20    Как я стал банкиром

Одна из показательнейших фотографий времен финансового кризиса 2007–2008 годов в Британии — массивные старые часы на здании главного офиса банка Northern Rock в Ньюкасле, отсчитывающие минуты до открытия, и огромная очередь под ними. Это было время массового бегства клиентов из банков, и люди хотели забрать свои сбережения. Есть и другой снимок — как я высовываюсь из окна соседнего здания в честь официального объявления о покупке банка Northern Rock нашей компанией Virgin Money. Это было пять лет спустя, в январе 2012 года. Правда, тогда все пошло наперекосяк. Стремясь порадовать прессу хорошим фото, я по пояс высунулся из окна. И… почувствовал, что падаю: похоже, я немного перестарался. На долю секунды мне показалось, что я сейчас загремлю прямо с верхнего этажа, но тут, к счастью, кто-то схватил меня за рубашку и втащил обратно. Тот самый случай, когда все могло закончиться ужасно, но обошлось. Кстати, чем-то напоминает и саму историю приобретения банка Northern Rock компанией Virgin.

*

К концу 2007 года стало абсолютно ясно, что у мировой экономики проблемы. Предвидя грядущие трудности, я продал все свои личные пакеты акций и вышел в кэш. К августу кризис добрался и до банковского сектора. В сентябре у себя дома на Некере я смотрел репортаж по BBC: Роберт Пестон, стоя у того самого отделения банка Northern Rock в Ньюкасле, рассказывал, как банк оказался на грани краха. Кто-то из опрошенных сказал: «Что этому банку нужно, так это чтобы кто-то вроде Ричарда Брэнсона навел в нем порядок».

«А это мысль», — подумал я.

Десятью годами ранее, в октябре 1997 года я, в котелке и костюме в полоску, перерезал красную ленточку и представил миру Virgin Money. Я официально стал банкиром.

Как, черт возьми, это произошло? В основном — из-за Роуэна Гормли, который на первой же встрече предложил Virgin заняться финансовыми услугами.

— И за каким дьяволом нам это нужно? — спросил я.

— Очень просто. Никто не верит банкам. Но все верят Virgin.

А еще — из-за Джейн-Энн Гадхиа, которая управляла нашим банком с самого первого дня. Выстроив компанию Virgin One и доведя количество клиентов до 70 тысяч, а объем ипотечных кредитов до 3,75 миллиарда фунтов, мы продали наши 25% акций партнерам из RBS за 45 миллионов фунтов. К сожалению, по условиям сделки Джейн-Энн и многим из ее команды пришлось перейти работать в RBS (Virgin Money продолжила работать с другими нашими услугами под руководством Роуэна). К 2007 году мы предлагали все виды банковских услуг — начиная от сравнения цен онлайн и заканчивая кредитными картами, сберегательными счетами и инвестициями. Компания стала полностью нашей еще в апреле 2004 года, когда мы выкупили оставшиеся 50% акций за 90 миллионов фунтов у AMP/HHG. Нашей следующей целью стал выход на рынок ипотечного кредитования. И я радостно ухватился за возможность снова позвать к нам Джейн-Энн. Работая на RBS, она ужасно расстраивалась из-за безответственности сэра Фреда Гудвина и компании. И тогда Джейн-Энн вспомнила о моем давнем предложении вернуться к нам. Когда она позвонила и объяснила ситуацию, ей пришлось подождать… миллисекунду, не больше: я тут же предложил и ей, и всей команде их прежние должности. Не прошло и недели, как Джейн-Энн и 82 ее сотрудника снова оказались у нас. Джейн-Энн сгорала от нетерпения — у нее уже был готовый план, как построить такую же Virgin One, только лучше, и захватить ипотечный рынок. Я позвонил ей с Некера и сказал всего три слова: «Добро пожаловать домой».

Когда я смотрел тот самый репортаж Роберта Пестона по BBC, Джейн-Энн была в Эдинбурге и отдыхала в спа-салоне. На веках у нее лежали огуречные кружочки, а в голове роились точно такие же мысли о Northern Rock. Как только Джейн-Энн смогла открыть глаза, она тут же отправила электронное письмо Гордону Маккаллуму и Стивену Мерфи, где в общих чертах объяснила, как мы сможем и помочь людям, страдающим от кризиса, и развить свой бизнес. «Так или иначе, — писала она, — я считаю, надо заняться исследованиями и спросить у людей, кому они готовы доверить свои деньги. Готова поспорить, что ответ будет один — Ричарду Брэнсону. Понимаю, звучит бредово, но, с другой стороны, если в системе сбои — это отличная возможность что-то изменить, так что, я считаю, мы вполне можем вмешаться».

Стивен Мерфи и Гордон Маккаллум поначалу колебались: «бредово» — это еще было мягко сказано. Но, переговорив с Питером Норрисом, который управлял банком Barings, мы отнеслись к этой идее несколько серьезнее. К 13 сентября 2007 года всем стало ясно, что ситуация критическая: в Британии люди массово забирали деньги из банков, а такое в последний раз было при королеве Виктории. Всюду змеились длинные очереди к банкам: в новостях показывали хвосты этих очередей, меня же интересовала, так сказать, их голова. Сотрудники Northern Rock, работая круглые сутки, демонстрировали высочайший уровень профессионализма в отчаянном положении. Это впечатляло. Я подумал, что эти люди заслуживают более радостного будущего.

Я начал секретные переговоры, чтобы собрать инвесторов и сформировать консорциум акционеров — моя команда нежно называла это «обзванивать деньги». 12 октября мы вместе с Джейн-Энн и Ником Фоксом отправились на фондовую биржу с нашим предложением. Мы предложили вложить в банк дополнительные 1,25 миллиарда фунтов, при этом управление должно было перейти Virgin Money. Это была хорошая сделка — и для держателей акций, которые смогли бы вернуть свои инвестиции на отличных условиях, и для всего общества. Сначала надо компенсировать потери налогоплательщикам, потом уже можно будет получать прибыль. Мы подсчитали: Virgin Money потеряет около 300 миллионов фунтов к началу 2009 года, станет безубыточной в 2010 году, а дальше начнется рост.

Огромные цифры? Конечно. Так крупно Virgin Group еще никогда не рисковала. Меня это тревожило — в банковском бизнесе я все еще был новичком. По зубам ли это Virgin? Примет ли нас банковское сообщество? Будь я помоложе, я пустился бы в любую авантюру не глядя. Но теперь мне нужно было все обдумать. Взвесив все за и против, я решил действовать. 26 ноября, после длительных переговоров, банк Northern Rock назвал нас победителями тендера. А когда и Bank of England, и FSA тоже предпочли наш консорциум, все указывало на то, что сделка пройдет успешно.

*

Но в банковском деле ничего не бывает просто и понятно, особенно когда в дело вмешивается политика. В январе 2008 года Гордон Браун, занимавший тогда пост премьер-министра, пригласил меня и нескольких ведущих британских бизнесменов присоединиться к торговой делегации в Китай. Virgin как раз искала пути расширения на Дальний Восток, поэтому я с радостью согласился. В поездке нас сопровождали 40 журналистов, и пресса заговорила, что «Брэнсон и Браун спелись». Не успел я переодеться в пекинской гостинице, как в газете уже напечатали карикатуру — мы с Гордоном лезем друг к другу в карман. Вообще-то, мы и двумя словами не перекинулись во время полета, но кто же в это поверит?

Я только собирался выступить с речью в Доме народных собраний на площади Тяньаньмэнь, а в палате общин за трибуной уже стоял лидер Либерально-демократической партии Винс Кейбл и с высоты своей депутатской неприкосновенности доказывал, что я не гожусь для управления банком. Что за чушь? Какая разница, гожусь я или нет, — я же не собирался сам руководить банком в ежедневном режиме! Умей я все делать сам, зачем бы мне была нужна такая команда профессионалов банковского дела, которая управляла Virgin Money? Но мистер Кейбл все равно твердил, что я «национализирую риски и приватизирую прибыль».

Кейбл в принципе возражал против этой сделки, но и ко мне у него было что-то личное. А меня догнало мое собственное прошлое. Когда мне было 19, я принял одно из самых глупых решений в своей жизни — продавал в Британии пластинки, предназначенные для экспорта, и не платил налоги. Меня поймали, посадили на ночь в кутузку, а потом присудили штраф — втрое больше, чем сумма неуплаченных мной налогов. Таможенное и акцизное управление Ее Величества не стало выдвигать обвинение, так что обошлось без судимости, но я сам для себя твердо решил дальше жить так, чтобы спокойно, с чистой совестью спать по ночам. Скелеты в шкафу мне были ни к чему, и я сам рассказал об этом случае — и чтобы другие могли извлечь из него урок, и чтобы самому не забывать. Оказалось, что о своей ошибке 36-летней давности помню не я один.

Между тем разгорался спор о необходимости национализации Northern Rock, но я пребывал в совершеннейшей уверенности, что власти смогут выбрать лучшее решение и для банка, и для страны. Давление росло, критика усиливалась, нас попросили увеличить государственные гарантии и вложить дополнительные 200 миллионов фунтов в варранты на акции. Риск взлетал до небес, а надежды на возврат вложений камнем шли на дно. Неудивительно, что при таком раскладе конкуренты самоустранились, но мы не собирались отступать. Похоже, других предложений, кроме нашего, у властей и не было.

Но 17 февраля в два часа дня Гордон Браун и Алистер Дарлинг внезапно объявили о национализации Northern Rock. По иронии судьбы (если вспомнить, кто мне подбросил эту идею) я узнал об этом из новостей по BBC. Я был в ярости. С генеральным казначеем Алистером Дарлингом мы встречались в самом начале этой эпопеи и договорились, что он сам сообщит мне об окончательном решении. А теперь я узнаю все от диктора! Я позвонил Патрику Макколлу, который работал над сделкой со стороны Virgin Group.

— Сделки не будет, банк национализируют, — сказал я.

— Очень смешно, Ричард. Я на это не куплюсь. — Он думал, я шучу.

— Я серьезно. Включи BBC.

Патрик включил телевизор, чтобы самому услышать про Northern Rock, но упрямо не хотел верить:

— Твою мать, как ты втянул ВВС в этот розыгрыш?

В итоге мне позвонил сам Гордон Браун, чтобы объяснить решение властей и попросить меня не поднимать слишком много шума. Я весь кипел и, как только положил трубку, уселся писать язвительный пост в блог — о «темных делишках на Даунинг-стрит». Впрочем, дописав, я одумался и не стал жать кнопку «Отправить» — ничего хорошего из этого все равно не выйдет, после драки кулаками не машут. Вместо этого я отправился на остров Москито, где мы работали над новым экологическим проектом. Впрочем, пока доктор Дэниел Кэммен рассказывал мне о компьютерном моделировании солнечных панелей, мои мысли были в другом месте.

— Я только что узнал, что Northern Rock национализируют, — перебил я его. — Так что, если здесь у вас все в порядке, я, наверное, пойду напьюсь.

«Гордону Брауну предстоит столкнуться с истиной, которую я давно усвоил, — вскоре написал Джонатан Калдер в New Statesman. — Нет ничего опаснее разочарованной девственницы». Шутки шутками, но он попал в точку.

Нас очень расстроила неудача с Northern Rock, но мы переключились на другие планы по развитию Virgin Money. Я всегда искал новые возможности для расширения бренда, хотя нередко они лишь на первый взгляд были привлекательными. В середине нулевых новый финансовый продукт, в который хотел инвестировать банк Goldman Sachs, вызвал в банковских кругах некоторый ажиотаж. Я никогда раньше не слышал об этом продукте, подумал, что все это довольно сомнительно, и только фыркнул, узнав, сколько нужно денег. Мы решили выждать время и разузнать побольше. Чем больше мы узнавали, тем глубже становился мой скепсис, и в итоге, чтобы не навредить бренду, мы отказались от этой затеи.

Я и думать об этом забыл, но тут грянул ипотечный кризис, и в финансовом мире поднялся настоящий переполох. А о том финансовом продукте — субстандартной ипотеке — вдруг заговорили все. Многие эксперты называли субстандарты одной из главных причин кризиса, а банк Goldman Sachs был оштрафован на 550 миллионов долларов Комиссией по ценным бумагам и биржам США. Но второй по величине штраф за всю историю Уолл-стрит — это было еще полбеды. Банку Goldman Sachs пришлось не только раскошелиться, но и признать, что их маркетинговые материалы по субстандартам — те самые документы, которые когда-то просматривали и мы, — содержали неполную информацию и вводили инвесторов в заблуждение. Это было очень своевременное напоминание: перед сделкой надо изучить каждую мелочь, и если сомневаешься — следуй своему чутью.

*

Это уже потом стало понятно, что неудача с Northern Rock в 2008 году обернулась для нас благом. После сорвавшейся сделки мы сосредоточились на расширении услуг Virgin Money, а наш международный бренд тоже продолжал расти и развиваться. Однако в июне 2011 года, уже при новом правительстве консерваторов, казначей Джордж Осборн объявил о приватизации Northern Rock. Мы решили снова пободаться и сделали колоссальное предложение — 747 миллионов фунтов: если владеешь авиакомпанией, понимаешь, какое это красивое число. Наша заявка выиграла, и на этот раз правительство согласилось.

В ноябре было объявлено о сделке по покупке Northern Rock компанией Virgin Money. В один миг наша компания приобрела совсем иной размах: 2100 сотрудников, 75 отделений Northern Rock, миллион клиентов, ипотечный кредитный портфель в 14 миллиардов фунтов и 16 миллиардов фунтов на депозитных счетах клиентов. Такое объединение оказалось для Virgin Money весьма кстати. Мы уже предлагали кредитные карты, инвестиционные и страховые услуги — теперь к этому добавилось ипотечное кредитование, а также ведение сберегательных и текущих счетов. Объединение означало, что теперь у нас есть база для роста и нет нужды ни в реорганизации, ни в сокращении рабочих мест. К тому же мы пообещали никого не увольнять. Появился шанс создать по-настоящему прорывной бизнес — банк, который станет надежным, стабильным и потреплет немало нервов большим шишкам.

Мы открыли головной офис по управлению ипотечным и сберегательным бизнесом в Ньюкасле и попытались вписаться в местную культуру. Я отправился в офисы Virgin Money, расположенные в районе Госфорт, чтобы познакомиться с сотрудниками, а затем поехал в Эдинбург, где встретился с другими членами нашей команды. На обратном пути в Лондон мы сделали крюк и заехали в отделение в Норвиче, а потом я вернулся в столицу — надо было успеть на собственное выступление о том, как закончить войну с наркотиками. В таких случаях я даже посмеиваюсь над вывертами моей собственной жизни. Я, наверное, единственный человек в мире, который может переключиться с создания банка на речь в защиту легализации марихуаны так же быстро, как открыть банковский счет… или забить косяк.

Сделка была заключена за несколько часов до футбола — «Ньюкасл Юнайтед» принимал «Манчестер Юнайтед», и для местной команды это был один из главных матчей текущего сезона. Мы помчались в местную типографию и распечатали наклейки с нашим логотипом, чтобы приклеить их на футболки игроков. «Ньюкасл Юнайтед» тогда тренировал Алан Пардью, и мы восприняли это как хороший знак. В 1990-е он зажигал за «Кристал Пэлас». Это был первый футбольный клуб, который спонсировала Virgin. На тот момент у нас был один-единственный самолет в Virgin Atlantic в международном аэропорту Гатвик, и я искал любую возможность заявить о нашей авиакомпании. Мы слышали, что «Кристал Пэлас» срочно ищет спонсора и просит 10 тысяч фунтов на поддержку команды. Сегодня футболисты в день зарабатывают и то больше. «Кристал Пэлас» плелся в хвосте таблицы, но благодаря грозному нападению в лице Иэна Райта и Марка Брайта добрался до финала Кубка Англии. В первом матче игроки вышли с логотипом Virgin на футболках и сыграли вничью с «Манчестер Юнайтед»: это означало переигровку. Я не большой фанат футбола, но тут я бешено орал, когда Райт сделал дубль на «Уэмбли». Переигровка означала, что наш логотип снова будут показывать по телевизору: никогда еще мы так удачно не вкладывали 10 штук. А теперь вернемся обратно в январь 2012-го: «Ньюкасл Юнайтед» обыграл «Манчестер Юнайтед» со счетом 3 : 0 в прямом эфире на Sky Sports, и все теперь знали, что Virgin Money тоже вышла на поле.

Что ж, Virgin вернулась на торговые улицы, и я решил, что мы должны разительно отличаться от унылых старых банков, офисы которых соседствовали с нашими. Я терпеть не мог стеклянные перегородки между клиентом и кассиром. Мне хотелось, чтобы стиль Virgin Money не сильно отличался от стиля Virgin Records и Virgin Megastores, где можно было расслабиться, посидеть, поболтать с друзьями. Почему бы не открывать счет в банке с таким же удовольствием, с каким покупаешь новые диски?

— А зачем нам в наших отделениях стеклянные перегородки? — спросил я Джейн-Энн.

— Затем, что сотрудники беспокоятся о безопасности и опасаются грабителей, — терпеливо объяснила она.

Но я уже закусил удила.

— А когда было последнее ограбление? И много ли у нас в банках наличных?

В конце концов коллеги сдались, и мы освободили от стекол все отделения.

Как-то Джейн-Энн упомянула офис RBS в Эдинбурге, известный как Женское отделение, где она побывала много лет назад. Это было не просто отделение банка, но еще и чайная комната: приятная музыка, бесплатные напитки и даже бесплатный парацетамол! И сотрудниками, и посетителями этого отделения были женщины. Конечно, это отдавало сексизмом, но здравое зерно тут было. Мы решили, взяв за основу залы ожидания Virgin Atlantic’s Clubhouse, открыть наши собственные Virgin Money Lounge, чтобы оказывать совершенно особенные банковские услуги. Вернее, не оказывать никаких банковских услуг. Virgin Money Lounge были задуманы как места для дружеских встреч, где можно воспользоваться Wi-Fi, бесплатно выпить сока или лимонада, расслабиться после тяжелого рабочего дня или привести с собой детей, чтобы они здесь поиграли. Мы проводили презентации книг, выставки и благотворительные мероприятия, даже поставили рояли, чтобы подчеркнуть нашу музыкальную предысторию. Строго говоря, это просто частный клуб, а единственное условие членства в этом клубе — быть клиентом Virgin Money.

Посетители Lounge чрезвычайно ценили такое отношение и оставались преданными клиентами наших банковских отделений, расположенных по соседству. В тех городах, где мы открывали клубы Lounge рядом с отделениями, продажи вырастали почти на 300% (только не говорите нашим конкурентам). Одна молодая женщина по имени Джессика Баннистер, предприниматель, постоянно приводила своего маленького сына в наш Lounge в Норвиче и спокойно занималась там своими делами. В июне 2015 года она написала мне письмо, в котором рассказала о своем опыте посещения клуба: «Я чувствую поддержку и понимание, я чувствую сопричастность. Я уже перевела к вам все свои счета, я доверяю вам и хочу вас поддержать, мне близок дух вашей компании, и я всем рассказываю, какое это невероятное место». Кто еще получает такие отзывы, кроме нас?

Следующие несколько лет Джейн-Энн упорно выстраивала фундамент Virgin Money. Боевой дух команды был на высоте, клиенты шли толпой, а мы продолжали расширяться. Когда-то меня спросили журналисты, зачем мы покупаем «такой плохой банк». Я ответил: «Разумеется, чтобы сделать его хорошим!» В июле 2012 года мы выкупили у государства ипотечные активы на сумму 465 миллионов фунтов — это было наследие «плохого банка» Northern Rock. В январе 2013 года, забрав у MBNA кредитные активы на миллиард фунтов, мы привлекли больше инвестиций, а на следующий год вложили еще 363 миллиона фунтов.

Теперь у нашего маленького банка было все как у больших.

Отправить