«У победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота», как утверждает известный афоризм. Готовность принять ответственность на себя, если что-либо пошло не так, не входит в число наших достоинств. В политике взаимные обвинения – дело само собой разумеющееся. Поскольку никто не хочет признавать вину за собой, ее обычно перекладывают с одного на другого. Это скверный способ разрешения споров: вместо примирения, празднования и посредничества в решении конфликтов вина, возникшая в верхних эшелонах власти, передается вниз по цепочке.

В каждом сообществе есть свои козлы отпущения, но самые вопиющие случаи, которые мне встречались, были связаны с недавно образовавшимися группами макак. У этих обезьян строгая иерархия, и, пока высокоранговые члены группы выясняли, кто здесь какое положение должен занимать (процесс обычно довольно неприятный), им проще всего оказалось всем скопом ополчиться на бедных низкоранговых особей. На самку по имени Блэк нападали так часто, что мы назвали угол, куда она обычно убегала, «черным углом Блэк». Она сжималась там в комочек, а остальная группа собиралась вокруг, в основном ворча и угрожая, но иногда кусая ее или выдирая клоки шерсти.

По моему опыту работы с приматами, бессмысленно поддаваться искушению и убирать козла отпущения из группы: на следующий день его место займет другая особь. Существует очевидная потребность в объекте для слива напряжения. Но когда Блэк родила своего первого детеныша, все изменилось, потому что альфа-самец стал защищать этого малыша. Остальная группа распространила свою враждебность и на семейство Блэк, поэтому они ворчали и угрожали ее детенышу, но при высоком покровительстве ему было нечего бояться, и он выглядел скорее озадаченным всей этой кутерьмой. Блэк вскоре приучилась держать сына рядом с собой, если возникали проблемы, потому что тогда ее тоже никто не трогал.

Поиск козла отпущения становится столь эффективным, потому что с его помощью можно убить двух зайцев. Во-первых, это ослабляет напряжение в группе между доминирующими особями. Нападать на безобидного постороннего, очевидно, менее рискованно, чем друг на друга. Во-вторых, это сплачивает высокоранговых особей вокруг общей цели. Угрожая козлу отпущения, они устанавливают связи между собой, иногда забираясь друг на друга и обнимаясь – демонстрируя, что они выступают вместе. Конечно, это всего лишь спектакль: зачастую приматы выбирают в качестве врагов совсем незначительных особей. В одной группе обезьян все бегали к бассейну и угрожали собственным отражениям (в отличие от человека и человекообразных обезьян, мартышкообразные не узнают в своем отражении самих себя), то есть считали, что обнаружили враждебную группу, которая весьма удачно не лезла в драку в ответ. Шимпанзе из арнемской колонии нашли другую отдушину. Если напряжение возрастало до точки взрыва, один из шимпанзе начинал лаять на льва и гепарда из соседнего сафари-парка. Крупные кошки оказались идеальными врагами. Вскоре вся обезьянья группа принималась вопить и лаять во всю мощь своих легких на этих ужасных чудовищ, надежно отделенных от них рвом, оградой и полосой леса. Все конфликты тут же забывались.

В устоявшейся группе обычно нет какой-то одной особи, всегда загоняемой в угол. Отсутствие «мальчика для битья» – верный признак того, что в группе все уже урегулировано. Но смещенная агрессия, как это называется в среде специалистов, не обязательно опускается до самого низа социальной лестницы. Альфа третирует Бету, который тут же начинает озираться в поисках Гаммы. Затем Бета угрожает Гамме, оглядываясь на Альфу, потому что идеальным итогом этого действия, является то, что Альфа занимает его сторону. Смещенная агрессия может спуститься еще на четыре или пять ступенек, прежде чем сойдет на нет. Часто она не слишком активна – примерно на уровне обзывательств или хлопанья дверями, но все же позволяет вышестоящим спустить пар. И все в группе сразу понимают, что происходит: подчиненные начинают прятаться при первом признаке растущего напряжения у начальства.

Термин «козел отпущения» восходит к Ветхому Завету и относится к одному из двух козлов, использовавшихся в церемонии на День искупления, или Йом-Киппур. Первого козла приносили в жертву, а второму сохраняли жизнь и отпускали (потому «козел отпущения»). На этого козла возлагали все совершенные народом несправедливости и нарушения заповедей, а потом изгоняли в пустынные земли – буквально в дикую пустыню, а символически это означало пустыню духовную. Таким образом люди освобождались от зла. Аналогично Новый Завет описывает Иисуса как «Агнца Божьего, который берет на себя грех мира» (Ин. 1:29).

Для современного человека назначение козла отпущения прежде всего ассоциируется с неадекватной и неправомерной демонизацией, очернением, обвинением и преследованием. Самым чудовищным примером такого подхода стал холокост, но спускание пара за счет других имеет и множество иных проявлений, включая охоту на ведьм в Средние века, вандализм болельщиков проигравшей спортивной команды и домашнее насилие после конфликтов на работе. И главные особенности такого поведения– невиновность жертвы и сброс напряжения в виде агрессии – поразительно похожи у людей и других животных. Ярчайшим примером этого является спровоцированная болью агрессия у крыс. Поместите двух крыс на железную сетку, на которую будет подаваться электрический разряд, и в те моменты, когда крысы ощущают боль, они станут нападать друг на друга. Подобно людям, случайно ударившим себя молотком по пальцу, крысы всегда без колебаний «винят» кого-то другого.

Мы окружаем этот процесс завесой символизма и выбираем жертв на основании таких признаков, как цвет кожи, религия или иностранный акцент, наотрез отказываясь признавать, насколько необоснованны и смехотворны поиски козла отпущения. В этом отношении мы более изощренны, чем другие животные. Но невозможно отрицать, что поиск козла отпущения является одной из самых фундаментальных, мощных и наименее осознанных психологических реакций человеческого вида, причем общей также и для такого количества видов животных, что она вполне может оказаться жестко запрограммированной.

Таким козлом отпущения оказался мифический царь Эдип, изгнанный из Фив во время бунтов. Обвиненный в том, что из-за него боги наслали на Фивы моровую язву и продолжительную засуху, он стал идеальной жертвой, поскольку был чужаком, выросшим в Коринфе. То же самое относится и к Марии-Антуанетте. Политическая нестабильность в сочетании с ее австрийским происхождением сделали королеву прекрасной мишенью. В наши дни Microsoft становится козлом отпущения за отсутствие безопасности данных в интернете; незаконные иммигранты считаются виновными в растущей безработице; а на ЦРУ возложили вину за то, что мифическое оружие массового поражения в Ираке так и не было обнаружено.

Война в Ираке сама по себе является хорошим примером. Как и все американцы, я был ошеломлен и потрясен террористической атакой в Нью-Йорке. К моему первоначальному ужасу и горю вскоре добавился гнев. Я ощущал его вокруг себя и чувствовал, как он кипит внутри меня самого. Не уверен, что это ощущение разделяли с нами люди из других стран мира: горе и ужас – да, но гнев, вероятно, нет. Может быть, это объясняет, почему дальнейшие события вызвали столь бурное несогласие других наций с действиями Соединенных Штатов. Мир внезапно оказался вынужден иметь дело с разъяренным раненым медведем, пробудившимся ото сна, когда кто-то наступил ему на лапу. Как говорилось в одной популярной песне, нанесенный внезапно удар заставил всю страну вспыхнуть, как фейерверк 4 июля.

После удара по Афганистану свирепый медведь стал искать другую, более значимую мишень, и нашелся Саддам Хусейн, диктатор, плюющий свысока на весь мир, ненавидимый всеми, а больше всего – собственным народом. Несмотря на отсутствие каких-либо доказательств его связи с событиями 9/11, бомбардировка Багдада стала огромным сбросом напряжения для американцев, и ее восторженно приветствовали СМИ, а на улицах люди размахивали флагами. Однако сразу же после этого катарсиса начали возникать сомнения. Через 18 месяцев опросы показали, что большинство американцев считают войну ошибкой.

Переадресация вины не может разрешить ситуацию, но тем не менее весьма эффективна. Она помогает успокоить натянутые нервы и восстановить душевное равновесие. Как сказал американский бейсболист Йоги Берра: «Я никогда не виню себя, если промахиваюсь, – я виню биту». Это хороший способ вынести себя за скобки уравнения, но мы плохо понимаем, как именно он работает. Только в одном исследовании последствия такой переадресации были измерены чрезвычайно оригинальным образом, причем не у людей, а у павианов. Приматологи в итоге выработали «методическое руководство», как самцу павиана стать успешным. Мера успешности – это количество глюкокортикоидного гормона (гормона стресса, отражающего психологическое состояние индивидуума) в крови. Низкий уровень означает, что особь хорошо справляется со взлетами и падениями в социальной жизни, которая для самца павиана полна борьбы за статус, обид и вызовов. Было обнаружено, что умение смещать агрессию – прекрасное личностное качество для павиана. Когда самец проигрывает в стычке, он отыгрывается на ком-нибудь более слабом. Самцы, поступающие так, наслаждаются жизнью, относительно свободной от стресса. Вместо того чтобы уходить и хандрить после поражения, они быстро перекладывают свои проблемы на других.

Я слышал, как женщины говорят, что это чисто мужская особенность, что женщины склонны принимать свою вину близко к сердцу и винить во всем себя, в то время как мужчины без зазрения совести возлагают вину на других. Мужчины предпочитают быть источниками неприятностей, а не страдать от них. Неприятно узнать, что мы разделяем эту тенденцию – порождающую столько невинных жертв – с крысами и обезьянами, как человекообразными, так и мартышкообразными. Это глубоко укорененная в нас тактика обуздания стресса ценой честности и справедливости.