Кейтлин Салливан Келли
Убитые магами смерти

Проклятые статуи!

Она всегда их ненавидела. Ненавидела их вычурные позы. То, как эти свидетельства невероятных подвигов маячат над головой; то, как народ молится на красивые булыжники. Ненавидела их в раннем детстве, когда побиралась в переулках и наблюдала за другими детьми, игравшими в тени статуй. Дети изображали знаменитых охотников на драконов и с криками радости убивали воображаемых архидемонов.

Сидони надеялась, что после вступления в Инквизицию ей не придется возвращаться в Неварру и видеть, как праздные богачи разбрасываются золотом, соревнуясь, кто нарядней оденет статую предка. Но она снова оказалась здесь – и сейчас проталкивалась сквозь толпу художников, актеров и цветочников, расхваливающих свои пышные безвкусицы. Вокруг было столько цветов, свечей и дорогих тканей, что хватило бы на все церкви Тедаса.

Местные традиции не интересовали девушку – как и причины, по которым знать тратила целые состояния на поклонение мертвецам. В ее глазах все покойники были одинаковы – пища для падальщиков или орудия битвы. Если дворяне считали, что пересказ семейных преданий приобщит их к достижениям предков, они ошибались. Современная неваррская знать ни на что не годилась.

Исключением была лишь Кассандра Пентагаст.

Сидони позабавило, как хмурилась Пентагаст, читая доставленное послание. Саму Сидони письмо совершенно не беспокоило. Но Пентагаст так разволновалась, что немедленно унесла письмо на военный совет. Весть о том, что член ордена морталитаси – уважаемых неваррских магов, присматривающих за мертвецами, – готовит убийство одного из претендентов на шаткий трон Неварры, нельзя игнорировать. Особенно если предупреждение исходит от другого морталитаси, старого знакомого Сидони.

Позже Пентагаст – суровая по своему обыкновению – вызвала Сидони в ставку командования и отдала простой приказ: вернуться в Неварру и сорвать планы морталитаси. Действовать тихо; так, чтобы не понадобилось дальнейшее вмешательство.

– В Инквизиции есть и другие неваррцы. Отправьте кого-нибудь из них! – запротестовала Сидони, не желавшая возвращаться.

– Они не знают морталитаси так, как ты, – напомнила Пентагаст.

– И не презирают Неварру так, как я. Уж лучше влезть в пасть к виверну, чем вернуться туда.

– В заговоре может быть замешан любой маг из Великого Некрополя. Если отправим к лорду Хенрику незнакомого агента, лорд может принять его за подосланного убийцу.

– Меня это не волнует, – процедила Сидони. – И я не хочу лезть в дипломатические дрязги между знатью и морталитаси.

– Сидони, не усложняй! – Пентагаст повысила голос, и он эхом отразился от потолка ставки командования. – Поезжай в Великий Некрополь. Найди убийцу среди морталитаси и останови его. Между наследными семьями и без того царит напряжение, а подобная угроза способна столкнуть страну в хаос. Инквизитор не желает Неварре такой судьбы. Если беду можно предотвратить, мы должны сделать это.

– Звучит сложно.

Пентагаст вздохнула:

– Отправитель письма вызвал именно тебя – ты и поедешь. Это приказ.

Уходя, Сидони выдернула письмо из рук Кассандры.

– Лорд Хенрик подверг себя опасности, отправив это послание. Неужели ты не хочешь помочь ему? – спросила Пентагаст. – Он ведь спас тебя. Вырастил. Выучил.

– Морталитаси никого не спасают, им интересны лишь мертвые тела. Уж ты-то должна это помнить, Искательница.

Это было последнее, что сказала Сидони, распахивая тяжелую дверь и выбегая из ставки командования.

Слова эхом отдавались в голове, пока она шагала по улице. Шум толпы все нарастал, и наконец Сидони свернула в переулок, прячась от каменных глаз статуй. Чем дольше смотрела на них, тем сильнее расплывались, менялись их очертания – и в конце концов остался лишь пустой взгляд мертвого Хенрика.

Он перешел дорогу кому-то из морталитаси. Но кому?

Среди косых закатных теней она прислонилась к холодной стене переулка и судорожно вздохнула. Зубы скрипнули, когда вновь накатило воспоминание: вот она в Великом Некрополе, одиноко стоит перед гранитным столом для бальзамирования. Сидони сжала трясущиеся кулаки и прижала к глазам, силясь прогнать образ иссохшего тела Хенрика, лежавшего на том столе. Но как бы она ни старалась, память об изувеченных конечностях и бесцветной коже не покидала ее разум.

Она съежилась, вспоминая, как требовала ответов от других морталитаси; вспоминая громкие голоса, заглушающие ее вопросы, и отчаянные попытки остановить ее истерику. Когда ее за руки волокли из Некрополя, она изрыгала обвинения и угрозы, но это не помогло. Ей ничего не сказали. Ни о гибели Хенрика, ни о загадочном убийце, о котором тот предупреждал. Убийце, что, готовясь нанести удар, прятался среди высокопоставленных магов, неприкосновенных для большинства неваррцев.

«Сидони, не усложняй!»

Не усложнять. Вот только морталитаси не стали отвечать на вопросы, а единственный, кто мог указать на убийцу, мертв. Потеряв все зацепки, она провалила дело, не успев его начать.

Солнце угасло в сумерках. Сидя в темном переулке, Сидони ухватилась за другое воспоминание.

Она не помнила, сколько тогда ей было лет – или сколько времени прошло с тех пор, как мать выгнала ее из дома, обнаружив у нее магический дар. В тот день Сидони сидела в похожем переулке и тщетно призывала магические искры, пытаясь отогнать жгучий холод. Вдруг над ней склонился суровый мужчина.

Она отпрянула, решив, что пришел конец. Мужчина убьет ее, а может, посадит в тюрьму – или как принято поступать с маленькими колдуньями?

– Ты напугал бедняжку, Хенрик, – улыбнулась женщина с волосами цвета полированной бронзы, стоявшая у входа в переулок.

– Все в порядке, Антония, ей просто нужно немного помочь, – ответил мужчина.

Он протянул руки к Сидони, и та осторожно подалась вперед. Из его ладоней вырвались яркие язычки пламени, окутывая девочку теплом.

Ее первый урок магии.

Все годы, что Сидони провела с Хенриком, тот жил отшельником, посвятив себя исследованиям в Некрополе и ее обучению. Воспоминания говорили, что у Хенрика не было ни близких, ни друзей – кроме той женщины-мага из переулка, Антонии.

Если она знала о том, что Хенрик приютил беспризорную девочку-мага, то, возможно, хранила и другие его секреты?

Сидони легко нашла эту женщину: немногие морталитаси посещали город по причинам, не относящимся к погребению, и совсем уж единицы подходили под описание Антонии.

Опросив пару человек, Сидони напала на след: поняв, о какой «старой подруге» идет речь, люди, словно зачарованные, с готовностью рассказывали, что чаще всего видели Антонию в облюбованной заядлыми игроками таверне.

Сидони добралась до таверны глубокой ночью. Внутри сразу заметила Антонию, одетую в алую мантию без украшений; лицо женщины сияло улыбкой, как и в ночь их первой встречи.

Работая на Инквизицию, Сидони повидала много удивительного и даже необъяснимого. Но чтобы маг смерти мирно читала в углу шумной таверны под пристальными взглядами других посетителей?.. Сидони двинулась через тускло освещенный зал. Посетители делали вид, что смотрят в свои кружки, и тайком следили за ней. Заметив это, девушка закатила глаза.

Резко выдвинув стул – деревянные ножки скрипнули о каменный пол, – она уселась напротив рыжеволосой морталитаси. К ним подбежал человек в переднике и свободной блузе, но, встретив презрительный взгляд Сидони, тут же вернулся за барную стойку. На безмятежном лице Антонии расцвела ухмылка; женщина перевернула страницу.

Повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц, стуком кубков о стол и тихим гулом чужих разговоров.

Сидони всегда плохо давались беседы, а сейчас она и вовсе не знала, с чего начать. Хоть Хенрик и доверял этой женщине, она все еще принадлежит к ордену морталитаси.

«Что тебе известно? Кто твои союзники?»

Какой вопрос задать, не выдав своей настоящей цели?

– Молчишь как могила. Совсем как в прежние дни, – донесся голос с другой стороны стола.

– Что? – спросила Сидони.

– В ночь нашего знакомства ты даже не поздоровалась, – ответила маг смерти, не отрывая глаз от книги. – Хенрик часто рассказывал, как нелегко воспитывать такую молчунью.

– Я просто не болтаю попусту. – Сидони сделала паузу. – Сколько лет прошло с нашей последней встречи? Уйма, и ты все равно меня узнала?

Антония закрыла книгу и улыбнулась. Безо всякого веселья – на лице было лишь спокойствие.

– Сидони, чему ты удивляешься? Тому, что я узнала девочку, о которой каждый день говорил мой близкий друг? Да, Хенрик не всегда… понимал тебя, особенно твой уход из ордена. Но он рассказывал и хорошее, много хорошего.

Антония положила книгу на стопку других и откинула с плеча длинную косу. Сидони отвлеченно задумалась о том, как эти волосы сумели сохранить лоск спустя столько лет.

– И откровенно говоря, – усмехнулась Антония, – твою кислую физиономию нелегко забыть. В этом ты ничуть не изменилась.

– Я не собираюсь обмениваться колкостями, – процедила Сидони. – Если знаешь меня, знаешь и причину моего прихода.

– Догадываюсь. Но прошу, расскажи – твой талант к ведению беседы поистине восхищает. – Улыбка Антонии стала шире.

Сидони усмехнулась. Она не ждала, что Антония немедленно ответит на все вопросы, однако эта женщина оказалась совершенно непроницаема. Знает ли она о подозрениях Хенрика? Знает ли хоть что-то? Кому была верна?

Сидони почувствовала, что от нее ускользает очередная зацепка. Совсем как в тот момент, когда она увидела мертвого Хенрика.

Но если эта женщина дружила с Хенриком, то наверняка беспокоится из-за постигшей его судьбы. Если Сидони убедит Антонию в том, что вернулась в Неварру расследовать смерть учителя, сыграет на ее чувствах… то, возможно, выйдет на след убийцы.

– Я здесь из-за Хенрика. Что с ним произошло? – спросила Сидони. – Я видела его тело – на естественную смерть не похоже. Морталитаси вышвырнули меня, ничего не сказав.

Антония нахмурилась, ее взгляд ушел в сторону.

– Не желаешь сходить на праздник? – спросила она, снова посмотрев в лицо собеседнице.

Сидони стиснула зубы и уставилась на женщину, пытаясь понять, к чему та клонит, а затем медленно сжала кулаки:

– Нет, не желаю.

– Уверена? – Антония поднялась и взяла под мышку стопку книг. – Думаю, ты бы замечательно развлеклась.

Сидони резко встала и занесла за спину правый кулак, в котором трещал магический разряд. Эта женщина все ей выложит, и не важно, сколько свидетелей рядом.

– Меня мало что развлекает, и уж точно не праздники, – произнесла Сидони, преграждая Антонии выход из-за стола. – Ты никуда не пойдешь, пока не ответишь на мои вопросы.

– Леди Антония, она… мешает вам? Мне ее… увести?

С тех пор, как Сидони села за стол, трактирщик тер один и тот же стакан. Надраив его по меньшей мере шесть раз, он набрался храбрости и подошел к их столу.

– Я бы посмотрела на твою попытку, но нет, позволь мне разобраться самой. – Антония выставила перед ним свободную руку. Уверенности трактирщика убыло, и тот неохотно отступил.

Антония подошла вплотную к Сидони, и всезнающая улыбка сошла с ее лица. Оказавшись так близко, что никто – даже нервный трактирщик – не мог услышать, женщина заговорила:

– Если я просто отпущу тебя, ты погибнешь.

Сидони разжала кулак, и потрескивание магии прекратилось.

Антония поудобнее перехватила книги и тихо добавила:

– Кое-кто в Неварре создал себе репутацию, заглядывая под каждый камень и выкапывая за деньги чужие грехи.

Развернув Сидони к двери, Антония деликатно повела ее через зал. Их провожали взгляды – больше никто не притворялся, будто занят картами или выпивкой.

– Никому не скрыть свои тайны, – продолжила Антония. – Ни богатым, ни знатным, ни тем, кто находится в самых темных глубинах Некрополя. Он может выведать любой секрет.

Они вышли в морозную ночь, и Антония отпустила Сидони.

– Перед статуей Тайлуса ван Маркхэма, что у реки, стоит особняк с красной дверью. Приходи туда завтра вечером.

На миг взгляд Антонии стал совершенно серьезным. Затем она развернулась и пошла по улице. Путь ей освещали дрожащие у подножия монументов огоньки свечей.

Проклятые статуи!

Солнце скрылось за противоположным берегом реки, когда Сидони наконец вышла из-за огромного изваяния Тайлуса ван Маркхэма.

Скрыв угловатое лицо под капюшоном, она наблюдала за гостями, входящими в особняк из полированного камня. Приглашенные на праздник мужчины и женщины были одеты в дорогие ткани и носили больше драгоценностей, чем богатые гномы-торговцы.

Сидони двинулась ко входу в особняк, скинув капюшон и пригладив каштановые пряди, доходящие до подбородка. Она расправила мантию и стряхнула с нее городскую пыль. Конечно, это не сделало ее равной другим гостям, однако помогло не слишком выделяться из толпы. Сидони влилась в шумную компанию, входившую в парадную дверь, но не успела даже осмотреть внушительный холл, как золотоволосый вихрь увлек ее в примыкающую комнату.

Антония схватила Сидони за руки, прежде чем та успела произнести защитное заклинание.

– Это же я! – прошипела женщина.

Сидони погасила магический заряд и шагнула назад, высвобождаясь.

– Уж извини, – Антония выдавила неестественный смешок, глядя на девушку, – но ты бросилась мне в глаза, едва переступив порог. Негоже привлекать внимание.

Антония была одета в кроваво-алый камзол, не сковывающий движений; полы внизу расходились, открывая ноги, затянутые в узкие кожаные брюки и черные сапоги. Обнаженную руку обвивали серебряные браслеты. Наряд был практичным, но по роскоши не уступал одеждам других гостей. В особняке она чувствовала себя так же комфортно, как и в таверне.

– А то, что меня утащила в хозяйские покои морталитаси, разодетая как цветок веретенки, внимания не привлекло? – огрызнулась Сидони.

– О, ни малейшего. На подобных приемах такое не редкость. – Антония спокойно улыбнулась, словно объясняла законы природы глупому ребенку.

Сидони закатила глаза:

– Хватит. Я уже говорила, что не люблю праздники, и я здесь не ради развлечений. Скажи, где найти твоего торговца секретами.

Антония вздохнула:

– Он наверху. Порхает в толпе, словно мотылек; делает вид, что не замечает, как все следят за его шпионажем. Дамы и господа изображают отвращение – дают соперникам понять, что никогда не заговорят с ним по собственной воле.

– Мне неинтересны эти игры, – фыркнула Сидони, сжимая и разжимая кулаки.

– Но в этих играх и заключается суть! Все тайком рассказывают ему сплетни, когда думают, что за ними не наблюдают. Открой книгу наследных семей Неварры и ткни пальцем в любое имя, и прежде чем закончится ночь, он соберет достаточно грязи для уничтожения этого человека. Уверена, он способен шантажировать весь двор короля Маркуса… и даже самого короля, будь тот в здравом рассудке. Если кто-то и сможет узнать правду о смерти Хенрика, то это он.

«Или он расскажет, кто в ваших рядах убийца, а кто из бесполезных дворян – будущая жертва», – подумала Сидони.

Антония сняла с руки перстень – большой рубин в серебряной оправе, изображавшей руки скелета, – и надела Сидони на палец.

– По крайней мере, попытайся выглядеть соответственно ситуации. – И вновь улыбнулась.

Разминая пальцы, Сидони нахмурилась – вес перстня был непривычен.

– И часто ты так делаешь? – спросила девушка. – Читаешь в таверне, попивая вино? Пируешь в компании шпионов и лицемерных дворян? Что-то не припомню, чтобы морталитаси покидали Некрополь ради подобных мирских развлечений.

– В последние годы там слишком тихо на мой вкус. – Улыбка Антонии стала шире. – Хочется чего-нибудь… живого.

Значит, серьезного ответа можно не ждать, подумала Сидони. Девушка развернулась и открыла резную дверь – в комнату просочились звуки музыки и болтовни.

– Когда к нам приносят мертвецов, – заговорила Антония, – меня переполняют… сожаления.

Сидони замерла в дверном проеме, глядя на женщину. Улыбка на лице Антонии сменилась задумчивым выражением.

– Я жалею, что не знала этих людей при жизни. Что их вдохновляло, что пугало… что их погубило? Жители Неварры почитают морталитаси. Ценят наш опыт и советы, уважают нашу роль в стране. И многие из моих коллег платят за почтение безразличием. – Антония шагнула вперед, глядя Сидони в лицо. – А я пытаюсь больше думать о живых – стремлюсь узнать их, позволяю им узнать меня. Не хочу, чтобы они думали, будто мне интересны лишь их будущие трупы. И я стараюсь по мере сил, даже если приходится… как ты говорила? Пировать с лицемерами?

Антония двинулась к вестибюлю, минуя Сидони.

– Жди наверху. Я прослежу, чтобы наш знакомый нашел тебя. – И растворилась в толпе.

Сидони не понимала любви Антонии к неваррскому обществу. Будь ее воля, она бы предоставила бесполезным дворянам чахнуть среди собственных дрязг, а сама покинула Неварру. Однако Сидони солгала бы, сказав, что не знает сожалений, о которых говорила Антония. Сожалений из-за неоконченных дел, из-за ускользнувшего убийцы. Из-за слов, что она так и не сказала мертвецу в глубинах Некрополя.

Входя в зал, она раздумывала, не хлопнуть ли дверью, но решила, что не стоит привлекать лишнего внимания.

Веселые мужчины и женщины проносились мимо Сидони, пока та поднималась по широкой лестнице. Наверху праздновали еще оживленнее: в каждой комнате звучали незнакомые музыкальные инструменты, от игровых столов долетали разговоры и смех. Пары танцевали, мужчины хлопали друг друга по спине, и всюду – изобилие еды и напитков.

Сидони двинулась к краю шумной толпы. Огромные портреты в позолоченных рамах взирали на нее, пока она шла вдоль стен. Внезапно она заметила эркер с изящно украшенными окнами. Пустой, он выбивался из общей обстановки и мог бы послужить путем отхода, если бы дела пошли плохо.

Отличное место, чтобы подождать шпиона, о котором говорила Антония.

Шумные гости занимались своими делами, не замечая одинокую девушку, сидевшую поодаль. Она смотрела, как люди танцуют, обнимаются, проходят мимо, – вглядывалась в лица, искала нужного человека.

Проведя в углу несколько часов, Сидони не увидела ни шпиона, ни Антонию. Никто ее не замечал. Вновь накатило удушающее осознание собственного бессилия.

Судорожно вдохнув, она повернулась и выглянула на улицу, обдумывая следующий шаг. У подножия омерзительно разодетого Ван Маркхэма горели десятки свечей, тускло озаряя место, где она пряталась этим вечером. А сразу за кругом света стояла едва различимая фигура – неподвижная, как и сама статуя.

Она чувствовала исходящую от силуэта магическую ауру – холодное веяние смерти, от которого руки покрылись гусиной кожей. Сидони наблюдала за фигурой, ожидая, когда та двинется.

– Омерзительно, не правда ли?

Сидони обернулась. Молодой человек в богато расшитом камзоле смотрел мимо нее, на лежащую внизу улицу. Сидони нахмурилась, и юноша рассмеялся.

– Простите, не хотел вас смутить. Я говорил про эту ужасно вычурную статую. Готов поспорить, Тайлус Ван Маркхэм никогда не вставал в подобные позы.

Сидони отвернулась от юноши и вновь посмотрела вниз. Темная фигура исчезла, и девушка почувствовала, как напряглось от раздражения ее тело. Молодой человек ничего не заметил – или предпочел не обращать внимания.

– Меня тошнит от этой вычурной статуи. Всюду, куда ни взгляни – отчаянные напоминания Ван Маркхэмов о собственной знатности. Живи они настоящим, а не прошлым, послужили бы стране лучше, чем плетением мелочных заговоров и безобразным пьянством.

– Мне плевать на Ван Маркхэмов, – бросила Сидони через плечо.

– Значит, вы женщина Пентагастов? – Голос юноши наполнился отвращением.

Сидони коротко хохотнула. Слышала бы это женщина Пентагастов, пославшая ее сюда.

– Нет, – отрезала Сидони, поворачиваясь к юноше. – Я не женщина Пентагастов. И не женщина Ван Маркхэмов. У меня есть дела поважнее, чем дворяне, веками спорящие, у кого длиннее.

– Занятно. Сейчас этот спор, кажется, интересует абсолютно всю Неварру. – Он ухмыльнулся, потирая подбородок. – Наш король слаб и бездетен. Как думаете, после его смерти борьба Маркхэмов и Пентагастов за трон так и будет продолжаться под ковром?

Сидони собиралась ответить, что рассуждения юноши ее утомили, но вдруг заметила, что он поправляет отвороты алых перчаток. Как и весь костюм молодого человека, эти перчатки были дорогими; вокруг швов – изящная вышивка, изображавшая перо.

Хенрик не готовил Сидони к общению с наследными семьями, но настаивал на том, чтобы она узнала о них как можно больше: об их бурной истории, ожесточенной борьбе и нестабильном положении при дворе. Как ни избегала она этих уроков, многие детали все же осели в памяти. Их оказалось достаточно, чтобы вспомнить: перо – символ дома Райнхардт, маленького, но одного из древнейших в Неварре. Ветви этого семейного древа протянулись до Вольной Марки и Орлея, однако на родине влияние Райнхардтов невелико.

– Нет! – продолжил юноша, не заметив ее молчания. – Их война выльется на улицы! Хорошие люди будут сражаться и гибнуть за надменных дворян, которые не прислушиваются к нашим голосам!

«Чтоб тебя, Антония!» – подумала Сидони, оглядывая толпу и размышляя, как сбежать от назойливого собеседника. Слишком много времени упущено. Придется искать информацию самой, без помощи таинственного шпиона.

– …И пока они спорят, у нас все еще нет наследника… А проклятые морталитаси вьются у трона, словно стервятники, нашептывают королю…

Взгляд Сидони вновь метнулся в сторону лорда Райнхардта. Тот, кто выпил достаточно, чтобы во всеуслышание обвинять магов смерти в манипуляции королем, может поделиться и другими слухами. Например, о заговоре морталитаси с целью убийства некоего дворянина… если только он сам не является будущей жертвой.

– Без наследника трон будет пустовать, и тогда к нему слетятся эти мерзкие маги смерти…

Человек, быстро шедший мимо, задел Райнхардта, прервав его тираду. От неожиданности юноша выронил бокал. Через мгновение слуга, возникший из ниоткуда, унес его.

– Морталитаси? – Сидони, изнывавшая от нетерпения, попыталась вновь привлечь внимание Райнхардта.

– Да, Николас, поведай нам о злых магах смерти, которые проникли в покои короля и теперь правят Неваррой из тени! – прозвенел насмешливый голос.

Изящные руки отряхнули камзол Райнхардта и расправили его рубашку.

– Я как раз собирался, – хмуро ответил юноша, оттолкнув руки говорившего. – Но раз ты уже все выболтал, Киррос, мне нечего сказать.

Киррос рассмеялся, и Сидони посмотрела на незнакомца, вмешавшегося в разговор. Он был одет так же изысканно, как и большинство здешних дворян, – и почти так же роскошно, как Райнхардт. Густые, медового цвета кудри были зачесаны назад, почти скрывая заостренные кончики ушей. Эльф в богатом наряде, высмеивающий неваррского дворянина, прикасающийся к нему на глазах у гостей? Подобная сплетня стоила бы в определенных кругах немало золота.

– Николас, ты совсем забыл про своих гостей. – Киррос погрозил Райнхардту пальцем. – Не отказывай им в удовольствии, поведай, каким тебе видится будущее Неварры.

Эльф повернулся к Сидони и, улыбаясь, подал ей руку. В ответ она скрестила руки на груди. Улыбка Кирроса превратилась в неприятную ухмылку.

– Значит, нет? – Он опустил руку. – Если желаете, оставлю вас в обществе лорда Райнхардта и его увлекательных речей. Но мне сказали, что у вас есть ко мне дело.

– Все равно моя выпивка пропала, – проворчал Райнхардт, уходя.

Киррос вновь протянул руку, и Сидони приняла ее. Кольцо Антонии блеснуло алым камнем.

Они целеустремленно шли сквозь толпу. При виде Кирроса гости оживлялись и кивали ему, а некоторые даже кланялись.

Сидони украдкой взглянула на его сияющее лицо. Каждого гостя эльф одаривал заговорщицкой улыбкой, словно они были близкими друзьями с общим секретом. «Что он знает о них? Знает ли хоть что-то? Эти люди – его потенциальные клиенты… или потенциальные жертвы?»

– Вам позволено называть дворян по имени? Или между вами и лордом Райнхардтом что-то есть?

Киррос усмехнулся и помахал женщине с самой высокой прической, которую Сидони когда-либо видела.

– Мне позволено называть их, как я захочу, – ответил он. – А если ошибусь, они не посмеют меня поправить. Слишком боятся.

Люди побаивались Сидони по многим причинам – она была агентом Инквизиции, магом вне Круга, женщиной с тяжелым характером. Но никто не боялся ее настолько, чтобы не указать на совершенную ошибку – а этот эльф заставляет трепетать даже бесстрашную знать.

– Лучше нам не стоять на виду. Здесь повсюду любопытные уши, и не только мои. – Киррос подмигнул ей.

Они поднялись в пустой альков. Эльф встал напротив Сидони, спиной к бальному залу, и оперся о стену, перекрыв девушке путь к отступлению. Для остальных гостей они были очередной парочкой, уединившейся в алькове.

– Я уже видел вас у окна, вы словно кого-то ждали, – сказал Киррос. – Точно не Николаса. Похоже, вам хотелось сжечь этого самодовольного осла щелчком пальцев.

– И как бы я это сделала? – холодно спросила Сидони.

– Такой опытный некромант, как вы? С легкостью. Возможно, придумали бы что-нибудь поинтереснее огня.

Сидони нахмурилась.

«Антония!»

Киррос рассмеялся:

– Я не раз работал с магами. У всех есть некая черта… которую вам никогда не удается скрыть.

– Среди них были морталитаси?

Он нахмурился:

– Не имел удовольствия сотрудничать с ними так тесно, как с другими магами. Впрочем, я слышу о них почти каждый день. Вы же видели Николаса – сейчас каждый идиот считает своим долгом высказаться на их счет. Одни видят в них посланников самого Создателя, берегущих королевство от гражданской войны, другие рассказывают о тайных обрядах и опытах по управлению разумом.

Сидони закатила глаза:

– Очень интересно. Но я ищу одного определенного мага смерти.

Киррос выжидающе поднял бровь. Сидони шумно вздохнула:

– Некто из Великого Некрополя прислал мне письмо. Он рассказал… Он выдвинул серьезные обвинения против другого морталитаси. И теперь автор письма мертв, а мне нужно найти виновного.

– Что мешает вам заявиться в логово некромантов и допрашивать каждого, пока не добьетесь результата? Вы кажетесь способной женщиной.

– Я пыталась, но… – В ее сознании мелькнули искаженные черты Хенрика, и слова умерли, так и не родившись. – Не важно. Кто бы это ни сделал, нужно его остановить.

– Остановить? Вы о чем?

Сидони усмехнулась. Она не хотела говорить Кирросу больше, чем уже рассказала Антонии, но нуждалась в помощи. Эльф не один принадлежит к ордену морталитаси, и если она правильно разыграет карты, то сможет рассказать ему правду, не предупредив убийцу о своих планах.

И если Киррос поймет, что на кону стоит жизнь его нанимателей, то согласится помочь.

– Один из морталитаси планирует убийство члена дворянской семьи.

– Планирует убийство? – переспросил эльф, и его лицо напряглось, а голова склонилась набок. – Думаю, вы уже опоздали. Несколько раз.

– Что?! – воскликнула Сидони, закипая от раздражения.

– На прошлой неделе убиты четыре дворянина. – Киррос скрестил руки на груди, его шутливые манеры сменились строгой сосредоточенностью.

Раздражение превратилось в злость. Каждый новый шаг заканчивался провалом. Сидони сощурилась, глядя на Кирроса, и процедила:

– И что с того? Где доказательства, что этих дворян убил именно морталитаси?

– Их нет, – беззастенчиво признался эльф. – Все погибли по разным причинам. – Он начал загибать пальцы. – Несчастный случай на охоте, два неудачных падения, злоупотребление вином. Подобные происшествия нередки среди неваррской знати. Если семья считает это несчастным случаем, стража не вмешивается. Но…

Он повернулся, оглядывая гостей, среди которых был и Райнхардт. Тот обращался к группе восхищенных дворян, расплескивая содержимое бокала.

– Эти «несчастные случаи» случались один за другим. Причем с теми, кто высказывался против советников короля – морталитаси. И морталитаси увозили труп прежде, чем кто-то успевал его осмотреть… Все это вызывает вопросы. – Киррос вновь повернулся к Сидони. – И когда к тебе приходит маг и утверждает, что преследует морталитаси, убийцу дворян, – это вызывает подозрения.

– Откуда вам известны детали убийств?

Киррос рассмеялся:

– Антония рассказывала обо мне, разве нет? О моей работе? Я знаю почти обо всем. А теперь и о том, что мои клиенты в опасности. Я не допущу новых смертей…Не зря же Создатель послал мне такую способную союзницу.

Сидони не успела ответить; до нее донесся вопль, едва различимый в гуле праздника. За воплем последовали другие, словно человека медленно резали на куски.

Сидони оттолкнула Кирроса и ринулась в толпу. Она искала источник крика, с трудом прокладывая путь сквозь гущу пьяных гостей.

– Маг! – Киррос догнал ее у большой лестницы и ухватил за плечо, разворачивая лицом к себе. – Я что-то не то сказал?

– Замолчи, – прошипела Сидони, отталкивая руку эльфа. – И слушай.

Вокруг прокатилась волна шепотков; люди оглядывались на крики. Несколько зевак, перегнувшись через перила, указывали на нижний ярус.

Сидони бегом спустилась по лестнице и помчалась через главный зал, лавируя между группами гостей.

Крики, превратившиеся в рыдания, эхом отдавались в темных безлюдных коридорах. Выбежав за поворот, Сидони увидела ее – испуганную служанку, которая рвала на себе волосы и выла, глядя в дверной проем. Не успела Сидони подойти к девушке, как та упала без чувств.

Сидони перешагнула через нее, стуча каблуками по мраморному полу. В роскошно обставленном кабинете было темно и тихо. Никаких признаков чужого присутствия, лишь треск огня в камине да мертвец, лежащий лицом вниз посреди комнаты.

– Бедный Николас совершенно вне себя.

Сидони прикрыла глаза от солнца, плясавшего на поверхности воды, и вздохнула, когда они с Кирросом проходили мимо очередного причала.

– Если меня заставят выбирать между съедением вон той крысы и заботой о чувствах Николаса Райнхардта, я предпочту крысу.

– Ох, да брось, – рассмеялся Киррос. – Прояви сочувствие! Вчера в его доме убили человека.

– Вот именно, убили, – процедила Сидони. – Ты видел, в каком состоянии тело.

С жертвой проделали что-то неестественное: иссушенный, искалеченный труп выглядел так же, как останки Хенрика.

– Райнхардт вышвырнул меня заодно с остальными зеваками, когда я попыталась рассмотреть тело, – добавила Сидони. – Уж извини, что не нахожу для него сочувствия.

После того, как Райнхардт велел всем убираться, слуги проводили возмущенных такой бесцеремонностью дворян к выходу, уверяя, что гибель гостя – трагическая случайность. Несчастный случай. Семьи других жертв отчаянно повторяют то же самое.

– Он должен думать о репутации, – сказал Киррос, словно прочитав ее мысли. – Если неваррская знать решит, что Николас позволяет убийцам орудовать у себя под носом, его дела плохи. Пусть лучше верят, будто лорд Хильдебранд перенапрягся, развлекаясь со служанкой, – и предоставят его семье улаживать скандал.

– Накануне Райнхардт болтал о морталитаси, не умолкая. А сейчас, когда задета его честь, он внезапно передумал идти против них?

– Так и поступают подобные ему, маг. – Киррос, шагавший рядом, искоса взглянул на девушку. – Скоро трон Неварры опустеет, и каждая наследная семья отсюда до Камберленда ухватится за шанс занять его. Они пойдут на все, чтобы повысить свои шансы. В наши дни быть дворянином – это знать каждую слабость своего соперника. Но еще важнее знать, сколько соперникам известно о тебе самом. Кроме того, Николас столько наболтал о морталитаси, что уже наверняка вырыл себе могилу. Если начнет обвинять их в убийстве, эта могила станет еще глубже. Давай оставим его наедине с иллюзиями, а сами выясним, кто за этими убийствами стоит. И для начала отыщем маленького зазнавшегося мерзавца, решившего перейти дорогу моему клиенту.

Накануне вечером Киррос отыскал Сидони в толпе уходящих гостей. Уведя ее подальше от любопытных ушей, эльф предложил сделку: он расскажет то, что знает об убийце в рядах морталитаси, а Сидони поможет ему заполучить первую улику, указывающую на виновного.

Покровительницей Кирроса была любовница недавно убитого дворянина. Дневник, свидетельство их романа, попал в руки одному из слуг покойного. Теперь слуга шантажировал женщину, угрожая устроить скандал и вымогая огромную сумму.

Все утро Сидони и Киррос безуспешно прочесывали в порту те места, которые, по словам Кирроса, упомянутый слуга любил посещать. День был необычно жарким для этого времени года, и когда солнце поднялось в зенит, они присели отдохнуть на низкий парапет.

– Я ценю твою помощь в поисках убийцы, – вздохнула Сидони, – но не понимаю, почему трачу время на проблемы твоих карманных дворян.

– Я уже говорил. – Киррос обнадеживающе улыбнулся. – Моя покровительница поделится информацией, если вернем ей дневник.

– Это я поняла. Но что полезного она может знать?

– Родственники убитых упрямо твердят, что все происшествия случайны, несмотря на сомнительные обстоятельства. Я не смог выяснить, почему они на этом настаивают. Возможно, боятся позора; возможно, кто-то их запугал. В любом случае они не рискнут обвинить морталитаси и навлечь на себя их гнев. Моя покровительница обещала, что, получив дневник, расскажет подробности о смерти своего любовника. Она не верит официальной версии и не считает это несчастным случаем или самоубийством. Думаю, ее рассказ послужит хорошей уликой – все лучше, чем ждать очередного приема и использовать дворян как приманку.

Сидони смотрела на реку. Склоки и интриги наследных семей настолько истощили ее терпение, что мысль о приманке показалась привлекательной.

– Твоя покровительница – кто она? Откуда ты знаешь, что ей можно верить?

Киррос вновь улыбнулся – той улыбкой, которой намекал Сидони не задавать новых вопросов.

– Эта информация в сделку не входит, маг. Я не расскажу своей покровительнице, за кем ты охотишься, но и не предам ее доверие, раскрыв ее личность.

– Прекрати называть меня магом, – процедила Сидони. – Или мне обращаться к тебе «подозрительно скользкий эльф»?

– Поверь, меня называли и похуже, – рассмеялся Киррос.

– Я понимаю, что это часть твоей работы, – продолжила Сидони. – Но обычно моим партнерам хватает совести не скрывать информацию. Я не привыкла, что от меня требуют слепой веры. И привыкать не собираюсь.

– А вот и он! – Киррос указал на пересекавшего рыночную площадь юношу с копной спутанных черных волос, выбившихся из-под плаща с капюшоном, абсолютно неуместного в жаркую погоду.

Сидони нахмурилась оттого, что эльф проигнорировал ее слова.

– Отлично. – Киррос встал, отряхнул брюки и подал руку Сидони. – Я хотел использовать твои особые таланты, но твоя гримаса и так напугает бедного мальчика до смерти. Пойдем.

Они шли за слугой, держась на приличном расстоянии.

Среди шумной толпы иногда встречались всевозможные декораторы – они трудились в поте лица, украшая десятки статуй к грядущему фестивалю.

– Чего ждем? – спросила Сидони. – Он совсем рядом.

– Здесь слишком людно, – ответил Киррос. – Лучше подловить его в тихом местечке, чтобы никто не заметил. Не хочу, чтобы дневник снова попал не в те руки.

Дальше они шли молча. Сидони сцепила руки в замок и нащупала что-то на собственном пальце. Опустив взгляд, девушка увидела кольцо с кроваво-алым камнем. Когда Райнхардт прогнал гостей, она не смогла найти Антонию в воцарившейся суматохе.

– Я должен спросить, – заговорил Киррос. – Откуда ты знаешь леди Антонию?

Сидони вздохнула, обернувшись к нему. Эльф поднял руки в защитном жесте:

– Ничего не могу с собой поделать. Профессиональная привычка.

– Я не знаю Антонию, – ответила Сидони.

– Надо же! Интересно.

Слуга, за которым они шли, огляделся по сторонам и свернул на боковую улочку.

– Сюда. – Киррос увлек девушку в ближайший переулок. – Выйдем с другой стороны и застанем его врасплох. Если идти следом, он заметит.

Они ускорили шаг в безлюдном переулке.

– И часто ты носишь драгоценности незнакомок? – Эльф указал на руку Сидони. – Незнакомок, которые по чистой случайности оказываются известными некромантами?

– Откуда ты сам так хорошо знаешь Антонию?

– Мы не знакомы лично. Я лишь собрал кое-какую информацию в ходе работы. Антония известна и любима во многих кругах. – Киррос на миг задумался. – И она выглядела такой оживленной, когда указала на тебя вчера вечером. Очень волновалась за тебя.

Сидони закатила глаза:

– Она… дружила с тем, кого я когда-то знала. Больше нас ничто не связывает.

– Совсем ничто? Кроме того факта, что вы обе – искусные маги смерти?

Сидони покачала головой:

– Я должна была стать одной из них. Морталитаси. Друг Антонии, Хенрик… приютил меня, когда я была маленькой. Научил магии смерти, истории и обычаям Неварры… и ничему больше.

Сидони поморщилась, вспомнив, как томилась в стенах Некрополя, страстно желая узнать о магии за его стенами и повидать весь Тедас. Хенрик убеждал оставить эти мысли – дескать, и в одной только Неварре хватает опасностей.

– Хенрик и Антония ждали, что однажды я вступлю в их орден. Но…

– Но что?

Чаша терпения Сидони переполнилась.

– Как видишь, не вступила!

Киррос открыл рот, но прежде, чем он заговорил, Сидони прошипела:

– И поэтому сейчас я здесь, с тобой. Отвечаю на дурацкие вопросы вместо того, чтобы ловить убийцу, который постоянно ускользает!

Эльф закрыл рот и улыбнулся. Они молча достигли конца переулка.

– Постой. – Киррос вытянул руку, преграждая Сидони путь, и посмотрел за угол, туда, где тянулась улочка, на которую свернул слуга. – Здесь достаточно тихо, – сказал он, оглядев пустой переулок. – Когда подойдет, тащи его сюда.

Они стали ждать появления слуги. Время тянулось медленно.

– А Хенрик? Что с ним случилось?

– Прекрати! – буркнула Сидони.

– Что прекратить?

– Я не из сплетниц, у которых ты привык добывать секреты. Как мое прошлое связано с поимкой убийцы? Оно поможет в твоих играх с безмозглыми дворянами? Прекрати спрашивать…

Она не договорила. Глянув через плечо Кирроса, Сидони заметила очередную нелепую, помпезную статую в тридцати шагах: опять герцог Пентагаст, а может, кто-то другой. Молитвенно поднятые руки отбрасывали тень, в которой угадывался неподвижный силуэт. Он излучал магию – тот же смертный холод, который она почувствовала накануне вечером.

Не успела Сидони шагнуть к силуэту, как мужские руки схватили ее за плечи и развернули в другую сторону.

– Вот и он! – шепнул Киррос ей на ухо.

У противоположного конца улицы показался слуга.

Сидони высвободилась и кинулась к слуге. Едва тот сообразил, что решительного вида женщина бежит именно к нему, как Сидони выбросила вперед руку. Фиолетово-белая вспышка прошла совсем рядом со спиной слуги, когда тот кинулся прочь.

Сидони побежала следом, едва слыша крики и топот Кирроса. Если эльф намерен остановить ее, то придется его разочаровать. Она не может упустить очередную улику.

Прежде чем с ее руки слетел очередной шар, слуга резко свернул в проулок между магазинными витринами.

Совсем рядом раздался окрик Кирроса. Оглянувшись, Сидони увидела, что эльф жестом велит ей следовать за слугой, а сам сворачивает в узкий проход в десяти шагах позади.

Она бросилась в проулок. Слуга уже почти достиг его конца.

Собрав всю силу, она остановилась и сосредоточилась на удаляющейся фигуре. В тот момент, когда Киррос появился у другого конца проулка, она выбросила перед собой чары ужаса.

Слуга взвыл и замахал руками, отгоняя воображаемых монстров.

Киррос подхватил и утащил кричащего юношу назад, в глубину проулка. Сидони бросилась к ним. На лице слуги стыло выражение ужаса, совсем как у мертвого Хенрика.

– Заставь его замолчать, – приказал Киррос, пытаясь удержать слугу.

Сидони потянулась к заклинанию, чтобы стереть его из разума юноши. Она пыталась вновь и вновь, сжимая зубы, чувствуя, как энергия уходит из ее тела. Но чем больше старалась, тем громче он кричал – и тем сильнее напоминал Хенрика.

– Заткни его, маг!

– Не могу! – прорычала Сидони. – Не получается!

Слуга вырвался из рук Кирроса и бросился на нее. Лицо, искаженное ужасом, оказалось в нескольких дюймах от ее собственного – оскаленные зубы, безумные глаза. А затем юношу схватили сзади за волосы, и его крик сменился судорожными всхлипами. Из бока, куда Киррос воткнул кинжал, лилась кровь.

Киррос отпустил слугу, и тот рухнул на землю. Рассмотрев юношу, Сидони поняла, что ему было не больше двадцати. Еще одна смерть, которую она не предотвратила.

– Зачем ты это сделал? – с трудом выдавила Сидони.

– Я же просил заткнуть его, – сказал Киррос, вынимая из кармана носовой платок и вытирая руки. – Не прекрати он, нас бы могли заметить… особенно после того, как ты швырялась магией среди бела дня.

– Я почти… – пробормотала Сидони и указала на мертвеца, лежащего в луже крови. – Это не входило в наш уговор, – произнесла она с нажимом. – Зачем ты это сделал?

Киррос не ответил. Сидони молча смотрела, как он, обтерев и убрав кинжал, обшаривает карманы слуги – и находит дневник.

Гробовая тишина, воцарившаяся в переулке, осталась с ними, когда они вернулись на залитую солнцем улицу.

– Жди здесь, – велел Киррос, подойдя к парадной двери красивого здания.

– Нет. – Сидони вырвала дневник из руки эльфа и прижала к груди. – Я должна услышать, что знает эта женщина. Услышать от нее, не от тебя.

Киррос покачал головой:

– Так нельзя. Вы не знакомы, она тебя не ждет…

Эльф потянулся за дневником.

Сидони отступила, не давая прикоснуться к себе. Сжимая дневник одной рукой, другую выставила вперед, раскрыв ладонь.

– Хочешь узнать, что видел тот мальчик, прежде чем ты его прирезал?

Киррос опустил руки и вздохнул.

– Прошу, – сказал он, открывая дверь.

– После вас, – ответила Сидони.

Несмотря на полдень, в доме было темно и тихо. Ни разговоров слуг, ни шума гостей, – необычное для дома знатных господ безмолвие. Никто не встретил посетителей, пока они шли по коридору.

– Уверен, что именно сюда мы должны были принести дневник? – спросила Сидони.

– Да, – ответил Киррос. – Моя покровительница велела доставить его, как только найду. Она могла выйти на прогулку, но чтобы с ней ушли все домашние?.. Здесь что-то неладно.

Сидони ощутила, как по руке пробежал магический импульс.

Они вошли в комнату, и разряд магии полыхнул в тот самый момент, когда Сидони заметила иссушенный труп с бесцветной кожей.

Киррос нахмурился.

– Что ж… скверно, – сказал он, проводя ладонью по волосам.

– Что значит «скверно»? – Сидони не сдержала отчаяния в голосе.

Киррос ухмыльнулся:

– Ты в порядке, маг? Учитывая твои навыки, я не ожидал, что такое зрелище тебя напугает.

– Только не говори, что это и есть твоя покровительница.

– А если и так? – спросил эльф, отступая в прихожую.

Сидони посмотрела на труп – очередное доказательство ее провала.

«Еще один свидетель устранен. Я вновь опоздала».

– Я устала от того, что убийца постоянно меня опережает, – процедила она сквозь зубы, когда Киррос вновь вошел в кабинет.

– Нас пока не опередили, – сказал он. – Это твой шанс, маг.

– О чем ты? – поморщилась Сидони.

– Дом пуст! Никто не прогонит нас, не позовет морталитаси, чтобы забрали тело… Нужно применить магию смерти.

Сидони нахмурилась, разглядывая покойницу.

– Если я сделаю то, о чем ты просишь… зрелище будет не из приятных.

– Это магия смерти. Я не ждал иного.

Она метнула в эльфа злой взгляд.

– Ты ведь можешь просто… пробудить ее на время? Пусть расскажет, что видела, – предложил Киррос.

– Все намного сложнее. Заставить мертвеца говорить – редкое умение, немногие морталитаси способны на это.

– Но ты можешь попробовать?

Сидони задумалась. Морталитаси ревностно оберегают свои секреты, не посвящая в них никого за пределами ордена. Одному Создателю известно, получится ли у нее. Но это единственная возможность беспрепятственно изучить тело.

– Я могу призвать духа из-за Завесы, чтобы тот вселился в труп. Мне доводилось слышать о духах, которые считывали последние секунды жизни человека. – Она помолчала, вспоминая древние ритуалы, которые изучила по настоянию Хенрика, а затем продолжила: – Для приманки духов морталитаси используют особые инструменты, а у меня их нет. Если пригласить сущность, применив негодный способ, результат будет… непредсказуем. Остается надеяться, что дух окажется сговорчивым, но с равной вероятностью он не станет отвечать на вопросы, а набросится на нас.

– Не думаю, что у нас есть выбор, – сказал Киррос.

Сидони вздохнула и закрыла глаза. Она сосредоточилась на своей магии и потянулась к Тени – потусторонней обители духов, демонов и душ умерших. Она искала духа, готового хотя бы на миг вселиться в покровительницу Кирроса и поведать о ее воспоминаниях.

Киррос вскрикнул, когда мертвая рука, затянутая в перчатку, зашевелилась. Сидони еще сильнее потянула дух к телу женщины. Она почти пробудила труп, как вдруг разглядела вышитое на перчатке перо.

Затем затылок обожгло болью, и все исчезло.

– Моя жена, Киррос?! Моя жена?!

Туман в голове Сидони понемногу рассеивался; сквозь него пробивался раздраженный голос. Она попыталась открыть глаза, но не смогла.

– Да, Николас, твоя жена, и мне жаль, – послышался голос Кирроса, за ним – шорох одежды: один мужчина толкнул другого. – Но если не уберешь руки, то очень скоро с ней встретишься.

– А сейчас ты угрожаешь мне?! – Райнхардт рассмеялся. – Как я мог быть таким глупцом…

– Если думаешь, что это сделал я, то ты действительно глуп.

– А что, по-твоему, я должен думать? – закричал Райнхардт. – Я заплатил тебе за убийство моих соперников и устранение морталитаси! А теперь моя жена убита тем, кого я нанял, – и одной из проклятых магов смерти!

Пока звучало это признание, Сидони удалось открыть глаза. Незнакомая комната, полная изящной мебели… Но гладкий пол – красный, словно драконий камень – она уже видела. Такой был в комнате, где они нашли покровительницу Кирроса.

Жену Райнхардта.

Она попыталась сесть и поняла, что руки связаны за спиной.

– Если он убил твою жену, то зачем потребовал допросить ее труп?

Это прозвучало слабее, чем хотелось.

Мужчины удивленно обернулись к Сидони. Райнхардт сразу опомнился, подскочил, обвиняюще наставил палец:

– Потому что он использовал тебя, мерзкая ведьма! Его задачей было прервать линию престолонаследия и повесить вину на таких, как ты! – Райнхардт повернулся к Кирросу. – И потому что он убийца, который больше ничего не умеет. Дай ему список жертв, и он не ограничится этим. Он не может себя контролировать.

Сидони посмотрела на Кирроса. Тот не пытался отрицать и вообще выглядел так, словно слова застряли у него в горле.

«Слова, которые помогут ему выпутаться».

Она опустила взгляд; лицо пылало при мысли о том, что она помогла убийце, которого все время искала.

Николас рассмеялся – неприятно и резко:

– Ты ничего не знала, правда? Кто он, как думаешь? Кому, по-твоему, ты помогала?

«Тому, кто среди бела дня убил мальчика – только для того, чтобы тот замолчал. Тому, чьи связи обеспечивают легкий доступ к жертвам и их семьям. Тому, кого боятся и кем восхищаются самые влиятельные люди Неварры».

Головная боль казалась невыносимой, но Сидони все же сумела сосредоточиться.

– Тебе было мало того, что я выплатил твои долги прежним нанимателям? Спас тебя от преследований? Что еще тебе было нужно? – Райнхардт вновь обратил свой гнев на Кирроса.

– Николас, заткнись и позволь мне все объяснить.

– Ты хоть понимаешь, что будет с моим положением при дворе? Я с таким трудом карабкался к трону, а из-за тебя оказался дальше, чем в самом начале!

Их крики отвлекали. Сидони зажмурилась, отгораживаясь от звуков, и, сконцентрировав магический заряд, попыталась закончить заклинание, прерванное Райнхардтом. Спустя миг ощутила его – ответ, шедший из комнаты, где обнаружили тело.

– Если ты сейчас же не успокоишься, Николас, то, клянусь Создателем…

Сидони чувствовала, как оно выходит из комнаты – той, где нашли тело; как спускается по коридору и движется к кабинету…

– Нет, Киррос, все кончено. Если придется сдать тебя заодно с морталитаси, я это сделаю…

Оно приблизилось к двери, и Сидони поманила его внутрь.

– Я не убивал твою жену! Как и других мерзавцев, для устранения которых ты меня нанял. Кто-то добрался до них первым, Николас! Кто-то знает, что ты задумал. Мы с магом пытались выяснить кто…

Киррос вскрикнул от неожиданности, когда вопль Николаса эхом отразился от стен. Но голоса мужчин не заглушили тошнотворного хруста ногтей и зубов, впившихся в плоть.

Сидони распахнула глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как труп госпожи Райнхардт бросается на собственного мужа. Николас кричал от боли и изумления, его руки безуспешно отталкивали беснующееся существо, а кровь лилась из ран, наносимых его мертвой женой.

Киррос выхватил кинжал и отступил к стене.

Вопли Райнхардта прекратились так же внезапно, как и начались. Его безжизненное тело повалилось на пол, и бывшая леди Райнхардт повернулась к Кирросу. Взгляд эльфа метнулся к Сидони.

– Скажи мне, – Сидони тяжело поднялась на ноги, – сколько убитых дворян ты хотел повесить на морталитаси? На меня? Сколько некромантов ты планировал использовать? Должно быть, вчера вечером, когда тебе встретились сразу двое, ты счел это даром Создателя.

Леди Райнхардт шагнула вперед.

– Я говорю правду, маг. Я этого не делал. – Киррос указал на приближающийся труп. – Ничего из этого.

Костяшки пальцев, сжимавших кинжал, побелели.

– Но сегодня Создатель одарил меня. Я искала убийцу… – Сидони кивнула трупу леди Райнхардт, и тот рухнул на пол. В ладони девушки вспыхнуло лилово-белое пламя. – …И нашла его.

– Стой, маг!

Киррос бросился к ней, отшатнувшись от стены.

– Меня зовут не «маг»!

Сидони выбросила руку вперед, разрывая путы и создавая иссушающее заклинание, а затем ударила Кирроса в середину груди. Кожа на его конечностях стала лиловой, а затем почернела – чары вытянули из его тела саму жизнь.

Сидони покинула дом затемно. Слуги так и не вернулись, и девушка сидела над трупами, пока не убедилась в том, что сможет уйти, не привлекая внимания людей снаружи. Под покровом безлунной осенней ночи она выскользнула через заднюю дверь, и никто ее не заметил.

Никто, кроме темной фигуры – неподвижной, как сама смерть, окруженной холодной некротической аурой. Та ждала в конце улицы, наблюдая.

«Похоже, я пришлю Пентагаст очень интересный отчет», – подумала Сидони, разворачиваясь и шагая в противоположную сторону.

Хенрика перенесли в гробницу, которая ждала его с того дня, как он вступил в орден морталитаси. Искалеченное тело выглядело ужасно, и все же казалось, будто Хенрик удобно устроился: он сидел за столом, окруженный книгами по некромантии.

В одиночестве.

Хенрик ошибался, полагая, что кто-то из морталитаси планировал убийства дворян и стал очередной жертвой умелых интриг Кирроса. Сидони злилась за это на своего учителя: за ошибку, что вновь привела ее в ненавистный город и заставила защищать тех, кого она презирала. Но под злостью лежало знание: Хенрик позвал ее на помощь, потому что доверял – даже после того, как она его покинула.

И она не смогла его защитить. Несмотря на то, что сам он годами укрывал ее в стенах Некрополя. Прятал от жестоких игр, в которые играла вся Неварра.

Сидони злилась, когда он убеждал ее присоединиться к морталитаси; ненавидела его нежелание познать мир за пределами Неварры. Но никогда не желала ему подобной судьбы. Меньшее, что она могла сделать, прежде чем вернуться в Инквизицию (и постараться никогда не возвращаться в Неварру), – это посетить место его последнего упокоения.

Она не ждала, что морталитаси в Некрополе примут ее извинения за прошлые дела, но была благодарна, когда ее простили. Как же она удивилась, когда один из магов смерти, старик с серебристыми усами, охотно проводил ее к гробнице Хенрика.

– Слышала, ты пришла попрощаться с милым Хенриком, – прозвенело у нее за спиной.

– Нет. – Сидони повернулась и увидела Антонию, входящую в гробницу. – Просто… убедилась, что он там, где и хотел быть.

– Вот оно что. – Антония приподняла уголки губ. – А мне уж подумалось, что здесь могут таиться теплые чувства. – Она указала на грудь Сидони.

Та что-то промычала в ответ. Скоро она будет избавлена от насмешек этой женщины.

– Поскольку ты снова покидаешь нас, полагаю, Киррос помог тебе найти то, что ты искала?

– Да, помог.

«Как ты уже знаешь».

– Ты славно поработала. – Антония улыбнулась шире.

Сидони вопросительно приподняла бровь.

– Устранила лорда Райнхардта и его ручного убийцу. Исполнись их план, и королевство рухнуло бы в хаос.

Сидони скрипнула зубами.

– Прости, но откуда ты знаешь про Райнхардта и Кирроса? Я даже не успела сообщить Инквизиции.

Антония будто не услышала.

– Эти… дворяне, управляющие страной. Какой же пример они подают? Отчаянно лезут на трон по трупам собратьев?.. Многие утверждают, что королевству нужны перемены. Что политика не должна зависеть от споров наследных семей. И сейчас, когда линия наследования так запуталась, может быть, пора морталитаси вмешаться?

Сидони пробрала дрожь, не имевшая отношения к температуре воздуха.

– Я уже говорила тебе, Сидони. Нас уважает вся Неварра – и знать, и простой люд. Они ценят каждый совет, полученный от морталитаси. Я могу сказать человеку, что сам Создатель велит его дочери броситься из окна, и он поверит. Я могу сказать, что в вине, убившем его брата, бесполезно искать яд, и он положится на мою мудрость. – Она указала пальцем на Хенрика. – Если я скажу, что немощный старый затворник перепил во время занятий магией, никто не усомнится в моих словах. – Она обернулась к Сидони. – И если я отправлю грубую, дерзкую девчонку разобраться с трехгрошовым убийцей и его выскочкой-хозяином, она сделает это. Уничтожит их, ни разу не задумавшись. Покажет всей Неварре, до чего дворян доводит жажда власти.

Дрожь пробрала Сидони до самых костей. Тяжесть услышанного давила на нее в повисшей тишине.

Безмятежная улыбка озарила лицо Антонии, и та перевела взгляд на пальцы Сидони.

– О! Мое кольцо все еще у тебя. – Она протянула к Сидони руку.

Неотрывно глядя Антонии в глаза, девушка сняла украшение. Уронив кольцо на подставленную ладонь, она ощутила ауру смерти и распада, холод, что окружал уже знакомую ей фигуру.

Эта фигура стояла в углу.

– Знаешь, – заговорила Антония, увидев, что Сидони смотрит на труп, – когда Хенрик послал за тобой, я была в ярости. Меньше всего мне была нужна эта заноза в виде беглой паршивки, отвергнувшей морталитаси. Но в итоге ты оказалась полезной, – добавила она все с той же спокойной улыбкой.

Антония вышла из гробницы. Мертвец, следивший за каждым шагом Сидони, преданно зашагал во тьму за своей госпожой.

Оставшись одна, Сидони замерла перед Хенриком. Человек, научивший ее всему, что она знала, человек, против опеки которого она бунтовала годами, незрячими глазами взирал на нее в своем последнем пристанище.

Киррос использовал ее. Даже не сумев повесить на Сидони смерть других дворян, он протащил ее по всей Неварре в погоне за убийцей, который совал ему палки в колеса и портил репутацию. В душе Сидони вспыхнула злость при мысли о гибели Кирроса и Николаса: она считала себя орудием Инквизиции, предотвращающим политическую катастрофу, а на самом деле была всего лишь пешкой в игре Антонии.

Даже Пентагаст по-своему использовала Сидони. Разве ей было дело до неприязни, которую та питала к собственной родине? «Инквизитор не желает Неварре такой судьбы». Или Кассандру волновали лишь желания Инквизитора?

Сидони посмотрела на искаженное лицо Хенрика. Он никогда не был ей приятен; она верила, что не нуждается в нем. Большую часть своей жизни считала его скорее тюремщиком, чем отцом или учителем. Он прятал ее от мира, поощрял лишь обучение магии смерти… но никогда не манипулировал ею.

И теперь она отдала бы все на свете, чтобы вновь услышать его голос.

Можно пойти к другим морталитаси, рассказать про Антонию, но слишком уж шаткое положение Сидони в рядах некромантов. Ее обвинения – ничто против слова могущественной морталитаси, той, что легко может обвинить агента Инквизиции в убийстве неваррского лорда. Сидони знала: Антония непременно воспользуется ситуацией.

И даже если Сидони выведет Антонию из ее собственной игры, то в чью пешку превратится? Кто ждет за кулисами, чтобы занять место Антонии? В Неварре упавшую фигуру тотчас сменяет новая.

Тишина, висевшая в гробнице Хенрика, душила; взгляд мертвеца становился невыносимым.

Не важно, кто извлечет выгоду из того, что случится с Антонией. Сидони не может подвести его снова.

В эту ночь статуи ожили. Сотни свечей у постаментов и в руках празднующих освещали каждую трещину на каменном лице, каждую складку в облачении каменной фигуры, каждый брошенный на землю цветок.

Настал осенний фестиваль, к которому готовилась вся Неварра, и улицы наполнились смехом и танцами. Сидони легко скрылась в людском море, но с трудом нашла свою цель.

Однако улыбающаяся маг смерти с волосами цвета бронзы предсказуемо сияла в толпе, словно маяк. Ее окружало сборище почитателей, надеявшихся урвать совет, наставление или просто улыбку, – все это Антония рассыпала направо и налево.

Сидони видела, как девочка, которой она щедро заплатила, подходит к Антонии, как ручонка протягивает письмо. Антония с лучезарной улыбкой взяла смятый пергамент, и девочка убежала прочь.

Антония читала послание, и улыбка исчезала с ее лица.

Что она чувствует, видя слова, написанные рукой Хенрика? Рукой, которую ради этого с легкостью пробудила Сидони? Недоумение? Страх?

Впервые Сидони увидела, как лицо Антонии омрачилось. Извинившись перед очарованными поклонниками, некромант отошла и заозиралась, но Сидони уже затерялась среди людей.

Темнота переулка скроет двух магов от посторонних глаз, а шум толпы заглушит крики Антонии. Пройдет время, прежде чем кто-то обнаружит тело морталитаси, и опять зазвучат крики, но к тому времени Сидони будет слишком далеко от Неварры.

В переулке они встретились – в переулке и расстанутся.