Вернон, альфа-самец группы бонобо из Сан-Диего, регулярно загонял более молодого самца Калинда в сухую канаву. Выглядело это так, будто Вернон хотел изгнать Калинда из группы. Младший самец все время возвращался, залезая по канату, свисавшему в канаву, но его тут же снова загоняли обратно. После того как это повторялось раз десять подряд, Вернон обычно сдавался. Он поглаживал гениталии Калинда или принимался его довольно грубо щекотать. Без такого дружеского контакта он не позволил бы Калинду вернуться. Поэтому, выбравшись из канавы, младший первым делом начинал топтаться вокруг босса, ожидая проявления с его стороны теплых чувств.

Но более бурные и драматичные примирения у бонобо всегда происходили между самками, которые в один момент могли драться, а в другой уже тереться клиторами. Примирение неизбежно содержит элемент секса, и такое же поведение может быть использовано для предупреждения конфликта. Когда Эми Пэриш наблюдала за дележом еды в зоопарке Сан-Диего, она обнаружила, что самки приближаются к пище, громко ухая, и, прежде чем прикоснуться к ней, занимаются сексом. То есть первым порывом было не поесть или подраться из-за еды, но предаться неистовому сексу, снижающему напряжение и создающему условия для дележа добычи. Это называют «празднование», хотя, когда смотришь на бонобо, более подходящим кажется слово «оргия».

Показательный случай произошел в том же зоопарке, когда бонобо на завтрак дали розетки сельдерея и все их тут же захватили самки. Эми фотографировала и потому делала разные жесты, чтобы обезьяны повернулись к ней. Но Лоретта, присвоившая бóльшую часть лакомства, должно быть, подумала, что Эми просит сельдерей. Лоретта игнорировала исследовательницу около десяти минут. Затем она внезапно встала, разодрала розетку сельдерея и бросила половину через ров женщине, так отчаянно добивавшейся ее внимания. Это показывает, насколько самки воспринимали Эми как одну из них – чего они никогда не делали со мной, поскольку человекообразные обезьяны четко различают пол людей. Позже Эми навестила тех же подружек-бонобо после отпуска по беременности и уходу за ребенком. Ей хотелось показать обезьянам своего маленького сына. Самая старшая самка только взглянула на человеческого младенца и тут же исчезла в соседней клетке. Эми подумала, что самка расстроилась, но та ходила за собственным новорожденным детенышем. Она быстро вернулась и подняла обезьяньего младенца у стекла так, чтобы двое детей смотрели друг другу прямо в глаза.

«Празднования» у шимпанзе – невероятно шумные мероприятия. Они случаются в зоопарках, когда смотрители приближаются с полными ведрами еды, а в природе – когда попадается добыча. Шимпанзе собираются большими группами, чтобы обниматься, трогать друг друга и целоваться. Как и у бонобо, такое «празднование» происходит прежде, чем кто-либо попробует пищу. Оно всегда подразумевает большое количество телесных контактов, знаменующих переход к атмосфере терпимости, когда каждый получает свою долю. Но должен сказать, что самые радостные «празднования», которые я наблюдал у шимпанзе, никак не были связаны с пищей. Они случались в зоопарке Бюргерса каждую весну – как только обезьяны слышали, что впервые открываются наружные двери. Шимпанзе узнавали все до единой двери в здании на слух. Запертые в течение пяти зимних месяцев в отапливаемом помещении, обезьяны готовились понежиться на травке. Едва заслышав звук открывающихся дверей, вся группа издавала оглушительный вопль, словно исходящий из одной глотки. Очутившись снаружи, обезьяны вели себя не менее шумно: шимпанзе маленькими группками рассыпались по острову, прыгая и возбужденно колотя друг друга по спине. Настроение у них было явно восторженное, как будто это был первый день новой, лучшей жизни. Их лица быстро темнели на солнце, а все напряжения рассеивались в весеннем воздухе.

«Празднования» демонстрируют потребность в физическом контакте в моменты радости и веселья. Эта потребность характерна для всех приматов, и нам легко ее понять. Мы тянемся друг к другу, когда наша спортивная команда побеждает или когда студенты собираются на выпускной вечер, а также в печальных ситуациях, таких как похороны или какие-либо другие несчастья. Эта потребность в физическом контакте запрограммирована в нас. Некоторые культуры поощряют дистанцию между людьми, однако общество без телесного контакта не было бы истинно человеческим.

Наши сородичи-приматы тоже осознают эту потребность в контакте. Они не только стремятся к нему сами, но и стимулируют контакт между другими, если это может улучшить напряженные отношения. Самый простой пример – самка-подросток, которая нянчит детеныша другой самки. Когда детеныш вдруг начинает плакать, юная самка спешит к его матери и быстро вручает ей рыдающего малыша, зная, что это самый быстрый способ его успокоить. Более сложный способ наладить контакт между другими можно наблюдать, когда самцам шимпанзе не удается примириться после конфликта. Иногда они сидят в паре метров друг от друга, будто ожидая, что другая сторона сделает первый шаг. О неловкости между ними говорит то, как они озираются по сторонам, глядя на небо, на траву, на собственное тело, но старательно избегая зрительного контакта. Бывает, что такая патовая ситуация продолжается полчаса или больше, но ее может разрешить кто-нибудь третий.

Например, какая-нибудь самка подходит к одному из самцов и некоторое время его вычесывает, а потом медленно идет ко второму. Если первый самец следует за ней, то только позади, не глядя на другого самца. Иногда самка оглядывается, проверяя, идет ли он, и если нет, то она может вернуться и потянуть упрямца за руку, чтобы тот пошел за ней. Когда самка садится рядом со вторым самцом, они оба начинают ее вычесывать, каждый со своей стороны, пока она просто не уходит и не предоставляет им возможность вычесывать друг друга. Самцы будут кряхтеть, фыркать и причмокивать громче, чем до ухода самки, – эти звуки демонстрируют их увлеченность и радость от груминга. Такое посредническое поведение, называемое «медиацией», позволяет самцам-соперникам сойтись друг с другом, не проявляя никакой инициативы, не устанавливая зрительный контакт и, вероятно, не теряя лицо.

Медиация способствует миру в группе, сводя поссорившихся вместе. Что интересно, в роли медиаторов выступают только самки шимпанзе, причем исключительно старшие и самые высокоранговые. Это и неудивительно: ведь, если бы какой-нибудь самец приблизился к одному из соперников, его просто восприняли бы как участника конфликта. Учитывая склонность самцов шимпанзе к образованию союзов, его присутствие не может расцениваться как нейтральное. С другой стороны, если бы к одному из самцов подошла молодая самка, особенно с набухшими гениталиями, это бы интерпретировалось в сексуальном ключе и также увеличило напряжение. В арнемской колонии посредницей, как правило, выступала Мама: ни один самец не стал бы ее игнорировать или неосторожно затевать драку, которая могла вызвать ее гнев.

В других колониях подравшихся самцов также примиряла самая высокоранговая самка, обладавшая для этого необходимыми навыками и авторитетом. Я даже наблюдал ситуации, когда другие самки как бы побуждали верховную самку делать это: они подходили к ней, оглядываясь на самцов, отказывающихся мириться, словно пытались добиться от нее того, что, как они знали, им самим совершать не положено. В этом смысле самки человекообразных обезьян явно обладают способностью к налаживанию мира, причем весьма развитой. Однако заметьте: все их посреднические усилия касаются только самцов. Они восприимчивы к таким попыткам, а вот самки могут и не поддаваться. Я никогда не видел, чтобы какая-нибудь самка пыталась примирить двух других самок после драки.

Люди, разумеется, вряд ли смогли бы сосуществовать друг с другом без посредников. Это верно для любого общества, большого или маленького. Приведение сталкивающихся интересов к гармонии институционализировано и управляется разнообразными социальными факторами, к которым относятся в том числе роль старейшин, международная дипломатия, судебная система, примирительные пиры и компенсационные выплаты. Например, малайзийский народ семаи устраивает «бечараа» – собрания участников конфликтов, их родственников и остальной общины в доме местного главы. Семаи понимают, что поставлено на карту: их поговорка гласит: «Есть больше причин бояться спора, чем тигра». Бечараа открывается речами, в которых старейшины много часов разглагольствуют о взаимной зависимости людей в сообществе и необходимости сохранять хорошие отношения. Споры касаются серьезных вопросов, таких как супружеская неверность и собственность, и решаются всеобщим обсуждением, которое может продолжаться много дней. В таких обсуждениях вся община разбирает всевозможные мотивы противников, причины, по которым это все произошло, и то, как можно было бы предотвратить ссору. Собрание заканчивается тем, что глава общины призывает одного или обоих спорщиков никогда не повторять содеянное, поскольку это может нести опасность для всех остальных.

Общее благо – не то, чем можно пренебрегать. Или, как Кит Ричардс сказал Мику Джаггеру, когда Rolling Stones были почти на грани распада: «Это больше нас обоих, детка».