Райан Кормье
У Герольда был план

За годы тренировок Барв толком не научился бегать. Ветки деревьев, росших вдоль берега реки, хлестали его потное лицо, сапоги цеплялись за каждый корень. Коротконогий, он то и дело спотыкался, тяжело дышал, ожидая, что вот-вот услышит лай собак и свист стрел. Каждый шаг давался с трудом. Барв посмотрел назад через плечо, что обычно не приводило ни к чему хорошему, ухмыльнулся, даже хихикнул, не обнаружив погони, и вдруг неудачно поставил ногу и кубарем покатился вниз, оказавшись вверх тормашками в заросшей камышом жиже реки Минантер. Он замер, затаив дыхание. Болотная вода струилась по лицу. Барву почудилось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Тишина. Старкхэвенских стражников не видать, рыцарей с Турнира тоже. По одному взгляду на раны понятно, как сильно здесь ненавидят воров. Или просто-напросто не любят Повелителей Фортуны. Одно из двух, судя по его опыту.

Гном вскарабкался на сухой берег и огляделся. Могло быть и хуже. Он впечатался лицом в землю примерно там, где и хотел: место, скрытое от чужих глаз, с видом на точку сбора. Он поморщился, сел и задрал рубашку. Порез на животе был неглубоким, но жгло так, будто в ране все еще торчал клинок.

Работа пошла коту под хвост, и Барв не знал, кого убили, кого схватили, а кто мог сдать их с потрохами. Если бы точка сбора кишела рыцарями, кричащими о ворах, понять происходящее было бы чуть проще. Под боком что-то торчало – стрела застряла в куртке, запутавшись в широком кармане. Он потратил так много удачи, чтобы выбраться из Старкхэвена, что теперь ему никогда не достанется приличных карт.

Барв достал из кармана яблоко, другой рукой смахнув с него рой черных мошек. Ему доставалось и похлеще. Как-то раз он упал на камни возле антиванского храма, чудом стащив оттуда золотой головной убор. В бесценной реликвии осталась вмятина размером с кулак – правда, об этой подробности Барв еще ни разу не упоминал, стоя на барных столиках по всему Ривейну. Жизнь Повелителя Фортуны снабжала его столь желанными острыми ощущениями, но за несколько десятилетий такого существования он заработал длинные шрамы и сгорбленную спину. И все же, несмотря на боль, ему спалось лучше после того, как он сделался Повелителем Фортуны, перестав быть вечно ползающим воришкой, как в юности. Десятилетия охоты за сокровищами принесли ему достаточно денег, и он не чувствовал уколов совести, когда забирал артефакты у богатых торгашей, видевших в войне лишь хороший повод пополнить коллекцию. Он готов был жить с больной спиной, лишь бы совесть оставалась чиста.

Барв различил за спиной едва слышную эльфийскую поступь, но не повернулся. Он уже знал, кто там.

– Провал, конечно, полный, – сказала Элим.

Бежать ей пришлось столько же, но дышала она ровно и ничуть не вспотела.

– Да уж, бывало и лучше, – ответил Барв с полным ртом.

Он не был уверен, что его напарница – тоже Повелитель Фортуны – говорила со своим настоящим акцентом. По слухам, Элим знала еще с десяток. Барв выжидающе поглядел на нее. Элим кивнула, бросила парик в кусты и позволила гному взглянуть на красный амулет, спрятанный в черных локонах, туго заколотых внизу. Барв достал из кармана второе яблоко и протянул ей. Элим приняла его с озадаченным видом.

– Дочки все твердят, что важно питаться, когда спасаешься бегством, – сказал Барв. – Все четыре, как одна. Они почти всегда друг с другом соглашаются.

Элим потерла яблоко рукавом, словно желая соскрести с него красноту, оглядела его со всех сторон, нахмурилась и положила в карман.

– Без обид. Просто ты очень грязный.

Барв кивнул:

– Пришлось бежать через сточные трубы Старкхэвена. После того, как ты рванула вперед и бросила меня.

– Я старалась побыстрее убраться оттуда, а ты бегаешь как новорожденный олененок.

Барв не стал спорить и снова откусил от яблока. Ерунда какая-то. Забрать амулет из шкатулки во время Большого Турнира было не сложнее, чем утащить кусок пирога из корзинки ребенка. Их никто не заметил; ни один из присутствующих и ухом не повел. К счастью, олухи-охранники вполне предсказуемо совершали обход по расписанию. Зрителей слишком занимало собственное богатство; рыцари наводили на себя глянец перед соревнованием. Барв и остальные тайком выбрались с Турнира во время четвертьфинального боя на копьях и, уходя, могли спокойно трубить в рог или махать флагом. Но едва они пересекли улицу, как начался кавардак. Крики старкхэвенских стражников. Стрелы. Разъяренные рыцари верхом на своих нелепых лошадях. Полный набор. Весь город всполошился, и Барв никак не мог понять почему. Чтобы поднять такую шумиху, кто-то должен был добраться до шкатулки после того, как похитители вышли из города, снова открыть ее, увидеть амулет из красного стекла и сразу же распознать подделку. Барв фыркнул. Быть такого не может.

Элим что-то бормотала в сердцах, расхаживая за кустами между Барвом и точкой сбора. Солнце, пробиваясь сквозь ветки, освещало ее лицо.

– Что случилось на Турнире?

– Сижу и спрашиваю себя о том же.

– Утешил так утешил. Неудивительно, что тебе понадобилась моя помощь. В одиночку ты ногами в штаны не залезешь. Вот почему люди считают, что Повелитель Фортуны не может помочиться на землю без того, чтобы поднять мертвецов.

С этим Барв тоже спорить не стал. Элим была признанным специалистом среди Повелителей Фортуны и исправно выполняла свою работу. Похитители бы никогда не пробрались на Турнир без ее помощи. А если бы и пробрались, пришлось бы расколоть шкатулку камнем – Элим же в мгновение ока вскрыла ее заколкой.

– Никаких ответов, значит? – спросила она. – Видать, в этом деле ты не лучше твоего дружка Герольда.

Барв поднял глаза и пронзительно взглянул на нее. Его хмурый вид прогнал презрение с лица Элим, и она присела рядом. Барв доел яблоко и выплюнул семечки. Элим убрала с запястья фальшивую татуировку, смазав чернила большим пальцем, и еще с минуту терла руку, когда рисунок исчез.

– Прости. Как это вышло?

– Стрела, – ответил Барв. – Быстро.

– Вы долго работали вместе?

– Несколько лет. В последнее время я помогал Герольду выслеживать артефакты Тевинтера, которые находили и сбывали из-за всего этого бедлама с Антаамом на севере. Проклятые кунари выкопали уйму древних опасных штуковин. Некоторые ждали нас в сокровищницах богачей, будто умоляя их забрать. Другие артефакты украли из руин, потом их продали втихую или пустили с молотка на аукционах. Ты держишь один из них. Этот трофей сменил трех владельцев за две недели. Рогатые нашли его в катакомбах. Ну и весело же было в этих развалинах! То какое-нибудь проклятье, то древняя зверюга. Мы были как мальчишки. Лучше некуда. Герольд лучился от счастья, прокладывая путь, а я прикрывал тыл. У меня даже неплохо получалось. До сегодняшнего дня.

Элим помолчала минутку и начала снова:

– Надо бежать, Барв. Все эти рыцари с Турнира не дадут нам уйти. Гордость не позволит. Они спустят собак.

– А что с наемником?

– Чем меньше о нем будет сказано, тем лучше.

Элим закатила глаза, но промолчала, заметив красное пятно на рубашке Барва.

– Ерунда, – сказал он. – Бывало и хуже.

Барв решил, что разумнее всего бежать на запад вдоль Минантера, прочь от Старкхэвена. При должном везении они доберутся до Тантерваля, пересидят там и выскользнут из Вольной Марки, как только их след остынет. На севере и юге – дикие земли; к этому они не готовы. Лучше держаться ближе к фермам и рыбацким хижинам возле реки. Доверять привязанным в конюшне лошадям, которых Барв заказал днем раньше, тоже нельзя. Придется импровизировать, прежде чем они встретятся с остальными.

Элим быстрым шагом двинулась вперед. Они шли между деревьями, что росли возле реки. Ветки, которые едва задевали плечи Элим, били Барва по лицу, листья застревали в бороде. Природная утонченность не мешала эльфийке ступать по неровной местности так же уверенно, как и по площадке для танцев. Дочери Барва то и дело твердили, что ему нужно больше бегать. Не куда-то, не от какого-то монстра, а просто описывать круги. Упражнение для сердца, говорили они. Что это за сестры, которые во всем соглашаются друг с другом? Братья и сестры Барва дрались, как барсуки.

Впереди Элим нарвала листьев мятного корня и натерла ими шею и руки с такой силой, что листья превратились в пахучую смесь. Мгновение спустя Барв уже не чувствовал запаха ее духов. Она остановилась, взяла горсть земли и сосновых иголок и растерла все это по своей красной накидке, пока та не стала на тон темнее. Эльфийка разорвала платье на поясе, открыв колготки. «Умно, – подумал Барв. – Достаточно роскошно для Большого Турнира, но позволяет быстро сбежать». Закончив, Элим замедлила шаг, дожидаясь гнома. Когда тот подошел, она вытащила амулет – темно-красный, темнее, чем ее покрытая грязью одежда. Барв посчитал это дурным знаком. По его опыту, красные амулеты сулили неудачу.

– Что именно делает эта штука? – поинтересовалась Элим.

Барв пожал плечами. Ему сказали, что амулет древний и мощный. Все, что нужно знать.

– Сам понесешь. – Элим сунула его Барву. – Не хочу, чтобы мне в задницу прилетела молния.

Барв и сам этого не хотел, но все же взял его. Рука была вся в царапинах и порезах после отчаянного прыжка через окно в Старкхэвене. Если бы амулет стрелял электричеством, он бы давно сработал.

Элим взяла Барва за плечо и заставила пригнуться. Впереди, у берега, кто-то тяжело шагал по зелени, не заботясь о том, что его могут услышать. Через листву проникал едва слышный низкий голос.

– Панцштотт, – вздохнула Элим. – Как пить дать, болтает сам с собой.

– Похож на медведя. Должно быть, он знает, что за нами гонятся.

– По сравнению с ним ты не кажешься таким уж тугодумом. Пускай его заберет стража. Он не расскажет ничего такого, из-за чего я стала бы переживать. Ты ведь почти ничего не говорил ему о себе, верно?

Барв покачал головой:

– Но он может знать, что случилось на Большом Турнире. Почему все пошло коту под хвост. Когда ты видела его в последний раз?

– Он бежал в ту же сторону, что и мы, только другой дорогой. Я видела, как он пронесся мимо какого-то памятника. Плиты обложены цветами, посередине огонь. Этот идиот чуть не перевернул все вверх тормашками.

Барв вспомнил памятник. Он проходил мимо, направляясь на Турнир.

– Цветы в память о Жаке Галле, шевалье, который выиграл прошлый шикарный Турнир.

– Слышала, он умер, – сказала Элим.

– Слышал, его убили, – возразил Барв.

Со стороны реки снова донеслись звуки возни и ругательства. Скоро Панцштотт привлечет внимание своих преследователей или кого-нибудь пострашнее – речного обитателя. Историй о таких тварях ходит полно.

– Как вы встретились? – поинтересовалась Элим.

– Пришел в Тантерваль по рекомендации. Выглядел достойно.

Элим посмотрела на него испепеляющим взглядом.

– Его ты нанял за мускулы, меня взял для всего остального. Зачем же нам нужен ты?

– Я специалист по побегам. И тактическим отступлениям, – ответил Барв, старательно изучая мыски сапог.

Элин вытаращилась на него:

– Да ты задницу лошади от головы не отличишь, какой там побег!

– Да уж. Сегодня явно не лучший день в моей карьере.

Они резко повернули головы, услышав лай. Собаки взяли след. Значит, уже скоро воры отправятся в тюремные камеры Старкхэвена, а в скучных коллекциях богатых дураков затеряется очередной артефакт.

– Река скроет запах, – сказал Барв.

Элим посмотрела на воду:

– Есть масса причин остерегаться Минантера.

– И столько же причин войти в него.

Барв знал, что идея не из лучших. Первое правило побега: никуда не заходи, если не знаешь, как выйти. Два Повелителя Фортуны вошли в воду. Минантер переливался возле их сапог. Жесткое дно усеивали камни, черенки растений и густой ил. Река была мутной – весеннее половодье – так что Барв и Элим ничего не видели дальше фута. Вода дошла им до колен, заглушив ругательства Панцштотта впереди и лай собак сзади. Барв скрипел зубами – настолько она была ледяной. Он купался и в местах похолоднее, но оставаться в реке слишком долго не стоило. Слишком ужасный день, чтобы еще и суставы отморозить. Элим ахнула, зайдя в воду по грудь, и вдруг замерла. Ее красная накидка надулась и всплыла рядом с ней.

– Там что-то шевельнулось!

Пока они боролись с речным потоком, Барв смотрел назад на берег, где ожидал увидеть разведчика из Старкхэвена.

– Барв, – прошипела Элим, – у нас тут проблемы посерьезнее.

– Всего лишь ветки, – ответил он, пытаясь разглядеть на берегу Панцштотта. – Нечего бояться.

Стылая бурая вода ударила Барву в лицо, и из реки вынырнуло что-то черное и склизкое. Он высоко поднял руки; обтянутые кожей щупальца обхватили его и похлопали по спине, будто лучшего друга. Гном услышал шипение, его лицо вдруг покрылось горячими каплями. Чудище явно отличалось силой: локти Барва стукнулись друг об друга, колени сжались, и он вылетел из воды, молотя ногами в воздухе.

– Ты снова ошибся! – прокричала Элим.

Чудовище открыло широкий круглый рот, похожий на мешок гнилого мяса, опоясанный клыками. «Хлыстозуб», – подумал Барв. Жаль, что он уже растратил остатки удачи в Старкхэвене. Гигантское чудище рывком подняло гнома в воздух, взмахнув толстым членистым хвостом. Барва понесло в сторону и перевернуло вверх тормашками. Хлыстозуб зашипел ему в лицо и потащил по поверхности реки; Барв вертелся и брыкался, пытаясь не задохнуться. Волосы налипли на лицо и рот. Чудище плюнуло гному в глаза, и он смутно различил острые как иглы клыки.

Барв закрыл глаза. Франческа. Мелиндара. Сандрин. Беллаклэр. Дальше им придется жить без него.

Щупальца вдруг ослабли, и он плюхнулся в ил. Затем чудовище отпустило одну ногу. Он с шумом вздохнул и сквозь речную пену разглядел Панцштотта, который вонзал двуручник в хвост хлыстозуба, с каждым разом пуская фонтан крови. Бронированный пояс великана блестел на солнце. Хлыстозуб зашипел и бросился на Барва, но при этом выпустил его ногу, и тот упал в воду, где тело чудовища хлестало его словно бич. Клыки хрустели под сапогами, пока он пробирался через ил, отчаянно желая выйти на берег. Что-то схватило его за руку, заставив отшатнуться.

Элим вытерла ему глаза рукавом:

– Всего лишь рыбешка.

Барв повернулся и увидел, как разрубленные щупальца хлыстозуба тонут в воде вокруг Панцштотта. Свернутый в петли хвост обмяк и поплыл по реке. Барв выдохнул и стал доставать из бороды комки густой слизи. Дочки в четыре голоса твердили, что ему пора заканчивать с такой жизнью, иначе несдобровать. Они часто соглашались друг с другом.

– Не люблю рыбу, – проворчал Панцштотт, вкладывая оружие в ножны.

Меч исчез за его широкой шеей. Панцштотт надел на голову капюшон от мантии, которая на его широких плечах смотрелась как детское одеяло. Позади вновь раздался яростный лай. Слишком близко.

– Собак тоже не люблю.

Они побежали, пренебрегая маскировкой, шлепая по мелководью, – прекрасная цель для хорошего лучника. Барв, как ни старался, все равно отставал на пару шагов.

– Что там впереди? – крикнул он Панцштотту.

– Водопад.

Ну конечно. Его везде ждали водопады и разрушенные мосты, а вскрытые усыпальницы всегда охранялись ловушками из шипов и огромных молотов. Какое веселье без них? Не чувствовал себя молодым тот, кто никогда не болтался, подвешенный за палец, над буйствующей толпой порождений тьмы. Герольд любил поболтать обо всем таком.

– Высокий?

– Не очень, но падать прилично.

Слишком высоко и не нужно, сказал себе Барв. Достаточно, чтобы всадники и собаки не последовали за ними. Неплохо бы, конечно, еще и не разбиться. Впереди Минантер перекатывался через каменный гребень. Земля сотрясалась от топота – всадники въехали на берег. Барв спотыкался о мокрые камни. Позади раздался крик.

В решающий момент Панцштотт обернулся с ребяческим испугом на лице и покачал головой. Возле него с обеспокоенным видом стояла Элим.

– Он не…

Мимо Барва с гулом пронеслась старкхэвенская стрела, пролетев между головой эльфийки и грудью Панцштотта. Барв прыгнул вперед, врезался в великана, словно в стену, отлетел к Элим, оборвав ее предупреждение на полуслове, и все трое перекувыркнулись через край обрыва. Холодный ветер обдувал щеки Барва, и тот шлепнулся в воду – быстрее, чем думал, не успев даже сделать вдох. Мир потонул в размытом, беззвучном царстве воды, камней и водорослей. Над Барвом струилась река. Он крепче сжал амулет сквозь ткань одежды, взобрался на камень и оттолкнулся ногами. Когда голова высунулась из воды, гном сделал долгожданный глоток воздуха.

– Не так уж и…

– Держись! – закричала Элим, и они снова оказались возле обрыва.

Невероятно: небо под гномом снова закружилось, в лицо вновь ударил ветер. Падал он даже дольше, чем в первый раз. На этот раз у него было время вспомнить все хорошие советы дочерей, к которым он так и не прислушался. Снова вода – удар пришелся на спину. Барв погрузился на большую глубину, безуспешно пытаясь нащупать дно тяжелыми сапогами. Он еле выбрался на поверхность и вдохнул, казалось, половину всего мирового воздуха.

– Мы больше не падаем? – выдавил он.

– Кажется, нет, – ответила Элим, выплевывая речную воду.

Барв выкатился на берег, словно мешок потонувших крыс, и смахнул ил с растянутых в улыбке губ. Возле него Элим безуспешно боролась с собой, но все же захохотала тонким голосом – звук был такой, будто кто-то откупорил бутылку.

– Говорил же, – напомнил Барв, – я специалист по побегам.

Панцштотт замотал головой и отвернулся:

– Повелители Фортуны просто безумцы.

– Он все еще у тебя? – поинтересовалась Элим.

Барв похлопал по карману штанов.

Шагая, они смогли перевести дух. Погружение в Минантер скроет их запах от собак, пока стражники и рыцари ищут путь вниз. Но если гончие настигнут, даже река не поможет. Старкхэвен не скупится на хороших собак.

Барв сжимал и разжимал руки под жесткой, грязной курткой. Сапоги хлюпали. Птицы щебетали высоко в кронах, готовые в любой момент выдать всех троих.

Элим не стала тянуть с вопросами:

– Что случилось на Турнире, Панцштотт? Что ты видел?

Глаза великана расширились. Его брови напоминали заросшие без ухода изгороди.

– Все так быстро разозлились. Ты велела смотреть за палаткой со стороны загона. Я и смотрел. Потом все будто свихнулись. Я увидел, что вы убегаете, и побежал в ту же сторону.

Помолчав, Элим озадаченно спросила:

– Больше ничего? Нам это никак не поможет.

Панцштотт, казалось, совсем упал духом:

– Это все, что случилось. Я убежал.

Барв не сказал ни слова, но понимал: Панцштотт такой же плохой лжец, как его, Барва, младшая дочка.

Элим решила зайти с другого боку:

– Куда денешь свою долю?

– Найду сестру, – просиял Панцштотт. – Знаю одну леди, которая мне поможет.

– Сестру?

– Леди поможет. Я встречусь с ней в Тантервале, отдам свою долю, и она найдет мою сестру.

– Ага. – Элим мельком посмотрела на Барва.

Панцштотт не упоминал ни о каких леди, сестрах и других женщинах, когда Барв нанял его в грязном тантервальском кабаке. Великан один занимал два стола – лучшее рекомендательное письмо.

«Не торопись, Элим, – подумал Барв. – Пусть сам проговорится».

Надо было отдать должное эльфийке: та вновь сменила подход.

– Куда мы направляемся? У нас ведь есть место встречи?

Барв пожал плечами и остановился. «Пора сказать им», – подумал он.

– Знал только Герольд. Надо передать артефакт тому, кого он знал. Только вот он так и не сказал кому.

Элим достала нож, о котором Барв даже не подозревал, что-то пробормотала и снова спрятала его.

– Самые глупые слова, которые я когда-либо слышала, а ведь я уже привыкла к глупостям.

– А что ты хотела? Подробный план операции? Его нет. Обычно мы с Герольдом что-нибудь поджигали и кидали в кучу. Мне никто не сказал, как зовут продавца, чтобы стража не могла выжать из меня имена. Знают всего двое, а значит, вдвое меньше шансов провалить дело. Вообще-то, это я должен косо на тебя смотреть. Я все делал как истинный Повелитель Фортуны, и…

– Видимо, твой метод – как можно чаще падать, – презрительно бросила Элим.

– Не ссорьтесь, – мягко сказал Панцштотт.

– …И пока что все выходило неплохо. О нас ходят слухи по всему Ривейну. Мы справились с проклятым Антаамом и венатори. Лучшие охотники за сокровищами всего надземного – и подземного – мира. Мы взяли тебя только потому…

– Потому, что ваши методы перестали работать?

– Зачем же ты пошла с нами, червяками? – спросил Барв. – Решила почтить трущобы своим присутствием?

– Я мастер своего дела. Других причин тебе не нужно.

Панцштотт встал между ними:

– Я слышал Герольда. Он сказал, что мы отдадим амулет оруженосцу.

Элим не сдержалась и фыркнула:

– Ни у одного оруженосца не хватит денег на амулет, когда переговоры веду я.

Барв нахмурился. А ведь Герольд в пьяном угаре и впрямь говорил про оруженосца…

Элим махнула рукой в сторону холма на берегу реки:

– Панцштотт, ты самый высокий. Посмотри, что там впереди.

Барв и Элим подождали, пока он не отойдет подальше, и раскрыли рот, чтобы заговорить. Она начала первой:

– Хватит валять дурака. У нас есть проблемы поважнее – и поглупее. Что это за леди, о которой говорит Панцштотт?

Барв развел руками:

– Я не спрашиваю наемников об их женщинах. Нам нужен был человек, который может пересчитать кому-нибудь зубы ножкой стола, а Панцштотту нужны были деньги. Идеальное партнерство. Мы ударили по рукам и выпили. Может, тут и пахнет жареным, но кому какое дело, что он сделает со своей долей? Если его обманут, мы ни при чем.

– Панцштотт пробрался на Большой Турнир с молотом. А теперь у него на спине ослепительно блестящий меч. Где он его взял?

– Может, забрал у кого-нибудь в драке по пути из Старкхэвена.

– Кто знает… Нужно приглядывать за ним.

– Главное, не зли его, пока не убедимся, что он не сможет нас раздавить.

– Может, ты его и боишься, – Элим закинула непослушные волосы за острые уши, – но я-то полна сюрпризов. Пойдем. Нужно двигаться, пусть и не имея конечной цели.

Без погони за спиной Барву с каждым шагом становилось все легче. Закрыв глаза, он вполне мог представить себе, как гуляет с дочками по диким землям возле их дома в Ривейне. Вот они бегают по палой листве, сталкиваются друг с другом и смеются так громко, что их наверняка слышно в самом Ферелдене… Неуклюжие, будто пьяные, даже столько лет спустя. Внешность матери, ноги отца. Правда, картина будет неполной без запаха соли. Ферма Барва стоит на берегу Ривейна, и его дочери могут меньше чем за день дойти до океана. Их носы всегда забиты солью. Только так воспоминание делалось законченным.

Он заглушил переживания, которые приносили с собой мысли о дочках. Война между кунари и Тевинтером пока еще идет далеко от фермы, но только дураки верят в прочность границ, нанесенных на карту. Легчайший ветерок может принести беду. В погоне за сокровищами Герольд и Барв встречали беспризорных детей и целые семейства, пострадавшие от северных сражений. Они прошли мимо нескольких полевых госпиталей, набитых до отказа недавно поступившими пациентами. Война, что поделаешь. Сложно было не заметить такое. Два дня спустя Барв почти силком тащил Герольда на юг. Тот постоянно оборачивался, и Барву не было нужды спрашивать, что за горестные мысли его занимают.

Впереди солнечный свет, пробивавшийся сквозь деревья, сделал вечернее небо пурпурно-оранжевым. Барв смотрел на него как завороженный, пока не заболели глаза. Он будет скучать по многим вещам, когда перестанет быть Повелителем Фортуны, но закаты по всему миру точно займут первое место в списке.

Элим подошла к Панцштотту:

– Хочешь, скажу кое-что смешное?

Он кивнул с таким видом, будто успел заскучать, спасаясь бегством.

– Меня зовут Дора Браун. Родилась и выросла в самом сердце Ферелдена.

Панцштотт поднял огромные ладони, радуясь смене акцента, и наклонился ближе, будто это помогло бы ему понять секрет фокуса. Даже Барв удивился, хотя и знал об умениях Элим. Утонченный голос в мгновение ока сменился деревенским наречием, столь же привлекательным, но уже по другим причинам. Идеальный ферелденский акцент. В бытность свою помоложе гном достаточно часто болтал с барменшами, чтобы сразу же узнать его.

– Весьма сожалею, но вам не повезло столкнуться с Клаудией Пирро из Антиванских Воронов.

Панцштотт захлопал в ладоши, Барв хохотнул. Поразительно.

– Марго де Ламур, месье. Мы встретились по пути в орлесианский суд.

Панцштотт оживленно тыкал пальцем в сторону Элим. Казалось, он вот-вот обмочит штаны от радости.

– Здорово вышло! Похоже на ту леди, вместе с которой я найду сестру.

Элим встретилась взглядом с Барвом. Он знал, что у нее в голове возник тот же вопрос. Зачем орлесианской леди помогать великану из Тантерваля в поисках сестры? Слишком уж далекий путь, чтобы помочь незнакомцу. Такое великодушие – и все же она потребовала за это все полученные Панцштоттом деньги. Дочки – особенно юная Сандрин – прочли Барву столько лекций на тему «Доброта не требует награды», что ему давно хотелось отрезать себе уши. В такое он никогда не верил. Вот что делают кражи и приключения. Они уничтожили в Барве доброту и жизнерадостность, которые тот когда-то передал дочерям. В конце концов он перестал понимать тех, кто вкалывает, как на каторге, за жалкие гроши. Кражи и приключения разъели веру в людей, и он стал сомневаться в словах каждого. Его жену все это выводило из себя. Благослови ее Создатель.

– Расскажи о сестре, – попросила Элим с обычным акцентом.

Панцштотт улыбнулся:

– Старшая сестра. Она любила меня дергать когда-то. Не в плохом смысле. Показывала свои чувства. Мы выросли на болотах. Видели родителей, только когда они нас ловили. Она присматривала за мной. Убивала змей. Вечно придумывала для меня всякое.

– И тебе нужно ее найти?

– Она ушла в прошлом году, – кивнул тот. – Должна была написать мне.

– И куда направилась?

– В Андерфелс. Решила стать Серым Стражем.

Элим изобразила удивление:

– Да уж, долгое путешествие. И опасное.

– Она очень… старшая сестра.

Эльфийка вновь сменила акцент на орлесианский:

– И твоя леди верит, что найдет ее?

Панцштотт просиял от ее говора:

– Да. Леди Люси. Она уверена, что мою сестру можно найти. Все время говорит об этом.

– Можно найти?

– Что ее найдут, – произнес Панцштотт с угрозой.

Барв понял, что Элим тоже это заметила.

– Леди Люси говорит, что может найти кого угодно. Ее муж – тоже Серый Страж.

Элим склонила голову набок:

– Да ну?

Проклятье, подумал Барв. Будет еще одна складка на лбу. Он пощупал карман с амулетом. Чем больше неизвестного было в работе, тем чаще хотелось проверять добычу. Он провел рукой по жесткой куртке и удивился ощущениям. Никакой боли. Он посмотрел на ладонь в полутьме. Царапины, приобретенные в старкхэвенском окне, исчезли, кожа со всех сторон гладкая, как ни поверни. Рука с амулетом выглядит лет на десять моложе, чем другая. Он вертел кисть, смотрел на нее с разных сторон, думая, что все это – проделки приглушенного света. Барв открыл рот, снова закрыл, опустил закатанный рукав, затем засунул пальцы под рубашку. Рана на животе еще не затянулась, но жгучая боль утихла и сменилась легким зудом. Значит, треклятый амулет лечит. Хорошая штука.

Двигая рукой в кармане, Барв почувствовал укол совести. Об этом амулете он немедля рассказал бы Герольду. Может, штуковина помогла бы отрастить палец на левой ноге. Сам Герольд утверждал, что потерял палец в бою с морским чудовищем, когда служил на флоте: чистой воды россказни. Герольд едва мог удержать в животе завтрак, сидя в ванне, и все же заявлял, что махал топором, держась рукой за горящую мачту посреди ревущих волн над огромными челюстями монстра. Барву довелось быть свидетелем часовой сцены: Герольд напился и называл героя истории адмиралом, забыв, что адмирал – это он сам.

Герольду не понравилась бы ситуация, в которой они оказались. В конце работы он стремился обрубить все хвосты и двигаться дальше. Сейчас бы он уже наполовину избавился от счастливого похмелья. План Герольда – передать амулет на север, где его законное место, – наверняка очень прост. Принимающая сторона, знакомое место встречи, где Герольд знал каждую дверь и каждое окно. Обычный распорядок. Барв сомневался, что Герольд рискнул бы связываться с кем-нибудь новым. Жаль, что возможных друзей все равно осталось слишком много. Герольд прожил всю свою жизнь так, словно пытался занять государственную должность: хлопал по спине каждого встречного, как будто тот подавился виноградиной. По-настоящему он доверял лишь немногим знакомым и держал ухо востро со всеми остальными. И все же список его друзей из Вольной Марки не может быть настолько уж длинным. Большинство товарищей – и врагов – Герольда живут севернее.

В последнее время Герольд был не в настроении – с тех пор, как Барв утащил его прочь от носилок с ранеными на севере. Они слишком долго гонялись за амулетом, который оказывался то у бандитов, то у неуловимых агентов. Едва они попали в Вольную Марку, как Герольд предположил, что амулет надо искать на Большом Турнире. Там собирались богачи и чванливые коллекционеры со всего Тедаса: не лучшее место для искомой вещи. Герольд и Барв не считали слишком умными богачей, которых развлекают всадники, бьющие друг друга палками. Проблемой было их количество.

«Если нужная нам вещь окажется в месте, полном героев, хвастунов и стражников, – говорил Герольд, – мы ее никогда не вернем. Не вернем без большой заварухи, к которой мы не готовы».

– Стойте, – прошептала Элим.

Эльфийка присела на корточки за деревьями, мужчины последовали ее примеру. Барв и Панцштотт озирались, Элим же закрыла глаза, полагаясь на слух, и указала пальцем на восток, откуда они пришли. Барв посмотрел сквозь ветки. Они точно убрались с берега, подумал он. Так сказал бы Герольд. Густой лес опаснее, и преследователи, очевидно, выбрали бы реку в надежде догнать беглецов. Возможно, стоит добраться до деревенского кабака, где Герольд пил перед походом в Старкхэвен. Это место, по крайней мере, знакомо Барву.

– Нам нужен только меч! – кричал мужской голос. – Хотя мы все равно прикончим вас, подлые воры.

Элим наклонила голову:

– Ферелденский акцент. Должно быть, рыцарь с Турнира. Говорит, что пришел за мечом, Панцштотт.

Второй голос – уже с севера – потребовал показаться. Такое впечатление, будто оба кричали наугад во все стороны. И все же преследователи двигались по берегу реки быстрее, чем надеялся Барв. Возможно, кричавшие отвлекают внимание, пока молчаливые подбираются ближе. Рыцари с Турнира тупее пробки, но принц Старкхэвена пользуется хорошей репутацией в Вольной Марке. Среди преследователей-стражников не может быть дураков.

Согнувшись в три погибели, беглецы ждали, когда прекратятся крики. Барв и Элим смогли наконец поближе взглянуть на двуручник, висевший на спине великана. Сталь украшали витиеватые узоры и многочисленные имена. Лезвие блестело даже сквозь засохшую кровь хлыстозуба. Не похоже на меч стражника, наобум схваченный при побеге.

Крики затихли, но беглецы не спешили вставать. Эльфийка повернула голову и зло взглянула на Панцштотта:

– Показывай свой проклятый меч.

Тот со стыдливым видом достал оружие из самодельных ножен. Золотая рукоять засияла на заходящем солнце. Великан поднял меч вверх, развернув его острием.

– Где достал? – спросила Элим.

– На Турнире. Просто схватил.

– Вот почему за нами рванул весь Старкхэвен. Из-за твоей неуклюжей кражи.

– На моем месте могла оказаться ты.

Эльфийка выглядела оскорбленной.

– Никогда, уверяю тебя.

Элим потянулась за мечом. Панцштотт вдруг напрягся, туповатого вида как не бывало. С утробным звуком он попятился, сжимая рукоять.

– Нет.

– Дай посмотреть, за что меня гоняют по проклятому лесу.

– И за что умер Герольд, – добавил Барв тоном, которым редко пользовался в разговоре с мужчинами крупнее его.

– Никогда! – у Панцштотта изменился даже голос. – Он нужен леди Люси, а не вам. У вас своя штука, у меня своя. Все честно.

Эльфийка фыркнула:

– Едва ли. Нас не поймали на краже.

– Я не думал, что меня кто-то увидит, – огрызнулся Панцштотт, положив на рукоять вторую ладонь.

– Отдай меч. – Элим шагнула вперед, занеся руку за голову.

Панцштотт заревел и бросился вперед, выставив локоть, отчего Элим врезалась в Барва и оба свалились на землю. Гном вовремя убрал руку, которая едва не хрустнула под тяжелым сапогом великана. Тот с шумом рванул вперед.

– Убери свои старые копыта! – рявкнула Элим, вскочив на ноги.

Она двигалась быстро, но Барв успел рвануться вперед и схватить ее за лодыжку. Эльфийка упала, покатилась по земле и уставилась на него.

– Этот меч – наш шанс уйти отсюда живыми!

Барв молча показал вверх: в дереве над ней торчала стрела. Красный хвост Старкхэвена, эмблема рода Ваэль.

Послышался топот лошадей, скакавших вдоль реки. Два Повелителя Фортуны бросились наутек, петляя и ползая между камнями и деревьями. Барв обернулся и разглядел вдали двух рыцарей, что неслись галопом за ними. Все четыре дочки Барва считали, что ему довольно гоняться за блестяшками. Они во многом соглашались друг с другом. В такие моменты он был с ними солидарен. Барв добрался до рощи, кое-как петляя между деревьями, перебегая от одного ствола к другому. За спиной все громче стучали копыта. Барв готов был поклясться, что у него шевелятся волосы от лошадиного фырканья. В отчаянии он перепрыгнул через ближайший камень, и покатился, расцарапав себе ладони. Лошадь рыцаря встала на дыбы и свернула, пытаясь последовать за ним, но забила копытами в воздухе и завалилась. Завопив не своим голосом, рыцарь исчез между скалой и лошадиным крупом. Повелитель Фортуны смотрел, как животное в яркой турнирной попоне, уже без всадника, встает на ноги и уносится в сторону реки.

Впереди второй всадник пытался догнать Панцштотта. Тот повернулся, неожиданно резко для своих размеров, и рубанул мечом по шее скакуна. Животное заржало и рухнуло, обливаясь кровью. Барв услышал, как ноги рыцаря ломаются под тяжестью лошади. Панцштотт прыгнул вперед и приземлился на голову преследователя с такой силой, что Барву все стало понятно и без звука. Панцштотт пристально посмотрел на него, затем повернулся и побежал.

Барв подскочил к рыцарю, придавленному лошадью, и опустился на колени. Из шлема вырвался стон. Барв поднял забрало.

– Слышишь меня?

Рыцарь кивнул.

– Чей это меч? Почему вы гонитесь за ним?

– Ничей, – выдавил рыцарь клекочущим голосом. – И общий. Служи…

Элим села рядом:

– Он выживет?

– Я, конечно, не лекарь, но… – Барв нажал на нагрудник, и через стыки полилась кровь. – Нет.

– Сколько вас, дураков, гонится за нами? – спросила Элим.

– Много… – На зубах рыцаря блестела кровь.

– Зачем? – спросил Барв. – Что такого в этом мече?

– Служи… – Жизненные силы покидали рыцаря. – Имена.

– Проклятье, – ругнулась Элим.

Барв вопросительно посмотрел вверх. Когда он снова опустил голову, рыцарь уже не дышал, его глаза остекленели. Барв опустил забрало и поднялся на ноги. Он испытывал необыкновенную бодрость и почти не ощущал ран и ушибов.

– Что еще он сказал? Я ничего не упустил?

– «Служи», – ответила Элим. – Он имел в виду Служитель, двуручный меч, с которым сбежал Панцштотт. Это легендарный клинок, который получает в награду победитель Большого Турнира раз в тысячу лет. Древняя традиция Вольной Марки. Проклятье. Только подумай, штуковина лежала на пьедестале перед тысячей глаз, и он все равно ее сцапал.

– А что за имена?

– Тоже традиция. На мече выгравированы имена всех победителей.

– Смотрю, ты знаток истории Большого Турнира.

– Отличное место для кражи. Прямо-таки буфетная стойка. Ну, теперь-то уже нет. Больше не смогу показаться там, с каким бы акцентом ни говорила. Они будут гнаться за нами, Барв.

– А если поймают и увидят, что меча нет?

Элим посмотрела на поломанные ветки и примятую траву – след Панцштотта:

– Нам нужен меч.

Барв поднял булаву рыцаря, которого убил Панцштотт, порылся в седельной сумке. Зазвенели монеты. Он поднял глаза на Элим. Та замотала головой и указала на длинный кинжал на бедре рыцаря. Барв отстегнул ремешок, протянул ей оружие, потом забрал фляжку рыцаря и встал.

– Наш великан двинул в эту сторону, когда мы его встретили, и не менял направления, – сказал Барв. – Он знает, куда идет.

Элим кивнула:

– Впереди деревни. Леди Люси ждет его в одной из них. Лучше всего было бы пойти за добычей после того, как уляжется суматоха, но тогда пришлось бы довериться решению Панцштотта. – Элим презрительно хмыкнула. – Ставлю все драгоценности Тедаса на то, что его сестра либо мертва, либо стала Серым Стражем. В обоих случаях до нее уже не добраться. Как только леди получит Служитель – пуф, и нет ее.

– А нас будут разыскивать по всему Тедасу до скончания дней.

Если имя Барва свяжут со столь возмутительной кражей, на его шее повиснут жернова, а к горлу дочерей, наверное, будет приставлен клинок. Мстительным рыцарям только дай повод проявить храбрость. Вернуть Служитель – значит совершить блистательный подвиг, сорвать лавры победителя Турнира, даже не участвуя в нем. Никто не знает, с кем сговорился Панцштотт. Поди угадай, что он сболтнет год спустя. Барв не может позволить, чтобы молва докатилась до его дома. Уйти в завязку, чтобы то и дело оглядываться – не такого будущего он желал для себя.

Не лучшее последнее приключение, подумал он. Гибель друга и угроза поимки – никакой артефакт столько не стоит. Он уже сорок лет ворует и все еще жив. Начал, когда на груди рос редкий пушок; в ту пору Барв думал, что знает мир, как свои пять пальцев. Проклятье! Он побывал в каждом уголке Тедаса, но так и не смог понять его. Прекрасная и ужасная земля, которая удивляла гнома на протяжении всей его жизни. Но он уже давно перестал изобретать причины, чтобы продолжать попытки. Достаточно того, что мир существует, а остальное не важно. Герольд сейчас попробовал бы его утешить. «Ерунда, – сказал бы он. – Вспомни, как мы удирали от Сэнди Хоулер. Плевое дельце по сравнению с тем, как мы доставали Неугасимый посох Красных Языков». В общей сложности они потеряли в тот день две бороды и две пары бровей. Еще много-много раз Герольд был единственной надеждой Барва. Его самоуверенность всякий раз доходила до нелепости.

– Думаешь, выкарабкаемся? – спросил Барв.

– Я – да, – ответила Элим и поправила заколотые волосы.

Выследить Панцштотта было несложно. Барв знал, что они с Элим нагоняют его. Трава, которую помял этот олух, все еще пыталась распрямиться. Тем не менее солнце почти успело зайти, прежде чем Панцштотт наконец остановился и встретился с ними лицом к лицу. Видимо, он нашел кого нужно. Барв поднял булаву и широкими шагами вышел на лужайку, как будто его имя стояло на пригласительном билете. С одной стороны был холм, с другой – овраг. Везде рос густой кустарник. Хватит пары минут, чтобы укрыться в ближайшей деревне, если что-то пойдет не так. Леди Люси умеет выбирать места.

Панцштотт держал Служитель обеими руками. Рядом стояла женщина с огненно-рыжими волосами, одетая в черное траурное платье. Она выдала свою самую язвительную ухмылку.

Элим ухмыльнулась в ответ. У нее получилось лучше.

– А вот и наши полезные дурачки, – объявила женщина с орлесианским акцентом. – Вам двоим не хватает такта, чтобы умереть и оставить нас в покое. Я забрала то, что принадлежит мне по праву; вы украли свою безделушку. На этом предлагаю разойтись и никогда больше не видеться.

Барв и Элим отошли друг от друга на пару шагов, чтобы Панцштотт не достал обоих одним ударом.

– Этот меч будет висеть над нашими головами, – сказала эльфийка. – Такой известности я не желаю.

– Я не позволю двум ворам лишить меня семейной реликвии.

– Повелителям, – поправила ее Элим. – Двум Повелителям Фортуны.

Пока шла перебранка, Барв изучал женщину. Она перенесла весь свой вес на одну ногу, готовая в любой момент отпрыгнуть за Панцштотта. Высокого роста, чуть выше Элим. Ее платье наверняка стоило больше, чем дом Барва. Женщина умеет сохранять спокойствие в опасной ситуации, но зачем ей двуручник, который она не сможет поднять?

– Значит, поможете Панцштотту найти его сестру? – спросил Барв более дружелюбным тоном, чем у Элим. – Очень мило с вашей стороны.

Взгляд леди скользнул по Повелителям Фортуны и остановился на Панцштотте.

– Он сказал, что ваш муж – Серый Страж, – продолжал Барв. – И давно ли?

– Не ваше дело. Бегите от погони в любую сторону, кроме этой. Последнее предупреждение.

– Почему бы нам вместе не сразиться с ними? У вас огромный меч. Удивлен, что он ваш. Вы что, стали чемпионом Большого Турнира? И хотите это доказать?

– Он, а не я. – Голос леди вдруг надломился. – Он был моим чемпионом.

Панцштотт посмотрел на леди. В замешательстве он выглядел не таким хмурым.

Барв сложил все в уме еще до того, как открыл рот.

– Шевалье, победивший на прошлом Турнире, – Жак Галле! Вы были его женой, верно? А может, сестрой?

Элим резко повернула голову:

– Тот рыцарь с монумента?

Леди пришла в ярость и ткнула в нее пальцем:

– Не смей произносить его имя! Убей их, Панцштотт, ради своей сестры.

Барв крепче сжал булаву как раз в тот момент, когда стражники Старкхэвена и рыцари с Турнира вышли из леса с трех сторон; одному отряду пришлось пересечь ручей. Они успели спешиться, а потому перестали шуметь. Рыцари даже сняли доспехи. Хоть одна умная мысль. Конечно же, в самый неподходящий момент.

– Стоять! – прорычал капитан стражи. – Никому не двигаться!

– Убийцы! – закричала леди в ответ. – Все вы! Никакие вы не рыцари!

– Вот это да! – удивился капитан. – Неужто Люси Галле, жена покойного Жака? Мы встретились на Турнире два дня назад, после памятной церемонии. С чего же вдова рыцаря решила нас обвинить?

Леди держалась возле Панцштотта.

– Ваш Турнир – сплошной спектакль, ваши рыцари – трусы. Мой Жак, шевалье, герой, заработал меч в честном бою, он был лучшим. Приз принадлежит ему, и даже ужасное убийство среди ночи не изменит этого.

Рыцари презрительно фыркнули. Один даже хохотнул. Капитан жестом успокоил их.

– Ни от кого еще не слышал, что вашего несчастного мужа коварно убили. Даже если и так, вы не имели никакого права забрать Служитель. Из-за него погибли стражники и рыцари.

– Вы покровительствуете обманщикам и убийцам, сэр, – зашипела Люси Галле на капитана.

– Худший заказ в моей жизни, – сказала Элим.

Позади нее стояли два рыцаря с мечами на изготовку.

Панцштотт жестом указал на нее:

– Они тоже воры. Забрали большой рубин с Турнира.

– Ты еще и стукач? – упрекнула его Элим.

Капитан заколебался, и Барв обрадовался, что кража прошла незамеченной. Элим за ее умения можно простить все издевки. Он увидел, что эльфийка улыбается. Быть может, стражники на арене так и не обнаружили пропажу драгоценности. Но Панцштотт все испортил.

– Что этот дикарь имеет в виду? – спросил капитан.

– Амулет, – беззаботно ответила Элим. – Больше моего кулака. Красный, как солнце на рассвете. Мы стянули его, когда этот тупой переросток сцапал меч для своей орлесианской леди только потому, что она никак не может пережить смерть муженька. Бесценная штука. Куда дороже безделушки с Турнира. Гном полмира пересек, гоняясь за ней, потерял из-за нее друга. Я тоже чуть не умерла из-за амулета. Забирайте свой ничтожный меч.

Барв стиснул зубы.

– Просто убей их, Панцштотт, – потребовала Люси. – Убей всех!

Капитан поднял ладони:

– Постойте же…

Барв сделал глубокий вдох. Франческа. Мелиндара. Сандрина. Беллаклэр.

– Пропади пропадом эта проклятая штука!

Элим выдернула руку из кармана и бросила яблоко высоко в вечернее небо. На секунду все замерли. Только Барв разглядел подмену, но и он не мог сдвинуться с места. Мгновение спустя все завертелось. Барв вскинул булаву, и в него врезался капитан стражников; взгляд молодого человека все еще был обращен вверх. Булава выскользнула из рук Барва и покатилась прочь, когда он сцепился с капитаном.

– А ну-ка…

Барв ударил капитана локтем в горло и оттолкнул в сторону. Надо хватать Элим и бежать. Все остальное решится само собой. Рыцари вернут меч и оставят их в покое. Не погонятся же через весь Ривейн.

Тут Барва настиг другой рыцарь, и гном, потеряв равновесие, врезался в дерево. Оба покатились по земле и вновь схватились. Барв уворачивался, чтобы не попасть под клинок.

Рыцарь наклонился за яблоком, и Элим пнула его в лицо. Она поставила ногу на землю, отклонилась назад и ударила локтем стражника, который гнался за ней. Его нос разбился о запястье эльфийки, и рыцарь с отчаянным воплем упал навзничь.

– Что за манеры? – пробормотала она.

Барв освободился из хватки стражника и увидел, как рыцари бросаются врассыпную, чтобы не получить мощный удар Служителем. Панцштотт двигался быстрее, чем можно было ожидать от такого увальня, и рыцари почти не рисковали нападать. Один все же подошел слишком близко. Кровь брызнула на лицо Барва, попав в глаза, отчего все вокруг мигом смазалось. Стражник, с которым дрался гном, прыгнул на него, и Барв почувствовал жар в груди. По животу побежала теплая струйка.

– Великан! – закричал кто-то. – Все на великана!

– Убей их, Панцштотт!

Барв покатился, и мир вместе с ним. Верхушки деревьев описали идеальный круг в темном небе. Он отнял руки от груди и посмотрел на ладони: красные. Сквозь рубашку рвался клекот. Барв сильнее сжал амулет в кармане. Раздался женский крик, и он поднял голову.

Оторвав эльфийку от земли, Панцштотт одной рукой сжимал ей шею, а другой вонзал Служителя в бок. Она кричала и била ногами. Великан стоял с лицом грустного ребенка.

Элим достала из волос длинную заколку и вогнала Панцштотту под подбородок. Зубы великана щелкнули, он откусил себе пол-языка. Заколка погружалась все глубже, пока Панцштотт не закатил глаза и не обмяк. Служитель упал рядом.

Во внезапно наступившей тишине Барв услышал, как стражники встают и начинают ухаживать за ранеными.

– Заберите меч, – приказал капитан. – Свяжите вдову.

– Что делать с ворами, сэр?

Капитан подумал и с отвращением цокнул языком:

– Оставь их. Даже наших раненых будет нелегко доставить в Старкхэвен.

Барв не шевелился, гадая, сколько крови он пролил на лесную землю. Лишь когда стражники ушли, он поднялся на четвереньки. Элим лежала на спине, опираясь на локти. Никто не заговорил о том, как сильно досталось другому. Вся лужайка была истоптана, деревья кренились под неестественными углами.

– Дерьмо, а не работа, – сказал Барв.

– Худшая в моей жизни. – По подбородку Элим стекала кровь. – Интересно, что делает этот амулет, кроме того, что красиво выглядит.

Барв открыл было рот… Франческа. Мелиндара. Сандрин. Беллаклэр. Все соглашались друг с другом…

И закрыл.

Руки Элим разогнулись, и она вытянулась на земле.

Мир вновь завертелся, и Барв щекой почувствовал холодную землю.

Когда Барв проснулся, луна сияла высоко в небе. Он глотнул холодного воздуха, увидел на фоне звезд выдохнутое облачко, вскочил на ноги и схватился за рубашку. Рана уже закрылась, на груди остался кривой фиолетовый рубец. Гном выхватил амулет из кармана и, поскальзываясь на траве, подбежал к Элим. Расстегнул ее накидку, сиявшую багрово-красным под луной.

Холодное тело.

Барв приложил к нему амулет. Он провел так всю ночь, надеясь воскресить эльфийку. Когда пальцы совсем онемели от холода, он развернулся, спиной прижав амулет к Элим, мысленно перебрал все, о чем не успел ей рассказать. О полевых госпиталях на севере, о том, как Герольд не мог отвести глаз от раненых и приходилось оттаскивать его силком. Стуча зубами, Барв гадал: как давно Герольд узнал о существовании лечебного амулета?

Когда за горизонтом начал разливаться розовый рассвет, гном лег на спину возле Элим.

– Дерьмо, а не работа, – пробормотал он, глядя на восток.

Барв трижды обошел кабак в ближайшей деревушке, стоявшей ниже по реке, в поисках предупреждающих знаков. Место ничуть не изменилось с тех пор, как они с Герольдом пили тут за несколько дней до старкхэвенской истории. Конечно же, Герольд рассчитывал встретиться в этом заведении с покупателем. Барв давно должен был догадаться. Все планы Герольда строились по определенной схеме и неизменно включали надежное место встречи. Барв был уверен, что разгадал замысел Герольда, вплоть до неожиданной развязки, о которой его друг предпочел помалкивать. Герольд или Элим выполнили бы работу куда лучше, но теперь у Барва появился долг перед ними обоими – довести дело до конца. Потом он сбежит из Вольной Марки со всей быстротой, на какую способны его короткие ноги. Прощай, проклятая мусорная яма с твоим вонючим Турниром. Он зайдет за холм и будет таков. Наконец-то вернется домой – спустя столько обещаний.

Когда он протиснулся в дверь «Кровавой Мирты», там уже сидело несколько посетителей. Выпивохи либо пришли очень рано, либо чересчур припозднились. Барва это устраивало. По дороге домой он остановится во всех питейных заведениях – по две кружки в каждом. Высокий рыцарь с неопрятной бородой и ферелденским акцентом рассказывал что-то четырем собеседникам, сидя за длинной барной стойкой. Получалось неплохо: судя по подробностям, он видел все своими глазами, а не пересказывал чужую байку. Барву даже захотелось послушать.

– Чего налить? – спросил бармен.

– Большую кружку. Две.

Барв отдал монету и забрал грязные кружки. Столы поодаль от стойки пустовали, кроме одного: за ним сидела эльфийка. Барв счел ее оруженосцем, о котором пьяный Герольд проболтался Панцштотту. Когда подошел Барв, эльфийка покосилась на входную дверь, потом на рассказчика. Гном сел и поставил кружки на стол, на миг повернувшись к противоположному углу зала, где возле большого окна они с Герольдом выпивали два дня назад.

– Сейчас не лучшее время. – Юная эльфийка сморщила нос от вони. – Я кое-кого жду.

Барв слишком соскучился по сидячему положению, чтобы ответить сразу. Эльфийка смотрела на него:

– Я стараюсь быть вежливой. Меня не интересуете ни вы, ни выпивка.

– Вот и хорошо, потому что предлагать я не стану. Обе кружки мои. Знаешь, Герольд говорил, что ты очень добра. – Он ополовинил кружку одним глотком.

Она удивилась:

– Барв?

– Вэйя. Мое почтение.

– Герольд…

Барв мрачно опустил взгляд.

Вэйя прикрыла глаза и дала ему сделать еще пару глотков перед тем, как снова заговорила:

– Он много о тебе рассказывал. Что ты такой же глупец, как он сам.

Барв кивнул:

– Лучший вид глупости. О тебе он тоже кое-что рассказал.

Вэйя вздохнула:

– Это он напрасно. Чем выбалтывать секреты тому великану, проще было намалевать их на лошадиной заднице.

Барв расхохотался. Так вот у кого Герольд позаимствовал эту фразочку.

– Ты слышал от него о нашем уговоре?

Барв вытер рот рукавом:

– Думаю, я почти обо всем догадался. Уж точно понял, что за амулет мне ничего не заплатят.

Вэйя кивнула:

– Он сказал, что очередное дело превратилось в благотворительную акцию. Попросил отнести амулет на север, в Тевинтер. После беспорядков там много тех, кто отчаянно нуждается, и тех, кто разлучен с родными. Он сказал, что ты поймешь.

– Так и знал, что его впечатлили эти полевые госпитали. Маленький засранец с большим сердцем.

Она улыбнулась:

– Про тебя он говорил то же самое.

Барв протянул ей амулет, обернутый в мешковину:

– Всегда держи при себе. Поближе к телу.

Эльфийка ткнула в сверток пальцем:

– Работает?

– Только на живых.

Барв пил до тех пор, пока во второй кружке не осталось с полпальца. Он высоко поднял посудину дрожащей рукой, закусив губу. Вэйя подняла пустую.

– За Повелителей Фортуны. За Герольда, нашего друга.

Барв улыбнулся – и прослезился:

– За Герольда. Никогда он не мог пройти мимо гигантской змеи, чтобы не схватиться с ней. Долгих ему странствий.