Глава 7
— Я скажу, что ты с ума сошла, Флогия! — Воин наконец-то сумел оправиться от первоначального шока и теперь снова оказался способен поддерживать диалог. — Ты перепутала меня с работорговцем! Мальчишка свободный человек, гражданин империи! Он сам решает, куда идти и кому служить.
— Хорошо, — промурлыкала хозяйка, моментально потеряв интерес к великану. Она развернулась ко мне, расплываясь в ласковой улыбке, словно наша с ней беседа и не прерывалась. — Скажи мне, Данмар, ты бы хотел перейти ко мне на службу? Чего ты добьешься рядом с этим солдафоном? А у меня ты всегда будешь одет, накормлен и обласкан. Последнее ты особенно оценишь, когда станешь чуть повзрослее. Ну? Какое твое слово?
— Эм-м-м… домина Флогия, — осторожно начал я, тщательно подбирая слова, — я нижайше прошу прощения, но мне непонятно, почему вы решили меня так облагодетельствовать. Я опасаюсь подвоха, которого мог не заметить в силу своего юного возраста.
Должен сказать, мне совсем не понравился столь резкий поворот наших торгов. Похоже, самогонка настроила женщину совсем не на деловой лад…
— О, моя прелесть, не переживай! Никакого подвоха. Во-первых, — загнула она один изящный палец, не сводя с меня нечитаемого томного взгляда, — ты красив, будто дьявол. Уже одной этой причины достаточно, чтобы предлагать за тебя такие деньги…
Вот так номер… сколько я уже живу в этом теле, а никогда бы и не мог подумать, что я теперь красавчик. Хотя, если на секунду подумать, что Данмар пошел внешностью в мать, то ничего удивительного… Вот только почему-то местные жители так и норовят сравнивать меня с обитателями Преисподней. То с демонами, сейчас вот с самим Дьяволом. Неужели, они подсознательно что-то ощущают? Ту самую крупицу ада, которая навсегда прикипела к моей душе…
— А во-вторых, — продолжала Флогия, — с твоим очарованием может соперничать только твой острый ум. Нет! Не спорь со мной! Я прекрасно вижу, кто на самом деле в вашей парочке главный заводила. И чтобы этот упрямец, — хозяйка метнула в сторону Астала колючий взгляд, а потом снова воззрилась на меня, — стал слушаться такого юнца… Я даже не знаю, что должно произойти!
Хе-хе, а я знаю…
— Так что не ищи в моих словах никакого двойного дна, мой мальчик, я действительно хочу взять тебя к себе. Ты уже сейчас выглядишь достаточно смышлёным, чтобы я могла доверить тебе кое-какую работу. А мне очень нужны люди с головой на плечах.
— К сожалению, я не могу принять вашего предложения, домина Флогия.
Мой взгляд, полный печали и несуществующих сожалений устремился на женщину, которая явно обалдела от такого категоричного и почти мгновенного отказа.
— Но… почему? — На долю секунды с нее даже слетела ее показная холодность и надменность. — Разве я мало тебе предложила? Может, ты хочешь чего-то еще? Чего-то конкретного?
— Есть в этой жизни вещи, которые значительно дороже денег, домина, — напыщенно продекламировал я.
— И что же это, юный Данмар? — С некоторой иронией в голосе поинтересовалась она.
— Честь, домина Флогия, дружба и долг.
Такой ответ сильно впечатлил хозяйку особняка, и она посмотрела на нас с Асталом совсем другим взглядом. Более того, похоже, она даже несколько расчувствовалась, потому что я углядел в ее глазах немного больше влаги, чем до этого. Вероятно, самогон задурманил ей разум немного сильнее, чем она могла ожидать. А вот здоровяк сейчас, напротив, своей постной мордой портил мне всю игру. Ему-то подробности нашего знакомства были прекрасно известны. Особенно то, что там не пахнет ни честью, ни дружбой. Пока что… Поэтому мне пришлось выступить на передний план, возвращая обсуждение в старое русло, чтобы внимание Флогии целиком сконцентрировалось на мне.
— Домина, отдавая нам полтысячи золотых за этот бочонок, вы приобретаете не просто немного уникальной жидкости. Вы получаете эксклюзивное право ей распоряжаться. Если наша сделка сейчас состоится, то, клянусь бородой Воргана, — вставил я слышанную у Астала присказку, — мы все подобные находки в дальнейшем будем реализовывать только через вас. У вас совсем не будет конкурентов. Вы будете продавать вельможам редкую возможность попробовать историю на вкус. Ведь вполне вероятно, что эту огненную воду пили еще создатели Айну…
Когда я снова заговорил о самогонке, женщина встряхнулась и, кажется, заставила себя вернуться к рабочему настроению. Моя непродолжительная речь содержала в себе достаточное количество триггеров, которые способны вывести любого торгаша даже из глубокого коматоза. Теперь ее мозг уже окончательно сосредоточился на возможной прибыли, и глупую затею получить меня в свои комнатные собачки она ненадолго отбросила.
— Что ж, это интересное предложение… — промолвила леди, задумчиво барабаня кроваво-красными ногтями по столешнице. — Но мне потребуется время, чтобы убедиться в том, что ваш напиток именно такой уникальный, как вы мне пытаетесь доказать…
— В таком случае, домина Флогия, — безапелляционно заявил я, — мы вас покидаем и не смеем больше беспокоить. Всего доброго.
Уставший уже удивляться Астал квадратными глазами следил за тем, как я подхожу к столу хозяйки особняка и забираю с него бочонок с огненной водой. Я всей кожей ощущал его намерение завопить во все горло: «Какого хрена ты творишь?!» Но, тем не менее, он сумел обуздать свой порыв и не замешкался, когда я исполнил прощальный поклон. Великан тоже чисто символически опустил подбородок в подобии вежливого кивка и затопал следом за мной к двери.
Однако, не успели мы сделать и пары шагов, как нас остановил властный, но вместе с тем в какой-то степени деликатный оклик Флогии.
— Постойте… не торопитесь меня покидать.
Видя, что я остановился, замер и Астал. Мы с ним почти синхронно развернулись, и я поспешил изобразить на лице вежливое внимание.
— Что происходит? — С некоторой прохладой в голосе осведомилась женщина. — Разве я вас чем-то обидела, что вы так стремительно решили прервать нашу встречу? Разве мое желание убедиться в том, что я покупаю не кота в мешке, это что-то оскорбительное для вас?
— Вовсе нет, домина Флогия, — предельно мягко ответил я, — мы прекрасно понимаем ваше стремление обезопасить свои вложения. Однако и вы нас поймите. У нас уже есть покупатели, готовые выложить пять сотен золотых монет только лишь за один этот бочонок.
Для наглядности, я слегка встряхнул емкость с огненной водой, надеясь, что Астал своей глупой рожей не сломает мне весь блеф.
— К вам же мы пришли потому, что изначально не только хотели получить в два раза большую сумму за свой товар, но и предложить вам стать единственным его продавцом…
В первую секунду на лице Флогии появилось выражение, будто она подавляет в себе сильное желание вызвать сюда того франта, чтобы он вышвырнул нас отсюда. И останавливало ее, наверное, только опасение, что усатый мачо не совладает с двухметровым Асталом. До чего она додумалась я так и не знал, потому что чуть погодя, напряженные складки на ее лбу разгладились, а насупленные брови вернулись на свои обычные места.
— Я услышала тебя, моя прелесть, — проворковала она своим фирменным бархатным тоном, глядя мне прямо в глаза, — и я принимаю твое предложение. Только я выставлю тебе единственное условие — к угасанию пятого осколка ты доставишь мне в десять раз больше огненной воды, чем привез сегодня.
Поджав губы, я отрицательно покачал головой. Угасание осколков — это такой местный аналог лунного календаря. В ночном небе висит четырнадцать крупных обломков бывшего спутника, и тень от планеты, в зависимости от времени года, одномоментно может закрывать от двух до шести из них. И вот местные как-то подметили эту особенность и приноровились делить год на не совсем равные части. Сам я еще откровенно путался в этих небесных комбинациях, но кое-что все-таки запомнил. Если я правильно понял всю эту схему, то этой планеты закроет пятый осколок примерно через полтора месяца. То есть, совсем скоро.
Не то чтобы я не успел прогнать за это время нужное количество браги через свой самодельный аппарат, вовсе нет. Проблем с этим не должно было возникнуть. Основная загвоздка была в том, что я не собирался все свободное время проводить за дежурством перед перегонным кубом, лишь бы удовлетворить аппетиты местной платежеспособной элиты. Мне было нужно иногда выкидывать небольшое количество товара на прилавок, и получать за него максимально большой барыш, а потом продолжать спокойно заниматься своими делами. Можно было бы, конечно, расширить производство. Но заниматься этим высокорисковым мероприятием за ветхими стенами кузницы и хлипким заборчиком затея явно глупая. Во-первых, это может стать слишком заметно. Во-вторых, достаточно и одного «во-первых». А потому, ни о каких промышленных объемах огненной воды речи идти не может…
А кроме того, я уже в разговоре обозначил, что продукт крайне редкий. И если вдруг я соглашусь на это требование и нарою по щелчку прелестных пальчиков Флогии целых десять бочек, то это поставит под вопрос всю мою легенду.
— Боюсь, домина, вы не совсем верно нас поняли. — Моя ладонь почти нежно погладила зажатый подмышкой бочонок. — Запасы этой редкости во всем мире ограничены и, скорее всего, невосполнимы на данном уровне развития человечества. Уже один только факт, что мы нашли нетронутый сосуд с огненной водой — это настоящее чудо. Мы не можем обещать, что раздобудем еще хоть одну каплю этого напитка, но в то же время, клянемся приложить все усилия, чтобы найти еще.
— Хм… на удивление прямо и откровенно, — с сомнением пробормотала Флогия, но мне уже было ясно, что она заглотила наживку. — И вы оба готовы поклясться, что никто иной не получит аналогичный товар?
— Если мы договоримся, то из наших рук его не получит никто кроме вас, домина, — подтвердил я. — Но мы не можем гарантировать, что подобное сокровище не найдет кто-нибудь еще.
— Принимается, — кивнула леди. — Значит, и работать вы обязуетесь только со мной?
— Именно. По крайней мере до тех пор, пока наше с вами сотрудничество будет приносить выгоду.
Этой оговоркой я решил открыто показать, что мы оставляем себе небольшое пространство для отступления. Мало ли как там в будущем обернуться может? А так, быть может, такой пункт в нашем устном договоре заставит эту властолюбивую особу поумерить пыл, если она вздумает на нас давить.
— В таком случае, моя прелесть, — ответила Флогия, уже в какой раз за беседу расплываясь в предвкушающей улыбке, — верни этот бочонок на мой стол. Сейчас мы уладим кое-какие формальности…
* * *
Из особняка Флогии мы с Асталом выползли только в густых сумерках, когда уже на небе начали зажигаться звезды и осколки погибшего спутника. Процесс подписания нашего договора затянулся не только потому что мы долго утрясали всевозможные нюансы нашего дальнейшего сотрудничества, но и потому что я все еще не умел читать. Из-за этого великану пришлось стать моими глазами, которые читали текст и заверяли точность внесенных в него правок. И все бы ничего, если б он при этом постоянно не пытался со мной спорить. К примеру, здоровяк в упор не замечал разницы между формулировками: «Астал, ратный сын и Данмар, сын кузнеца сими строками соглашаются поставлять товар по мере надобности» и «… поставлять товар по мере возможности». Да еще и Флогия как могла затягивала время, пытаясь меня измотать и согласиться на ее условия.
Но мы ведь совсем не пальцем деланы! Так что в конечном итоге я заключил с хозяйкой особняка соглашение о торговых намерениях, которое в равной степени устраивало и нас, и ее. Наградой за мои тяжкие труды стал увесистый шестикилограммовый кошель с золотом, больше похожий размерами на мешок, тесемки которого я даже не стал раскрывать.
— Партнерство должно строиться на доверии, — важно изрек тогда я, отмечая веселые искорки, пляшущие в глазах Флогии. Я ей явно понравился, равно как моя деловая хватка и то, как я дотошно вымарывал из договора все словесные подводные камни, сходу раскусывая заложенные в них подвохи. Так что когда-нибудь в далеком будущем, я рассчитываю если не сделать ее своим другом, то надежным знакомым как минимум. И нет, я не отступился от своего изначального намерения прожить пустую жизнь, свободную от каких бы то ни было привязанностей. Просто Флогия сама должна искренне верить в то, что я ее близкий друг. И почему-то мне кажется, что добиться подобного мне не составит особого труда. Для моей тысячелетней души, закаленной кипящими в Преисподней страстями, все обитатели этого мира кажутся кем-то вроде наивных детей, которыми совсем легко манипулировать.
— Кхм…Данмар? — Смущенный и одновременно усталый голос идущего следом воина вырвал меня из размышлений.
— Да, Астал?
— Какого дьявола это сейчас было? — Спросил гигант, встряхивая в двух руках тугой мешок золота.
— Наша первая удачная сделка.
— Небесная тысяча! Почему ты так спокоен?! — Возмущенно прошипел здоровяк. — У нас в руках сейчас целое состояние, за которое можно купить половину пригорода вместе с жителями! Ты же понимаешь, что Флогия не простит тебе обмана?! Не обманывайся ее миловидным личиком, эта ведьма лично спустит с тебя шкуру, если хотя бы заподозрит что-то неладное!
— Конечно, Астал, я все прекрасно понимаю.
— Тогда какого хера ты ведешь себя так, словно ничего не произошло?!
— Тише-тише, доблестный воин, — успокаивающе выставил я ладони, пытаясь чуть сбить пожар беспокойства своего собеседника. — Просто Флогии не за что на меня обижаться, я не собираюсь ее обманывать.
— То есть как это? — Округлил глаза великан, замерев посреди улицы. — Так все что ты ей сказал, правда?!
— По большей части нет, Астал. Я солгал ей практически во всем, и она, будь уверен, это заметила.
— Я не понимаю…
— Ворган милостивый, — попытался я выдумать новую присказку, — что тут непонятного?!
Однако вместо ответа великан громко рассмеялся, распугивая припозднившихся прохожих.
— Впервые слышу, чтобы нашего бога-воителя назвали милостивым, — пробормотал он, утирая выступившие слезы. — Ну ты и горазд на шутки, Данмар.
— Ага, то ли еще будет! — Гордо поднял я подбородок, не подавая виду, что шутить, в общем-то, и не собирался. — Но с Флогией действительно все проще простого. Если мой товар будет приносить ей деньги, она проглотит любую мою ложь.
Далее мы с ним шли практически не разговаривая, потому что несколько килограмм золотых монет были не той ношей, которая способствует умиротворению посреди вечерних пустеющих улиц. Мы настороженно вглядывались в каждого прохожего и обходили по широкой дуге любые темные переулки. А уж когда пересекли ворота купеческого квартала и вышли в первое кольцо, так и вовсе напряглись, словно шли по пояс в воде через реку с аллигаторами. И так продолжалось до тех пор, пока мы не дошли до лавки портного, где еще днем оставили свою телегу. Там какой-то служка сразу же накинулся на нас, обвиняя в том, что он до самого заката ни за что сторожил наш транспорт. Однако брошенная ему Асталом серебрушка, моментально исчезнувшая в чужой пятерне, заставила слугу подобреть и испариться, согнувшись в поклоне.
— Куда сейчас? — Осведомился воин, когда мы переоделись обратно в свои обноски, чтоб привлекать меньше внимания, и устроились на козлах.
— Я домой, а вот тебе стоит подыскать себе жилье побезопасней. В идеале будет, если ты арендуешь домик где-нибудь во втором кольце. Вероятность того, что там тебя ограбят и убьют, отобрав все золото, значительно ниже.
— Что ты сказал? — Озадаченно переспросил воитель, сморщившись так, что его шрам на лице стал в два раза короче.
— Я сказал, что тебе стоит найти безопасное убежище…
— Да нет, я про золото… — на этих словах здоровяк сам себя осадил и воровато оглянулся, словно на пустынной улице было кому нас подслушивать.
— Ты что, хочешь оставить все это золото… мне?! — Прошептал он, боясь даже повернуть голову в мою сторону. Вместо этого он забавно косил на меня одним глазом, прямо как моя кобыла перед тем, как я начинаю запрягать ее в телегу.
— Ну да, — легко подтвердил я его догадку. — А ты что, хочешь чтобы десятилетний ребенок жил в бандитском пригороде с горой монет? Не думал, что ты настолько меня ненавидишь, Астал…
— Что?! Вовсе нет… хотя, может быть да, но нет… дьявол… как с тобой сложно!
От избытка чувств, запутавшийся в своем отношении ко мне, воин снова саданул по телеге. У меня немного ёкнуло, когда под его кулаком что-то подозрительно хрустнуло, однако, слава всем богам и демонам, наш транспорт продолжил путь, а не развалился в тот же миг.
— Знаешь, Данмар, — глухо проворчал здоровяк после нескольких минут раздумий, — ты самый необычный ребенок, которого я только встречал. Еще утром я мечтал оторвать тебе голову и использовать ее как ночной горшок…
— Спасибо за откровенность, Астал, мне льстит.
— Подожди! — Рассердился воин. — Дай мне договорить. Так вот, это было утром. А сейчас я просто восхищаюсь тобой. Знаешь, наша первая встреча… мне жутко стыдно, что она прошла именно так…
— Брось, — беззаботно махнул я рукой, — я готовился и к более худшему…
— Нет, ты выслушай! — Великан стиснул кулаки, каждый из которых был не сильно меньше моей головы. — Мне неловко не за то, что ты меня просчитал, как опытный охотник глупого зайца. Хотя и за это тоже, глупо отрицать. Однако больше всего я корю себя за то, что так прореагировал. Вспылил, навешал твоим друзьям, ругался, как последний кабацкий пьяница и гонялся за тобой. А закончил, так и вовсе валясь в пыли, как полное ничтожество… Небесная тысяча, какой же позор…
Я промолчал, давая Асталу шанс выговориться. Я предполагал, что наша первая встреча оставит на нем свой отпечаток, так что старался не мешать гиганту изливать душу. Напротив, я всячески его к этому подводил, поскольку считал, что это упрочит наши пока еще далеко не приятельские отношения.
— Хочу чтоб ты знал, Данмар, у меня хватает недругов. И когда эти два сопляка пришли ко мне с наглым видом предлагать работу, я потерял над собой контроль. У меня большие проблемы с деньгами, о которых многие знают, и я подумал, что надо мной кто-то захотел поиздеваться. Я не горжусь своим решением, но и ничего уже не могу поделать с прошлым. Так что я прошу, чтобы ты не считал меня каким-то безмозглым громилой, который кидается на первого встречного.
— А я никогда так про тебя и не думал, Астал, — преодолевая свою истовую фобию к прикосновениям, я похлопал исполина по локтю, пытаясь физическим контактом еще больше расположить его к себе. — В противном случае, к домине Флогии со мной поехал бы кто-нибудь другой, а не ты.
Воин кинул на меня очередной трудночитаемый взгляд, а потом снова напряженно уставился в темноту, пытаясь следить за дорогой.
— И ты не боишься оставлять мне все золото? — Выдал наконец-то он волнующий его вопрос.
— Чего именно мне следует, по-твоему, опасаться?
— Что я исчезну с монетами.
— Разве ты забыл, что я сказал Флогии, когда мы заключили договор? — Я откинулся назад, насколько позволяли козлы телеги, и уставился на завораживающую красоту неба. Как же прекрасна ночь в этом мире… вот бы немного полетать под этим великолепием…
— Ты много чего говорил, — недовольно буркнул воин. — В том числе и откровенную брехню.
— Ну да, было такое. Но кое-что я сказал искренне, от чистого сердца. Партнеры должны доверять друг другу, Астал, это самое важное. Не знаю, как ты, а я верю тебе и знаю, что ты не обманешь сироту.
Воин шумно сглотнул слюну, а потом резко вздохнул, словно собирался что-то возразить, но смолчал.
— Может я и ошибаюсь, ведь я всего лишь ребенок, — продолжал я давить на жалость исполина. — Но даже если ты обманешь меня, продав свою честь за желтый металл, я все равно буду благодарен судьбе за то, что за этот важный жизненный урок она возьмет с меня всего лишь пятьсот золотых, а не что-нибудь более дорогое…
— Ты можешь довериться мне, дьяволёнок, я тебя не подведу, — просипел Астал каким-то странным голосом, словно от избытка чувств ему сдавило горло.
— Почему вы постоянно сравниваете меня то с дьяволом, то с демонами?! — В эту фразу я постарался вложить все возмущение и негодование, какое только смог из себя выдавить.
— А, значит, теперь это тебя задевает? — По изменившемуся тону здоровяка я понял, что тот широко ухмыльнулся. — Но ты не обижайся, я тебе так называю в хорошем смысле…
Ох, наивный смертный… если бы ты видел Короля Демонов так же близко как я, то ты бы ни за что во вселенной не стал пятнать свои уста его именем… И уж тем более бы ты знал, что никакого хорошего смысла быть в принципе не может, когда речь заходит о нем…
— Хочу признаться, Данмар, — тихо продолжил откровенничать воин, — я до последнего думал, что ты просто чья-то марионетка, которая делает то, что ей прикажут. Я не верил, что ребенок, вроде тебя, может провернуть что-то такое, что провернул ты. Но я пересмотрел свое убеждение, когда ты начал торговаться с Флогией. Знаешь, мелкий, я ведь больше двух лет служил у нее в охране. Я нередко стоял за ее спиной, когда она заключала свои сделки. Ворган свидетель, она вела дела с такими людьми, которые одним только своим видом заставляли меня нервно стискивать рукоять меча. Но знаешь что?
— Что? — Подыграл я воину, хотя мне было совсем не интересно слушать об этой женщине.
— Флогия всегда держалась с королевским достоинством, кто бы перед ней не находился. Даже иные вельможи из-за этого чувствовали себя неуютно в ее обществе. И она в любых переговорах стальной рукой держала бразды, задавая тон всех бесед. Но сегодня… когда она говорила с тобой, я впервые увидел ее растерянной.
— Ты серьезно? — Вскинул я бровь, хоть мой собеседник, следящий за дорогой, и не мог видеть этого жеста.
— Абсолютно! — Утвердительно потряс головой великан. — Уж поверь мне, я видел, что она не знает, с какой стороны к тебе подступиться и на что давить. А вот ты, впервые ее увидавший, на ходу перекроил весь наш план и все-таки добился успеха! Вот что поразительно! Только после этого я понял, что за тобой не стоит ничьей могущественной тени, шепчущей и подсказывающей, как поступить дальше.
— Да ладно тебе, — не принял я похвалу воина, — просто я ей понравился, только и всего.
— Не делай из меня дурака, Данмар, — обиделся здоровяк, — я же не слепой! Я видел, как ты кружил вокруг Флогии, выискивая слабое место, словно коршун над умирающей добычей! Кто бы не натаскивал тебя, кто бы не готовил к подобному разговору, он не сумел бы предусмотреть всего. Ты все это делал сам!
— Ну, может и так, — нехотя признал я. — И что тебя в этом удивляет?
— Где ты научился так торговаться, малец?! Как ты можешь вести беседы наравне с потомственными купцами, которые торговлей сколотили себе целое состояние?!
— Я же сын ремесленника, забыл? — Хохотнул я. — Мой отец тоже торговец, только продает он результаты своих трудов.
— Ты хочешь сказать… я… ты…
Астал не смог найти слов, чтобы возразить на такой простой и очевидно неправдивый аргумент. Но что он хотел мне сказать я не узнал, потому что мы свернули свою оживленную беседу, завидев впереди на дороге оранжевый огонек. При приближении к нему оказалось, что тут дежурил мордатый толстяк с факелом, которого мы не могли объехать, а только стоптать.
— Че, мастеровые, припозднились, али как? — Обратился он к нам, ощерив щербатый рот в кривой усмешке.
— А твой какой интерес? — Тут же отозвался Астал, добавляя в голос грозных ноток.
— Дык самый что ни на есть прямой! — Ухмылка жирдяя стала еще шире, а темноту сбоку осветил еще один факел. — Решаю вот, сколько с вас взять за проезд.
— Вы чего, псы, страх свой под забором зарыли?! — Астал бесстрашно спрыгнул с телеги и направился к толстяку. — Совсем не видите, на кого зубы скалите, а?!
Увидав приближающегося гиганта, который ростом превосходил его на полторы головы, бандит трусливо отпрыгнул назад, а от мгновенной расправы его вышли спасать трое плечистых молодцев. Впрочем, не настолько плечистых, как Астал…
— Вот жеж, крысиное племя! — Воин выругался и сплюнул на землю, показывая все свое отношение к местной швали, и ловким движением сдернул с пояса одноручный топор. — А ну-ка, псы, подходи ближе, сейчас я с вами за проезд расплачусь сполна!
— Не глупи, здоровяк! — Выкрикнул из-за спин защитников толстый разбойник. — Нас тут полтора десятка. Ты, конечно, силен, но стая волков от голода загрызает и медведя!
— Так то волки, — зло рассмеялся в ответ великан, — а я здесь вижу одних только трусливых шавок!
— Ах ты, говнюк! — Оскорбились-таки разбойники. — Ну, сейчас посмотрим, настолько ли ты умело работаешь топором, как свои языком! А ну, навалились, братцы!
И тут завертелось… Астал смело прыгнул на ощерившуюся дубинами троицу, и начал раздавать направо и налево такие увесистые тумаки, что бандитов раскачивало во все стороны, как ковыль на ветру. Однако, несмотря на бешенный натиск воина, троица голодранцев кое-как, но все же сопротивлялась. Они успевали подставить свои тяжелые неповоротливые орудия под порхающий топор, дабы тот не проделал в них непредусмотренных природой отверстий. Хотя, с моего места было видно, что здоровяк просто жалеет их, щедро даруя голодранцам возможность одуматься и сбежать, пока не поздно.
Разница между уровнем боевой подготовки Астала и бандитов была столь же очевидна и заметна, как разница в их габаритах. Могучий воитель всегда был на два шага впереди, упреждая и отбивая все не слишком умелые атаки противников. Он бился, словно танцевал, филигранно выверяя каждый шаг и каждый замах. Я уверен, если б он желал того, то вся троица полегла бы в считанные секунды, не успев даже намахаться своими дрынами. Но почему-то воин щадил разбойников, даже не пытаясь нанести хоть один смертельный удар, хотя возможностей у него для этого было достаточно.
Помимо прочего, гигант успевал еще и перебрасываться взаимными оскорблениями с толстяком, который предусмотрительно не лез в схватку. И в какой-то момент Астал увлекся настолько сильно, что не заметил, как со спины к нему начал подкрадываться еще один негодяй.
Судя по тому, что нападающих было всего пятеро, вместе со сквернословящим толстопузом, бандиты явно приврали насчет численности своего отряда. Видимо, это была их попытка победить без боя. Но только лишь когда выполз их пятый подельник, стало ясно, на что была сделана их ставка. На бесчестный и коварный удар в спину, когда увлеченный воин перестанет замечать происходящее позади себя.
И эта подлость вполне могла сработать, если б Астал ехал с любым другим десятилетним мальчиком, а не со мной. Но тот, кто придумал такую схему нападений на путников, никак не мог предусмотреть, что в попутчиках у воина окажется прошедший огонь Преисподней грешник. Так что когда подкрадывающийся разбойник поравнялся с телегой, я медленно вытянул из-под одежды свой самодельный сай, а потом сделал резкий и молниеносный рывок.
Эх, сколько раз я проделывал подобное в аду? Даже не могу сосчитать. Миллион раз? Миллиард? Наверное, даже сам Дьявол этого не знает. Поэтому даже здесь и сейчас, в темноте, разгоняемой лишь дерганным пламенем двух воткнутых в землю факелов, я с хирургической точностью сумел нанести укол, пронзивший нападающему шею и доставший до сонной артерии.
Кровь ударила ярким алым фонтаном, который во тьме слепой ночи выглядел темным, как мое прошлое. И я ждал его, потому что знал, что не могу промахнуться, а потому увернулся от летящих в меня капель, крутанувшись на пятках.
— Ай, что за?! — Удивленный бандит даже не понял, что произошло. Прокол был настолько выверен, что если и задел трахею, то совсем немного, и подлец вполне был способен внятно разговаривать.
На этот возглас тут же среагировал Астал и бросил короткий полувзгляд себе за спину. Увидев замершего в недоумении нового врага, пытавшегося заткнуть щедро хлещущую кровь ладонью, он моментально сложил в голове нехитрую мозаику.
— Ах вы, подлые крысы!!! — Едва не обманутый воин взревел, выходя из себя, и теперь дела разбойников стали совсем плохи.
Первый же удар узкого боевого топора распахал одного из бездоспешных бандитов от ключицы до самого пуза. Его внутренние органы так резво выскочили в широкий разрез, словно их оттуда кто-то вытолкнул.
— А-а-ы-ы-ы-а-а… — противник издал протяжный полукрик-полустон и выбросил подальше свою дубину, чтобы она не мешала ему ловить руками собственные скользкие потроха. Петли его внутренностей выпадали сизым водопадом, а все попытки несчастного остановить и засунуть их обратно неизбежно проваливались.
Он уже не был хоть сколь-нибудь серьезным противником для Астала, но воин так разошелся, что решил не оставлять на ногах никого. Обух топора с хрустом врубился бандиту в висок, и безжизненное тело с глухим стуком опрокинулось стоймя в придорожную пыль.
— Сука, он завалил Щербатого! — Обеспокоенно выкрикнул кто-то из напавшей на нас братии.
— Дерьмо-дерьмо! — Тотчас же отозвался из-за спин своих защитников толстяк. — Валим нахер!
И раздавшийся следом за этой репликой удаляющийся топот ног яснее ясного подсказал, что самый говорливый из этой банды уже улепетывал, бросив своих подельников на расправу обезумевшему великану.
Оставшаяся в живых парочка попыталась повторить фокус с исчезновением, но стоило им только повернуться спиной к Асталу, как тот двумя стремительными взмахами своего оружия расколол им черепа.
— Подлые твари… — пропыхтел воин, резким взмахом стряхивая с топорища кровь, налипшие волосы и какие-то белесые ошметки. — Данмар, ты цел?
— Вполне, — помахал я ему рукой с телеги, — а ты?
— Да мне-то что будет… Этих трусливых гиен слишком мало, чтобы меня даже поцарапать…
Воин подошел к разбойнику, которого я ткнул в шею, и присел напротив него, внимательно осматривая. Нападающий уже затих, привалившись к телеге, а под ним образовалась целая лужа из его крови.
— Чем ты его так? — Поинтересовался Астал, поднимаясь на ноги.
— Этим, — продемонстрировал я ему один свой сай, протягивая его в пятно света от факела.
— Что это за вилка? — Удивился гигант, забирая мое оружие без спроса. Он повернулся к дрожащему огню, чтобы получше рассмотреть его, а я испытал неприятное чувство беззащитности, оставшись без своего стилета. Однако осознание того, что за пазухой у меня покоится второй такой же, смог меня с этой мыслью примирить.
— Никогда таких раньше не видел! Что это?
— Да так… Сам сделал, — признался я.
— Хм… тогда ясно.
Воин вернул мне сай, по-видимому, не увидев в нем никакого потенциала, а потом попытался взять меня за подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. Однако едва моей кожи коснулись чужие пальцы, как в глазах полыхнула просто ослепительная вспышка, а в следующее мгновение я уже осознал себя стоящим в паре метров от Астала и с оружием наготове.
— Э-э-э? — Воин так и остался стоять с вытянутой рукой. — Ты чего?
— Кхм… извини, — добавил я в голос смущения и потупил взгляд. — С тех пор, как ушла мама, я не могу терпеть ничьи прикосновения. Не знаю, в чем дело, но поделать с собой ничего не могу.
— Понимаю… — грустно кивнул великан, и я осознал, что моя жалостливая история попала в самое его сердце. — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты ведь только что человека убил. Я-то знаю, что в первый раз это бывает нелегко…
Хм, а ведь действительно. Это ведь мой первый раз, когда я лишил жизни настоящего человека, а не отправил грешную душу на новый круг пыток. Я прислушался к своим чувствам, пытаясь оценить, насколько тяжкий груз лег на мою истерзанную совесть. Насколько неподъемен на самом деле грех смертоубийства, и как он меняет само естество убийцы…
Но я ничего не почувствовал. Совсем. Складывалось впечатление, будто я сейчас не человека отправил в адское пекло, а просто прихлопнул комара, настолько все для меня прошло обыденно и буднично.
— Кажется, меня тошнит, — соврал я, пытаясь смоделировать реакцию на подобное у десятилетнего мальчишки, — и голова кружится…
— Это нормально! — Преувеличенно бодро отозвался Астал. — Ты, главное, помни, что сделал все правильно. Если б не ты, то на месте вот этих, — воин махнул рукой в сторону распластанных трупов, — лежал бы я. А тебя бы увели в рабство, чтобы продать какому-нибудь шахирскому визирю. Так что ни в чем себя не обвиняй, ты понял?
— М-м-м… пожалуй, да… наверное, понял.
Я старался, чтобы мой голос звучал как можно более безжизненно и тускло, словно я только осознал, что натворил, и начал замыкаться в себе. И, судя по всему, моя игра удалась.
— Э, нет. Так у нас ничего не выйдет. Значит так, — деловито сказал Астал, параллельно забираясь в телегу, — я везу тебя домой и сегодня остаюсь у тебя. Мне не нравится твое состояние. Надеюсь, у тебя найдется большая койка, на которой я бы мог поместиться?
Я ничего не ответил, изображая глубокую задумчивость и апатию, и краем глаза отметил, как сошлись на переносице брови моего спутника. Он уже начал переживать за меня, и до того момента, когда воитель бросится оберегать меня от любой беды, словно наседка своего цыпленка, осталось совсем немного. Буквально, финальный штрих. А ведь мне, пока я в теле ребенка, защита очень даже нужна. И если Эпимос с этой задачей перестал справляться, то пора бы найти ему замену…
До дома кузнеца мы доехали в полном молчании, которое не нарушили даже тогда, когда распрягали лошадь и заталкивали телегу под навес. После этого мы вошли в темный дом, и я сразу же запалил лучину, чтобы пойти проведать отца Данмара.
— Отец, я вернулся, — громко объявил я, не ожидая услышать никакого ответа. — Прости, что задержался, но, уверяю, оно того стоило! Теперь у нас достаточно денег, чтоб нанять для тебя целителя!
Астал гулко топал следом за мной, заставляя под своим весом трещать даже те доски, которые долгие годы выдерживали немалый вес Эпимоса. И когда мы вошли в комнату кузнеца, слабый огонек длинной лучины высветил его напряженное лицо и трепещущие словно у собаки крылья носа.
— Что это за запах? — Спросил он, напряженно всматриваясь в полутемное помещение. — Такое ощущение, что где-то я уже его…
— ОТЕЦ! — Я с криком кинулся к неподвижному телу, лежащему на скомканных простынях. — Отец, нет! Что ты наделал?!
— Что с ним?! — Воин тут же возник рядом со мной, пытаясь оказать помощь, но помогать уже было некому. — Он что…
— Он умер… — подтвердил я упавшим голосом, трогая холодную одеревеневшую руку. — Он… умер… ушел, бросил меня… как мама…
Первым порывом Астала, как мне показалось, было обнять меня и вывести отсюда, но он, памятуя мою реакцию на чужие прикосновения, не решился меня трогать. Вместо этого он наклонился и поднял с пола глиняную чашку и понюхал ее.
— Знакомо пахнет…
— Это желчь пернатой рыбы, — безжизненно ответил я на невысказанный вопрос гиганта.
— Так твой отец…
— Он убил себя этим…
В моей детской руке показалось подобие шила со скошенным острием. Именно таким Эпимос всегда вырезал на расплавленном воске узоры, которые потом заливал желчью и оставлял на металле для травления.
— Оставь это здесь, не бери с собой! — Взволнованно забормотал Астал. — Дурной знак вообще трогать такие вещи… Ворган не любит самоубийц…
— Самоубийц вообще никто не любит, — задумчиво ответил я, вспоминая свою прошлую жизнь.
— Пойдем, Данмар, тебе лучше здесь не находиться! — Астал снова замялся, не зная, уместно ли будет меня сейчас взять за руку, но тут я сам пулей вылетел из комнаты, не дожидаясь, пока воин попытается меня вывести.
Вопросительный возглас великана догнал меня уже на выходе из дома, но я не остановился. Спотыкаясь, падая и создавая нарочито много шума, я убежал в кузню, где и запер за собой дверь. Уже там, сидя в темноте, заслышав приближающиеся шаги, я громко всхлипнул, как и положено убитому горем сыну.
Я слышал, что Астал замешкался и остановился у самых дверей, прислушиваясь к происходящему за ними.
— Не переживай, дьяволёнок, — неуклюже попытался он приободрить меня с улицы, — я позабочусь, чтобы у твоего отца было достойное погребение. Тебе не обязательно присутствовать во время этого…
— С… спаси… бо, Астал, — прошмыгал я в ответ. — Я… мне надо побыть одному… извини…
— Не извиняйся, малыш, я все понимаю. Если что, я буду рядом.
Удаляющихся шагов я не услышал, поэтому продолжил сидеть в темноте и изображать периодические всхлипывания. А потом затих, делая вид, будто задремал.
Ну вот и пришло время прощаться с тобой, Эпимос. Ты был странным человеком, похожим в своей слабости и малодушии на прежнего меня. Но ты искренне любил своего сына и позволил себе уйти только тогда, когда посчитал, что он достаточно встал на ноги, чтобы прокормиться с твоего ремесла. Ты постепенно съедал себя, никуда не торопясь, сгорая от жалости к самому себе. Жена тебя бросила, а с сыном отсутствовала какая-либо духовная связь. Ты стал чувствовать всепоглощающие одиночество, которое лишало сил и подавляло волю. И ты ни разу на моей памяти не попытался воспротивиться ему.
И так продолжалось до тех пор, пока я не принес тебе пробный стакан огненной воды. Поверив в то, что сын тратит свои последние деньги на какие-то лекарства, пытаясь вызволить тебя из пучины отчаянья, ты осознал, что выхода из этой ситуации только два. Взять себя в руки, сжать волю в кулак и продолжить жить, вопреки всему. Либо… либо сдаться. И будто бы случайно забытую в твоей комнате чашу с желчью пернатой рыбы ты воспринял как знак свыше. Что же… прощай, Эпимос. Надеюсь, обитель демонов достаточно огромна, чтобы две наши грешные души никогда там не встретились…
