Он отряхивался от снега, когда услышал за спиной тихий ехидный смешок.

– Ну, ты даешь! Вот умора! – тихий смешок перерос в громкие раскаты смеха, которые чередовались издевательскими фразами. – Это ж надо, до такого додуматься!!! Собачка! За ушком почесать? Ой, прости, рук нет! Клювиком могу, хочешь??? Ну, ты вообще… А если бы она все-таки не в воздух выстрелила, а в тебя? Ты всегда импровизируешь? Учти, я не могу быть твоей нянькой…

– А ну, брысь отсюда! Если я тебе не вырвал перья из хвоста на стоянке, когда ты осмелилась разгуливать по моему байку, то это не значит, что я за твою дерзость этого не сделаю сейчас!!! – по интонации было видно, что говоривший не шутит.

Ворон, сидевший на ветке дерева, взлетел.

– Дожили! Неблагодарный! – обида сквозила в голосе птицы.

– Вон, я сказал! За другими наблюдай, дятел! – этими словами собеседник перешел все допустимые грани приличия.

Слово «дятел», для ворона, которым птица являлась, было аналогично самому грязному ругательству. Чтобы не вступать в словесную перепалку, которая добром не кончится, ворон решил ничего не отвечать. Птица была оскорблена и обижена до слез. Она сделала пару кругов в воздухе и улетела, оставив своего обидчика один на один с его воспоминаниями о том, как же все-таки и до чего он дожил…

 

α

 

Он со вздохом открыл глаза и не смог понять, где находится. Что с ним творится в последнее время? Каждое его пробуждение начинается с вопросов. Он сел на ложе и огляделся. Комната была ему незнакома, но по интерьеру он понял, что находится в Асгарде, в каком-то лазарете: уж слишком кристально чистым был воздух в помещении. Будто сквозь плотную завесу у него стали проступать воспоминания о случившемся. Все как в тумане… картинки, обрывки фраз… Он встряхнул головой, пытаясь собрать куски мозаики воедино и воссоздать картину произошедших событий. Он вспомнил погоню, вспомнил аварию, и тут его осенило: эта дрянь вогнала в него кинжал! Она же чуть не прирезала его!..

 

β

 

– Я смотрю, ты здесь что-то потерял? – раздался у него за спиной почти знакомый голос. – Настоятельно рекомендую не делать резких движений, а то я девушка нервная, могу, случайно тебе слегка отрезать голову.

Если такой сюжет тебя не устраивает, то встаешь медленно, очень медленно.

Сначала он был в недоумении, а потом… Весь адреналин, который до сих пор гулял в нем, взял верх. Зверь его гнева вырвался на свободу.

«И как я ее не заметил? Наверное, хорошо повеселилась. Ну, дрянь, я тебе сейчас покажу! Я буду убивать тебя медленно, очень медленно! Ты каждой клеточкой своего тела сможешь ощутить боль! Ты будешь молить о смерти!»

После этих мыслей он начал медленно вставать. Со словами: «А реакция у тебя плоховата», – он одной рукой зажал ей кисть, в которой был кинжал, а локтем другой, с разворота ударил. Кинжал она не выпустила, но лезвие было уже на безопасном расстоянии от его горла. Он вывернул ей руку и сдавил ее еще сильней, пытаясь избавить ее от оружия. За что в ответ получил хороший удар коленкой по предмету своей гордости. Удар оказался для него чувствительным, и он выпустил ее руку. Теперь они стояли лицом к лицу, и он смог разглядеть ее. Выглядела она хорошо потрепанной: вся перепачкана кровью, половина лица содрана. По свежей кровавой струйке он понял, куда попал его удар.

Она первая начала разговор:

– Опять ты? Неожиданно! И зачем же ты так хотел меня видеть?

В руке у нее до сих пор было оружие, наверное, она не собирается отказываться от идеи перерезать ему горло.

– Я просто хотел поговорить. Кажется, у нас возникли некие денежные недоразумения.

– Правда? А я так не думаю. По мне, так я была довольно щедра. Мало денег оставила? Извини, но большего ты не стоишь.

Эта фраза подействовала на него как красная тряпка на быка. Он сделал маленький шаг в ее сторону. Какие-то минуты соединили нити их жизней. Сплели в один неразрывный узел, который могла разрубить лишь смерть…

Он попытался еще раз обезоружить ее – опять неудачно. Лезвие клинка прошлось по его предплечью. Сначала он этого не понял, но когда, через долю секунды, из раны потекла кровь, он оскалился:

«Эта дурочка даже не представляет, с кем связалась! Через пару минут от раны и следа не будет, а вот на ее мордашке может появиться еще один кровоподтек!»

На этот раз он заехал ей в челюсть. Из разбитой губы тут же потекла кровь.

– Ну, ты и ублюдок! – прошипела она, отплевываясь сгустками крови.

Битва была жестокой. Они были словно два обезумивших хищника – их заводил вид крови противника. Вопреки его ожиданиям ему приходилось нелегко: раны его не только не заживали, а начали еще больше кровоточить. Смертная в очередной раз бросилась на него и вогнала в его ногу кинжал, который вошел почти до кости. Она была слишком уж изворотлива, и подпускать ее на расстояние вытянутой руки с его стороны было опрометчиво. Последним ударом она задела ему артерию.

То, что поначалу ему казалось детской забавой, сейчас становилось не таким детским и смешным. Кровопотеря давала о себе знать. К своему удивлению, он начал понимать, что пора завязывать с этим. Одно его слово и все прекратится. Да, придется потом объясняться, почему он убил эту смертную – но это все же лучше, чем… Девушка случайно пропустила его удар. Она отлетела от него на пару метров и пока собиралась с силами, он уже подошел к ней. С первым ударом ноги, он сломал ей пару ребер. Второй удар достался ее челюсти. Он наклонился над ней и с довольной ухмылкой схватил ее за шею. Первым делом, в его намерениях, было слегка протащить ее лицом по асфальту и тем самым восстановить его симметрию. Это он сделал с особым удовольствием. Наконец-то он избавится от нее, от этого наваждения, от этого запаха, от этих глаз!!! Он ее лицом, словно ластиком, стирал из своей памяти все, что будоражило его и пробуждало в нем непонятные чувства. Одно легкое движение и с ней будет покончено. Стальным кольцом пальцев он еще сильней сжал ей горло:

– Ну что, тварь, допрыгалась?

Под его ладонью заполыхало красноватое пламя. Он произнес заклятье. В этот момент он полагал, что все закончится. Но опять судьба не оправдала его ожиданий. Сначала он был удивлен тем, что его заклятье не сработало, а потом, его удивило ощущение резкой боли в боку. Он отпустил ее шею. Смертная на пару шагов отошла от него, любуясь своей работой. Он пошатнулся и упал на колени. Он чувствовал, что каким-то странным образом, жизнь вытекает из него. Она перевела дыхание и заговорила:

– Да, вымотал ты меня. Отлично дрался, но на этот раз добыча оказалась тебе не по зубам. Извини.

Она подошла к нему, чтобы вытащить кинжал, наклонилась, взялась за рукоятку, но в последний момент в ней что-то дрогнуло:

– Я дам тебе шанс, – прошептала она ему на ухо, – я не стану вытаскивать кинжал. Это – мой подарок тебе. Так не хочется расставаться…

Она не закончила свою мысль, и было не понятно что или кого она не хочет терять: его или кинжал.

– Так – ты умрешь гораздо медленнее, а может, спасешься.

Она вдруг впилась в его губы своими. Теперь он знал, каков на вкус поцелуй смерти – смесь крови и дождя. Пламя сдалось под натиском льда. Слабый огонек был потушен ее губами.

Капли дождя скатывались по ее лицу, и их можно было принять за слезы. Он мог поклясться, что это были слезы! А может, это всего лишь его больное воображение стало рисовать ему предсмертные картины? Он перед своим концом видел то, что хотел бы увидеть. Она ударом ноги скинула его с моста, туда же, где ранее оказалось ее авто.

«Как странно, но по мне первый раз в жизни кто-то плачет», – это была последняя мысль, которая промелькнула у него в голове…

 

α

 

Теперь картина была собрана воедино, он схватился за то место на груди, где должна быть рана, но пальцы нащупали лишь шрам в виде четырехконечной звезды. Он взглянул на него, тот был еще розовый. Значит, здесь он находится не очень долго. Он заново начал прокручивать в голове все события, чтобы понять, как он сюда попал.

Он вспомнил, как был на грани, почти на волоске от смерти, вспомнил, как летел с моста, терял сознание и как вместо воды погрузился во что-то липко-влажно-холодное. На этом его воспоминания обрывались. Несмотря на лазарет, чувствовал он себя сейчас, не очень хорошо. Или ему так сильно досталось, что он до сих пор не смог восстановиться, или с момента лечения прошло слишком мало времени и плохое самочувствие всего лишь остаточный эффект от перенесенных травм.

Ему было интересно, что же с ним произошло? Как он в один момент потерял все свои способности? Как этой дряни удалось его убить? Или не убить? Тогда кто же его так вовремя спас? Он попытался встать, но голова предательски закружилась. Значит, ему все-таки, сильно досталось.

Вдруг дверь распахнулась. В нее вошел старец небольшого роста, очень щуплый и почти седой. Не заметив, что пациент уже пришел в себя, он старался ступать как можно тише. В руках он нес какие-то вещи. По манерам старца было видно, что это и есть лекарь. Странно, почему он раньше его не видел? Благодаря своей любви к приключениям, он был частым постояльцем местных лечебниц и знал почти всех лекарей.

Как только старец увидел, что пациент уже очнулся и пытается встать, начал так протестовать против этого, что от возмущения чуть было, не выронил свою ношу:

– Эй! Вы что тут делаете? Не для того я с Вами столько часов возился, чтобы Вы испортили всю мою работу! Живо в постель! Вам, как минимум, предписан постельный, а как максимум, строгий постельный режим! Обратите внимание, я делаю ударение на словах «строгий» и «постельный».

Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, старец даже поднял вверх указательный палец и от этого все-таки выронил свою ношу. Как оказалось, в руках он нес одежду. Лекарь кряхтя начал нагибаться за вещами. Пациенту отчего-то стало жаль его. Он сделал еле заметный жест рукой. Упавшие вещи под действием заклятья сами собой аккуратной стопкой сложились и воспарили перед озадаченным лекарем. Старец в ответ на все эти действия, только грозно насупил брови и словно выхватил у невидимого недруга стопку вещей.

– Это – возмутительно! Что Вы себе позволяете! – вместо слов благодарности, старец начал ругать своего пациента еще сильней, нотки раздражения чувствовались в его голосе.

«Вот тебе и благодарность! Видно, зол не на шутку мой лекарь!» – пациент не стал озвучивать вслух свои мысли, но его очень развеселило поведение старца. Все его попытки показать свое возмущение были настолько комичны, что пациенту стоило больших трудов подавлять в себе приступы смеха.

А старичок, тем временем, все продолжал свой гневный монолог:

– Где это видано такое поведение! Это несносно! Я, конечно, наслышан о Вас, Локи, Повелитель Огня и всяческих проказ! Или чем Вы там еще занимаетесь? До этого прискорбного момента, я с Вами лично знаком не был, теперь даже и не знаю, к нашему обоюдному сожалению или к обоюдной радости, – старец пожал плечами, – но похоже, все, что о Вас говорят – правда! Вы действительно баламут, каких свет еще не видывал!!!

Монолог лекаря не понравился Локи, поэтому он спросил:

– Я Вас чем-то обидел, достопочтимый? Эээ, может исправим положение и обоюдное наше сожаление превратим в обоюдную радость? Я рад с Вами познакомиться, мое имя Вам известно, хотя я до сих пор не знаю Вашего. Я так понял, что это Вам я обязан жизнью?

Расположение духа лекаря слегка улучшилось:

– Ну, не мне, а одной мимолетной особе, а зовут меня Берг. Я – лекарь Правителя, точнее, бывший лекарь Правителя. Вот уже много веков, как я на пенсии, поэтому и не имел чести быть с Вами знакомым. Я уступил свое место молодым: надо было пустить свежую кровь в наши лазареты. Откровенно говоря, я соскучился по своей работе и буквально пару дней назад жаловался на то, что страсть как хочется кого-нибудь полечить! Но я и думать не смел, что мне представится такая возможность! И уж конечно я никак не ожидал, что мне достанется такой пациент! Это же просто ужас! Я ничего не имею против Вас лично, но Вы поступили ко мне с такими низкими жизненными показателями, что я даже в какой-то момент испугался. За всю свою практику я ни разу не видел пациента с таким мизерным шансом на выживание! У Вас состояние было – ну просто жуть…

Берга передернуло от воспоминаний, поборов которые он продолжил:

– Вас спасли две вещи: первая – это то, что эта Пигалица очень быстрая, а второе – кинжал остался в ране…

– Пигалица??? – Локи удивился словам лекаря.

– Ну да, Пигалица. Ой, простите, Вам не понятно. Хугин – Мысль – это я ее называю «Пигалицей». Она притащила Вас ко мне. Если бы ни ее скорость – Вы были бы уже трупом. Когда она Вас ко мне доставила, Вы были холодны как лед! У шиге руки и то теплее! Нельзя быть таким опрометчивым. Я все понимаю: Вы – молоды, кровь горяча и Вам кажется, что все по плечу, но в следующий раз, я Вас прошу – будьте осмотрительней! Сейчас не тратьте силы, Вам нужен строжайший покой, а Вы магией балуетесь!!! Мне, конечно, приятно и я благодарю Вас за внимание к моей скромной персоне, но Вам нужен отдых.

Локи нехотя лег обратно в постель.

– Это была лишь ничтожная мелочь, все, что я смог для Вас сделать. Я никогда не смогу расплатиться с Вами за то, что Вы сделали для меня…

– Да бросьте! Я повторюсь: моей заслуги в вашем спасении практически нет. Я просто выполнил свою работу. Если бы Вас вовремя ко мне не доставили, то я был бы бессилен. Оживлять я пока не научился. Не нужны мне ни почести, ни благодарности, я рад, что помог, а если Вы хотите отблагодарить, то отблагодарите Мысль – это она спасла Вам жизнь, девчушке будет приятно… Ах, да, это Вам, – Берг протянул Локи вещи.

Видя вопрос в глазах своего собеседника, старец пояснил:

– Ваша одежда была вся в крови, какого-то странного покроя и не очень хорошего качества, поэтому я ее просто выбросил. Учитывая Вашу необузданность, я подумал, что лучше Вам что-нибудь принести из одежды. Вдруг Вы решите опять начать поиски приключений, а с голым задом это делать как-то неловко.

– А что вообще со мной произошло? – вопросы, которые мучили Локи, так пока и остались без ответа.

– Вы чуть не умерли. В чем именно причина? Мне кажется, на этот вопрос только Вы и сможете ответить. Если Вам интересны медицинские термины, я могу рассказать, но это Вам вряд ли поможет. У Вас была очень большая потеря энергии и крови. Грубо говоря, Вы довели себя до полного истощения жизненных сил. У меня ушло несколько часов на то, чтобы привести Вас в более или менее сносное состояние. Я оставил Вам шрам на память, может хоть он остановит Вас от безумств в будущем.

Локи закивал головой:

– Я благодарю Вас за него. Я теперь навсегда запомню, как близко был от пути в чертог Хель. Я знаю, что Мысль наблюдательна, может она все-таки что-нибудь рассказала о случившемся?

– Вы же знаете Мысль – она ничего не может понятно рассказать, то есть может, нет, все-таки не может. Эххх, – лекарь был в замешательстве, – она появилась около меня с дикими криками: «Срочно! Помогите, спасите, умирает!» Ничего толком объяснять не стала, только сказала, что с таким только я могу справиться. Сначала я подумал, что она преувеличивает, но когда увидел Ваше ранение, то понял, что она права. Вы были на грани гибели, похоже в какой-то момент Вы потеряли способность к регенерации. С таким я столкнулся впервые, поэтому больше я ничего не могу Вам рассказать. Может Правитель Вам сможет ответить на Ваши вопросы. Я уведомил его о случившемся, хотя Мысль давно уже опередила меня. Нет-нет, не вставайте! – старец стал отчаянно махать руками на Локи за его очередную попытку встать с постели.

– Я, конечно, сотворил чудо и спас Вас, но Вам надо восстановить силы.

С минуту помолчав, Берг продолжил:

– Вообще-то, у меня тут была одна идея… Я думаю, что причина Вашей потери сил – в кинжале, которым Вас ранили. Мне кажется, что он может не только причинять физический ущерб, но и воздействовать каким-то магическим образом. Уж очень он странный…

– Странный? – перебил его Локи удивленно. – Магически?

– Да-да, он был очень странный! И поэтому, как только я извлек его из Вас, то сразу же передал его Одину. Именно из-за этого он страстно желает видеть Вас, но слово лекаря – даже для Правителя – закон! Все вопросы и разговоры – завтра! Сегодня – строжайший покой! – Берг улыбнулся. – Отдыхайте, вечером я навещу Вас.

Старец развернулся и вышел из покоев. Локи задумался над словами Берга. Может, он что-то упустил? Магия? Он не почувствовал ее. Странно, очень странно! Не прошло и нескольких минут, после ухода лекаря, как дверь в покои снова распахнулась. В комнату вошел статный мужчина, от которого исходили безграничная сила и величие. Это был сам глава пантеона. Один. Наивно Берг полагал, что слово лекаря для него закон. Для Правителя есть только одно слово, которое закон – это Его Слово и это – Его Закон.

Один останавливающим жестом дал понять Локи, что тот может не вставать.

– Я не стал бы тебя беспокоить сегодня, – начал разговор Один, – но дело не терпит отлагательств. Думаю, дорогой Берг меня простит за то, что я ослушался его. Я пришел к тебе вот с чем, точнее из-за чего.

Локи только сейчас заметил в руках у Правителя сверток из черной шелковой ткани, который он держал с каким-то непонятным трепетом. «Удивительно! До Йоля еще далеко, а ко мне что-то зачастили с подарками!» Один изящным жестом руки распахнул ткань. Под лучами рассветного солнца заблестел тот самый кинжал.

Во время боя Локи не мог хорошо разглядеть его, теперь это стало для него возможным в полной мере. Кинжал был действительно, мягко говоря, необычен, но это не умоляло его великолепия. Его смертоносная часть состояла из четырех лезвий, четырех граней, словно четыре стороны света или четыре стихии причудливым образом срослись между собой в одно целое, для того чтобы нести своим единством смерть. По всей длине лезвий были нанесены надписи. Локи не смог понять их. Язык был ему незнаком. Ручка кинжала так же была исписана символами и сделана из непонятного материала. Кость? Лекарь был прав, без магии здесь не обошлось, но почему он не почувствовал ее?

– Я не буду спрашивать тебя, что ты делал в Мидгарде: это твое личное дело. Меня волнует сейчас только одно: где ты взял этот кинжал? Откуда он у тебя? Я попытался расспросить Хугин, но безуспешно. Ничего толкового она мне не сказала, – по тону говорившего, было понятно, что к вопросам о посещении Мидгарда, они еще вернутся.

– А ты разве не знаешь, откуда он у меня? Тебе лекарь ничего не сказал? – Локи был взбешен тоном Правителя.

– Не остри! – повысил голос Один. – Ты прекрасно понимаешь, о чем именно я тебя спросил.

– А твоя птичка тебе ничего не пропела? Что-то плохо она стала исполнять свои обязанности, раз ты у меня ищешь ответы, – Локи понимал, что своим наглым поведением переходит грань дозволенного, но у них с Мыслью были обоюдные претензии и никто из них, по возможности, не упускал шанса насолить друг другу.

– Вообще-то, эта птичка тебе жизнь спасла! А могла бы этого и не делать. А ты вместо благодарности…

Локи прервал нравоучительную тираду:

– О, как же так! Как я посмел! Прошу великодушно меня простить! – Локи, как был обнажен, так и вскочил с постели. – Повелитель, позвольте мне все исправить! Я сейчас же побегу к ней! Мне прямо так ей благодарность выразить или все же можно штаны одеть?

– Успокойся! Мне сейчас не до ваших с Хугин разногласий! Скажи, откуда это у тебя… – поймав на себе злобный взгляд, Один вздохнул, – хорошо. Кто тебя ранил им? Такая постановка вопроса тебя устраивает?

– Вполне! – Локи все же начал одеваться. – Женщина. Меня пыталась им убить простая смертная.

– Простая? Смертная? Тебя чуть не прикончила смертная? Откуда у простой смертной кинжал такой силы? И почему Хугин не увидела ничего? Она не видела смертной! Она видела всего лишь странную возню на мосту. В последний момент она увидела тебя, но про женщину она ни слова не сказала. Простая смертная, говоришь? – задумчивость сквозняком проступила в голосе Одина.

– Магии я от нее не ощущал. Она обычная, вполне обычная… – несмотря на ущемленную гордость, Локи не стал ничего скрывать от Правителя.

– Вообще-то, если ты не забыл: ты – необычный, совсем необычный! Ты все-таки асгардец! А мы просто так своих способностей не теряем! Если ты уверен в том, что она была обычной, то значит вот это, – Один кивнул на кинжал, – необычно. И как это могло попасть в руки к смертной?

– Ничего необычного я в этом ножичке не чувствую… Кто вообще смог его соорудить? – Локи покрутил в руках кинжал.

– Чисто из праздного любопытства, а что ты сделал со своей внешностью? – Один был явно не доволен разговором и решил увести его в другое русло.

Локи сначала не понял вопроса, а потом провел рукой по волосам, которые в дань мидгардской моде изменили цвет и длину.

– Я в Мидгарде был, как ты помнишь, а длина там, вот уж век, как не в моде, да и огненный цвет не способствует незаметности. Появись я там в своем прежнем обличии, думаю, привлек бы к себе ненужное внимание.

– Ладно, я пошел, а ты все-таки отдохни. Жду тебя вечером.

С этими словами Один растаял в воздухе, оставив Локи с открытым для вопроса ртом. «Правитель уходит и приходит, когда ему вздумается! Мне бы так уметь перемещаться в пространстве! Сколько не бился, а успехи не впечатляют. Надо будет как-нибудь спросить у Одина: как он все-таки это делает?»