Глава 8

Ночью я действительно задремал, хотя спать на жестком дощатом полу, где из всех щелей дуют сквозняки, удовольствие весьма сомнительное. Пусть климат в этой части империи и мягкий, но ночами бывает довольно прохладно. И конечно же в такой обстановке кошмары не смогли обойти меня стороной. Я дергался и вскрикивал во сне, так что когда я проснулся от грома титанических ударов в дверь, которые сотрясали небольшое строение до самой крыши, то испытал огромное облегчение, что очередная ночь уже закончилась.

— Данмар, открывай! — Донесся до меня с улицы рев Астала. — Эй! Ты там? Отзовись!

Поспешно вскочив, я мгновенно сориентировался и принялся натирать до красноты глаза, чтобы было похоже на то, будто бы я проплакал половину ночи. Однако я немного перестарался, и попавшая мне на руки пыль вызвала такое мощное слезотечение, что мои веки опухли, словно воспаленные.

— Паршиво выглядишь, малец, — пророкотал Астал своим глухим басом, сочувственно глядя на меня, когда я вышел на порог кузни. — Я бы не стал тебя беспокоить, но там твои друзья пришли. Думаю, тебе лучше с ними немного пообщаться Поверь мне, я уже терял близких, и в жизни, и на поле боя. Оставаться в таком состоянии наедине с самим собой, это самая дурная затея, какую только можно придумать.

Я сделал вид, что не хочу разговаривать с воителем, а лишь прошел мимо, специально задев здоровяка плечом, словно это он был виноват в моих бедах. По-детски глупо, но вроде так себя и должны вести проблемные подростки? Протопав во двор, по пути пытаясь остановить бегущие слезы, которые от солнечных лучшей полились еще активней, я почти наощупь добрался до открытой калитки, возле которой мялись два смутных силуэта. При ближайшем рассмотрении они оказались теми оборванцами, которые пытались на меня напасть неделей ранее.

— Эм… привет, — поздоровался белобрысый, — Астал рассказал нам, что произошло. И мы понимаем, что тебе не до нас, но ты вроде обещал нам монету…

— Но если сейчас не подходящее время, — вклинился брюнет, — ты просто скажи, когда нам подойти…

Я смотрел полуослепшими заплаканными глазами на парочку визитеров и прикидывал, будет ли мне от них какой-нибудь прок? Астала я привязал уже достаточно крепко, и тот, помимо долга жизни, самостоятельно готов был водрузить на себя хлопоты по заботе обо мне. А вот чем мне могут быть полезны эти непроверенные и ничем необязанные подростки? Разве только что я их смогу использовать в качестве курьеров для каких-нибудь мелких несерьезных поручений… А в дальнейшем, чем Ворган не шутит, может они сумеют стать мне по-настоящему полезными?

— Астал, отдай Чуку и Чаку золотой, пожалуйста.

Мой голос дрожал и срывался, но все свидетели моей игры неловко пытались делать вид, что они ничего не замечают. Как великан расплачивался с парнями, я уже не видел, поскольку ушел дальше изображать из себя убитого горем круглого сироту. Я просидел еще около часа в пустой кузне, борясь с чувством голода и думая, чего бы такого перехватить. Но не престало скорбящему ребенку обжираться от пуза. По крайней мере, без явной причины. Так что спектакль продолжался.

Однако вскоре ко мне пришел Астал, и я тихонько обрадовался его компании, хотя, конечно, не подал виду.

— Эй, мелкий, — позвал он меня, — покажи мне свои вилки, хочу взглянуть.

— Зачем тебе? — Тускло отозвался я, понимая, что здоровяк пытается предпринять попытку вытащить своего подопечного из болота тоски и горя.

— Просто интересно, на что способно твое изобретение. Ты же говорил, что сделал их сам?

— Угу…

— Ну вот и пошли во двор, покажешь!

Делая вид, что поддался на уговоры, я нехотя выполз из своего убежища, с удивлением отметив, что Чук и Чак все еще обретаются во дворе, избегая заходить в дом с покойником. Видимо, великан убедил их остаться, чтобы помочь мне справиться с апатией.

— Давай, нападай! — Азартно крикнул Астал, взяв в руки вместо оружия обломок черенка.

— Это плохая идея, — попытался я возразить, — я не умею драться понарошку.

— Понарошку?! Да ты издеваешься?! — Гигант рассмеялся, пугая раскатами своего хохота сидящих на крыше птиц. — Это называется «тренировка», Данмар, а не «понарошку». И без постоянных упражнений ты никогда не сумеешь достигнуть выдающихся результатов в воинском мастерстве! Чтоб ты знал, прежде чем взять в руки стальной топор, я три года махал деревянной болванкой, залитой свинцом! Мой учитель…

— У тебя был учитель? — Как и любой пацан, видящий здоровенного воина, я напустил на лицо побольше удивления, словно не верил, что он когда тоже был молодым и учился своему ремеслу.

— Конечно был! Когда я начинал тренироваться, то был даже меньше тебя! Ох, и гонял меня он в первый год… Мне тогда казалось, что он меня ненавидит, а потому дает самые тяжелые упражнения. И только спустя долгие годы я понял, что он, наоборот, видел во мне потенциал и старался его таким образом развить. Вот так-то… Пусть Ворган примет его в свою дружину…

Воин на секунду прервался, чтобы приложить пальцы к переносице и посмотреть на небо, воздавая долг памяти своему наставнику.

— Жизнь адепта нашего бога почти целиком состоит из горя утрат и потерь, Данмар. — Вдруг сменил он тему, задумчиво блуждая взглядом по пушистым брюшкам плывущих в вышине облаков. — Если ты решишь идти по жизни путем воина, то неизбежно столкнешься с этим и сам. Готовься к тому, что с каждым днем вокруг тебя будет оставаться все меньше тех, на чье плечо ты бы хотел опереться.

— Ты хотел стать жрецом? — Внезапно спросил я, надеясь расспросами отвлечь здоровяка от затеи поспарринговать со мной.

— Конечно. Это была моя мечта.

— А почему не стал?

— Потому что на мне нет благословения Воргана. — Астал попытался сказать это полностью бесстрастно и ровно, но его голос предательски дрогнул. Я понял, что с этой мечтой он не расстался по сей день, и это его гнетет. — На инициацию я ездил аж в сам Агат, в главный столичный Дивинаторий империи. А по пути грезил, как сами Черные Щиты будут принимать меня в послушники… Но там мне сказали, что моя Анима Игнис тяготеет к огню и целительству…

— А кто такие Черные Щиты? — Спросил я, поскольку впервые слышал это название.

— Это, Данмар, паладины Воргана. Проводники его силы, его воли и его гнева на нашей земле. Верхушка Ордена Костяного Меча и олицетворение легенды.

— М-м-м… вон оно что… А разве так бывает, что дар предрасположен сразу к двум сферам?

— Конечно бывает, — согласно кивнул воитель, — причем довольно часто. Многие стихийники имеют тягу к целительству или второй стихии, да только мало кто уделяет время развитию сразу двух сфер. Обычно предпочитают сконцентрироваться на какой-нибудь одной. Хотя я знал одного великого воина, который был одновременно Грандмастером земли и воды. В бою ему просто не было равных…

— А почему ты не стал развивать в себе огонь?

— Потому что это стоит очень недешево, — грустно выдохнул великан. — Мой отец хоть и был простым наемником, но делал все, чтобы я ни в чем не нуждался. До моих четырнадцати лет он оплачивал мое обучение, проливая свою кровь за мою мирную жизнь. Но тринадцать лет назад его не стало. Он не вернулся с пограничной стычки, когда Шахирский султанат напал на восточные рубежи Исхироса, и мы с матерью остались одни. Мы, конечно, не бедствовали, моя матушка не чуралась работы, да и я к тем летам уже стал достаточно крепким парнем, чтобы суметь заработать пару серебряных в седмицу. Однако обучение в Дивинатории стоит слишком больших денег, и для нас такая сумма была просто неподъемной. Единственный мой шанс стать Владеющим, заключался в том, чтобы попасть в ряды имперских рекрутов и бесплатно пройти инициацию. В том случае, если б у меня обнаружилась склонность к воде или земле, меня бы обучили за счет казны и присвоили звание младшего офицера. Или если б обнаружилось, что на мне лежит благословление Воргана, то меня забрали бы в храмовники. За таких Аколитов расходы полностью несет церковь… Но, как видишь, ни один из этих вариантов не оправдался.

Хм-м… интересно. Насколько я понимаю, «благословение Воргана» это такая же сфера, как и стихийные направления, только более редкая. И если она у меня есть, то мне и деньги на обучение не нужны, ведь церковь сразу возьмет меня на полное попечение? Вариант со стихиями воды и земли я не рассматривал, потому что был слишком молод для рекрута, да и, скажем прямо, необратимо испорчен Преисподней. Биться в строю, плечом к плечу с другими людьми — бр-р-р! Даже не могу представить!

— А как узнать, к какой сфере тяготеет моя Анима Игнис? — Закинул я удочку по интересующему меня вопросу.

— Приехать в Дивинаторий и пройти вступительные испытания, конечно же!

— И что для этого нужно? — Спросил я, ожидая услышать целый ворох условий и требований.

— Деньги, — пожал плечами Астал. — Ну и умение сражаться. Как ты понимаешь, культ Воргана, главенствующий в нашем обществе, бросает свою тень на все его сферы. И даже если ты собираешься быть замшелым ремесленником, не высовывающимся из мастерской, то на вступительном экзамене тебе все равно придется в схватке доказывать свое право обучаться. Поэтому большинство претендентов приходят на поступление в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, когда становятся почти взрослыми мужчинами и женщинами. Это самый идеальный возраст, когда молодое тело переполнят сила и энергия, а впереди еще достаточно лет, чтобы пережить все угрозы, которые таит в себе путь развития Искры Жизни. Хотя, полно уникумов, которые проходят испытание и в более раннем возрасте.

— Звучит достаточно легко…

— Легко?! — Воскликнул Астал, пораженный моим легкомыслием. — Данмар, ты же юный гений, у тебя котелок варит получше, чем у многих! Как ты можешь так недооценивать боевое мастерство?! Ты хоть понимаешь, через какой кровавый ад проходит каждый ученик, прежде чем обретает способность правильно двигаться, подмечать движения противника и, самое главное, верно на них реагировать?!

О-о-о, мой огромный друг, видел бы ты ад так близко, как видел его я, то не разбрасывался бы такими словами…

— Ну, не знаю, — пожал я плечами как можно более беззаботно, — у меня вот это все как-то само собой все получается. Без этих твоих тренировок.

— Ха-ха-ха! Небесная тысяча, каков же наглец! — Астал так звучно расхохотался, что распугал всех птиц в округе. Наверное, даже крестьяне на полях услышали его гогот и приняли за раскаты далекого грома, и сейчас напряженно всматривались в горизонт в поисках туч. — Я готов поставить свои десять золотых против твоих зубочисток, что ты не сумеешь даже меня коснуться! Уж я-то объясню тебе всю глубину твоего заблуждения!

— Кхм… Астал, — осторожно поинтересовался я, — а твои денежные проблемы, о которых ты говорил, случайно возникли не от тяги к азартным играм?

— А? Откуда ты… Впрочем, неважно! Давай уже нападай, чтобы я мог тебе показать настоящее искусство! То, чем люди учатся годами, и никогда не достигают вершины! Потому что этот путь бесконечен!

— Хм… ну ладно, подожди тогда…

Под забавно возмущенным взглядом Астала я подобрал с земли два деревянных обрубка, размером не больше моего детского кулака, и насадил их на острие каждого сая.

— Это чтоб не проткнуть тебя ненароком… — пояснил я воину в ответ на его скептически задранную бровь.

— Ах-ха-ха-ха! — Здоровяк снова запрокинул голову, заразительно смеясь, параллельно демонстрируя мне и двум с интересом наблюдавшим за нашими телодвижениями парнями белые зубы и свои гланды. — Начинаю припоминать, почему мне хотелось открутить тебе голову, малец! Давай уже, начнем наш танец!

Астал двинулся по окружности, ловко вертя обломанным черенком. Кончиком своего тренировочного оружия он рисовал в воздухе целые картины, которые оживали в моем воображении. Шум листвы, переплетения низко нависающих ветвей, и непролазная чаща… Сквозь такую вязь непросто будет пробиться к нему с моим коротким оружием. Затем стиль сменился и мне стало чудиться, будто каждый его замах — это язык злого огня, который пытается меня ужалить. При этом и сами движения воина чуть изменились, став какими-то резкими и прерывистыми. Атаковать же он меня решил чуть погодя, перейдя в третью стойку. Легкий, как морской бриз, и такой же незаметный. Здесь каждый выпад был продолжением другого, и проморгать начало новой атаки было очень просто…

Я не знал ничего об этих боевых стилях, ни сильных мест, ни особенностей, ни даже их названий. Но я все равно читал их, как строки давно забытого стиха. Будто бы мне показывали лишь окончание одной строчки, а я уже догадывался, какая рифма будет в следующей. И, черти бы меня подрали, мне пришлось умереть много миллионов раз там, в аду, прежде чем я научился так читать своих противников!

Астал плавным и текучим движением попытался несильно стукнуть меня по плечу, просто обозначить свою атаку, но его палка наткнулась на блок, попав между зубьев сая. Раздался глухой стук, по моей руке побежала болезненная вибрация, от которой я едва не выронил оружие. Ого! Ну и силища таится в этом амбале! Видно же, что он едва-едва замахнулся. Что же будет, заряди он по мне во всю свою мощь?

Пока в голове крутились подобные мысли, моя вторая рука, словно отдельно от разума, уже смазалась в воздухе, летя прямо в живот Асталу. Здоровяк, ошалело округлив глаза, успел отпрыгнуть в самый последний момент, лишь на какие-то жалкие миллиметры разминувшись с надетой на кончик острия деревяшкой. Он неверяще посмотрел на мою застывшую в выпаде руку, потом вниз, на свое брюхо, а затем на свою палку, которой орудовал. Весь его внешний вид сейчас являл собой воплощение крайней степени изумления, ведь он не то чтобы не ожидал от меня такой опасной контратаки, а вообще не верил, что нечто подобное можно провернуть с таким коротким оружием, какое было у меня.

Где-то за моей спиной послышался двойной восхищенный возглас Чука и Чака. Они следили за нашей тренировкой и тоже оказались ошеломлены тем, что я не покатился по траве от первого же удара здоровяка.

— Кхе… — смущенно кашлянул Астал, — а ты шустрый, Данмар. Чуть не подловил меня! Похоже, это именно я недооценил тебя… Что ж, попробую исправиться. Все-таки десять монет на кону…

Воин снова продолжил кружить, как бы вынуждая меня присоединиться к его танцу, но я не поддался и остался стоять на месте. В этой игре у меня свои правила, и соглашаться на чужие я не был намерен.

Стоит заметить, что великан, едва не напоровшись животом на сай в самом начале поединка, стал теперь гораздо осторожней и осмотрительней. Если еще минуту назад он не ждал от мальчишки ничего серьезного или сколь-нибудь для себя опасного, просто рисуясь и показывая свое мастерство, то теперь воин был настороже. Никаких опрометчивых финтов, никаких сложных пируэтов или самонадеянного пренебрежения защитой. Астал вышел на новый раунд нашей схватки, как против равного. Теперь он был монументальный и незыблемый, как прибрежная скала, о которую вот уже столетиями разбиваются злые волны. Он был готов отразить любой мой выпад, и я понимал, что наша разница в росте, весе, силе и даже длине рук опускает мои шансы достать его практически до нуля.

Отмечая про себя все эти факты, я тоже принял стойку, которая в девяноста процентов случаев помогала мне избежать смерти, даже если против меня выходил демон. Спина ссутулена, колени согнуты, руки полуопущены. Со стороны, должно быть, она выглядела невероятно нелепо, о чем мне тут же не преминул сообщить гигант.

— Данмар, тебя так люди засмеют! Ну что это за позиция?

— А ты прислушайся к себе, — иронично предложил я, — разве тебе хочется сейчас смеяться?

Вообще, объяснять сильные стороны своего стиля, который создавался тысячи лет в бесконечных схватках за существование, я не горел желанием. Не думаю, что хоть кто-то из живущих в этом мире сумеет увидеть все то, что в нем заложено. Даже многие другие грешники не могли предугадать моих намерений, пока я не начинал атаку. Так что неудивительно, что для Астала моя стойка выглядела глупо.

Не найдя что ответить мне, исполин попытался нанести пробный колющий удар. И конечно же его обломок черенка встретил на своем пути одну лишь пустоту, потому что меня на том месте уже не было. Нахмурившийся воин попытался достать меня еще раз, но на этот раз неверно оценил мои намерения. Результатом стало то, что я легко, но ощутимо ткнул его в незащищенный правый бок. Легко, потому что подсознание непрерывно контролировало мои действия и сейчас говорило мне: «Для того чтобы проткнуть человека многого не надо…». И это было на самом деле так. Плоть податлива и мягка, и если вложить слишком много силы, то можно ненароком потерять свое оружие прямо в противнике… Если б на сай не был надет деревянынй наконечник, что наш с Асталом поединок закончился бы уже сейчас. Просто потому что проткнутая насквозь печень гарантированно выводит из боя даже самого отчаянного и непримиримого грешника, а уж простого смертного…

— Ох… мать… — здоровяк обмер, словно я на самом деле ткнул его острием, и недоверчиво пощупал свой бок. — Как ты это сделал?!

— Не знаю, — пришлось мне пожать плечами, — я просто отключаюсь во время любой драки и действую по обстоятельствам.

— Ты… действуешь по обстоятельствам?! — Не знаю почему, но похоже именно это признание больше всего поразило воина.

— Ну, вроде того… как-то само собой получается.

— А ну-ка, давай проверим! — Великан моментально забыл о нашем пари и насел на меня с утроенной силой и энергией. Черенок начал порхать с такой скоростью, что иной раз смазывался в полупрозрачный шлейф из фантомных образов. Любой такой попавший по мне удар, был способен надолго вывести меня из строя, а может даже и немного покалечить. Если б я не замечал, что Астал в некоторых моментах притормаживает, оценивая эффект от своих атак, то я бы, грешным делом, мог подумать, что он вообще пытается меня прикончить.

Под аккомпанемент глухого стука, топота и изумленных возгласов двух юных зрителей, мы с гигантом кружили по траве, осыпая друг друга градом ударов. Воин каждый раз пытался менять тактику и стили, полагая, что какой-нибудь из них сумеет сбить меня с толку. Однако я все равно предугадывал каждое его намерение и предвосхищал любой выпад, словно читая по открытой книге. Для сторонних наблюдателей могло даже показаться, будто я все движения Астала знаю уже наперед, и они ни за что бы не поверили, что мы вышли на поединок впервые. Но кроме Чука и Чака тут никого не было, а эти двое не обладали достаточным мастерством, чтобы проводить такой глубокий анализ.

Не прошло и минуты, как я снова достал воина. Прямой удар в солнечное сплетение заставил его припасть на колено, и мне понадобилось приложить невероятное волевое усилие, чтобы не кинуться его добивать. Тысячелетия в Преисподней научили меня, что любой успех нужно закреплять моментально, пока тебя не вскрыл со спины кто-нибудь другой… И от этой привычки, похоже, я никогда уже не избавлюсь.

— Кха… чертов дьяволёнок! — Зло прохрипел посрамленный воитель. — Как это у тебя получается?! Ты же двигаешься совершенно бестолково, так почему же?! Почему ты всякий раз ускользаешь от меня и умудряешься ударить в ответ?! КА-А-АК?!!

— Я же говорил, само собой так получается…

— А-а-а-а! — Астал взревел раненным зверем, вскакивая с земли, и ринулся в лобовую атаку.

Вот теперь он заставил меня попотеть. Я крутился ужом и скакал обезьяной, лишь бы избегать его могучих ударов. Свистящая палка несколько раз проносилась в опасной близости от моего лица, и воздушная волна, порожденная замахом, ласково поглаживала мою кожу, словно угрожая: «Тебе снова повезло, но будет ли так и дальше?» И чтобы эта угроза не воплотилась в жизнь, мне пришлось показать весь потенциал своего незамысловатого оружия…

По внешнему виду сая сложно сказать, что он является хоть в чем-то выдающимся клинковым оружием, однако на деле это просто невероятно универсальное и надежное средство самообороны. Во-первых, оно невероятно прочное. Ни одно лезвие меча не выдержит таких ударов, какие переживает без особого для себя ущерба заточенный толстый цельнометаллический прут. Чистая физика и никакого мошенничества. Хотя, возможно, зачарованные клинки и дадут саям фору, но ведь и мои трезубцы тоже можно укрепить у мага-ремесленника… Во-вторых, особая форма и загнутые зубья моего оружия позволяет не только колоть и резать противника гранями, но и парировать прямые удары, ловя их в пазы. В-третьих, толстый прут, который играет роль клинка, при взятии обратным хватом, мог надежно защищать предплечья, позволяя принимать на жесткий блок многие атаки. В-четвертых, из-за достаточно большой массы и стилетоподобной форме острия, эта маленькая «вилка», как сказал бы Астал, имела просто огромною поражающую способность. Колющие удары, нанесенные таким трехгранным жалом, способны были пробить иные латы как консервную банку. В-пятых, короткая длина сай открывала огромный простор для выбора направления атаки. Я мог бить как сверху, снизу или под любым углом, так и колоть из любого положения. И мне не мешали бы в этом ни низкие потолки, ни тесные стены. А особенно неудобными были для Астала удары рукоятью. Он все никак не мог привыкнуть, что оружие можно использовать еще и таким образом.

И чем больше я демонстрировал великану вариантов применения моих бестолковых с его точки зрения стилетов, тем сильнее у него брови наползали на лоб. Однако долго продолжаться наш поединок не мог, потому что уже через три-четыре минуты активного махания и прыжков, я готов был выплюнуть свои легкие. А вот Астал, в противовес мне, вообще не выглядел хоть сколько-нибудь уставшим. Он, кажется, еще даже не вспотел.

Приготовившись вложить всю свою накопленную за тысячелетия страданий в аду боль, я твердо решил вырвать победу в этой схватке. Инстинкт убийцы, который неизменно развивается в каждом грешнике и постепенно начинает доминировать над всеми остальными, привычно начал брать надо мной верх. И неизвестно чем бы это все закончилось, если бы Астал вовремя не рассмотрел в моих глазах эту злую решимость.

— Трпу-у! — Поднял он руки и немного попятился назад. — У нас тут тренировка, а не Поединок Воли, остынь!

Яростный огонь действительно начал постепенно затухать во мне, освобождая разум от своего ослепляющего света, когда я увидел, что соперник отступает. Поняв, что спарринг завершен, я просто сел на задницу, пытаясь выдышать из окружающего меня воздуха весь кислород. Я, конечно, не пренебрегал тренировками на выносливость, да и мои регулярные полеты тоже хорошо способствовали ее развитию, но к такой длительной битве на пределе возможностей я все равно оказался не готов.

— А ты его еще вздуть и ограбить пытался, лопух! — Донеслись до меня слова кого-то из парней, едва слышимые из-за грохота моего собственного сердца.

— Ага, а ты, можно подумать, мне прям помешать хотел в этом! — Не остался в долгу второй.

О чем они начали спорить дальше я уже не расслышал, потому что надо мной нависла могучая фигура Астала.

— Борода Воргана, я не верю самому себе! — Рыкнул воин, присаживаясь напротив меня на восточный манер. — Меня одолел в поединке зеленый мальчишка!

— Не одо… лел же… — пробормотал я, запыхавшись.

— Одолел! Не надень ты на свои вилки деревянные пробки, то заколол бы меня еще в самом начале схватки. Дьявол, Данмар, ну как ты это делаешь?! — Голос здоровяка неуловимо изменился, и мне стало ясно, что это его действительно очень сильно заботит. Вот только никакого внятного объяснения я найти для него не смогу…

— Гениальный… чело… век гениа… лен во всем! — Попытался я изобразить улыбку, но Астал не поддержал моего веселья.

— Просто невероятно… — упавшим голосом молвил воин. — Я посвятил ратному мастерству всю свою жизнь. Я прошел обучение у трех мастеров, овладел полутора десятками боевых стилей, я на войне провел времени больше, чем ты вообще прожил. Я бился лицом к лицу в рукопашной с обученными Владеющими, и даже они не сумели отправить меня в Чертоги Предков! Да что уж говорить, я целый сезон прожил вблизи Разлома, сражаясь с лезущими демонами, и уехал оттуда всего лишь с парой царапин!

Моя память сразу же сделала зарубку, заслышав про какой-то там Разлом и демонов. Немного погодя, я обязательно расспрошу Астала об этом подробнее. Просто сейчас я видел, что он просто слишком взвинчен, и не позволит поменять тему разговора.

— Еще вчера я считал, что в Махи нет достойных для меня соперников из числа немагов, — продолжал разоряться здоровяк, — а сегодня меня уделывает какой-то ребенок! Данмар, я спрошу в последний раз. Как?!

— Я же тебе уже говорил. — Устало опустил я плечи, худо-бедно восстановив дыхание. — Я не знаю. Оно само собой все получается. Я вижу одно твое движение и уже знаю, каким будет следующее.

— Не может быть! Воины десятилетиями изнурительно тренируются, чтобы достичь такого уровня мастерства! И даже я не видел никого, кто был бы способен так быстро реагировать!

— Но оно так и есть, Астал. Я не могу тебе сказать ничего другого.

— Невероятно… просто невероятно! Тогда скажи, ты точно сам придумал это оружие и способы обращения с ним?

— Да, — не моргнув глазом соврал я. Ну или как вы мне предлагаете объяснить ему, что я воплотил в металле воспоминания из своей прошлой жизни? Что когда-то давно, тысячи и тысячи лет назад, в одном безымянном мире был такой восточный народ, который и изобрел саи, а я лишь эту идею нагло украл?

— Чтоб черти тебя пожрали! — Восхищенно выругался гигант, но его слова все равно отозвались во мне неприятным уколом. Уж что-что, а подобной участи я хотел бы всеми силами избежать… — Я вижу, что тебе не хватает выносливости. Ты выдохся раньше, чем я успел разогреться. Ты плохо развит физически, тебя сотрясает до самых пяток от каждого принятого на блок удара, а в своей стойке ты вообще похож на срущего под забором кота. НО!

Астал воздел палец к небесам, повышая голос до некомфортного для слуха уровня.

— НО ВСЕ ЭТО НЕ МЕШАЕТ БЫТЬ ТЕБЕ НАСТОЯЩИМ ГЕНИЕМ! Серьезно, Данмар, я не знаю ни одного взрослого немага, который бы смог тебя одолеть! Если ты начнешь тренировки немедленно, то уже через год я сумею сделать из тебя поистине непобедимого поединщика! И ведь ты еще ребенок! А что будет, когда ты вырастешь?! Ты ведь, насколько я понял, хочешь когда-нибудь поступить в Дивинаторий?

— Хм… ну да, — признал я очевидный факт, — были такие мысли.

— Тогда я обещаю, что к следующему набору Аколитов тебе не будет равных на вступительных испытаниях!

— Но ты ведь сказал, что меня и без того никто не сможет одолеть?

— Я сказал, что не знаю ни одного немага, а это очень разные вещи. Даже против обычного Владеющего у тебя не окажется ни единого шанса, не говоря уже о более высоком ранге. А твой экзамен принимать будут именно выпускники Дивинатория. А если это еще и аристократы…

— А что не так с аристократами?

Астал сперва так многозначительно посмотрел на меня, будто засомневался в здравости моего рассудка, но потом прикинул, что десятилетний мальчишка из пригорода действительно может ничего о них не знать.

— Хм… иногда я начинаю забывать, что ты всего лишь мальчишка, — немного смущенно пробормотал воитель. — Аристократы, Данмар, это лучшие представители военного ремесла во всей империи. Лучше них могут быть только паладины Ордена Костяного Меча.

— И почему? — Задал я по-детски наивный вопрос, хотя прекрасно знал на него ответ. Просто потому что в некоторых вопросах я обязан был поддерживать реноме необразованного ребенка.

— Потому что многие из них с ног до головы закованы в зачарованную броню, владеют приемами и техниками своих родовых школ, а еще они целиком себя посвящают войне. Они не тратят ни мгновения на поиск насущного хлеба или попытку заработать немного серебра. За ними стоят столетия овеществленного опыта и знаний предков, а также все богатство их семей. Они не распыляются ни на что другое, кроме тренировок. Каждый такой воин — это козырь своего рода, который в решающий момент в одиночку способен переломить ситуацию в их пользу. Причем, не только на поле боя, но и в скоротечной схватке в темном переулке, или даже в умывальне…

— Хм… вот уж не подумал бы, что элитные воины будут уподобляться подлым убийцам.

— Такова жизнь, Данмар. Иногда обстоятельства сильнее нас, и для исполнения своего долга нам требуется поступиться честью…

— И что, в Дивинаториях аристократы все сплошь ходячие монстры, о которых ты говоришь?

— Кхм… — Воин отчего-то смутился и поскреб отросшую щетину на подбородке. — Я не знаю, я ведь так и не начал учиться… но слухи…

Ну, слухам верить мы не будем. Мы лучше переберемся поближе к третьему кольцу стен Махи и начнем изучать быт аристократов из первых рук, что называется. По моим прикидкам, полученного от Флогии золота должно хватить не просто на безбедное существование, а на целый год поистине роскошной жизни на самую широкую ногу. А коли так, то со смертью Эпимоса меня в пригороде ничего больше и не держит. Кстати, а ведь Астал обещал еще уладить дело с похоронами…

Словно ответ на мои мысли, в калитку кто-то осторожно постучал.

— Пришли… — выдохнул великан, и даже не поднялся с земли, а как-то плавно перетек из сидячего положения в стоячее.

Прошествовав к выходу, он скинул с петель засов и отворил дверцу. Асталу пришлось немного посторониться, чтобы впустить внутрь процессию из пяти человек с длинными деревянным носилками, которую возглавлял парень в черных одеждах.

Этот юноша был едва ли старше двадцати лет, и не вызывал у меня никаких особенных чувств. Однако его одеяние… оно показалось мне каким-то смутно знакомым. И действительно, когда я подошел ближе, то вспомнил, что уже видел человека в почти таком же облачении. Жреца Воргана, если быть точным, которого родители Данмара приглашали, чтобы убедиться, что их сын не одержимый.

А «почти», потому что у этого воина доспех выглядел не боевым, как у того грозного визитера, а каким-то бутафорским. Вместо стальных покрашенных в цвет вороньего крыла пластин была просто черная дубленая кожа. Металлические широкие браслеты на предплечьях, отливали дешевым медным цветом. Даже его притороченный к поясу шлем был похож больше на ночной горшок, нежели на предмет экипировки. Да и сам парень, буду откровенным, не смотрелся даже на сотую часть также внушительно и сурово, как выглядел тот жрец.

— Я приветствую вас, да не минует вас защита Воргана. — Важно кивнул молодой парень, явно подражая кому-то из своих старших коллег. — Мне сообщили, что здесь есть тело, ожидающее погребения.

— Все верно, жрец, — Астал впервые с момента нашего знакомства поклонился так низко. Примерно до уровня груди визитера, на которой покоился медальон в форме меча с костяной рукоятью. — Он в доме.

— Кем был почивший? — Зачем-то осведомился служитель Воргана.

— Кузнецом, честным ремесленником и любящим отцом, — как по шпаргалке выдал гигант. — Именно тем, кому Ворган даровал свое покровительство и защиту.

— Как он ушел?

— Болезнь…

Служитель Ордена Костяного Меча коротко кивнул, принимая такой ответ, и прошел в дом вместе с носильщиками самостоятельно искать мертвеца.

— Почему ты соврал жрецу? — Поинтересовался я тихо, пока никого из похоронной процессии не было рядом.

— Потому что он бы тогда отказался забирать тело. А так у твоего отца хоть будет шанс возлечь на погребальный костер и попытаться оправдаться перед Ворганом лично.

Я не стал ничего отвечать на такое исчерпывающее пояснение. Странная, конечно, религия, которая допускает обман служителей бога, чтобы, так сказать, попасть на прием к начальству, минуя низшую инстанцию. Но кто я такой, чтобы осуждать здешний уклад?

Спустя еще несколько минут, откуда-то из глубин дома донеслось многоголосое утробное завывание. Что-то вроде ритуальной песни, к которой вполголоса присоединился и Астал. Вскоре похоронщики вышли во двор, неся на деревянных носилках мертвенно-бледное тело Эпимоса. Выглядел он, конечно, жалко. Облаченный в чумазые обноски, бывшие некогда его повседневной одеждой, непропорционально худые конечности, болезненно-желтушный цвет кожи… Кузнец являлся олицетворением всей той неприглядности и безобразности, которую таила смерть. Даже не представляю, каково было бы настоящему Данмару смотреть на то, как пятеро незнакомцев уносят труп его отца под заунывный протяжный мотив. Но таков порядок вещей и всего сущего. Каждое живое существо в конце пути ждет смерть… и объятия Князя Преисподней.

Рядом со мной все время стоял Астал и подпевал похоронной процессии, пока их голоса не затихли, приглушенные другими лачугами, кривыми заборами и расстоянием. А потом он обратился ко мне, словно оправдываясь за что-то:

— Я слишком часто пел эту песню… Каждому воину предстоит узнать ее наизусть…

После того, как забрали тело Эпимоса, я решил, что пора готовиться к переезду. Чуку и Чаку я великодушно разрешил занять здешние пенаты, ведь мне эта халупа ни к чему. Самопальный самогонный аппарат я уже разобрал и уничтожил, а собрать планировал на новом месте другой. С привлечением уже более квалифицированных и умелых специалистов по ковке, нежели криворукий я. Это должно было не только улучшить качество продукта, но и ускорить процесс перегонки. Но это потом. А сейчас нам надо было подыскать место для ночлега.

Новое жилище мы с Асталом ходили и выбирали целый день. И результатом этого дня стало похудение моего только что заработанного состояния ровно в половину. Удивлены? А зря. Ведь помимо двухэтажного дома с глухим подвалом и удобной террасой под самой крышей, из которой можно сделать целую взлетную полосу, я потратился на пошив целого гардероба одежды для нас обоих, на карету, двух аристократичного вида шахирских скакунов и прислугу. Причем, за проживание я заплатил вперед на полгода, что дарило некоторую уверенность в завтрашнем дне, даже если деньги внезапно кончатся.

Той же ночью, когда мы определились с местом жительства, я, дождавшись звуков храпа Астала, вышел на террасу нового жилища. Небо было как всегда прекрасным, и ни единое облачко не оскверняло его черного бархатного великолепия. Осколки сегодня светили как никогда ярко, и от одного их вида зов высоты начинал стучать оглушительным набатом в моих ушах. Противиться ему не было никаких сил, поэтому я торопливо стянул с себя новую дорогую рубашку, обошедшуюся мне почти в целый золотой. Во-первых, она мне слишком понравилась, а во-вторых, оказалась на редкость удобной, чтобы я мог позволить ей быть разорванной своими высвобожденными крыльями.

Легкое усилие воли, и позади меня с громким хлопком расправляются величественные черные крылья. Моя страсть. Моя слабость. Мой наркотик. Подарок Дьявола…

Осознав, что я больше ни секунды не смогу терпеть эту серую и скучную землю, я изо всех сил оттолкнулся и взмыл ввысь. Туда, куда меня манили звезды. С тех пор, когда я впервые воспарил над Махи, я стал значительно выносливей. Теперь я мог провести в воздухе без приземления не меньше получаса, а если больше парить и поменьше работать крыльями, то и того больше. И хоть у меня не было никакого секундомера или какого-нибудь его подобия, но с каждым новым полетом мне казалось, что время это увеличивается.

Встречный ветер трепал мои волосы, выдувая из головы все посторонние мысли. Полет был так прекрасен, что даже мое измученное демонами сознание на короткий миг забывало обо всем, что со мной происходило в аду. Моменты единения с небом были для меня по-настоящему святыми, и представляли из себя один сплошной концентрированный восторг.

Всякий раз это было невообразимо замечательно и волнительно, будто впервые. И этот раз не был исключением, так что мне стоило титанических усилий заставить себя вспомнить, что у меня есть важная цель. Сегодня, пока мы шатались по городу, я заметил очень ненавязчивую и весьма профессиональную слежку. Я уже говорил, что у меня чутье на подобное? Ну так и вот. Не подвело оно меня и в этот раз. И сейчас от меня требовалось предельно жестко решить этот вопрос с непознанными наблюдателями, и желательно поскорее.

С большим сожалением тряхнув головой и усилием воли задвинув подальше сладкие грезы о небе, я обратил свой взгляд на грешную землю. Ориентироваться во тьме ночи было не так-то уж и просто, но Махи за вторым кольцом был достаточно хорошо освещен, а в первом так и вовсе полыхал настоящей свечой, так что никаких проблем с ориентированием у меня не возникло.

Сделав широкий круг над всем городом, с любопытством засматриваясь на сверкающий ярче новогодней елки овал, расположенный в центре города, я не удержался и немного снизил высоту. Пролетая над кварталом аристократов, я не уставал восхищаться красотой и разнообразием домов, резиденций и особняков, которыми он оказался застроен. В отличие от второго кольца, где очагами оживления были лишь некоторые ночные заведения, центр города целиком представлял из себя кипящий огнями муравейник. Мой взгляд не сумел отыскать ни единой пустынной улочки, будто бы все жители первого круга высыпали на улицы отмечать какой-то праздник.

Но я знал, что это не праздник, а лишь обычная ночь для сильных мира сего. Пока пригород и первое кольцо спят, набираясь сил перед очередным днем, полным изнурительного труда и хлопот, центр Махи бурлит весельем и беззаботностью. Мне кажется, что-то похожее было и в моем прошлом мире, но я так мало помню о своей первой жизни, что утверждать наверняка не стал бы.

Нехотя отрывая взгляд от яркого и такого интересного третьего кольца, я сложил крылья и заложил в воздухе умопомрачительный кульбит, от которого у меня встряхнуло абсолютно все внутренние органы, а содержимое желудка подкатило к горлу. Сменив направление, я взял курс на дом, очертания которого неясно, но все же подсвечивались уличными огнями. Долетев до него, я начал снижаться по нисходящей спирали, чтобы в последний момент сложить крылья и ястребом рухнуть вниз. Однако я не собирался таким изощренным образом покончить с собой, вовсе нет.

За секунду до столкновения с крышей, я резко расправил черные крыла, гася скорость, и совсем мягко приземлился на крохотный балкончик, забранный изящной кованной оградкой. Это был наилучший способ, потому что частое хлопанье таких огромных крыльев как те, что подарил мне Король Демонов, могло переполошить обитателей особняка. А мне бы этого не хотелось.

За роскошной декоративной дверцей, которая, казалось, целиком состояла из слюды, несмотря на поздний час все еще виднелся свет. Свет ровный и уверенный, вовсе не похожий на обычное трепещущее пламя. Уж не знаю, чем местные маги пользуются в качестве источника освещения, но это явно не простые лампы или свечи.

Потратив пару секунд чтобы натянуть обратно свою рубашку, я посчитал себя готовым к встрече. А потому деликатно, но достаточно громко постучал в дверной косяк. По ту сторону и без того не доносилось никаких особенно громких звуков, а после моего вежливого стука и вовсе повисло могильное безмолвие. И поскольку спустя, наверное, полминуты никакой реакция я не дождался, мне снова пришлось легонько побарабанить пальцами по слюде.

После непродолжительной паузы до меня все-таки донеслись звуки чужих шагов. Осторожные, если не сказать настороженные. Вполне очевидно, что гостей в этом доме уже никто не ждал в такое время, тем более с балкона. Но вот, наконец, сквозь мутные разноцветные стеклышки я смог увидеть расплывчатый женский силуэт. После этого звонко брякнула серебряная щеколда, и дверца балкона распахнулась, являя моему взору немного взъерошенную, но от этого ничуть не менее прекрасную Флогию.

— Доброй ночи, домина, — невозмутимо сказал я, словно мы случайно встретились где-то на улице. — Простите за столь поздний визит. Вы не могли бы уделить мне немного вашего времени?