Брианна Бэтти
Улицы Минратоса

Улицы Минратоса никогда не бывают безлюдными, но после полуночи они производят именно такое впечатление. Это не очень успокаивало Квентина Каллу. Он торопливо шел по тихому переулку и то и дело оглядывался, словно опасаясь слежки.

Я наблюдала за ним, но не это было истинной причиной его страха. Он даже понятия не имел, что я держалась рядом. Прежде чем увязаться за парнем, я позволила ему немного пройтись.

Дядя Квентина, Отон Калла, беспокоился, что племянник взялся за старое: снова сошелся с венатори. Секта потеряла свою хватку после того, как ее мнимый бог пал от рук «прославленного» Инквизитора. А потом многие сектанты, которые с самого начала не признавали свою связь с венатори, и вовсе отошли от дел. Разумеется, это не помешало оставшимся носиться с завиральными идеями и устраивать смуты, когда им заблагорассудится. На то они и фанатики.

Квентин вдруг остановился на полпути и что-то забормотал под нос. Левой рукой схватил золотую цепочку на шее. Я притянула немного магической энергии, готовясь к возможным проблемам, но тут же развеяла ее. Парень всего лишь пытался себя приободрить – эта часть города была ему незнакома.

Родители отреклись от Квентина много лет назад. Отон подозревал, что племянник во что-то ввязался – и это посерьезнее декламирования сектантских мантр. Он хотел выяснить, не свалял ли дурака, дав Квентину второй шанс. Но обратись Отон «куда следует», привлек бы излишнее внимание к собственной персоне. А ну как он ошибся? Тогда скандала не миновать. Значит, надо разобраться.

И здесь на сцену выхожу я. Обычно я не работаю с людьми из круга, к которому принадлежит семья Калла, но в данном случае приняла предложение. Если дядя Квентина ошибается, я уберегу его от злых языков Минратоса. А если прав, полученная от меня информация позволит ему выиграть время, чтобы прикинуться мучеником и подмазать нужных людей для тихого ареста. В первом случае я избавлю Квентина от дядиного контроля, во втором – уберу с улиц моего города опасных венатори. Оба варианта меня вполне устраивают.

Квентин закончил с самоуспокоением и продолжил путь. Переулок привел в порт. Парень направился к одному из складов – ничем не примечательному строению из коричневого кирпича. Он нервно озирался, и это выглядело странно: я не заметила, чтобы по пути его карманы пытались обчистить Я притаилась в тени, отбрасываемой штабелем грузовых ящиков. Ночь была теплой; я слышала, как плещется о скалы вода. Посгибав пальцы, я создала поток холодного воздуха. Опустился легкий туман – ничего особенного, только чтобы мне получше укрыться. Возможно, Квентин не слишком наблюдателен, но не хочется испытывать судьбу.

Вот он достал из кармана кисет и высыпал содержимое в светильник. Пламя затрещало, став бледно-синим. Это был сигнал.

Фигура в светло-бежевой мантии выступила из темноты. В отличие от Квентина, незнакомца нисколько не тревожило пребывание в небезопасном месте в поздний час.

– Ты здесь! – воскликнул Квентин с облегчением человека, который по опыту знает, как часто все идет не по плану. – Ты скажешь остальным…

Но я так и не услышала, что, по мнению Квентина, должны были узнать «остальные».

Лицо вышедшего на свет скрывала маска из отполированной бронзы.

– Кто…

Вонзившийся в шею кинжал не дал Квентину договорить.

Такого поворота я не предвидела.

Квентин упал, незнакомец низко склонился над телом. Я ощутила внезапную тревогу; желудок свело – так происходит всякий раз, когда применяется магия крови. Под ногами задрожала земля, и я схватилась за ящик, чтобы не свалиться. Тряска прекратилась так же неожиданно, как и началась.

На обдумывание не было времени. Я покинула укрытие и сплела заклинание, чтобы сковать незнакомца. Движения убийцы замедлились, и я было решила, что он попался.

Как бы не так: руки незнакомца были в крови Квентина.

Он резко сжал кулаки, вытянув жизненную энергию из поверженного. Стремительность и мощь контратаки застали меня врасплох. Мои чары рассеялись; я собралась с силами, чтобы отразить следующий удар, но его не последовало.

Незнакомец уже убегал. Я простерла руку, пытаясь задержать его, но, поскольку сама еще не оправилась от шока, заклинание прошло мимо. Ниже колена у меня был изготовленный гномами металлический протез, но не это обстоятельство воспрепятствовало погоне за магом крови. Квентин вдруг застонал.

Взгляда, брошенного в его сторону, оказалось достаточно, чтобы упустить незнакомца в маске. Когда я обернулась, убийца уже сгинул.

То же можно сказать и о Квентине: он умирал. Слишком много крови вытекло на мостовую, просочилось между булыжниками. Я опустилась на колени и взялась за торчащий из шеи кинжал. Золотая цепочка исчезла, должно быть, ее забрал убийца. Глаза Квентина широко раскрылись, когда холод моей магии замедлил кровотечение. Я не могла совсем остановить кровь, но могла заглушить боль – и поговорить с беднягой напоследок.

– Что произошло? Что ты здесь делал?

– Я вышел… Откуда вы?..

– Дядя, – ответила я.

Одного слова хватило, чтобы он понял.

– Я не венатори, – продолжал Квентин, словно его заботило мое мнение. – Я собирался… Я не с ними.

– Ну конечно.

Он схватил меня за рукав с силой, которой, как я думала, в нем уже не оставалось:

– Час близок.

Слова давались ему с трудом, словно причиняли куда больше страданий, чем рана. Рука упала.

– Час чего? – спросила я, но Квентин не ответил.

– Я больше не… Как жаль… Кто вы? – Он понимал, что конец неминуем, а потому был рад любой компании.

– Нив.

Мое имя было последним, что он услышал.

То, что осталось от ночи, мне не удалось потратить на сон.

Оставив Квентина, я быстро обыскала окрестные переулки, конечно же не надеясь, что незнакомец в маске слоняется где-то поблизости. Зато мне попался эльф, который спал, укрывшись заляпанным смолой плащом. Я потормошила его, и хотя делала это вовсе не грубо, он едва из кожи не выпрыгнул и залепетал, что хозяин позволил ему здесь дрыхнуть. Углядев кровь на моей одежде, эльф умолк. Конечно, он никого не видел, но согласился доставить весточку храмовникам, взяв с меня плату и обещание, что у него не будет проблем.

Я вернулась домой, чтобы переодеться и хоть чуточку передохнуть, прежде чем отправиться в особняк Отона Каллы, находившийся весьма далеко от магазина третьеразрядного книготорговца, где я снимала комнату.

Насколько я знала, Квентин Калла был любящим и благодарным племянником. Обычно тихий, он возбуждался, когда речь заходила о движении за отмену рабства в Минратосе. Этот человек оставил свои ошибки в прошлом и ступил на правильный путь. Так что же послужило причиной его гибели?

Отона Каллу это не интересовало.

Пройдя через дверь с витиеватой резьбой, я застала дядю Квентина за завтраком. Он поприветствовал меня снисходительным «юная леди» – должно быть, успел забыть мое имя.

Для Отона предсмертные слова Квентина не имели значения. Тот факт, что племянник встречался с незнакомцем в мантии, говорил сам за себя. Квентин затевал нечто сомнительное, связавшись с венатори или с кем похуже, а потому Отон умывал руки. Мою работу он считал выполненной и не хотел ничего знать о людях в бронзовых масках. Когда я уходила из огромной гостиной, он стоял спиной ко мне и глядел в окно.

Что ж, храмовникам известно об убийстве, теперь это их забота, и я не буду вмешиваться. Наверняка дядя Квентина сейчас же отправит им кругленькую сумму, чтобы фамилия Калла не упоминалась в связи с этим происшествием.

Отвратительная ночка сменилась не менее отвратительным утром, а значит, мне не стоит удивляться тому, что на пороге появятся храмовники. Или тому, что в этот раз они будут досаждать больше обычного.

Местный орден отличается от своего южного собрата, где храмовники держат магов под строгим контролем. Тевинтер ценит своих чародеев. А в Минратосе храмовников и вовсе привлекают в исключительных случаях, когда нужно приструнить зарвавшегося – того, кто использует свое мастерство незаконно. И то при условии, что расследованием не занялись юстициары по делам магов. Правда, бывает и так, что случай становится «исключительным» в результате подкупа храмовников. Если же дело не требует участия блюстителей закона или храмовники желают разобраться с магом по-тихому, орден нанимает помощников со стороны. Я несколько раз бралась за такую работу, прежде чем встала на собственные ноги. Работая на себя, я никогда не получу тех денег, что платят храмовники, но меня это устраивает.

Доспех рыцаря-храмовника Раны Савас сиял, точно начищенное столовое серебро, а темные волосы, как всегда, были заплетены в идеальную косу. Рана настигла меня, когда я уже второй раз за утро возвращалась в свою комнату.

– Я же сказала вашему рыцарю-капитану, что не ищу работы.

– Ночью умер Квентин Калла.

– Да неужели? Представьте себе, я в курсе. Если на то пошло, именно я и сообщила вам об этом.

– Ходят слухи, что парень был из венатори. Если это так, то он не единственный сектант, погибший за последние часы. Леди Варантус…

«Только не говори, что убита».

– …Убита.

Двое за одну ночь. Я подавила досадливый вздох, мечтая о мягкой постели, и прислонилась к двери.

– Кто-то охотится на венатори.

– Возможно, это… – начала Рана.

Ну да, как же!

– Не совпадение, – прервала я.

– Да, – согласилась рыцарь-храмовник. – На улицах видели кого-то в бронзовой маске. Примерно в то же время, когда совершились убийства.

Мне было поручено выяснить правду об одном человеке. С такой задачей я могла бы справиться. Но влезать в заговоры? С другой стороны, чего я могла ожидать, когда соглашалась разобраться с потенциальным венатори?

– Рыцарь-капитан Джавис будет признателен, если ты расскажешь ему о сходстве между этими случаями.

Хоть это и звучало официально, храмовница радовалась моему участию в деле не больше, чем я – работе с орденом.

Я улыбнулась:

– Сомневаешься, что я могу помочь?

– Судя по тому, что я слышала, ты дала убийце уйти.

Я поправила манжеты плаща.

– В Минратосе и преступления похуже остаются безнаказанными.

– Ты не подчиняешься приказам.

Можно было оставить все как есть. Мне досталась работа проще пареной репы: выяснить, чем занимался Квентин. Если верить его дяде, у меня уже был исчерпывающий ответ. Но я видела, как убегал убийца и как умирал Квентин, и не знала мотивов. Меня не удовлетворял такой итог. И я знала, что не смогу спокойно с этим жить.

– Что ж, веди, – буркнула я.

Чтобы понять, в чьих руках находятся богатства Минратоса, стоит поближе познакомиться со старейшими семьями магов.

Леди Варантус происходила из такой семьи. Окна от пола до потолка в ее кабинете были завешены орлесианским шелком. У входа свернулась большая мраморная змея с позолоченными глазами. Люстра под потолком огромна и слишком тяжела, чтобы держаться естественным образом. В старых богатых домах такого рода чары – обычное дело. Они призваны впечатлять гостей, и при этом умалчивается, что люстра была подвешена чьим-то прапрадедом при помощи магии крови.

Сама леди лежала в центре кабинета, лицом вниз, перед письменным столом с изящной резьбой. На полу валялись свитки, чернильницы и ониксовая подставка для книг. Следы огня на дверной раме и ямки, оставленные кислотой на столе, подсказали, что здесь сражались маги. А еще бросилась в глаза глубокая рана на шее леди Варантус.

Когда мы вошли, Рана отдала честь. Рыцарь-капитан Джавис в латаном-перелатаном доспехе и с печатью жестокого недосыпа на лице стоял по другую сторону стола перед роскошным мраморным камином. Я посочувствовала этому человеку.

Среди моей родни храмовников было больше, чем магов. Уверена, сей факт многое обо мне говорит. Штука в том, что я происходила не из древнего рода, а потому в доме леди Варантус чувствовала себя под стать Джавису, то есть не в своей тарелке.

– Удосужилась помочь? – буркнул он.

Сочувствие сразу улетучилось.

– Вы бы не попросили, не будь вам это нужно позарез, – любезно отозвалась я.

Джавис проигнорировал мои слова.

– Мы уже не первый год подозревали, что леди Варантус – венатори. Она явно что-то готовила, пока ее «бог» находился поблизости, но мы не могли получить доказательства. Зато получили их сейчас, уж не знаю, будет ли от них прок.

Он обратился к другому храмовнику, обладателю мощных ручищ и россыпи веснушек:

– Бром, читай, а не просто разбрасывай.

Бром вздохнул и продолжил перебирать личную корреспонденцию леди Варантус.

– Слышала о ней, – проговорила я, направляясь к женщине, о которой шла речь. – Говорят, последние годы леди Варантус посвятила благотворительности.

– Кто знает, почему венатори вообще делают то, что делают? – пробормотал Бром, добавляя к рыхлой стопке окаймленное тесьмой свадебное приглашение.

Полированный паркет вокруг трупа леди Варантус был покрыт темными пятнами.

– Квентина Каллу тоже зарезали, – сообщила я.

– Убийца – маг. Зачем магу приближаться к жертве? – задался вопросом Джавис, отойдя от стола, чтобы еще раз осмотреть тело.

– Возможно, она не оставила убийце выбора. Либо он хотел застать ее врасплох, – предположила я. – А может, таков и был замысел.

– Магия крови? – Рана и остальные храмовники выжидающе воззрились на меня.

Магия крови обладает мерзким свойством истончать Завесу между нашим миром и Тенью. Я закрыла глаза и коснулась Завесы, отметив, насколько охотно магия полилась с той стороны. Завеса в комнате леди Варантус была тонка. В мире существует множество похожих мест. Этот кабинет выглядит слишком уютным, чтобы быть одним из них.

– Да, но почему здесь? – Я обвела рукой богатую, но изрядно пострадавшую в бою обстановку. – Если убийце требовалась только кровь, необязательно было забирать ее у леди Варантус. А если он хотел заполучить кровь венатори, то для какого ритуала?

– Явно для кошмарного, – сказал Джавис. – Наша лучшая версия: за этим стоит какой-нибудь поборник справедливости, враг сектантов. Возможно, магия крови – его орудие наказания.

– Если кто-то убивает венатори, это меньшее из наших зол, – заметил Бром.

– Принадлежать к секте – это не противозаконно… – напомнил Джавис.

– Зависит от того, чем ты занимаешься, будучи сектантом, – буркнул Бром.

– …А вот человеческие жертвоприношения – еще как, – закончил свою мысль рыцарь-капитан.

Бром едва сдержал ухмылку, но не возразил.

– За кем бы ни охотился маг, он считает, что убийство сойдет ему с рук, – заключила Рана, – и что мы ни на что не годимся.

Пришлось прикусить язык, чтобы не съязвить. Я посмотрела на леди Варантус. У нее выбились волосы из затейливо собранного пучка, но бледная шея была частично оголена. На коже виднелась тонкая синяя полоска, намекая на то, что с тела сорвали изящную цепочку. Сдается, у Квентина Каллы можно обнаружить такой же синяк.

– Они еще и воры, – проворчал Бром, когда я указала на шею.

Рана подобрала тяжелый кошель и бросила его Брому:

– Кроме цепочки, все на месте.

– Похожу, поспрашиваю, – сказала я. – Что-нибудь выясню – дам знать.

На Джависа это как будто не произвело впечатления.

– Я думал, тебя не интересует работа на храмовников.

– Конечно, не интересует. Мне просто нужно закончить мою собственную работу.

Чтобы вконец испортить и без того тяжелый день, за дверью особняка меня встретил холодный мелкий дождь. Глядя под ноги, я спустилась по парадному крыльцу. Стук капель о металл подсказал, что за мной идут. Рана.

– У нас есть осведомители. И родственники леди Варантус…

– Не сомневаюсь. Желаю удачи.

– С этого всегда начинается расследование, – сказала она. – Стандартная процедура.

– Стандартная процедура – не мой метод. Я тебя ошарашила, понимаю.

– Ты поэтому не любишь работать с храмовниками? – торжествующе спросила Рана, будто поймав меня с поличным.

– Нет, не поэтому, – беспечно ответила я.

Она насупилась, губы тронула ухмылка. Храмовница не собиралась так просто сдаваться.

– У тебя есть что-то на Каллу?

Я улыбнулась:

– Что-нибудь найду.

Будь мир хоть чуточку справедлив, я бы немедленно нашла какую-нибудь улику, но вместо этого остаток дня провела, опрашивая портовых работников, которые, разумеется, знали фамилию Калла, но не самого Квентина. Если кто и охотился за украшениями венатори, то на этом конце Имперского тракта о том слыхом не слыхивали. Если незнакомец в бронзовой маске и таился где-то поблизости, стража не заметила его. Ничего удивительного: ночью она не заметила ни меня, ни Квентина.

Возвращаясь из порта, я обратила внимание на венатори, уличного проповедника. Его мантия была выцветшей, но чистой; волосы аккуратно зачесаны. Он расхаживал взад-вперед, тщетно пытаясь заглянуть в глаза очередному прохожему и всучить кусок пергамента.

– Когда-то Тевинтер процветал, – наставлял проповедник. – Но посмотрите на Минратос сегодня – нравится ли он вам? Наш бог видел расцвет Империи. И мы все еще можем добиться нового расцвета. Дело Корифея живет в наших сердцах…

Проповедник повысил голос, перекрывая шум: ворчание и ругань потных грузчиков, раздраженную болтовню посыльных, зазывные крики торговцев жареными лепешками, звон монет, бросаемых в кружку попрошайки в истрепанном мундире. Никто не смотрел на солдата. Никто не смотрел и на проповедника, хотя, возможно, кому-то были близки его идеи. Даже мне хотелось бы увидеть Минратос процветающим. Но ждать этого от венатори? Мертвый бог сектантов желает вернуть Тевинтер в прежние времена, в эпоху его «величия»? Конечно же, это полная чепуха. Древняя Империя была коррумпированной и жестокой, уж точно ничем не лучше нынешней. И никакие посулы Корифея не убеждают меня в обратном.

Пока проповедник вещал, я пыталась понять, почему целями убийц стали Квентин и леди Варантус, а не он. Возможно, ожерелье служит знаком, помечающим жертв. Но что особенного в ожерельях этих двоих и почему оба их носили?

Идеи заканчивались, и мне требовались ответы. Но даже от Элека Тавора, моего лучшего осведомителя, почти не было проку. Этого афериста я завербовала шантажом год назад. Сказать по правде, он едва не прикончил меня еще годом ранее, так что мы в расчете.

– Порадовать тебя особо нечем, – заговорил Элек, когда мы встретились на закате в таверне «Фонарщик», что через три улицы от приличной части города.

Это заведение известно своими бронзовыми фонарями над столами и умением хозяина держать язык за зубами. Молчаливый гном успел громыхнуть перед нами об стол парой кружек, прежде чем его позвала компания перепачканных работяг, требуя «налить, пока нас тут не застукали». В углу шепталась парочка, я уловила антиванский акцент.

– Понятия не имею, с кем Калла собирался встретиться в порту, – продолжал Элек, – но знаю причину. Он приходил несколько раз ко мне, просил раздобыть фальшивые документы и подсказать, где можно купить лошадь или нанять судно, да так, чтобы никто об этом не пронюхал.

– Для скольких людей?

– Только для одного.

Я придвинула к Элеку по столу несколько монет:

– Держись подальше от проблем.

Он вернул одну монету:

– Дело того не стоило. Ужин за мой счет.

Я пристроила монету в самом подходящем месте: на нижнем рынке, в крошечной лавке, чей владелец носил имя Галос.

– Ты! – гаркнул Галос, завидев меня, и не спрашивая бросил кусок рыбы в шкворчащее масло. После чего протянул ладонь за платой. – Эта рыба сама себя не съест.

– На твое счастье я здесь.

– Без меня ты бы померла с голоду.

Галос вытер руки о замасленный фартук и подал еду – соленую, горячую и ужасно вкусную, как и всегда. Затем повернулся к следующему покупателю и принялся жарить другой кусок рыбы.

Я ела на ходу, размышляя о минувшем дне, о предшествовавшей ему ночи. Элек сообщил совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы я разволновалась. Квентин пытался вывезти из города человека. Возможно, это как-то связано с движением за отмену рабства… Или он пытался уехать сам. Но не вышло. Нападение не было внезапным… Вернее, было, но лишь отчасти. Парень ждал кого-то в порту, хотел передать сообщение «остальным». Стоял, поигрывал своей цепочкой… Квентин знал: что-то близится. Знала ли леди Варантус? Судя по состоянию ее кабинета, она оказала сопротивление. Виделись ли эти двое раньше? Или получили предупреждение независимо друг от друга?

– Нив Галлус.

Сказано это было низким требовательным голосом.

Темные улицы успели опустеть, но не совсем: кто-то возвращался домой после рабочего дня, кто-то возвращаться и не планировал. Я обернулась на зов и встретилась взглядом с человеком, стоявшем у обветшавшего святилища Разикаль. У статуи выветрились лапы, отвалился кончик простертого крыла. Человек нервно дернул головой, прежде чем раствориться в тени дракона.

– Нив Галлус, – повторил незнакомец, когда я проследовала за ним.

Его глаза были воспалены. Он не знал, куда деть руки, и то и дело их скрещивал на груди. Его мантия была скроена добротно, поблескивало золотое шитье обшлагов, на шее в такт движениям владельца подпрыгивала серебряная застежка.

– Ты искала Квентина Каллу, – заявил этот тип. – И видела леди Варантус.

– Ты что-то знаешь о них?

Звук, вырвавшийся из его горла, больше походил на лай, чем на смех.

– Они мертвы.

– Какая поразительная осведомленность!

Отклика не последовало.

– Если тебе больше нечего сказать, я, пожалуй, закончу с ужином. А потом, если повезет, наконец хорошенько высплюсь.

– Час близок, – прокашлял он и сопроводил это лающим смехом.

Я будто наяву услышала голос Квентина и почуяла запах крови, разлитой на мокрой мостовой. Незнакомец меня заинтриговал.

– Какой еще Час? Что тебе известно?

Незнакомец потряс головой:

– На прошлой неделе убили Паксуса, и никто не заметил. Ну почти никто.

– Этот Паксус – венатори?

– Да.

А ведь прошлой ночью Квентин Калла был моей единственной головной болью. Днем к ней добавились храмовники и леди Варантус. А теперь этот странный субъект с вестью об очередном убитом сектанте.

Решать проблемы по очереди – вот как я предпочитаю вести дела. Возможно, мне следует уйти.

– Хочешь знать, что забрала Аэлия? – Он опять повернул разговор в новое русло, при этом сунув мне в руки керамический диск, хотя цепочку от него не отпустил.

– Аэлия – убийца?

Мой собеседник кивнул:

– У всех была такая вещица. Можешь забрать ее. Если поможет – хорошо.

Я потянула за цепочку, но вопреки своим словам незнакомец не спешил ее отдавать.

– Как тебя понимать? – надавила я. – Что за Час?

Порой люди способны тебя удивить. В Минратосе это чаще похоже на «Твоя тетя – маг крови. Сюрприз!», чем на «Я принес тебе цветы». Мужчина, нервно трясущийся в тени Разикаль, удивил меня: вместо того чтобы дать ответ, он произвел магическую вспышку.

Я больше пеняла на себя, чем на него. Маг скрылся; вновь обретя способность видеть, я обнаружила, что моя рыба валяется на земле. Желудок и голова спорили, что из случившегося огорчительней.

Маг оставил мне подарок. Керамический медальон удобно лежал на ладони. Черная полированная оправа, золотая цепочка. На диске выгравирован длинный и тонкий четырехкрылый дракон, вздымающийся из темных морских вод. Я и раньше сталкивалась с венатори, но не видела ничего подобного. В этой вещице ощущается магия, но поди разбери, какого она рода…

Для чего бы ни предназначался этот медальон, Квентин Калла умер из-за него. Как и леди Варантус, и незнакомый мне Паксус. Что ж, теперь мне известно гораздо больше, чем утром… Но какой в том прок? Я по-прежнему не знаю мотивов.

На следующее утро я отыскала Рану за пределами жилья храмовников. Я могла сосчитать по пальцам одной руки часы, которые провела в постели за последние двое суток, но пришла, так как обещала храмовникам поделиться новостями.

– Ты что-то узнала, – заявила Рана, не размениваясь на любезности.

– И тебе доброе утро, рыцарь-храмовник Савас. – Я вручила ей медальон. – Мне невдомек, что это значит, но того, кто охотится на венатори, интересуют и такие штучки.

– Особый атрибут секты? – недоуменно спросила храмовница.

Мне и самой это сразу стукнуло в голову.

– Возможно, они дурно обошлись с нашим убийцей, – предположила я.

Рана указала на четырехкрылого дракона:

– Я его уже видела.

– Да? И где же?

– Он вырезан в углу камина леди Варантус. Нам нужно вернуться туда. Теперь мы знаем, что искать, и наверняка найдем ответ.

Сколько оптимизма! Сдается мне, побольше, чем позволено храмовникам.

И я оказалась права.

– Дело леди Варантус закрыто, наше участие больше не требуется. – Тон рыцаря-капитана выдавал его собственные мысли об озвученной цитате.

Мы набились в комнатушку, выделенную храмовнику в чернокаменном здании по соседству с Кругом магов. Столь тесные покои вряд ли способны поднять настроение их обитателю.

– Но мы кое-что… – заикнулась Рана.

– Семья Варантус признательна храмовникам за помощь и сожалеет, что леди совершила самоубийство. Все дальнейшее они берут в свои руки, – продолжил цитировать Джавис.

Позади него язвительно хмыкнул Бром.

– Самоубийство? – запротестовала Рана. – А как же следы магии, признаки борьбы?

– Старые повреждения или крайняя стадия помешательства у леди – выбирай, что больше нравится, – предложил Джавис. – Семья Варантус приносит извинения.

– И прочее, и прочее, – добавил Бром.

– Родственники леди Варантус опасаются, что вы найдете среди них венатори, – мягко объяснила я. Минратос – что с него взять.

– Ты, я – мы оба это знаем. Семья водит дружбу с юстициаром. Он взялся провести расследование лично. Не без поддержки рыцаря-командора, – сообщил Джавис.

– Если придем к ним с этим… – Рана указала на медальон.

– С единственной уликой? Варантусы ее просто уничтожат.

– Либо ваш рыцарь-командор сделает это за них, – пробормотала я.

– Савас, тебе есть чем заняться, – сказал Джавис и повернулся ко мне. – Нив, не дави на семью. Я работаю над этим делом, но здесь нужен другой подход.

Я воздела руки, изображая саму невинность, и покинула каморку храмовников. Прошла обшарпанными коридорами и через главную дверь шагнула на шумную улицу района Круга магов. В маячившую невдалеке башню входили и выходили магистры и ученые, за ними вереницей тянулись суетливые подмастерья и ученики.

Уже второй раз за двое суток мне дают повод отойти от дел. Если так и поступлю, никто не осудит. Более того, никто даже не заметит. Можно идти домой…

Но я не пошла.

– Нив, куда путь держишь? – осведомилась Рана.

– Спасибо за заботу, но разрешаю не выгуливать меня всякий раз, – съехидничала я.

– Нив? – повторила храмовница.

– Точно не к Варантусам, – уступила я. – С ними разбирайтесь сами, а я к Калла. – Я приподняла медальон. – И эта штучка мне поможет.

– Убийца – маг, – возразила Рана, – что делает его проблемой храмовников. Значит, нам и опрашивать семью Калла. Рыцарь-капитан велел ждать.

– Если я правильно помню, на меня ваши приказы не распространяются.

– По закону я могу конфисковать медальон.

– А еще мы можем притвориться, что он уже твой, и я пообещаю вернуть его, как только закончу.

Храмовницу не привело в восторг мое предложение, но спорить она не стала. Я убрала медальон в подсумок на поясе, а Рана вернулась к начальству, чтобы выполнять его приказы.

В конце проулка, отходящего от нижнего рынка, располагалась лавка. Ночью узкая улочка освещалась лишь несколькими светильниками; даже днем здесь стояла полумгла. Впрочем, и в светлое время суток сюда захаживали немногие. Лавка распахивала свои двери не раньше полудня. А человеку, который ищет то, что другим знать необязательно, нужно приходить гораздо позже.

– Что хотите предложить? – спросил владелец лавки, предвосхищая мой вопрос.

Я не знала его имени. Если он знал мое, то умело это скрывал.

– А может, я сама что-то ищу?

Владелец лавки скептически поднял бровь:

– Что-то не похожи вы на того, кто ищет. Так с чем пожаловали?

Я выложила медальон на выщербленный деревянный стол. Лавочник сгреб его. Я чувствовала, как он с помощью магии пытается разгадать природу чар, заключенных в четырехкрылом драконе.

– Магия крови, – подытожил он.

– Да, я это предполагала.

– Нет, все не так. С тех пор как Корифей…

– Что сделал Ко…

Но мне не дали закончить.

– Прочь! – рявкнул лавочник, хлопнув об стол медальоном и придвинув его ко мне.

– Постойте! Что значит… – снова попыталась я, но тщетно.

– Я не знаю, не интересуюсь и никогда не видел!

Мгновение спустя я оказалась на улице. Хозяин лавки повидал многое – и уж точно настолько страшное, что мне даже не вообразить. Однако эта вещь напугала его до смерти. И если испугался он, то кто не побоится? У меня не оставалось выбора. Есть еще один человек, который знает о медальоне. Удастся ли его вовремя найти?

Когда я свернула на узкую улицу, ведущую от лавки к нижнему рынку, меня уже ждали – фигура в бронзовой маске.

Инстинктивно я ударила ледяным зарядом, но, разумеется, промахнулась.

Незнакомец увернулся, а затем бросился вперед, низко пригнулся и махнул длинным кинжалом. Сталь скользнула по металлическому протезу. Враг отпрянул. Следовало бы поблагодарить гномьих умельцев за спасение, но ведь для меня это всего лишь счастливая случайность, а для незнакомца – ошибка, которую он не повторит. Мы на миг замерли, разглядывая друг друга.

– У тебя печать. – Голос сочился ненавистью.

– Аэлия? – полюбопытствовала я.

Она тихо рассмеялась. Маска не позволяла рассмотреть выражение лица. Впрочем, оно меня и не интересовало.

– Я не венатори, – сообщила я.

– Как и остальные.

Волна темной энергии устремилась ко мне, но в этот раз я была проворнее. Уклонившись и выбросив вперед ладонь, я метнула ледяное копье Аэлии в ноги – долг платежом красен.

Аэлия отскочила, но недостаточно быстро. Лед зацепил магичку, и она потеряла равновесие. Мой шанс! Я велела воздуху, клубившемуся вокруг нее, замедлиться, а затем дала ему свободу. Выпущенная энергия сбила Аэлию с курса, а затем собственная инерция швырнула ее в стену ветхого доходного дома, сложенную из пористого кирпича.

Встав на ноги, Аэлия сорвала с головы маску, открыв короткие рыжие волосы и лицо, искаженное гримасой настолько злобной, что я опешила.

Маска с лязгом врезалась в противоположную стену.

Отвлекающий маневр занял всего лишь долю секунды, но и этого хватило. Другой рукой Аэлия все еще держала кинжал. Как только маска отлетела, магичка сделала на ладони надрез.

Закружилась голова, и это означало, что из меня вытягивают энергию. Аэлия сжала кулак, подпитываясь собственной силой, а я повалилась на стену, рядом с которой упала маска.

Аэлия стремительно приблизилась, и я выбросила руку в попытке ослабить удар. Она провернула кинжал, разрезая мышцы, но по крайней мере лезвие вошло не в шею. Все же мне не удалось сдержать крик. Я почувствовала рывок – Аэлия ухватилась за подсумок на моем поясе. Именно там лежал медальон.

– Наши жизни – во славу возрожденного Тевинтера!

– Так ты венатори, – догадалась я. – Но почему?..

– Минратос сбился с пути, – пояснила она. – А нам суждено все исправить. Вернуть былое величие.

Я охнула, когда Аэлия прижала медальон к поврежденной руке. Другой рукой она приставила кинжал к моему горлу. Я снова ощутила головокружение: от боли, от ее магии или от кровопотери – уже не разобрать.

– Кровь клятвопреступников станет платой. И твоя, и моя.

Я почувствовала, как она направляет магическую энергию в медальон, как тянет из меня силу, чтобы выпустить чары из медальона. С резким щелчком тот переломился, и земля под ногами заходила ходуном. На лице венатори расцвела ликующая улыбка.

Лежать бы мне с перерезанной глоткой, не допусти Аэлия заминку. С неимоверным усилием я призвала порыв ветра, который отшвырнул магичку от меня. Кинжал покатился по булыжной мостовой. Я создала вокруг себя в воздухе рой ледяных кристаллов. Не верила, что попаду в цель, но надеялась, что Аэлия поддастся на обман…

Аэлия держалась на расстоянии.

– Час настал. Проживи свой. Считай это наградой за службу.

Я дождалась, когда стихнут ее шаги, и сползла по стене. Ледяные кристаллы осыпались на землю.

Нужно было остановить кровь. Применение магии потребовало усилий. Я не целитель, но рану залатать могу. Для начала нужно ее забинтовать покрепче, сгодится оторванный рукав блузы. Повязка вышла не слишком изящной, но зато позволила продлить мой Час.

Пусть владелец лавки оказался неразговорчив, зато еще один человек знал о медальоне – или печати, как назвала эту штуковину Аэлия, – и я его прижала. Сундук валялся позади нас, брошенный посреди улицы своим хозяином, который сейчас стоял ко мне спиной. В такой позе я его удерживала магией.

– Как ты меня нашла? – спросил Флавиан Батарис.

Как и в прошлый раз, серебристая пряжка беспокойно покачивалась у него на шее. Пришлось потратить остаток вечера и монеты, которых хватило бы на неделю рыбных ужинов, чтобы узнать и его имя, и название судна, которое он нанял.

– Люди, которые шастают по нижнему рынку после захода солнца, не носят мантий с золотым шитьем. – Я осторожно обошла его и указала на серебряную пряжку. – И уж точно они не щеголяют семейным гербом.

Его лицо залила краска. Досадная оплошность, хотя, возможно, не та, о которой он больше всего сожалел. Я приподняла четырехкрылого дракона, чтобы маг хорошенько рассмотрел его. Аэлия забрала другую половину украшения.

– Тебе не удалось меня убить, – спокойно произнесла я.

– Я и не собирался, – ответил Флавиан. – Мне нужно было лишь избавиться от этой штуки.

– И ты дал кое-кому понять, что ее у тебя больше нет, – заключила я.

Возможно, Флавиан был способен на раскаяние, но тратить его на меня явно не собирался.

– Кто-то должен был умереть. Печать сломана, а это означает, что погибнет большая часть населения Минратоса. Включая тебя. Либо ты остановишь Аэлию. Из нас двоих у тебя больше шансов.

Я развеяла заклинание, парализовавшее Флавиана. Он то и дело скрещивал руки на груди, но наконец сцепил пальцы.

– Мои шансы против Аэлии тебе не понравятся.

Флавиан взглянул на мою руку:

– Я был неправ? Впрочем, и шансы других меня мало радуют.

Словно подтверждая его слова, землю под нами сотрясла дрожь. Возле пирса молодая парочка разомкнула объятья, озираясь в тревоге, затем воссоединилась.

– Для чего нужны медальоны? – поинтересовалась я.

– Корифей жаждал возрождения Тевинтера, – сказал Флавиан. – Он отвел Минратосу роль колыбели нового мира. Планировал вернуться сюда после того, как одержит победу на юге.

– Для чего они нужны, Флавиан? – повторила я.

– Под городом заточен демон. Если его выпустить… – Он сделал пренебрежительный жест, будто отметая Минратос в сторону. – Корифей перестроил бы столицу. Таков был план.

– Минратос побеждал демонов и прежде, – возразила я.

– Но не таких, – возразил Флавиан. – Я не уверен, что слово «демон» подходящее. Это некая сущность, подвластная только богу. – Взглянув на мое лицо, маг добавил: – Пусть Корифей и не был богом, но очень походил на него.

Снова всколыхнулась земля, и я отступила на шаг, чтобы восстановить равновесие. Люди в порту встревожились. Я заметила человека, бегущего к складу. Молодая парочка поспешила унести ноги.

– Продолжай, – велела я.

– У восьми из нас хранились печати от его узилища. Печати связаны кровью. Мы были обязаны молчать о них. Смерть остальных так испугала меня, что я решил избавиться от печати.

– Так долго хранить эту тайну? Дожидаясь, когда кто-нибудь захватит власть? Невоз…

– Час Возрождения Минратоса! – прервал меня Флавиан. – Корифей был близок к этому. Если бы город не подчинился, демон не оставил бы ему выбора.

– Корифей мертв.

– Его план тоже был мертв. До тех пор, пока Аэлия не взяла дело в свои руки. Венатори все еще желают заполучить обещанный Корифеем Тевинтер, хотя самого Корифея нет в живых. Все, что нужно Аэлии, это печати.

– Не все вы поддержали эту идею.

– Леди Варантус принадлежала к числу самых фанатичных последователей Корифея. После его поражения она испытала духовный кризис. Ты же знаешь о ее увлечении благотворительностью и Церковью? Такое не подделать, если тебя гложет чувство вины. Ну а Паксус… Думаю, он просто хотел командовать Аэлией.

– А что насчет тебя?

На его лице появилась слабая ухмылка.

– Я худший из людей. Поэтому согласен умереть ужасной смертью. Но также я не прочь пожить где-нибудь в другом месте.

– А как же Квентин?

Флавиан разразился визгливым смехом:

– Калла? Начнем с того, что он едва ли был одним из нас. Ему напели, что венатори помогут покончить с рабством. Когда же обнаружилось остальное, пара угроз его семье надолго остудила пыл. Парня связали печатью лишь потому, что тогда манипулировать семейством Калла было полезно. В конце концов я заподозрил, что Квентин делится сведениями с Инквизицией. Но к тому времени я предпочел отступить от плана Корифея.

Вот оно. Я получила ответ, кем был Квентин на самом деле и почему он погиб.

Флавиан дернулся в сторону своего сундука и выругался, когда я снова его заморозила.

– Аэлия не станет ждать. Час пробил. Позволишь мне уйти – мы оба сможем выжить. Я оплачу твой отъезд.

– Где она?

– Все уже началось, – проговорил обездвиженный маг, пытаясь следить за мной глазами. Не дождавшись ответа, он сдался. – Умри любой смертью, какую сочтешь подходящей. Катакомбы. Те, о которых мало кто знает. Входов туда несколько, но единственный мне известный – в кабинете леди Варантус.

Я развеяла заклинание. Флавиан схватил сундук и потащил к причалу. Сундук развалился на полпути, Флавиан бросил его и припустил со всех ног к своему спасению.

Рыцарь-храмовник Рана Савас не ожидала моего появления в ее комнатушке после наступления темноты, как и того, что я буду в крови. Я постаралась залечить рану, но на моей одежде остались следы встречи с Аэлией. Я потрясла половинкой медальона.

– Он не в идеальной сохранности, но ты не можешь отрицать, что я его возвращаю.

– Что стряслось? – Храмовница без колебаний забрала печать сразу после того, как осмотрела мою руку.

Одновременно проявить заботу и конфисковать имущество, на которое претендуют храмовники, – для этого требуется особый дар.

– Убийца – венатори, – поделилась я и посвятила ее в события вечера, который и так уже изрядно затянулся.

– Нам нужно действовать, – заявила Рана.

Храмовница решила правильно, и я была готова идти, но тут она добавила:

– Столь важную информацию необходимо довести до рыцаря-командора. Я сейчас же пойду к нему.

Не знаю, чего я ждала от нее. Нет, вру. Я точно знала, чего надо ждать, и именно это произошло, но я, святая простота, все же была разочарована:

– Час настал, Рана.

– Да. И поэтому…

– Ты сообщишь рыцарю-командору. А он сообщит своему другу юстициару, и мы все подождем до утра. Тогда они наведаются к семье Варантус. Вокруг нас будет рушиться город, а храмовники будут толочь воду в ступе. И это в том счастливом случае, если им еще неизвестно, что скрывает семейство.

– Ты не можешь знать наверняка, – возразила храмовница.

Но она скорее спорила со мной, нежели защищала своего командира.

– Хочешь знать, отчего я не люблю работать с храмовниками? Дело вовсе не в ваших правилах или чувстве справедливости, а в таких людях, как ты и Джавис, которые все-таки что-то делают. Вернее, пытаются. Но в девяти случаях из десяти часто вам выпадает слабая карта, и тогда вы прекращаете попытки.

– Все не так, – буркнула Рана и добавила, когда я промолчала: – Если ты о нас столь плохого мнения, зачем пришла сюда?

Я вздохнула:

– Возможно, надеялась, что этот случай – десятый. И та, кому я доверяю, поймет, что все очень и очень плохо. Если Флавиан сказал правду, нельзя терять ни минуты.

– Кто-нибудь прислушается к тебе. Мы должны действовать организованно.

Я покачала головой. Что тут скажешь?

– Сколько времени ты продержишься? – спросила храмовница.

– Не имею понятия, – сказала я. Рука болела… вообще все болело. Мозги молили о сне. – Узнаю, когда доберусь до места.

В кои-то веки Рана не увязалась за мной. Я оставила ее в дверном проеме и растворилась в ночи.

Рыцарь-командор разместил своих людей по периметру дома леди Варантус. Дескать, семья покойной опасается, что воры вынесут все ценное, прежде чем решится вопрос о наследстве. Но, вероятнее всего, родственнички хотели втихую уничтожить любые свидетельства своей связи с венатори.

Поверили стражники командору или их вовсе не интересовала правда – все они явно не ждали неприятностей. Охранять вход для прислуги поручили одному-единственному храмовнику, и тот, отвлеченный шумом, не заметил, как кто-то проник в здание.

Тело леди Варантус вынесли из кабинета, а пол вымыли. Однако я, повинуясь какому-то иррациональному предчувствию, обогнула место, где ранее лежало тело. Большая мраморная змея блестела в свете луны, позолоченные глаза безучастно следили за моими перемещениями.

Я бегло осмотрела кладку под каминной полкой. На камне в дальнем правом углу был вырезан дракон с четырьмя крыльями – как и сказала Рана. Я слегка надавила на камень. Он поддался, и я надавила сильнее. Услышала легкий щелчок, и в пустом камине появилась лестница, ведущая в Катакомбы. Я восстановила дыхание – даже не заметила, как его сперло, – и начала осторожный спуск.

Улицы Минратоса никогда не бывают безлюдными – даже те, что лежат под землей. Катакомбы древнее самого города. Официально они служат складом, где хранится годовой запас еды и прочего, без чего городу не пережить Мор или нашествие кунари. Неофициально Катакомбы изобилуют темными закоулками, заброшенными проходами и прочими тайными местами, какие только можно себе представить.

Вдоль всего туннеля горели бледно-голубые огоньки. Свет был тусклым, но позволял мне идти, не призывая собственного виспа. Потолок настолько высокий, даже не виден в темноте. Стены ровные, хотя здесь встречались архитектурные украшения, которые можно увидеть наверху. Колонна в форме дракона, фреска, предназначавшаяся для очень немногих зрителей… Я ощутила под ногами слабую вибрацию и прекратила любоваться искусством.

Вскоре впереди забрезжило оранжевое мерцание. Отражаясь от каменных стен, до меня долетали отголоски. Новая волна вибрации прошла по земле, и в голове возник странный звон. Он сопровождался ощущением, которое я не могла распознать, и вызывал жгучее желание избавиться от него.

– Падение Корифея стало испытанием. – Это был голос Аэлии, и звучал он напряженно, но твердо. – Позволим ли мы также пасть Тевинтеру? Лишим ли его возможности стать великим? Каким будет наш ответ?

– Наша жизнь – во славу возрожденного Тевинтера! – прозвучало из множества уст.

В одиночку с такой толпой я не справлюсь.

Я двинулась к свету, игнорируя мерзкое ощущение в затылке. Подобравшись поближе, укрылась за колонной и принялась наблюдать.

– Печати сломаны, – сообщила Аэлия. – Клятвопреступникам не удалось избежать уплаты долга крови. Преданные делу братья и сестры по своей воле принесли кровавую жертву, за что будут вознаграждены. Мы приближаем Час Возрождения Минратоса.

Ей внимала группа венатори, человек тридцать. Теперь я поняла, отчего голос Аэлии звучал так натянуто. Судя по всему, снятие печатей – только начало ритуала. Если таков план Корифея – и если Флавиан не преувеличил могущество демона, – то есть вероятность, что последний этап предназначен для пробуждения этой сверхъестественной силы, что бы она собой ни представляла.

И Аэлия решилась на это пойти.

У ее ног лежал истекающий кровью венатори с мертвенно-серым лицом, и она держала его ослабевшую руку. Магичка направляла свою силу в обелиск, что вытянулся во всю высоту зала. В основании камня виднелись глубокие трещины.

Под обелиском шевелилась тень, будто уворачивалась от падающих на нее отсветов. Стоило взглянуть на это, и в голове усилился гул. То, за чем я наблюдаю, всего лишь верхушка айсберга. Если вызываемая сущность – демон, то она несомненно очень древняя и могучая. Да к тому же безымянная, – возможно, она хуже всех демонов, о которых я слышала. Если эта тварь выберется в мир, от Минратоса мокрого места не останется.

Я тихо выругалась. Что я тут делаю? Осталась бы в стороне – умерла бы заодно со всеми, но по крайней мере в своей постели. Возможно, даже за хорошей книгой или вкусным ужином. Но раз уж ввязалась…

Человек у ног Аэлии был уже мертв. Решив действовать без промедления, я ударила в труп льдом.

Аэлия возмущенно вскрикнула, когда источник ее сил превратился в ледышку. Магичка сразу же заметила меня, но не покинула свое место у обелиска. Броситься ко мне означало прервать ритуал. Она любила лжебога и свои извращенные мечты сильнее, чем ненавидела меня. И все-таки я заставила ее замедлиться.

– Приведите ее! – закричала Аэлия.

И тем сыграла мне на руку.

Имея в своем распоряжении только несмертельные заклинания, я сумела отразить первую волну атакующих. Несколько венатори зашатались на покрывшей пол ледяной корке, других холод пронизал до костей. Сосредоточившись, я стянула воздух вокруг сектантов, замедляя их. Но фанатиков было слишком много, и долго продержаться мне не удалось. Двое схватили меня и потащили к обелиску.

– Минратос тяжело болен, – заявила Аэлия, когда ее последователи доставили меня к ней.

Тень корчилась в неприятной близости. Я не думала, что сейчас она причинит мне вред, но все же не выдержала и отвернулась.

В Минратосе ежедневно исчезают люди. Город просто закрывает на это глаза, притворяется, что этих несчастных никогда не существовало и что враждующие политические силы не раздирают его… А ведь именно это сейчас и происходит, и очень скоро он будет разорван в клочья.

Я снова пожалела, что отказалась от постели и ужина, как вдруг уловила движение за пределами светового круга.

Рыцарь-храмовник Рана Савас.

Всмотревшись в сумрак, я поймала взгляд рыцаря-капитана Джависа. Он резко кивнул. Слева от него Бром пробирался к противоположному краю круга. Порой люди способны тебя удивить. Трое храмовников запаслись зачарованным оружием, подавляющим силу магов: мечи у Джависа и Раны, тяжелая булава у Брома. На вид самое обычное оружие, но я заметила слабый лоск тронутого Тенью металла. Чтобы не гневить магов, храмовники Минратоса могут применять его в исключительных обстоятельствах и только с одобрения Круга магов.

Что-то мне подсказывало, что в этот раз рыцарь-капитан Джавис пренебрег этим правилом.

Аэлия склонила ко мне голову, и я опустила глаза, не желая выдавать присутствие храмовников раньше времени.

– А ты уверена, что сущность, которую ты вызываешь…

– Спасет Минратос? – Голос Аэлии зазвучал еще напряженней.

Лишившись источника крови, она с трудом вершила ритуал.

– Ну да. Вряд ли ты сможешь держать ее в узде.

– Демон выполнит свое предназначение, – заявила Аэлия. – Минратос обретет былое величие.

– А было ли оно, это величие?

Не сомневаюсь, что Аэлия растерзала бы меня за такие слова, если бы могла отвлечься от ритуала.

По Катакомбам прокатилась очередная серия толчков. С потолка посыпалась пыль, а корчащаяся тень простерлась еще дальше. Кто бы это ни был, его явно не интересовало величие или подобные материи.

– Печать сломали мы с тобой, – сказала Аэлия. – А значит, мы и завершим ритуал.

Она сняла с пояса нож и вручила его венатори, одному из тех, что держал меня.

– Нет уж! Пусть это сделают люди менее грешные, чем ты и я.

С меча Раны сорвался луч света и ударил в толпу венатори, парализовав каждого, кого коснулся. Те же, кто мог двигаться, ринулись в атаку на нового противника.

Один из моих стражей ослабил хватку, отвлеченный происходящим, и его напарник повстречался с освободившимся кулаком. Я бросила локоть назад и попала первому венатори в солнечное сплетение, после чего отшвырнула обоих ледяным зарядом.

Пока храмовники сражались с венатори, тень вздымалась. Она стала черней и плотней, но все еще не приобрела форму. Вот седовласый венатори оступился рядом с извивающейся мглой. Старик не успел выпрямиться – тень обвила его запястья. Сектант рухнул на колени и забился в судорогах.

Обе сражающиеся стороны замерли в тишине, которая нарушалась лишь воплями исчезнувшего во тьме старика.

Я ошиблась, полагая, что вокруг царит хаос. Только теперь настала кромешная сумятица. Некоторые венатори продолжали драться, другие бежали. Я заметила, как Бром потерял равновесие, когда земля снова затряслась. Он рухнул с металлическим лязгом, и его тотчас обступили трое венатори. Едва я кинулась на помощь, луч света ударил из булавы, разбросав нападавших, причем один из них угодил в тень. Бром неуклюже поднялся; у него бессильно висела рука. Движения храмовника сковывала магия венатори. Рана метнулась к Брому и успела спасти здоровяка от объятий тени.

В этой суматохе Аэлия не прервала ритуал. На ее руке блестела свежая кровь – она решила подпитать заклинание собственной энергией.

Я сократила расстояние, разделявшее нас, и схватила ее за запястье. Аэлия пыталась вырваться, но я держала крепко, сосредоточившись на остановке кровотечения и исцелении раны.

– Ты не…

Ударом кулака в лицо я заставила Аэлию умолкнуть. Она пошатнулась, и магические нити оборвались.

Резкое прекращение ритуала сопровождалось столь сильным выбросом энергии, что нас отшвырнуло от обелиска. Аэлия закричала, осознав, что тень исчезла. Я сотворила ледяную стену и обрушила ее на обелиск. Сами по себе эти чары не предотвратят катастрофу, но они продержатся до прибытия юстициаров, которым в отличие от меня хватит ума разобраться с этой штукой.

Подбежав к нам, Рана подняла Аэлию на ноги.

– А как насчет доклада рыцарю-командору? – сухо произнесла я.

– Доклад будет. – В голосе Раны воодушевление смешалось со страхом – ей все же пришлось нарушить правила, чтобы прийти сюда.

– Мы не расследовали дело леди Варантус, – сообщил рыцарь-капитан Джавис. – Мы занимались поисками пропавшего мага Нив Галлус.

Моя улыбка была искренней. Джавис выглядел измотанным, и я ему сочувствовала.

– Отличная работа, – похвалил своих подчиненных Джавис.

Рана просияла, Бром лишь отмахнулся, и я не могла с ним не согласиться.

Я знала, что произойдет дальше. Демона – или что это за тварь? – снова запечатают. Власти не станут оглашать случившееся, иначе придется признать, что у венатори все еще слишком много влияния. Некоторые сектанты ответят за свои преступления, другие будут утверждать, что стали жертвами магии крови. Те, кому дадут на лапу, сочтут это оправдание убедительным.

Было еще темно, когда мы покинули Катакомбы. Город хоть и притих, но не спал. И даже не догадывался, что побывал на волосок от гибели.

– Минратос тяжело болен, – снова процедила Аэлия, обращаясь ко мне.

– Знаю, – ответила я. – Но не ты его исцелишь.

Я оставила Аэлию на милость храмовников. Спать хотелось ужасно, но надо было заглянуть еще в одно место.

Если Рана Савас была удивлена, увидев меня на своем пороге посреди ночи, то Отон Калла получил такой же сюрприз перед рассветом следующего дня. Поднятый слугой с постели, он был до крайности раздражен.

– Что вам нужно? – спросил он и тут же, заметив кровь на моей одежде и пыль на волосах, воскликнул: – Венедис! Если вы принесли неприятности…

– Все-таки вы не ошиблись, дав Квентину второй шанс, – сообщила я. – Он расстался с венатори. В свои последние дни ваш племянник не совершил ничего сомнительного.

Отон устало провел рукой по лицу:

– Разве теперь это важно?

– Ну это вам решать. Вы хотели узнать правду, и вы ее узнали.

– Я с вами расплатился, – проговорил он, но я уже уходила.

– Это так.

Я слышала, как затворяется позади тяжелая дверь, но вдруг ее скрип оборвался.

– Почему Квентин просто не сказал мне? – прокричал вдогонку Отон.

Но вопрос предназначался тому, кто был уже мертв.

Я постояла у парадных ворот имения, опираясь на резного дракона. Утренний свет пронизывал город, люди сновали по расходящимся передо мной улицам. Начинался новый день.

Почему Квентин не рассказал дяде? Самый простой ответ – не мог. Но хотел ли? Пытался ли?

Разве теперь это важно?

– Понятия не имею, – ответила я и вышла через ворота.