Глава 8

Саша не умела долго предаваться унынию и панике. И не в такой передряге оказывалась, и всегда выбиралась. Вот и сейчас выберется. Оставалось надеяться, что Войтех и Марина тоже смогли спрятаться или убежать. Страх за них был гораздо сильнее, чем за себя, успокаивало лишь одно: у Марины имелось с собой оружие, она должна была быть готова к подобной встрече. Здравый смысл подсказывал, что военным известно тоже далеко не все, иначе они уже наверняка вытащили бы тех, кто застрял в тени, но думать об этом означало только усиливать тревогу, а Саше сейчас была нужна ясная голова.

Продолжая сжимать в руке осколок бутылки, она медленно выбралась на дорогу, убеждаясь, что пейзаж вокруг изменился. Больше не было знакомой дороги с домами по обе стороны, перед ней сейчас расстилалась совершенно другая улица. Тоже асфальтированная, но дома теперь располагались лишь с одной стороны и были многоэтажными, а по другую сторону вниз уходил заросший деревьями и кустарниками пустырь. Даже здание, из которого Саша вышла, было не тем, куда она вошла. Значит, она снова очутилась в другом месте. И только полная тишина и полумрак говорили о том, что она все еще в Кувандыке.

На одном из домов Саша рассмотрела название улицы — Маршала Жукова. К сожалению, ей это никак не помогло. Она смотрела на карту города перед тем, как отправиться сюда, но названия улиц даже не читала. Более того, не знала, где отстала от Войтеха и Марины. Мобильный телефон, который Саша по привычке захватила с собой, предательски молчал, но офлайновая карта, загруженная заранее, по крайней мере дала ей понять, где она находится. И примерное представление, где остались Войтех с Мариной. Во всяком случае, Саша хотела надеяться, что ее топографический кретинизм еще не принял угрожающие масштабы. Идя чуть ранее за спутниками, она смотрела на дома, не запоминая направление.

Передатчик тоже молчал, хотя чаще всего эти приборы работали даже в аномальных зонах. За пределы зоны сигнал не проходил, но внутри удавалось общаться. Очевидно, не в этот раз.

Выдвинувшись в том направлении, где, по ее представлениям, остались друзья, Саша внимательно смотрела по сторонам, чтобы не пропустить появление кого-нибудь еще менее приятного, чем огромное насекомое. В этом городе следовало держать ухо востро. Теперь, оставшись в одиночестве, Саша почувствовала себя ужасно неуютно в мертвой тишине и едва было не начала напевать под нос, но не решилась. Хотелось контролировать каждый шорох, каждый посторонний звук.

Однако чем дольше она шла, одна в этом уснувшем городе, тем сильнее успокаивалась. Ничего не происходило, ничего ей не угрожало. Саша начала увереннее оглядываться по сторонам и в конце концов остановилась перед высоким кирпичным домом. На нем она не увидела меток, а значит, военные еще не обследовали его. Рядом не было Марины, которая могла бы ей помешать, и Саша решила, что это самое лучшее время осмотреть пару квартир самостоятельно. Даже если она снова выйдет в другом месте, то какая разница? Все равно уже потерялась. А вдруг ей повезет, и на выходе она столкнется с Войтехом и Мариной? Тем более приоткрытое окно на первом этаже так и манило. Рама была старой, деревянной, и Саша, просунув руку внутрь и ободрав запястье, смогла откинуть защелку. Окно открылось с небольшим скрипом, и Саша ловко взобралась на подоконник.

Это была спальня. Небольших размеров, с двуспальной кроватью посередине и двумя табуретками вместо прикроватных тумбочек по краям. На кровати спали мужчина и женщина примерно ее возраста и даже не пошевелились, когда Саша, влезая в комнату, зацепила стоящий у окна стеллаж с книгами и несколько экземпляров упали на пол. Подняв книги и поставив их на место, Саша на цыпочках подошла к кровати, проверила пульс у спящих. Сердца их бились ровно, мужчина дышал глубоко, а вот дыхание женщины было тяжелым, глазные яблоки бегали под веками. Очевидно, ей снился сон. Скорее всего, кошмар, потому что женщина порой легонько дергала рукой, лежащей поверх одеяла.

Брать кровь на анализ было еще страшнее, чем у неподвижно спящего мужчины из первого дома, но Саше казалось крайне важным раздобыть не одну, а несколько проб. Закончив с кровью, она торопливо вышла из спальни, оказавшись в тесной прихожей. Календарь на стене застыл на отметке 5 июня, никто с тех пор не переводил прозрачное окошко на другую дату.

Следующей комнатой оказалась детская, где на двухэтажной кровати спали мальчики лет пяти и семи. Оба тоже не проснулись ни когда Саша бегло осматривала их, ни когда колола вены на тонких детских ручонках. В комнате был идеальный порядок: все машинки, конструкторы и пластмассовые фигурки зверей ровными шеренгами стояли на деревянных полках, книги высокой стопкой возвышались рядом.

Такой же порядок был на кухне. Саша заглянула в холодильник, убедившись, что молоко в бутылке со сроком годности до 10 июня еще не прокисло, хлеб на столе немного подсох, но не покрылся плесенью, и забытый кусочек сыра на маленькой тарелке чуть потемнел и свернулся, но тоже выглядел вполне съедобно. Для этого дома и людей в нем прошло не больше двух-трех дней, но за все это время они ни разу не проснулись, это ясно.

Саша набирала в пробирку воду из-под крана, когда сзади послышался голос:

— Вот ты где прячешься, сладкая!

Она подпрыгнула от неожиданности, быстро закрыла пробирку и спрятала ее в рюкзак. Обернулась. Кухня была пуста, и кто сказал эту странную фразу, она не знала. Голос принадлежал мужчине, но это точно был не Войтех. Да и не звал он ее никогда «сладкая». Что-то еще было странное, неприятное в этой фразе, но Саша не поняла, что именно. Неужели проснулся хозяин дома? Не должен был, никто из них не просыпается! Значит, в доме есть кто-то еще, кто не спит?

— Иди сюда, не бойся, — снова позвал невидимый голос.

Саша по-прежнему не видела его обладателя, но наконец поняла, что неприятного заметила в его тоне: была в нем некая затаенная опасность. Будто мужчина звал ее, но при этом знал, что Саша его боится, что не придет добровольно. И Саша на самом деле иррационально боялась. Казалось даже, что это не ее страх, чужой, что ей его навязали.

Не поворачиваясь обратно к раковине, Саша нашарила рукой нож в ней и крепко обхватила его пальцами.

— Послушайте, это недоразумение, — осторожно начала она на случай, если все-таки проснулся хозяин дома и думает, что на кухне возится его жена. — Я из Медногорска, врач. На ваш адрес поступил вызов, вот мы и приехали, дверь была открыта.

Она несла полный бред, а сама искала пути отхода. Балконная дверь находилась на противоположном конце кухни, быстро не добраться. А если она заперта, придется еще и с ручкой повозиться: в старых окнах они частенько заедают. Можно пробраться к двери, которая вела в прихожую и далее — к комнатам, но если мужчина где-то и мог скрываться, то только там.

— Ну что же ты, я жду, — на этот раз в голосе послышалось нетерпеливое ожидание, смешанное с похотливым возбуждением.

Ситуация выходила отвратительная, нужно было выбираться как можно скорее. Саша выставила перед собой нож и двинулась вдоль стены, противоположной той, где находилась дверь в прихожую, к балкону. Медленно, стараясь не издавать лишних звуков.

Сильный удар по руке заставил ее вскрикнуть и выронить нож. Тот описал дугу в воздухе и приземлился слишком далеко, чтобы его можно было схватить. А даже если бы упал у самых ног, поднять его все равно не получилось бы: сильные руки обхватили ее сзади, крепко сжали, не давая двигаться, а чьи-то губы произнесли у самого уха, обдавая вонью изо рта:

— Ну здравствуй, сладкая.

И этот шепот испугал Сашу так сильно, что она принялась брыкаться изо всех сил, упираться ногами в мебель, до которой доставала, пытаться опрокинуть нападавшего, вывернуться из его рук. Мужчина держал крепко, не давая даже повернуться, и они кружили вдвоем по кухне в бешеном танце борьбы, пока Саше наконец не удалось оттолкнуться ногами от холодильника так сильно, что мужчина потерял равновесие и в попытке удержать его чуть разжал хватку. Этого секундного замешательства Саше хватило, чтобы выскользнуть, отскочить в сторону и развернуться.

То, что она увидела, заставило задохнуться от ужаса, а сердце пропустить удар, чтобы уже в следующее мгновение забиться в горле. Мужчина был выше нее на полторы головы, страшно худ, в грязной оборванной одежде, напоминающей тюремную робу. О том, что он сбежал из заключения, говорила и начисто выбритая голова. Но не это было самым пугающим. Отвратительнее всего выглядело лицо: землисто-серое, с впалыми щеками, хищным оскалом, обнажающим гнилые зубы, и подернутыми белесоватой пеленой глазами. Если бы мужчина только что не держал ее в объятиях, не разговаривал с ней, Саша подумала бы, что он мертв, потому что именно мертвеца он напоминал сильнее всего. И было совершенно непонятно, как он видит что-то такими глазами. Да он будто и не видел! Стоило Саше вывернуться из его хватки, отскочить в сторону, как он начал резкими, рваными движениями водить головой из стороны в сторону, будто пытался услышать ее, почувствовать, а не увидеть.

Саша зажала ладонями рот и нос, постаралась задержать дыхание и не шевелиться. Мужчина медленно двинулся в ее сторону, и ей пришлось осторожно отступить назад, чтобы он не натолкнулся на нее. К несчастью, за спиной оказался стол, на котором остались столовые приборы. Вилка тихонько звякнула о край тарелки, и этого звука хватило мужчине, чтобы понять, где она. Что-то большое сверкнуло в его руке, и Саша пригнулась инстинктивно, даже не зная, от чего уворачивается. Длинное лезвие тесака мелькнуло в воздухе и вонзилось острием в стену, но мужчина тут же выдернул его обратно.

Осторожничать времени не осталось. Сметая все на пути, Саша рванула к двери, но мужчина оказался быстрее. Он перекрыл выход, мерзко улыбнувшись, снова замахнулся. Саша вскрикнула и отскочила в сторону, на сантиметр разминувшись с рассекшим воздух перед ее лицом ножом. Мужчина бросился на нее, довольно рыча, снова замахнулся тесаком, и Саша поняла, что на небольшой кухне рано или поздно лезвие настигнет ее.

Каким-то чудом ей удалось добраться до двери раньше нападавшего. Она дернула ее на себя, выскочила в коридор и оказалась в чужих объятиях. Закричала и толкнула мужчину что было сил, но он схватил ее за плечи, не давая вырваться.

— Саша, это я, это я! — знакомый голос заставил ее перестать брыкаться и распахнуть зажмуренные от ужаса глаза.

Перед ней стоял Войтех. Настоящий живой Войтех держал ее в объятиях, а она пыталась из них вырваться. Саша тотчас же прильнула к нему и теперь уже сама обняла его, прижавшись всем телом. Марина, не тратя времени, рванула на кухню, и Саше показалось, что она заметила в ее руках пистолет. Должно быть, он действительно был, иначе Войтех едва ли отпустил бы женщину навстречу маньяку.

— Чисто, — послышался голос Марины из кухни.

Саша и Войтех вошли следом, хотя ей все еще страшно было возвращаться туда, где ее чуть не убили. Кухня на самом деле была пуста. Должно быть, мужчина успел скрыться через балконную дверь, других выходов здесь просто-напросто не было.

— Кого ты видела? — спросила Марина, не заботясь о том, что еще час назад они держали вежливую дистанцию.

— Мужчина… точнее, будто мертвец, — путаясь в словах, начала Саша, все еще держась за Войтеха, как за спасательный круг. — У него были белые глаза, как у трупов через пару дней после смерти, грязная одежда и огромный нож в руках.

Марина закусила губу и покачала головой, о чем-то думая. Саша посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Войтеха и только потом заметила незнакомую девушку, тихонько стоявшую в темноте коридора. Ее Саша не видела в квартире, значит, она пришла с Войтехом и Мариной.

— Что здесь происходит? — требовательно спросила Саша, посмотрев почему-то на Войтеха, хотя этот вопрос наверняка следовало задать Марине.

— Давайте сначала выберемся отсюда, — предложила та.

На это возражений у Саши не было. Вчетвером они выбрались тем же путем, которым она — да и они, скорее всего — вошла в дом: через окно. На стене под окном Марина нарисовала баллончиком с черной краской большой крест, и Саша, уже догадавшаяся, что мужчина был одним из тех феноменов, о которых она говорила раньше, все равно поежилась. Войтех, наверное, это почувствовал, потому что обнял ее одной рукой и погладил по плечу.

— Нам лучше найти какое-то укрытие, чтобы все подробно обсудить, — предложила Марина, словно желала еще немного потянуть время, но все-таки поиски укрытия были не лишни.

Они направились к небольшому строению на противоположном конце улицы, а когда вошли внутрь, от Саши не укрылся разочарованный вздох незнакомой девушки, которую представили как Ксюшу. И сразу после этого объяснили и ее разочарование: Ксюша надеялась, что они все-таки вернутся в гараж, где остался ее приятель, но чуда не случилось.

Рассказы о том, что произошло после столкновения с огромной мухой, заняли не больше пятнадцати минут.

— Нам повезло, что техника здесь порой приходит в себя, — сказал Войтех, продемонстрировав свой телефон. — Я нашел тебя на карте. Не был уверен, что приложение работает правильно, но вариантов у нас не оставалось, пришлось проверить.

— И, как всегда, ты успел вовремя, — заметила Саша. — И знаешь что? — Она лукаво улыбнулась.

— Что?

— Я впервые не чувствую себя виноватой! Потому что в переплет попала, выполняя твой приказ.

— Насколько я помню, он вам приказал прятаться в заброшенном здании, а не лезть в чужую непроверенную квартиру, — вредно заметила Марина.

Саша полоснула ее раздраженным взглядом. И даже не за то, что сделала ее виноватой, а за испорченный момент: Войтех только начал улыбаться, а его улыбка теперь дорогого стоила.

— Давайте выбираться отсюда, — предложила Саша.

Помещение, в котором они очутились, представляло собой что-то давно заброшенное, даже сесть здесь было негде, поэтому задерживаться никому не хотелось, но прежде, чем выйти, Войтех требовательно взглянул на Марину, давая понять, что они никуда не двинутся, пока она не выложит им все, что знает. Той ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и начать рассказ:

— В этом городе происходит что-то странное. Мы столкнулись не только с огромными насекомыми, но и еще с различными… феноменами. Как тот мужчина, который напал на Сашу. В одном доме это странного вида люди, которые то появляются, то исчезают, иногда нападая на гостей. В другом — летающая по комнатам мебель, в третьем — сочащаяся из стены кровь. Плесень на стенах, текущие трубы — таких мелочей вообще много. Будто мир здесь сошел с ума, с каждым днем — нашим днем — он становится все опаснее.

— Но вы же говорили, что людям здесь ничего не угрожает, — напомнила Саша.

— Спящих эти феномены по какой-то причине не трогают. А вот тем, кто не спит, — Марина указала на Ксюшу, — стоит держать ухо востро.

Ксюша при этом поежилась и обхватила себя руками.

— Возможно, они их не видят, — догадалась Саша. — Мне показалось, что тот мужчина меня не видел, он меня искал.

— Может, и так, — не стала спорить Марина.

— В любом случае, нам пора возвращаться, — подвел итог Войтех. — Мы провели здесь уже достаточно времени, а уж сколько его прошло за пределами тени, и представить страшно. Не удивлюсь, если ваш отец и Иван уже готовят спасательную операцию.

Саша фыркнула, но не могла не признать его правоту. Ваня мог сколько угодно бить по самым больным местам своих друзей, особенно Войтеха, издеваться над ними, придумывать нелепые клички, раскапывать тайны, но случись что-то по-настоящему опасное, и он бросает все и мчится на помощь.

Войтех первым взялся за ручку двери, чтобы выйти из здания, Саша шагнула за ним, когда их остановил голос Марины:

— К сожалению, Ксения, вы не можете пойти с нами.

Саша мгновенно почувствовала, как горячая волна окатила ее с ног до головы, будто это ее предложили оставить. Она совсем забыла, что полковник велел никого не выводить из города!

— Что? — севшим голосом спросила Ксюша.

— У нас приказ, — ледяным тоном, за которым пряталось тщательно скрываемое волнение, заявила Марина. — Мы не можем никого выводить из города.

— Вы не можете меня здесь оставить! — закричала Ксюша, и из глаз ее брызнули слезы. — Вы же видите, что здесь происходит! Вы сами сказали, что для тех, кто не спит, это опасно!

Ксюша уставилась на Марину, и та выдержала взгляд, хоть и было видно, как ей это тяжело. Но Саше совсем не было ее жаль.

— Мы не можем ее оставить, — тихо сказала она, но Войтех сжал ее запястье, веля не лезть.

— Я могу только посоветовать вам лечь спать, — покачала головой Марина.

— Серьезно? — с неприкрытым сарказмом спросила Ксюша. — Где? Прямо здесь? Или забраться в чужой дом? Я не местная, у меня здесь никого нет. Мне не к кому идти, понимаете? В Медногорске у меня мама, она волнуется! Пожалуйста, — Ксюша метнулась к Саше и Войтеху, решив, что с ними договориться будет проще, — пожалуйста, не оставляйте меня здесь! Я не засну, вы же понимаете, я теперь не засну. Заберите меня, прошу вас!

Саша видела, как крепко Войтех сжал зубы, но ничего не ответил. Конечно, полковник ведь приказал, а Войтех, много лет жизни отдавший воинской службе, с пеленок росший в доме папы-генерала, не привык нарушать приказы. И все-таки однажды он его нарушил…

Саша высвободила руку и шагнула к Ксюше, будто хотела закрыть спиной, повернулась к Войтеху и Марине.

— Я ее не оставлю.

— Хотите остаться с ней? — насмешливо поинтересовалась Марина.

Саша перевела взгляд на Войтеха, хоть и понимала, что пытается в данном случае манипулировать им, а однажды он велел ей никогда так не делать. Справедливости ради, она и не делала. До этого дня.

— Саша, — устало произнес он.

— Мы должны ее забрать, — твердо заявила она. — Я не требую от вас эвакуировать всех жителей, хотя оставлять их здесь на такой срок все равно считаю опасным и неразумным. Но бросать живую, неспящую, безоружную девушку, которой даже некуда пойти, по крайней мере бесчеловечно.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, не обращая внимания на Марину и Ксюшу, и наконец Войтех кивнул.

— Я считаю, что Саша права.

Марина тяжело выдохнула, лишившись последнего союзника.

— Ладно, — сказала она. — Но после выхода она остается у вас в лаборатории под наблюдением, пока я не поставлю в известность отца.

Войтех снова кивнул, а Саша задалась вопросом, по какой причине вообще был отдан этот приказ. Почему нельзя никого выводить? Почему тех ребят, что уже вывели, держат под пристальным наблюдением в больнице, приставили к ним охрану? Наверняка этому есть важная причина, после того, что она увидела в доме, Саша хорошо это понимала, но вслух ничего спрашивать не стала. Наверное, если бы могла, Марина и так сказала бы им, но при Ксюше не может.

— У нас три защитных костюма, — разыграла последний козырь Марина. — А проходить через тень без защиты нельзя.

— Я готова рискнуть! — тут же вызвалась Ксюша, даже не спрашивая, почему именно нельзя.

— Вы точно не пройдете, — покачала головой Марина. — Чем дольше человек находится внутри, тем меньше шансов, что он пройдет без защиты, а вы здесь уже десять дней.

— Сколько?! — глаза Ксюши расширились от ужаса, и Саша поспешила вмешаться, пока они не получили новый виток истерики.

— Я отдам ей свой костюм, я здесь всего несколько часов.

— Нет! — Войтех сказал это так быстро и так непривычно эмоционально, что Саша вздрогнула, обернулась к нему.

— Почему?

— Потому что у меня было видение о тебе, — быстро напомнил Войтех, и в речи его Саша с удивлением заметила обострившийся уже почти незаметный чешский акцент, который всегда появлялся в моменты особого волнения. — И я не стану тобой рисковать. Так что Ксюша возьмет мой костюм.

— Это исключено, — покачала головой Саша. — Если ты войдешь в тень без защиты, на той стороне мы точно вытащим твой труп. Зато видений напоследок насмотришься еще лет на триста забвения.

Несмотря на тяжесть ситуации, Войтех не сдержал смешка, но тут же снова стал серьезным. Логичнее всего отдать костюм было бы Марине, но она не предложила, и никто не осмелился сказать это. В конце концов, если бы не видение Войтеха, она и Саша были бы в равных положениях, только вот за то, чтобы взять с собой Ксюшу, выступала именно Саша, ей и следовало делиться.

— Так, — Войтех потер лоб ладонью, все еще пытаясь что-нибудь придумать. — Так, — повторил он, затем посмотрел на Марину. — По сути, наши защитные костюмы не какие-то особенные, они просто защищают кожу от непосредственного контакта с темнотой, верно? Запасной респиратор у нас есть, я всегда беру жизненно важные вещи с запасом. Мы просто можем одолжить в одном из домов что-нибудь из одежды, чтобы надеть на Сашу. Плащ с капюшоном, очки, перчатки.

Марина с сомнением посмотрела на него, но Саша тут же подхватила эту идею. В словах Войтеха была логика, да и вообще это в любом случае лучше, чем ничего.

В один из домов с синей меткой заходили вместе, чтобы опять ненароком не разделиться. Рыться в чужом шкафу было неприятно, все казалось, что вот-вот откроется дверь и в комнату войдет разгневанная хозяйка, но спустя пятнадцать минут Саша нашла все, что ей было нужно. Войтех прихватил со стола моток клейкой ленты, и только возле тени, начав одеваться, Саша поняла зачем.

Плащ оказался ей великоват, но зато его капюшон стягивался шнурком, поэтому, спрятав под него волосы, она смогла затянуть так сильно, что между краями капюшона и кожей лица не осталось зазоров. Темные очки-стрекозы и респиратор сделали ее и вовсе похожей на непонятное насекомое из тех, что они встречали в городе. Перчатки тоже были велики, поэтому Войтех заправил в них рукава плаща и замотал запястья липкой лентой так, что снять перчатки без помощи Саша уже не смогла бы. Затем он так же обмотал и ее щиколотки, натянув штаны на ботинки.

— Все, я похожа на мумию, — хихикнула Саша, оглядывая себя с ног до головы. — При всем своем желании не разденусь.

Войтех мрачно взглянул на нее и на улыбку не ответил. Он был сосредоточен и будто заранее готовился к тому, что что-то пойдет не так. Протянул ленту Марине и попросил:

— Замотайте нас.

Прежде чем Саша поняла, что он имеет в виду, Войтех взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее и приложил предплечье к предплечью. В таком виде Марина и смотала их руки, ничего не спрашивая. Карабинов у них было только три, и один пришлось отдать Ксюше, а Саша еще помнила ту растерянность, которую ощутила, когда провалилась в тень и перестала чувствовать Войтеха и Марину.

Подсознательно Саша ожидала, что пройти темноту она не сможет. Лента каким-то невероятным образом размотается, оторвет ее от Войтеха, плащ слетит, и она потеряется в недрах густой черной материи, но все получилось. Казалось, теперь, когда она была тесно связана с Войтехом, даже падение было не таким стремительным, будто он удерживал ее. Несколько минут в темноте — и вот по глазам ударил свет мира с другой стороны.

За пределами Кувандыка уже наступил поздний вечер, солнце давно село, но площадка перед входом ярко освещалась двумя прожекторами, которые Ваня, очевидно, установил, пока они были внутри. Наверное, где-то здесь у него стояла и камера с датчиком движения, поскольку стоило им выйти, как вдали хлопнула дверь фургона и от него к ним устремились две фигуры.

Саша не успела даже начать раздеваться, только стянула свободной рукой респиратор и очки, как окрестности огласил громкий Ванин хохот.

— Айболит, стой! — закричал он, переходя на бег и вытаскивая из кармана телефон. — Стой, я должен это сфоткать!