаточно, выводы должны были сделать нужные. Так как вы оцените предварительную вину Юсуповых в деяниях, затронувших в том числе и вашу внучку?
Аня побледнела и опустила глаза, а сам Шереметьев переглянулся с сыном и выдал стандартную фразу:
— Все на усмотрение государя нашего…
— Андрей Кириллович, вы все же опишите Виктору Васильевичу произошедшее с Анной, а потом его святейшество поделится с нами своими впечатлениями от моего визита в особняк Карамзиных.
Вот что мне понравилось в этих двух «отчетах», так это краткость и отсутствие лишних «украшательств» со стороны «высказавшихся» лиц. Хотя патриарх о многом умолчал, особенно о моих «исполнениях» в особняке Карамзиных и тех красочных эпитетах, которыми меня награждал его младший брат.
— Отлично, господа! — я хлопнул себя по коленям. — Андрей Кириллович, а войну объявить Юсуповым, которые, как выяснилось, изо всех сил помогали Тагильцеву, желания нет? — продолжил «давить» я. — Лично могу вашу заявку в императорскую канцелярию отвезти и походатайствовать о ее скорейшем рассмотрении государем, но с условием. Если будет выплачена вира, все полученное уйдет в приданое вашей невинно пострадавшей внучки.
Князь кивнул:
— Готов написать уведомление прямо сейчас.
— Отлично! Другого ответа от вас, князь, и не ожидал.
— Кроме того, Алексей Александрович, я хочу, чтобы вы вместе с этим уведомлением передали государю нашему жалобу на его святейшество.
Патриарх нахмурился, а я хмыкнул:
— Вот как? Позвольте узнать подробности?
— Действия… подчиненных его святейшества навредили нашему роду, Святослав тоже должен понести справедливое наказание!
Князь Шереметьев всем своим видом демонстрировал непреклонность, а патриарх лишь вяло отмахнулся:
— Романовы и так обобрали патриархию как липку… Андрюша, побойся Бога!
— Не прикрывайся Господом нашим, Свят! — гордо выпрямился князь. — Эксклюзива на освящение всей вашей деятельности на пять лет мне будет вполне достаточно.
— Год, Андрей.
— Три, Свят, и не имею никаких претензий.
— По рукам, — вздохнул тот. — Как коршуны налетели! Совести у вас нет! Что у Шереметьевых, что у Романовых!
— Прекращаем ненужный базар, господа, — прикрикнул я. — Давайте не будем забывать про наших уважаемых хозяев. — И посмотрел на патриарха. — Ваше святейшество, от государя получено распоряжение о посадке господ Юсуповых после проведения всех первичных следственных действий под домашний арест. Это же касается и всех остальных Юсуповых, которым запрещено покидать расположение особняка. Обеспечение этой меры пресечения возложено лично на вас, ваше святейшество, при условии безусловного доступа к подозреваемым со стороны Тайной канцелярии. Так что боевым батюшкам вы здесь все же найдете применение. — Теперь настала очередь Юсуповых. — Виктор Васильевич, — князь с сыном вскочили и поклонились, — наличие виры Шереметьевым признаете?
— Признаем, ваше императорское высочество.
— Замечательно. Гарантом тоже назначается его святейшество Святослав. Условия домашнего ареста соблюдать будете?
— Даем слово!
— И еще, Виктор Васильевич. Если бы не Инга, мое к ней отношение и ее звонок моим любимым сестрам, которым я ни в чем не могу отказать, вы с сыном сейчас бы валялись в подвалах Бутырки со сломанными конечностями и гадили под себя, а родичи бродили бы по руинам сожжённого особняка. И это стало бы только началом. Намек понят, князь?
— Приданое Инги после вашего намека, ваше императорское высочество, будет только увеличено!
— Приятно иметь с вами дело, Виктор Васильевич. Ваше святейшество, как вам такой расклад?
— Более чем устраивает, сын мой.
— Тогда будьте так добры, заканчивайте допрос, а мои братья и эти совершенно безобидные дяденьки, — я встал и указал в сторону Прохора с Иванам, — потом мне в подробностях доложат о ваших успехах. Честь имею!
* * *
— Отец, сестры попросили, а дед не смог отказать, и что? — пытал в машине родителя я. — Чего вы меня в Кремль-то дернули? Я где-то серьезно накосячил?
— Думаю, даже государь не смог бы провернуть все лучше. — Отец грустно улыбнулся. — Все эти старые дружеские связи с фигурантами, знакомства с их родичами, совместно выпитые литры крепкого алкоголя и пресловутый «пуд соли». А тут ты со своей репутацией полного отморозка, плюющего на все эти условности… Молодец, сынок, ты действительно справился на шесть баллов из пяти, заставив патриарха вести основной допрос. Теперь он с нами еще больше повязан. Понимаешь, о чем я?
— Если бы не понимал, не… заставлял бы его, — кивнул я. — Хотя он и так не против сотрудничества.
— Да что ты такое говоришь? — вскинул брови родитель. — Сегодня он согласен, а завтра нет. А тут такая запись допроса с его непосредственным участием. Никуда патриарх теперь не денется, сынок.
— Отец, я бы на твоем месте не был так уверен. — И поморщился. — Насколько я вижу патриарха, он цельная личность и на сотрудничество согласится только в том случае, если это будет соответствовать его понятию о справедливости. Подумай об этом и не принимай желаемое за действительное.
Родитель задумался и кивнул:
— Яйца учат курицу? Докатились! Но, пожалуй, ты прав, дам канцелярским спецам именно такую установку. Зачем Шереметьевых к Юсуповым приволок?
— Ты прекрасно понимаешь зачем, почему спрашиваешь?
— От тебя хочу услышать.
— Чтобы у Анны не было в отношении меня иллюзий, — пожал плечами я.
— Может, тебе стоит тогда что-то подобное перед Алексией с Викторией устроить? — родитель вовсю улыбался.
— Алексия с Викторией и так про меня все знают и ничего нового не увидят, а Анна еще молоденькая и находится в плену романтических представлений. Короче, жизни не видела.
— Жизни не видела? — отец ухмылялся. — А ты, сынок, ее видел, эту жизнь?
— Ну… — я действительно потерялся.
— Вот-вот! — родитель закивал. — Ты мне знаешь кого напоминаешь? Выпускников одного нашего специализированного интерната, поставщика кадров для Тайной канцелярии. Эти сироты при наличии достаточно жесткого воспитания тоже в твоем возрасте, как никто, жизнь начинают понимать, а потом, столкнувшись с реалиями, не всегда могут к ним приспособиться. И выбраковываются, Лешка, не найдя общего языка с обществом, становятся белыми воронами. Так, может, твоей Шереметьевой повезло, что у нее детство, эти золотые годы, до сих пор продолжается, а не наступает взрослая жизнь? Ты об этом подумал?
— Подумал. Пусть хоть так с ней ознакомится, а не другими способами.
— Какой ты у нас молодец! Все-то он знает! За всех подумал и все решил! А я вот в отношении твоих сестер делаю все возможное, чтобы их детство продлилось как можно дольше. Понятно, с учетом специфики нашего рода. Ты знаешь, что они последние три месяца фактически общения с матерью лишены, бабушка твоя все контакты ограничила? Она и так им мать заменила, так что не так это и страшно, но все-таки…
— Отец, только не надо со мной делиться подробностями твоей счастливой семейной жизни, меня ты не разжалобишь.
— Извини. К чему веду, сынок. Не играй с чувствами других людей, особенно тех, кто тебе действительно дорог. А Шереметьева, смею думать, тебе очень дорога, хоть ты этого еще и сам не понимаешь.
— Закрыли тему. — Я начал злиться. — Так чего в Кремль едем?
— Увидишь, — вздохнул отец. — И обалдеешь.
На втором этаже Большого кремлевского дворца почуял слишком большое напряжение, а плотное скопление дворцовых и валькирий, дополненное тремя колдунами «Тайги» и еще двумя за стеной, не добавило мне оптимизма. Оглядев собравшихся в коридоре перед покоями царственной бабки, совмещенными с комнатами царственного деда, громко поинтересовался:
— Только не говорите мне, что с любимой бабулей страшное случилось, я этого не переживу.
— Типун тебе на язык, Лешка! — поплевал себе за левое плечо великий князь Владимир Николаевич. — Шуточки у тебя, как у пьяного Мишуточки. Гауптвахта тебе явно не на пользу пошла.
— И то верно! — откинулся на стуле Сан Саныч. — Ведите себя прилично, молодой человек!
— И без грязных намеков! — добавил Петр Александрович. — Шурка, — он строго смотрел на моего отца, — проследи за сыном!
Я тоже повернулся к родителю:
— Отец, что за ерунда происходит? Очередной совет рода?
— Шагай. — Родитель подтолкнул меня вперед. — Все гораздо серьезнее…
Зайдя в покои Марии Федоровны, я обратил внимание на еще большее напряжение, которое буквально витало в воздухе. Особенно заметно это было на фоне веселых детских голосков, доносящихся со стороны телевизора, настроенного на канал с мультфильмами. Помимо бабки, деда, сестер и двух колдунов из «Тайги», скромно устроившихся в углу, в гостиной никого больше не было.
— Всем добрый день! — бодро поздоровался я. — А?..
Царственный дед властным жестом приказал мне замолчать и глазами показал на сестер, устроившихся на диване неподалеку. Если Мария с Варварой к нам с отцом повернулись, то вот все внимание Елизаветы было полностью поглощено мультиком.
Секундочку! Что за ерунда? Я пригляделся к младшей сестренке получше и… Лиза едва-едва светилась! Светилась, твою мать!
Повернувшись к колдунам, спокойным тоном спросил:
— Господа, это то, о чем я думаю?
— Да, ваше императорское высочество, — одновременно кивнули они.
Нырнув в темп глубже, я потянулся к Елизавете.
На меня буквально обрушился поток незамутненных детских эмоций радости и сопереживания, видимо, относящихся к происходящему на экране телевизора. Глянув доспех девочки, я увидел все то же «фирменное» Романовское сложное плетение из «звездочек», а вот внутренний доспех Елизаветы больше напоминал тот, что можно было наблюдать у Алексии.
Эмоции сестренки постепенно стали меняться сначала на удивление, потом на легкий испуг, а затем и на осторожную заинтересованность — она меня явно почувствовала, да я особо и не скрывался.
— Братик, привет! — Она вскочила с дивана, оббежала сестер и кинулась ко мне, а когда я присел и обнял ее, громко зашептала: — Братик, а что это такое ты делал?
— Тебя звал, Лизонька… — нашелся я. — И ты меня услышала. Молодец какая!
Она прижалась ко мне еще сильнее и так же громко начала жаловаться:
— А те два дяденьки-дворцовых меня также звали, а Машка с Варькой так не могут. И бабуля с дедулей тоже.
— Ну, не все так могут, ты у нас особенная.
— Да, я такая! — И без перехода: — А ты с папкой к Юсуповым был добр, как сестренки просили?
— Конечно, Лизонька! Я же вам ни в чем отказать не могу, особенно тебе…
И замолчал, делая при этом страшные глаза отцу, мол, отвлеки Лизу, что делать дальше и о чем говорить, я просто не знаю.
— Лизонька, дочка, — кивнул родитель, — а ты с отцом не хочешь поздороваться?
Сестренка с большой неохотой слезла с меня и покорно забралась на руки к нашему родителю. А я подошел к деду с бабкой:
— Могу гарантировать только одно, — я грустно улыбался, — закончились ваши спокойные денечки. Лиза в Кремле такого шороха наведет, все проблемы со мной покажутся детскими шалостями.
Дед покосился на бабку, а та подняла руки в защитном жесте:
— Сделаю все, от меня зависящее, но к такому, Романовы, меня жизнь не готовила. Так ведь теперь у нас молодежь выражается?
Император кивнул:
— Алексей, ты еще самого главного не знаешь, Лиза бабушку с сестрами еще и гневом напугала…
Я же только на это шумно выдохнул, пытаясь не выругаться.
Зашибись! Приплыли!
— Гнев у Лизы вышел пока слабенький, — продолжил дед, — но ее сверстникам хватит с лихвой, чтобы испачкать штанишки, а потом долго лечиться от заикания. А что будет дальше, можешь себе представить?
— Как никто другой.
— Мы на самом деле ждали только вас с Александром, сейчас оставим Лизу на попечение Маши с Варей и… колдунов, а сами пойдем ко мне в кабинет думать, что делать дальше хотя бы в ближайшей перспективе.
Мария с Варварой оставаться отказались, твердо заявив, что желают участвовать в предстоящем «совещании», и дед, недолго думая, дал свое согласие. В результате с Елизаветой остались две доверенные валькирии императрицы и те два колдуна, да еще нам с отцом пришлось дать девочке слово, что сегодня обязательно еще ее навестим.
Первым делом с меня потребовали поделиться моим «экспертным» мнением:
— Да, Лиза однозначно колдунья, — называть сестренку «ведьмой» у меня не повернулся язык, — пока слабенькая. Больше на эту тему сказать ничего не могу, как и на тему гнева. Надо, чтобы ее посмотрели Кузьмин с Лебедевым. А что про это есть в архиве Романовых?
— Ничего, — нахмурился дед, а остальные старшие родичи грустно закивали. — Первый раз у нас колдунья среди Романовых уродилась.
— Значит, дело не в моей покойной маме, — криво улыбнулся я, — а в присутствующем здесь талантливом папашке.
— Получается, так…
— А как у Лизы со стихиями?
— Потихоньку овладевает всеми четырьмя, — ответил дед. — Но, если сравнивать с развитием Маши и Вари в их восемь лет, Лиза заметно отстает, а вот доспех, наоборот, развит не по годам. Тебе, Алексей, это ничего не напоминает?
— У меня стихии вообще никак не шли, но тенденция, однако, на лицо.
— Есть еще что добавить?
— Пока нет.
— Ладно. Ну, родичи, какие у кого будут мысли? — Именно с этих слов императора и началась основная часть «совещания».
— Мыслей пока никаких, — вздохнул Сан Саныч, — одни эмоции…
— Это верно, — кивнул Петр Александрович.
И они многозначительно уставились на Марию Федоровну, к ним постепенно присоединились все остальные присутствующие.
— Ясно, — хмыкнула та, — раз я занималась воспитанием девочек, мне и вопросы решать? Хорошо, предложение следующее: Лизу в лицей пока не выпускать, вплоть до окончания зимних каникул, и потратить это время на более вдумчивое изучение и оценку ее способностей. Ну и на соответствующие воспитательные мероприятия, ответственными за которые предлагаю назначить Лебедева, Кузьмина и Белобородова. Почему их? С одной стороны, это профиль «Тайги», а с другой — если мне не изменяет память, в этом подразделении была когда-то сильная колдунья, которая погибла на той войне, Белобородов на ней даже жениться собирался, значит, опыт… общения они имеют. Кроме того, все это время за Лизой будет приглядывать Алексей, а его… девушка, Алексия Пафнутьева… или Кузьмина, ему в этом поможет. Она ведь тоже этими способностями обладает? — императрица смотрела на меня, как и все остальные.
Я молча кивнул, и не подумав сказать что-то против, даже учитывая занятость Алексии, — Елизавета была моей сестрой, и для нее я сделаю все возможное, о том же попрошу и Лесю.
— Навскидку пока все, — закончила бабка.
— Еще предложения? — это был дед.
— Маша все правильно сказала, — начал Сан Саныч, — а там по ходу разберемся. Только у меня существенное уточнение: Кузьмин, Лебедев и Белобородов у нас проживают в особняке Алексея, как и он сам вместе с Пафнутьевой, а тут за Лизой пока постоянный контроль требуется. Как быть?
И опять я оказался в центре внимания.
— Алексей? — равнодушным тоном спросил дед.
Право на проживание вне Кремля я не собирался отдавать ни под каким предлогом, даже таким, и уже собрался это озвучить, как меня опередил родитель:
— Ничего страшного, будем возить Лизу к Алексею в особняк и даже оставлять ее там на ночь. Уверен, проблем не будет, старшего брата она любит, да и смена обстановки пойдет ей на пользу, особенно в свете постоянного нахождения в среде опытных колдунов.
— Возражения?
— Принципиальных нет. — Сан Саныч дождался кивков старших родичей и неожиданно обратился к Марии с Варварой: — Внучки, а вы как думаете?
Сестры переглянулись, глянули на бабку, которая им кивнула, и Мария сказала:
— Если что, мы готовы возить Лизу к Алексею и ночевать там с ней. И вообще, с нашей стороны любая помощь…
— Алексей, — теперь натянуто улыбающийся Сан Саныч смотрел на меня, — а у тебя в особняке хозяйки между собой не передерутся?
— Если бабуля периодически заезжать будет, не передерутся, — улыбнулся я в ответ.
— Это точно! — хмыкнул он, глядя на императрицу. — Маша, Коля, предварительный план принимается, и, как я сказал ранее, дальше будем посмотреть. Что теперь?
— А теперь, — дед встал, — будем незамедлительно воплощать план в жизнь. Алексей, гостей сегодня принимаешь?
— Как и всегда.
— Александр, — он обратился к отцу, — сейчас вместе с Марией и Варварой уговариваете Елизавету поехать к Алексею в особняк, а там аккуратно показываете ее озвученным специалистам. Доклад по факту.
— Думаю, Лизу уговаривать не придется, — ответил родитель, а сестры закивали.
— Возвращаться сегодня не обязательно, — продолжил дед. — Если только Алексей не будет возражать…
Я лишь отмахнулся:
— Алексей возражать не будет, даже наоборот.
А радостные Мария с Варварой уже бежали к двери…
* * *
Всю дорогу до дома Анна Шереметьева молчала, уставившись невидящим взглядом на мелькающие в окне зимние пейзажи. Дед с отцом ее не отвлекали, общаясь на заднем сиденье вполголоса. С внучкой князь заговорил только в гостиной особняка:
— Ну, Аннушка, и как впечатления?
Он указал ей на диван, на который девушка и уселась.
— Нормальные у меня впечатления. — Анна равнодушно пожала плечами. — Уверена, Алексей хотел мне показать, каким жестоким и равнодушным может быть, и это ему удалось в полной мере. Что я чувствую? Страх, даже ужас, отвращение и неприязнь к нему. Но это только сейчас. Спустя какое-то время, может, сегодня к вечеру, может, завтра утром, эти чувства потеряют остроту и забудутся, потому что Алексей самый благородный, справедливый, смелый и добрый молодой человек на свете! Как тебе, дедушка, такие впечатления? Устраивают?
— Вполне, — кивнул князь. — Твои впечатления, Аннушка, перекликаются с моими, да и твой отец чувствует то же. Но не забывай об одном, внучка, Романовы старательно лепят из Алексея будущего императора, в том числе и такими способами, как перекладывание на молодого человека обязанностей по выяснению отношений с другими родами. И что из великого князя получится в результате подобного обучения, одному Господу известно.
— Алексей справится, — уверенно кивнула Анна. — Можете даже не сомневаться. А сейчас, деда, я бы хотела пойти к себе и побыть одна.
— Конечно-конечно, Аннушка. К ужину выйдешь?
— Обязательно…
* * *
Оставив Пафнутьева следить за тем, как патриарх выполняет принятые на себя обязательства по обеспечению «пригляда» за особняком Юсуповых, Николай с Александром Романовы, Кузьмин и Белобородов загрузились в машину.
— Прохор, а Леха дал жару и Юсуповым, и его святейшеству! — Александр только сейчас дал себе возможность расслабиться и заерзал на заднем сиденье. — Коляшка, ты как хочешь, а я по весне буду подавать документы на жандармский факультет, обычная армия меня уже не привлекает. А если конкурс не пройду, деду Коле с дядькой Сашей в ноги упаду, чтоб они за меня словечко замолвили!
— Я с тобой, — кивнул тоже возбужденный Николай. — Прохор, нам же Афганистан и все прочие… дела в зачет пойдут?
— Вам в зачет пьянки и бабы пойдут, — заворчал тоже довольный «визитом» к Юсуповым воспитатель, — а не прочие дела. Кроме того, надо еще посмотреть, как вы оба с подружкой своей Ингой теперь общаться будете.
— В каком смысле? — не поняли братья.
— Вы пришли к ней домой, угрожали ее отцу и деду, еще и денег с ее рода стрясли. Как будете девушке теперь в глаза смотреть? — Романовы задумались, а Прохор продолжил: — Это Лешка сможет без проблем, он уже привыкать начал к подобным нюансам, а вот в вас я совсем не уверен. Оперативно-розыскная деятельность — это прежде всего работа с людьми, с их слабостями, грешками и тайными страстишками, а дуболомов, выбивающих показания кулаками, везде хватает. Позволит ли вам двоим совесть людишек в моральном плане об колено ломать? Как сделал это сегодня Алексей и с патриархом, и с Юсуповыми? Так ведь он еще умудрился провернуть мероприятие так, что все остались довольны: патриарх «по справедливости» самостоятельно провел допрос и не допустил, чтобы Юсуповы оказались в Бутырке с травмами различной степени тяжести; сами Юсуповы счастливы, что пока так легко отделались; Шереметьевы так и вообще на ровном месте и моральное, и материальное удовлетворение поимели. И кому они все благодарны? Правильно, Алексею. А еще великим княжнам Марии и Варваре Александровнам, которые якобы вступились за подружку свою, Ингу. Сможете подобное без сучка и задоринки провернуть?
— Нет… — совсем загрустили братья.
— Пока не сможете, — хмыкнул воспитатель. — Но это только пока. А потом и Инге своей нормально в глаза будете смотреть, и с князьями из главных родов через губу разговаривать, если оперативная обстановка того потребует. А что для этого надо?
— Хорошо учиться и слушать старших, — выпалили Романовы.
— Все знаем, но не делаем. — Прохор опять хмыкнул и постучал по переднему сиденью. — Ванюша, ты чего там примолк?
— Так заслушался, Проша, — повернулся улыбающийся колдун. — Молодые люди, уважаемый Прохор Петрович, конечно, дело говорит, но упускает самое главное: зачем Алексею вас двоих, да еще и с лютого похмелья, с собой к Юсуповым надо было тащить? Злобырь наш и в одного бы нормально справился…
Николай с Александром переглянулись:
— Ну, мы вроде как уже сложившаяся команда…
— Соображаете, — кивнул Кузьмин. — Вот и делайте все для того, чтобы в этой команде остаться, как делаем, например, мы с Прохором. Иначе, молодые люди, все веселье в нашей необъятной империи пропустите и будете потом локти кусать. Без почестей, славы и боевых орденов.
В машине до самого дома стояла тишина, все думали о своем, а когда покинули «Волгу», у Кузьмина зазвонил телефон:
— Да, Александр Николаевич… Конечно, подготовимся… Что?.. Понял, Прохора и Влада предупрежу. Но у нас еще эти, из военной разведки… Хорошо, что-нибудь придумаем… Ждем. — Колдун положил трубку и повернулся к Белобородову. — Проша, что я тебе сейчас расскажу! Ты охренеешь!..
* * *
— Отец, у меня на третьем этаже восемь покоев, из которых на сегодняшний день занято пять: мои; соседние, те, что Алексии и Виктории, используемые в качестве склада для шмотья; покои Шурки Петрова, которые он превратил в мастерскую; и Николая с Александром. Остается только трое свободные покоев, да девушек своих попрошу все перенести ко мне, но Вика у родичей, будет только завтра…
— А что у тебя на втором этаже?
— Покои Прохора, Вани, еще одни отданы под Литвиненко с его двумя колдунами, и последние занимает Михеев, в гостиной у которого иногда будет ночевать Лебедев. Еще я планирую родителей Петрова на новогодние праздники пригласить, их хотел рядом с Шуркой на третьем этаже разместить, потому как у него не вариант — запах характерный от красок.
— А что с тем гостевым домом?
— Полностью отдан под нужды дворцовых, а сейчас еще и колдунов «Тайги».
— Беда… — Родитель задумался на пару мгновений. — Смотри, я всегда могу переночевать у Прохора или у Вани, но желательно все же иметь отдельные покои на третьем этаже на случай непредвиденных обстоятельств, где можно спокойно отдохнуть, помыться и хранить те же самые запасные комплекты одежды. Для Маши, Вари и Лизы давай на первых порах все же выделим одни общие покои, да и им веселее будет. Плюс к этому надо иметь парочку свободных комнат в запасе на всякий случай, могут пригодиться, так что разговаривай со своими девушками, пусть они свое шмотье перетаскивают к тебе. Уверен, проблем не возникнет, особенно учитывая тот факт, что вы в этих покоях по большей части только ночуете. Слушай, а ты где домашку делал все это время?
— Так у себя в гостиной и делал, — пожал плечами я.
— А теми двумя кабинетами на втором этаже так и не пользовался?
— Нет.
— А где вы с Прохором и Ваней дела свои обсуждаете? Тоже по гостиным?
— В главной. Гагарины толк в удобных диванах и креслах знали, да и бар рядом, — усмехнулся я. — Еще в столовой «летучки» проходят во время завтраков и ужинов.
— Зашибись! — родитель поморщился. — Короче так, один из кабинетов на втором этаже, что поскромнее, забираешь под себя, тем более к тебе репетиторы приходить будут, а большой начинайте уже использовать под… по прямому назначению. Пора уже тебе привыкать к официозу и деловому стилю хоть таким образом. — И без перехода добавил: — Теперь что касается Елизаветы… — отец нахмурился. — Мне Прохор и Виталий говорили, что разъяснили тебе все… опасные моменты, связанные с колдуньями.
— Да, мол, у них нестабильная психика.
— Вот-вот, а тут такой сюрприз с Лизонькой… — он вздохнул. — И ведь ничего не предвещало…
— Отец, это ж круто! — улыбнулся я. — Судя по задаткам, да еще и со стихиями, Лиза будет у нас грозной Афиной, дочерью Зевса, то бишь твоей.
— Тогда ты у нас Арес, а Коля с Сашей чистые воплощения Диониса! — грустно улыбнулся родитель. — Так действительно на пантеон и насобираем… А если серьезно, Лешка, у нас теперь с Лизонькой столько проблем будет, что не утащим! И, что самое характерное, скоро никто, кроме вас с Кузьминым, с девочкой не справится. Тебе Прохор про свою вед… колдунью рассказывал?
— Знаю, что была, что погибла, но без подробностей.
— Слушалась она только самого Прохора да Влада Лебедева, потому как с детства при нем была, Ваню Кузьмина уважала, он сильнее ее был, всех остальных ни в грош не ставила и меня с генералом Пожарским в том числе. Вот и погибла, действуя на свой страх и риск, когда рядом выше озвученных авторитетов не оказалось.
— Жесть! — Меня аж передернуло от вырисовывающихся перспектив.
Я об этих вещах по поводу Алексии старался не думать, а тут еще одна «монстра» подрастает, которая Лесю может «переплюнуть» в самое ближайшее время.
— Отец, — продолжил я, — при остальных родичах говорить не стал, но у Вани два сына имеются. Ты не в курсе, они у него… с задатками? Я в том смысле, что…
— Об этом варианте я уже подумал, — кивнул он. — Не в курсе, но с Ваней на эту тему буду общаться точно не сегодня и не завтра. Обожди, сынок, дай к новым вводным привыкнуть, ведь как пыльным мешком!..
— Это да… Слушай, а какие теперь у Лизы перспективы? Из рода-то ее точно не выпустят, вон как дед с бабкой и остальные старшие родичи возбудились.
— А тебе самому, Лешка, когда на царство сядешь, такая головная боль под боком в чужом роду будет нужна? — родитель покривился. — Да еще с непонятными племянниками и племянницами, у которых тоже мутные детишки вполне могут народиться? Тебе же русским по белому было сказано, что это первый у нас подобный случай, рисковать никто не собирается.
— И как быть? — не понял я.
— Мужа Лизы примем в род, дадим ему формальный княжеский титул, и будут молодые жить долго и счастливо.
— Как вариант. Лично для меня какие-то указания будут?
— Лизка тебя любит, ты ее тоже, вот и прими самое живое участие в судьбе сестренки. Это все, что от тебя требуется.
— Сделаю. А что с Алексией? Нянькой при Лизе она быть не сможет, у нее и своих дел выше крыши.
— Прикажут, кроме Лизы никаких дел не останется.
Я нахмурился, а родитель, заметив мою реакцию, вздохнул:
— Извини, на нервах ляпнул. Не переживай, разберемся, никто твою Пафнутьеву насильно к Лизе не приставит. И еще, сынок, Машу с Варей слишком не балуй, а то они под видом заботы о младшей сестре насовсем к тебе переехать надумают, подальше от любимой бабушки. Договорились?
— Я их, если что, этой самой бабушке тихонько и сдам.
— Да, она им мозги мигом на место поставит…
Наш разговор был прерван звонком моего телефона, вызывающим абонентом числился князь Пожарский.
— Деда, привет! Рад тебя слышать!
— Привет, Лешка, я тоже. Чего звоню, ты вечером дома будешь? А то мы с твоими дядьями хотели заскочить, повод есть.
Вот засада! А если отец на фоне последних событий не захочет, чтобы дед Михаил с дядьками Гришей и Костей приезжали?
— Деда, так-то я только за, но моими планами на вечер сегодня распоряжается отец. Порешаешь с ним, могу ему трубку передать?
— Давай.
Разговор цесаревича и князя Пожарского не продлился долго.
— Совсем же забыл со всеми этими делами! — родитель хлопнул себя по лбу и передал мне аппарат уже со сброшенным звонком. — Сначала текучка проклятая засосала, потом Юсуповы — и Лиза еще!.. Короче, Лешка, Пожарским я сказал, чтобы они приезжали на ужин, у них повод грандиозный образовался — Гришку с сегодняшнего дня командиром Измайловского полка назначили и генерала присвоили, твой другой дед утром указ подписал.
— Класс! — обрадовался я. — Дядька Григорий молодец, по стопам отца идет! А чего они приедут? Такие события в ресторанах отмечают.
— Видимо, как раз приглашение в ресторан тебе и передадут. Привыкай, сынок, великому князю Алексею Александровичу с фельдъегерем только мы с твоим царственным дедом приглашение можем прислать, ну, еще Михаил Николаевич и бабушка со старшими родичами, остальные только лично, и никак иначе.
— А друзья?
— На рядовые события хоть по телефону, а вот на важные только по этикету.
* * *
— Патриарх не подвел… — князь Юсупов закинул в себя очередную стопку водки. — Если живы останемся, надо будет ему достойный подарок подобрать, а еще лучше его брату, князю Карамзину. И Машке с Варькой Романовым за участие в нашей судьбе…
— Отец, а ты уверен, что великие княжны посодействовали, и это не был блеф со стороны Алексея? Давай я Ингу позову?
— Отличная идея! Зови. — Князь потянулся к графину.
— Отец, хоть бы перед внучкой постеснялся в себя водяру в промышленных масштабах заливать!
— Все-все, сынок! Эта точно последняя, клянусь!
Через несколько минут Инга осторожно заглянула в кабинет хозяина особняка.
— Деда, папа, звали?
— Проходи, Ингуша, присаживайся.
— Деда, ты бы прекращал… — девушка указывала на практически пустой графин. — Ты и так весь красный…
— Все-все, внученька, больше не пью, обещаю. Ты нам с отцом лучше признайся, когда дружочек твой Лешка с братьями своими заявился, сильно испугалась?
— Конечно, — закивала она. — Мы все испугались. За воротами ведь еще черные ходили, из Канцелярии которые. Но испугалась я больше за вас с отцом, Алексей с братьями меня бы не тронули. Деда, а они по делу приходили, или?..
— По делу, внучка, мы тут с твоим отцом не с теми людьми связались. Ты мне вот что скажи, Романовым звонила?
— Звонила… — Инга опустила голову. — За вас просто очень испугалась, когда гнев Алексея почувствовала, вот и…
Князь встал из-за стола, подошел к девушке и обнял ее, а Инга разрыдалась.
— Ну-ну, девочка, не плачь, ты все правильно сделала. — Он гладил ее по голове. — Когда у семьи проблемы, надо помогать любыми способами, использовать все возможности. Ты сделала все правильно…
Через пару минут Ингу успокоили, напоили водой и стали выяснять все подробности.
— Деда, а Анька Шереметьева с отцом и дедом чего приезжали? — осторожно поинтересовалась она, вытирая платочком глаза.
— Их с собой его святейшество притащил, — нашелся князь, — у них теперь эксклюзивный контракт с патриархией.
— Понятно… — хотя девушке вообще ничего не было понятно.
Тут последовал пространный монолог Виктора Васильевича о необходимости держать рот на замке, не обсуждать произошедшее в том числе и с Шереметьевой, а потом князь подвел итог:
— Когда снимут домашний арест, съездишь с матерью в хороший ювелирный салон и подберешь для великих княжон какие-нибудь украшения на свой вкус, на цены смотреть не будешь. Договорились?
— Да, деда. И чуть не забыла, Алексей у меня вчера лекции просил по электронке прислать, готовить ему?
— А он что, обратно в университет переводится? — не понял князь.
— Ой, проговорилась… — Инга прижала ладошку ко рту.
— Ничего страшного, — хмыкнул князь, — не в наших интересах сейчас этой информацией с кем-либо делиться. А подготовкой лекций для великого князя займись прямо сейчас. И скажи матери, чтобы увеличила сумму твоих карманных денег в два раза, отец проследит.
— Спасибо, деда!
Инга вскочила и уже направилась к двери, но была остановлена:
— Постой! — князь открыл ящик стола, достал пачку банкнот и протянул девушке. — На обновление гардероба для учебы и появления в свете.
Та взвизгнула, забыв про все неприятности, схватила купюры, обняла деда, потом улыбающегося отца и выскочила из кабинета.
— Если чуйка меня не подводит, — протянул Виктор Васильевич, — великий князь Алексей Александрович, помещая нас не в Бутырку, а под домашний арест, руководствовался в большей степени не желаниями сестер, а личными сентиментальными чувствами. Тебе так не кажется?
— Теперь кажется, — кивнул наследник. — Только вот эти сантименты никак не помешают ему выполнить приказ, если таковой поступит.
— Будем молиться, чтобы не поступил. И, будь так добр, унеси эту заразу, сынок, — князь указывал на графин, — я же вам с Ингой обещание дал…
* * *
На крыльце особняка нас встречала целая делегация из всех моих домочадцев, даже Николай с Александром «соизволили» выйти. А, судя по взглядам, украдкой кидаемым в сторону Лизы, Кузьмин успел уже всех предупредить о причинах такого внезапного визита цесаревича и великих княжон. Меня же больше интересовала реакция самой девочки на Ивана и Алексию, но таковой не последовало, Елизавета вежливо со всеми поздоровалась и с непосредственностью обычного ребенка побежала заниматься своим любимым делом — в очередной раз изучать дом. Отправив Марию с Варварой приглядывать за сестрой, отец поинтересовался у Ивана:
— Как первые впечатления? И почему я не наблюдаю Лебедева?
— Лебедев задерживается, а впечатления самые неожиданные. Умеете вы, ваше императорское высочество, талантливых детишек заделывать. — Колдун, улыбаясь, покосился в мою сторону.
— А если без ерничества?
— Если без ерничества, то с великой княжной все в порядке. Но обычно подобные способности проявляются уже в раннем детстве, а тут… — он развел руками. — Хотя у царевича тоже… случилась задержка в развитии. И ничего, живет и здравствует, ворогов штабелями кладет. Саша, а как у Елизаветы со стихиями?
— Владеет, но тоже с… задержкой в развитии.
Кузьмин покивал и посмотрел на меня:
— Может, нам царевич чего умного скажет, он у нас специалист по доспеху. Алексей, ты сестру смотрел?
— Глянул, но глубоко не полез. Страшно же, Лиза еще ребенок. Вдруг чего нарушу?
— Тоже верно. Остается ждать Лебедева, у него на такие дела глаз-алмаз, а там видно будет. И чего, так и будем на морозе стоять или в дом пойдем?
Колдун уже развернулся, но родитель его остановил:
— Подожди, Ваня, какие ты инструкции раздал?
— Коле с Сашей запретил на сестру с открытым ртом и круглыми глазами пялиться, велел вести себя с ней как обычно. — Братья кивнули. — Иваныч с Петровичем получили аналогичные инструкции, но, с учетом возраста, колдунов из «Тайги» Елизавета почуять пока не должна, Алексию тоже. Если девочке захочется новых впечатлений, здесь у нее для этого есть любимый старший брат, а в Кремле те два уже знакомых колдуна, про которых ты мне рассказывал.
— Что с Литвиненко и двумя его подчиненными?
— Прохор их до понедельника по домам отпустил.
— Разумно. Теперь следующий вопрос, как мне Лизе объяснить, что она… колдунья?
— Тут я пас, Саша. Попробуй с Лебедевым на эту тему пообщаться. А вы, вообще, как поняли-то, что Елизавета колдунья? Ты же мне подробностей не говорил. Бойцы «Тайги», небось, засекли и тревогу подняли?
— Хуже, Ваня, — грустно улыбнулся отец. — Елизавета государыню и сестер гневом напугала.
— Твою налево!!! — Колдун аж подскочил.
Прохор с Владимиром Ивановичем нахмурились, как и Алексия, а Николай с Алесандром переглянулись с восторженными улыбками и в один голос заявили:
— Во малявка жжет!!!
Получив от моего отца укоризненный взгляд, они приняли виноватый вид и опустили глаза.
Пока «взрослые» следили за тем, как в столовой устанавливают еще один стол в преддверии визита Пожарских, мы с Николаем и Александром быстренько и без лишних подробностей отчитались Марии с Варварой о «визите» в особняк Юсуповых и занялись развлечением Елизаветы, которая все же остановила свой выбор на покоях, соседних со «шмоточным складом» Виктории с Алексией.
— Братик, поиграй со мной, — в один прекрасный момент меня попросила Лиза. — Как тогда, у бабушки…
Мария с Варварой замерли, а Николай с Александром уставились на меня с немым вопросом. Я же чуть напрягся и уже практически без всякой настройки послал Лизе эмоцию нежности. Сестренка заулыбалась, откинулась на спинку дивана и буквально потребовала:
— Еще!
Добавил радости, и она залилась прекрасным детским смехом!
— Еще, братик!
Удивление получилось не таким ярким, но ротик Елизавета все же приоткрыла, и снова нежность.
Сработала чуйка…
Темп!
К Лизе кто-то аккуратно тянулся!
Отбой тревоги, это явно был Лебедев.
— Братик, что случилось? — Лиза подбежала ко мне и уселась рядом. — Кого ты испугался?
Твою же мать! Во-первых, совсем расслабился и пропустил появление на территории особняка «постороннего» колдуна, а во-вторых, невольно передал тревогу и Лизе.
— Никого, сестренка. — Погладил ее по голове. — Просто показал тебе, что есть еще и плохие эмоции. Ну, ты и без меня это знаешь, так ведь?
— Конечно, — важно кивнула она.
И раз уж так получилось…
— Лизонька, а ты помнишь, как бабушку с сестрами напугала?
— Они ругались. — Она отвернулась.
— А хочешь я тебе покажу, как они испугались?
— Если только будет не сильно страшно. — Лиза кивнула. — Я смелая! Даже одна без света в комнате не боюсь засыпать! С Мишуткой, правда, но он игрушечный…
— Сядь туда, пожалуйста, — показал я на диван. — Готова?
Елизавета зажмурила глазки и сжала маленькие кулачки.
Ну, помолясь! А оправдывало меня только одно — пусть узнает, какой вред она может причинить другим.
И совсем чуть-чуть гнева…
С дивана Елизавету мгновенно сдуло, спряталась она за портьерой в углу теперь уже своей гостиной и осторожно выглядывала оттуда. Бросившихся было ей «на помощь» Марию с Варварой я остановил жестом, подсмотренным у царственного деда, а сам громко поинтересовался:
— Лизонька, а кто только что хвастался, что смелый? Вот сестры твои и бабушка днем не прятались, когда ты злюкой была…
— Леша, а ты больше не будешь?.. — вполне нормальным голосом спросила она, но выйти не решилась.
Вместо ответа опять послал ей сначала эмоцию нежности, а потом и радости.
— Братик, еще! — заулыбалась она и наконец отпустила штору.
Следующие пять минут мы с Елизаветой «мирились», потом она извинялась перед Марией с Варварой и торжественно пообещала, что злюкой никогда-никогда больше не будет. А уж дальше «воспитание» шло по накатанной: Лизу этой новой «игре» будут дополнительно учить, в ней много чего еще веселого и интересного, но все должно храниться в большом-большом секрете, а «играть» Лизе можно будет только со мной и с теми, с кем разрешат отец, сестры и бабушка с дедушкой, а посторонним знать об этом не положено. Кроме того, пришлось «признаться», что я очень устал и снова смогу поиграть только завтра, отчего Елизавета расстроилась. Впрочем, грустила она недолго, особенно после того, как быстро сориентировавшиеся старшие сестры предложили девочке погулять перед ужином и отправили ее одеваться в спальню, в которую мы уже отнесли привезенные с собой детские вещи.
А у меня в очередной раз зазвонил телефон.
— Привет, Джузеппе! Как дела?
Николай с Александром насторожились, а Мария с Варварой переглянулись.
— Все хорошо, Алексей. Какие планы на вечер? Или вы с братьями заняты?
Тут громко зашептал Николай:
— Леха, зови Джузи в гости, он нормальный парень! — остальные активно кивали.
Покой нам только снится! Чего не сделаешь ради любимых родичей?
— Ничего серьезного, Джузеппе. Не желаешь ли приехать в гости ко мне домой? К восьми тридцати? — Ужин с другими моими родичами должен пройти без посторонних.
— С удовольствием! Адрес скинешь?
— Сейчас отправлю. — Сбросил вызов и посмотрел на братьев. — Только ради вас двоих, бедных курсантов, это делаю. Знаю же, что вы при моем отце не решитесь без посторонней помощи опять в ночную жизнь с головой окунуться.
— Леха, мы твои должники!
— Лешенька… — мне очаровательно улыбалась Мария. — Может, тогда и Андрюшу с Наташкой пригласим?
— Мой дом — ваш дом… — вздохнул я. — Тогда и Шереметьевой звони, а вот Юсуповой пока не надо, она, если ты помнишь, под домашним арестом. И где Петров вообще? Я его сегодня даже не видел.
— Владимир Иванович обмолвился, что Шурка к Кристине сразу же после нашего отъезда свалил, — пояснил Николай. — Надо бы и его вызвонить, желательно вместе с Гримальди, иначе международного конфликта не избежать. А Кристинка явно потом подружке своей Стефании в подробностях все доложит…
— Машенька, на тебе еще и Стефания, — опять вздохнул я. — И надо проследить, чтобы колдунью принцессы даже близко к воротам особняка не подпустили. Саша, этот вопрос на тебе.
— Есть.
— Я же Петрову буду звонить. И Демидовой с Хачатурян, если они опять за город на свои военные игрища не свалили… Отец меня точно не поймет!
— Отцу не до нас! — отмахнулась Мария. — Он, как и мы, из Кремля на свободу вырвался. Если еще и Пожарские после ужина задержатся, родитель нам только спасибо скажет, что под ногами не крутимся.
— Но Лиза все равно на вас с Варей!
— Обещаем!
* * *
Отец, понятно, был не в восторге от предстоящего нашествия молодежи, но под умоляющими взглядами дочерей растаял, строго при этом погрозив им пальчиком:
— Вот бабушка узнает, она вам устроит веселую жизнь! Но Лиза должна лечь спать вовремя. Как, кстати, она?
Отчитался в подробностях.
— Молодец, Лешка! — похвалил он меня. — Первые проблемы, будем надеяться, ты пока порешал, а то мы тут голову ломаем, как к Лизе с объяснениями подступиться.
— Что Лебедев сказал?
— Ничего нового, просто повторил слова Кузьмина. Ладно, отдыхай, ты и так сегодня на славу поработал.
Пожарские прибыли чуть раньше семи, и Григорий Михайлович сходу начал получать наши поздравления с присвоением генеральского звания и должности, а в ответ вручил приглашения на банкет отцу, мне, Прохору и Николаю с Александром, только не в ресторан, а в офицерское собрание Измайловского полка.
— В эту пятницу, в пять часов вечера. Совмещаем с новогодним корпоративом, — пояснил дядька. — А после нового года обязательно приглашу вас всех отдельно в ресторан.
А за ужином тему вновь аккуратно подняла Мария:
— Григорий Михайлович, а вы уже с местом определились, а то «Царская охота» на неделе откроется, мы вам большую скидку предоставим.
Отец усмехнулся и подмигнул мне, а я отложил вилку с ножом и развел руками. Сестры и бровью не повели.
— Договорились, Маша, — с серьезным видом кивнул дядька. — Мне тебе звонить, когда меню поеду заказывать?
— Да, Григорий Михайлович. У нас там еще отдельные кабинеты есть, а также малый зал. Уверена, вам понравится.
— Нисколько не сомневаюсь.
После ужина «взрослые» остались в столовой, ожидая, пока натопится баня, которую они собирались «вдумчиво проинспектировать с пивом и рыбой», а мы приготовились встречать наших друзей, которые и собрались к девяти часам вечера. Не знаю, почему я решил, что Аня Шереметьева не приедет, она явилась и в хорошем настроении, чем удивила даже Николая с Александром. А самое хорошее настроение было у Елизаветы, которая сразу же после ужина нашла себе новую «подружку» по имени Алексия, «живущую» на третьем этаже и поющую девочке разные веселые песенки.
* * *
— Машенька, — Сан Саныч с хищной улыбкой смотрел на императрицу, — до меня тут слухи дошли, что Катька Гагарина сразу же после родов может скоропостижно… заболеть?
— Может, — спокойно кивнула та.
— И что мы будем делать? Особенно в свете сегодняшних… открытий чудных?
— Саша, говори прямо, не виляй! — поморщился император.
— Как скажешь, Коля. — Сан Саныч хмыкнул. — Есть два варианта: или Александр остается безутешным вдовцом, или снова женится…
— И заводит в новой семье еще детишек, — продолжил за родного брата Петр, — которые вполне могут оказаться очень одаренными и усилят род. Теперь-то понятно, что дело было не в покойной Лизке Пожарской, а в сильной крови самого Александра.
— А о конфликте в роду вы не подумали? — теперь хмыкала императрица. — Алексей хоть и признанный, но по факту незаконнорожденный, а если у Александра в новом браке сын родится? Да еще и такой же… одаренный? Вы себе масштаб конфликта представляете? Империя вздрогнет! И не только империя!
— Брось, Маша! — отмахнулся Сан Саныч. — Алексей резко набирает авторитет в роду, для младшего поколения он вообще кумир и пример для подражания! А пока там у Александра сын родится, пока вырастет, воды знаешь сколько утечет. И про Елизавету не забывайте, по факту, Алексею ее воспитывать придется, никто другой с ней не справится.
С минуту в кабинете императора стояла тишина, пока Владимир Николаевич не сказал:
— Предлагаю пока этот вопрос оставить открытым и дождаться, когда Катька разродится. А уж там…
— Принято, — согласились присутствующие.
