Глава 26

– Добро пожаловать в Нианзу, последнее поселение шэн-линов, – сообщила Ива.

И Габриэль сразу ощутил, как напряглась Элизабет. Комок нервов, пахнущий потом и ромашкой. Он нежно взял ее за руку.

– Все будет хорошо, – сказал мэйт, хотя сам не верил собственным словам. – Скоро мы все узнаем.

Но Эли рванулась вперед, выдергивая руку. Она обежала изумленную Иву и встала у нее на пути, сжав рукоять жезла. Лэй все так же медленно, молча и бездумно брел вперед, шаркая ногами и не обращая никакого внимания на возбужденную Эли.

Габриэль решил не вмешиваться, понимая, что сейчас ощущает принцесса. Как лихорадочно стучит ее сердце… Какие ужасные мысли вспыхивают в ее прелестной темноволосой голове…

– Не сойду с места, пока ты не скажешь, что с моим братом! – произнесла Эли.

Из густой высокой травы вспорхнула птица.

– Братом? – не поняла чародейка.

Мэйт не видел глаз Ивы, но предполагал, что сейчас от удивления они округлились до размера костяного оберега, висящего у нее на шее. А он, между прочим, был не маленький. Эли начала не с того – ясное дело, переволновалась.

– Лэй нам все рассказал. В начале лета к вам пришел раненый человек. И вы заперли его в клетке. Где он? Что с ним? – Голос Эли сорвался с грозного на хрипло-жалобный. – Пожалуйста. Прошу, скажи, что вы его не казнили. Что он жив. Это все, что мне нужно! – Губы ее задрожали.

Наступила зловещая тишина. Габриэль подумал, что сейчас Эли расплачется. Но ей каким-то чудом удалось сдержать подступившие слезы.

– Жив, – обдумав что-то, сказала Ива. – Думаю, жив.

– Слава Литу! – воскликнула принцесса, опуская жезл.

Мэйт почувствовал такое облегчение, будто сам искал родного брата. Хотя с печалью осознавал, чем закончатся поиски Оливера лично для него. Непременным расставанием с Эли. Надежду вселял лишь не очень уверенный голос Ивы. Нет, она не лгала. Скорее была не уверена в том, о чем говорила. Она мешкала и размышляла, перед тем как осчастливить принцессу.

Габриэль подошел к Эли и взял ее ладонь – влажную, чуть подрагивающую и начинающую теплеть в его руке. Принцесса не пыталась больше вырваться. Она, сияющая от счастья, покорно побрела с ним – следом за Ивой и шэн-лином.

Когда мэйт увидел ворота, то понял, почему Нианзу удалось избежать кровожадного меча Эдварда Однорукого. Помимо того, что последнее поселение шэн-линов стояло в самой глухой стороне лесов Бэй-Цэнга, оно мастерски пряталось среди деревьев, подобно хамелеону сливаясь с окружающей зеленью. На высоких воротах, сколоченных из неотесанного сруба, темнела кора, по опорным столбам, по забору вился плющ, а у подножия торчала густая трава по пояс. Поселение казалось частью леса, и заметить его – выделить из строя деревьев внимательным взглядом – почти нереально. Пожалуй, даже шагов за тридцать.

Со стороны поселение выглядело давно заброшенным, пугающе тихим – мертвым. Но это было не так. Когда до ворот оставалось не больше пяти шагов, их створки начали медленно расходиться, тихо поскрипывая и подминая под себя заросли травы. Иву ждали, ее видели и ей… доверяли. Чего, увы, нельзя было сказать о них с Эли, подумал мэйт с тревогой. После того что натворили головорезы Эдварда Однорукого, включая брата принцессы, в лесу Бэй-Цэнга…

За воротами, держа копье обеими руками, стоял шэн-лин, сверкая узкими кошачьими, серыми глазами. Он, в отличие от Лэя, был высоким и стройным, а с макушки падали сотни темных косичек. Именно такими шэн-линов описывал Джерион Тиристэр в книге о своих знаменитых странствиях. Хотя про маски он ничего не говорил. А голый по пояс незнакомец носил маску – черную, толстую, от подбородка до глаз, что только усиливало его воинственный грозный вид.

Незнакомец подскочил к Лэю и, бросив копье, принялся его обнимать. Судя по всему, шэн-лина в маске совсем не тревожило равнодушие собрата, который никак не отзывался на дружеские и крепкие объятия. Лэй просто стоял столбом, явно не разделяя счастья встречи.

А вот Габриэль был им переполнен. Он держал радостную Эли за руку и наслаждался видом Нианзу. Вдали высились горы Бэй-Цэнга; на небе начали робко выступать звезды. Именно таким мэйт себе и представлял поселение шэн-линов, листая страницы «Долгих и удивительных странствий» Джериона Тиристэра. Хижины со смешными крышами, похожими на огромные шляпы конусом. Большие и маленькие. Стоящие на земле и возведенные прямо на деревьях. Проброшенные от их стволов тонкие мостки. Все было именно так, как описывал поселение Джерион. Именно так и совсем не так. В поселении не было видно ни одного шэн-лина, помимо Лэя и незнакомца в маске. Только похрюкивающие свиньи в загоне.

Изгой проснулся и начал скрестись в рюкзаке. Мяукнул, требуя выпустить его на волю. Но мэйт решил повременить, пока хоть что-нибудь не прояснится. Да и Лэй, помнится, не прочь был закусить гаргом.

Шэн-лин в маске наконец-то отстал от Лэя и, вновь вооружившись, посоветовал собрату идти спать. И Лэй, безропотно подчинившись, спокойно побрел к хижинам. На это было страшно смотреть. Сильный, смелый и веселый шэн-лин не имел ничего общего с пустым безвольным существом, шаркающим ногами.

– Заходите, – пригласила их Ива.

Но, едва они вошли в поселение, незнакомец ткнул копьем в сторону Габриэля. И, продолжая нервно помахивать оружием, стал возмущаться на родном языке. Мэйт едва успевал понимать, о чем шэн-лин, гневно потряхивающий копьем, говорит Иве. Незнакомец дико тараторил, да и маска, закрывающая рот, не способствовала ясности.

– Ты его понимаешь? – тихо спросила принцесса.

– К сожалению, да. Похоже, он нам не очень рад.

– И для этого ты учил язык? – ухмыльнулась Эли.

Мэйт не нашел, что ответить. Тем временем незнакомец успокоился, дав слово чародейке, которая выслушала его причитания совершенно спокойно.

– Это вождь. Мастер Ки, – представила его Ива. – Габриэль и его подружка Элизабет, – улыбнулась она.

После этих слов принцесса вытащила ладонь из заботливой руки мэйта. Габриэль вспомнил, как описывал приветствие шэн-линов Джерион, и, сложив пальцы решеткой на груди, чуть склонил голову. Чем серьезно удивил недружелюбного Мастера Ки, заставив его растеряться. Вождю ничего не оставалось делать, как повторить приветствие. Хотя он продолжал злобно сверкать глазами.

– Идемси за меня, – сказал он на плохом олдише и для верности указал копьем направление – очевидно, осознавая неточность только что произнесенной фразы.

Габриэль с подозрением посмотрел на Иву:

– А ты?

– Я присоединюсь чуть позже. – Чародейка провела руками вдоль своего тела. – Мне нужно переодеться.

Хм, «переодеться»? Тут куда уместнее слово «одеться», усмехнулся про себя мэйт, скользя взглядом по изгибам тела чародейки.

– Мастер Ки проводит вас… как это по-вашему?.. – Ива защелкала пальцами, подбирая слова. – В главный дом. И, богов ради, выпустите наконец своего питомца на волю. Обещаю, здесь ему ничего не грозит.

Чародейка повернулась и направилась к хижине у ворот. Габриэль опустил рюкзак на землю и, склонившись над ним, решил выпустить гарга. Краем глаза мэйт заметил, как нескромный наряд чародейки тает на ее пленительном теле, листок за листком, оголяя красивые бедра. Габриэль сделал вид, что не может справиться с узлом, чтобы досмотреть волнительное представление до конца. Ива полностью обнажилась и исчезла за порогом хижины, оставив за собой след поедаемых магией листьев.

Мэйт сладко вздохнул и развязал рюкзак. Изгой высунул лысую кошачью голову, принюхался, изучая территорию, лизнул знакомую руку и, не чуя угрозы, выбрался на свободу. Вытянулся, зевнул, выставляя напоказ белые острые зубки, и, поводив носом, довольно смело направился к ближайшему дереву.

– Надеюсь, оно не является у них какой-нибудь святыней, – сказал мэйт, глядя, как гарг присел у дерева.

– Надеюсь… – отрешенно повторила Эли, наблюдая за идущим в сумраке вождем.

Они направились к самой большой хижине, расположенной посреди поселения. Это был единственный дом, где горел огонь. А еще рядом с ним стояла клетка, сплетенная из толстых ветвей.

– Она пустая, – сказала Эли, продолжая изучать поселение в поиске Оливера.

– Я вижу.

Над ними прошелестел крыльями Изгой. Он как будто знал, куда они идут, и уселся на крышу, прямо над дверью главной хижины. Вождь заворчал, махнул копьем в сторону Изгоя, пытаясь его согнать. Гарг слетел с крыши, с явным превосходством зыркнув на полуголого шэн-лина у порога, и вернулся к Габриэлю. Пошлепал рядом, путаясь у мэйта в ногах.

Хижина была просторной – в ней легко поместилось бы человек пятьдесят. В центре горел очаг, над которым булькал огромный и черный закрытый котел. Крышка с тихим стуком прыгала на нем; то тут, то там в возникающие щели лез густой пар, заполняя пространство насыщенным горьковатым запахом валерианы и чего-то неизвестного носу мэйта. По кругу у стен стояли лавки.

Недовольный Мастер Ки сел на единственный и огромный стул, поставив копье справа от себя. Габриэль пристроился напротив вождя, у открытого окна. Несмотря на размеры хижины, из-за огня и котла внутри было душновато. Эли опустилась рядом с мэйтом. Гарг, щурясь от света очага, потерся о ее ноги, словно домашняя кошка, а затем забрался на колени к мэйту, требуя внимания.

Мэйт почесал его за ухом, с интересом разглядывая пузатую деревянную посудину в шаге от себя и пытаясь отгадать ее назначение. Сосуд походил на огромную свистульку, обитую корой и облепленную листьями; на его боку темнели дырочки.

– Спроси его про Оливера, – потребовала Эли.

– Может, лучше дождемся Иву?

– Нет, сейчас, – настаивала принцесса.

Габриэль провел ладонью по спине урчащего гарга и посмотрел на вождя.

– Ndyu Ki nvere ike I naapu nkpuchi? – попросил Габриэль снять маску, указывая пальцем на рот, и пояснил, что это мешает общению: – Nke ya gaikvado nghota.

Вождь неожиданно оживился – вспыхнул, как очаг в хижине. Ткнул пальцем в котел, тряхнув косичками. И затараторил на родном языке, как тогда, при первой встрече.

– Что он сказал?

– Сказал, что из-за котла… вернее, из-за того, что в нем, ему нельзя снимать маску.

Эли не дала ему обдумать сказанное. Принцессу полностью занимал ее брат. Мэйсе! Ей было до Хьола, что за страшное варево, способное одурманить любого шэн-лина, шипело и булькало в котле.

– А про Оливера?

– Onva ato gara aga. I biara mez inke meruru ahu ndi madu. Ihe mere ya?

Мастер Ки покивал и ответил, шлепая себя по голове и указывая на горы. Часть Габриэль понял ясно. Про рану на затылке. Про то, что Оливер был без памяти, когда пришел к ним. Но остальное… «Дух гор». «Камни». Слова были понятны, но, складываясь, не несли никакого смысла. Выходил какой-то бред, который вряд ли понравился бы принцессе.

– Ну? Что?

– Вождь сказал, что твой брат потерял память. И…

– Говори!

Изгой вздрогнул от вскрика принцессы.

– Не знаю, точно ли я понял его слова, – засомневался Габриэль. – Но выходит так, что Оливера поменяли на какие-то… камни.

– Камни?!

Габриэль пожал плечами, демонстрируя принцессе солидарность в растерянности.

– И где он теперь?

– Его взял горный дух, – неуверенно сказал мэйт, указывая пальцем в открытое окно. – В обмен на… Ну, ты слышала.

– Что еще за горный дух?

– Oli udi ugvu muo? – спросил Габриэль.

– Ugvu na muo bu muo nke ugvu, – ответил вождь.

– Говорит, что горный дух – это горный дух.

Принцесса уставилась на очаг, словно в танцующем пламени старалась увидеть брата. В тишине урчал довольный Изгой и шипел котел. Габриэль напрягся, ожидая ее решения. Теперь Элизабет знала, где искать брата. Она всей душой желала его найти. И могла совершить необдуманный шаг: пойти искать его прямо сейчас. Голодная и уставшая. В темноте. И, чего уж скрывать, он, мэйт Семи островов, последовал бы за ней. Хотя ему безумно хотелось спать и есть, а еще – смыть с себя пот и дорожную грязь, которая въелась в кожу за две недели блуждания по лесам. Что бы там себе ни думали бездари, он был человеком. И он безумно устал.

– По крайней мере, мы знаем, что эти варвары его не убили, – спокойно сказала принцесса. – Нужно отдохнуть. Выйдем утром.

«Слава великим богам!» – возрадовался Габриэль, чувствуя, как от приятной новости спадает напряжение, как в теле – взведенном, словно арбалет, – расслабляются мышцы.

– Мудрое решение, – поддержал Габриэль принцессу, положив ладонь на ее руку.

Ему захотелось сделать ей что-то приятное. Захотелось, чтобы она расслабилась, успокоилась. И хоть на аш перестала тревожиться. И он зашептал заговор, медленно-медленно, чтобы Эли ничего не заподозрила, выписывая кончиками пальцев успокаивающий знак на тыльной стороне ее ладони.

Изгой навострил ушки и, замерев, уставился на дверь. В этот момент в хижину вошла Ива, открыв дверь босой ногой. Теперь на чародейке было короткое темно-зеленое платье без рукавов, а волосы она собрала в хвост. На груди вместо прежнего оберега блестел серебром медальон: три шестеренки, запертые в треугольник, – знак механиков. Ива держала глиняную чашу с едой и кувшин.

– У вас мраморный гарг, – произнесла чародейка с удивлением, протягивая чашу Эли. – Думаю, ему месяца четыре. – Она поставила кувшин на лавку между мэйтом и принцессой. Присела на корточки напротив Изгоя, с интересом изучая зверька. Заглянула ему под брюхо. – Самец, – уверенно произнесла она.

– Что с моим братом?

Эли обожгла гневным взглядом чародейку, которая продолжала изучать настороженного гарга.

– Вы не спрашивали у вождя?

– Спрашивали. Только ничего не поняли, кроме того, что его забрал какой-то горный дух.

– Твой брат был без памяти и сил, когда выбрел к Нианзу. Лишь богам известно, сколько он блуждал по лесам, истекая кровью. – Ива коснулась медальона. – Силы мы ему вернули. Но вот память… – Чародейка не закончила, продолжая тереть медальон кончиками пальцев.

Она была не полностью откровенна, понял мэйт, вспоминая, как сам поглаживал мочку уха в мьюны опасности или… перед тем как соврать. Опасности? Ни он, ни принцесса не представляли для Ивы никакой угрозы. Значит, чародейка что-то скрывала – что-то сокровенное. Но про брата принцессы, похоже, не врала. А сейчас это было главным.

Ива обошла котел, на мгновение оживляя четкие тени в хижине. Встала лицом к мэйту и подняла крышку, глядя на желтоватое бурлящее варево. Вдохнула пар и начала помешивать зелье деревянным черпаком.

– Вождь сказал, что Оливера забрал горный дух, – сонно произнесла принцесса и зевнула не то под действием заговора, не то от расслабляющих паров варева, не то просто от усталости.

Но теперь, судя по всему, успокаивать следовало чародейку. Габриэль уловил, как сверкнули ее глаза, когда Эли заговорила о горном духе. Всего лишь на миг, но…

– Это правда, – подтвердила Ива, пытаясь не показывать эмоций.

Однако мэйт чуял ее раздражение, которое она старательно пыталась скрыть. Что не так с этим горным духом? Почему лишь при одном упоминании о нем невозмутимая Ива накалилась, как котел в хижине?..

Вождь всхрапнул. Габриэль посмотрел на сурового Мастера Ки: тот крепко спал, свесив руки с подлокотников и вытянув ноги.

– Кто вообще этот горный дух? – продолжала допрос принцесса, сопротивляясь сну.

– Вы же наверняка слышали про бессмертного мудреца, живущего в горах Бэй-Цэнга, – пояснила Ива, наконец-то усмирив непонятный гнев. – Здесь его называют горным духом – угву муо. Хотя я видела его собственными глазами, и он не очень-то походил на духа.

– А на кого он походил? – встрял в разговор мэйт.

– На самого обыкновенного старика.

– И что ему нужно от Оливера?

– Не знаю.

Это была правда, понял мэйт, ни на звитту не переставая следить за Ивой, за ее большими карими глазами, за пальцами, которые сжимали медальон со знаком механиков так же, как бездари в мьюны отчаяния сжимают литусы. Чародейка не ведала, зачем мудрецу нужен Оливер. Но она знала, почему его пришлось увести в горы и отдать угву муо.

– Зачем вы его отдали? – спросил мэйт.

– Вынужденная мера. Мастер Ки хотел содрать с него кожу заживо. Оливер ведь из армии Эдварда Однорукого. Но я убедила вождя не делать этого. Нам как раз требовалось что-то, что можно обменять на летающие камни у мудреца.

Габриэль покосился на Эли и похвалил себя за своевременно наложенный на нее успокаивающий заговор. Не нашепчи он его несколько мьюн назад, и ему бы сейчас точно пришлось разнимать двух прекрасных женщин. Вряд ли кому-то приятно слышать, что твою родню, словно безделушку, обменяли на камни, пусть и летающие.

Эли осталась на месте, даже кулачки не сжала, когда услышала, что хотел сотворить с Оливером вождь и каким причудливым образом ее братом распорядилась чародейка.

– Значит, ты знаешь, как найти мудреца, – не спросила, а скорее подумала вслух принцесса. – И завтра ты нам покажешь путь.

– Я… – опять заволновалась Ива и перестала мешать варево. – Мне нельзя.

– Почему? – спросил Габриэль.

– Я не могу оставить Эрса.

– Механика, – догадался мэйт. – Что с ним?

– Он… болен. Два дня назад сорвался с обрыва.

Мэйт уже перестал понимать, где Ива говорит искренне, а где нет. Правда и ложь были закручены в тугой клубок, распутать который могли только боги или сама чародейка. Но она точно не хотела раскрыть свои темные секреты.

– Но ты хотя бы сможешь нам показать путь к горе, где живет этот мудрец? – спросил мэйт.

Ива задумалась. И… нерешительно кивнула. «Видимо, чтобы не вызывать очевидных подозрений», – подумал Габриэль.

– Я знаю тайную тропу. И расскажу, как найти мудреца. – Она замолчала на пару звитт. – Но это все. Мне нужно заботиться об Эрсе и следить за ульями.

– Какими ульями? – не понял мэйт.

– Та штука рядом с тобой.

– Она как-то связана с тем, что происходит в лесу? – предположил мэйт.

– Да. С их помощью мы распыляем настойку, – чародейка указала взглядом на котел, – по всему лесу. Она действует только на шэн-линов.

Ива заметно повеселела, сменив тему разговора. И явно не хотела больше к нему возвращаться. Чародейка накрыла котел крышкой и вернулась к мэйту – вернее, к гаргу, который устроился у него на коленях. Она вновь села на корточки перед ним.

– Дашь мне себя погладить? – улыбнулась она, осторожно занося над гаргом руку.

Изгой насторожился, не понимая такого внимания к своей персоне. Зашипел.

– Ну, тихо-тихо. Папочка и мамочка рядом. Спокойно. – Чародейка провела рукой по его спине. – Чешуя уже начинает твердеть, – улыбнулась она и спросила: – Откуда он у вас?

– Прибился к нам у Мэинрадского тоннеля, – пояснил мэйт, совершенно не понимая одержимости гаргами со стороны Ивы. – Недалеко от Блэкпика.

– Через семь-восемь месяцев понадобится рюкзак побольше, – улыбнулась чародейка.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила Эли.

– Я – зверовед.

– И что нам еще нужно знать? – спросил Габриэль, указав взглядом на Изгоя.

– Как его правильно кормить…

Мэйт вздохнул, слушая Иву вполуха. Боги, семь-восемь месяцев! К тому времени он станет мэнжем, ему придется ублажать эту страхолюдину Бруну. Вместо того, чтобы… Неужели все вот так и закончится? Они найдут брата Эли и разойдутся, словно корабли в море. И не увидят друг друга больше никогда. Будут жить лишь воспоминаниями, которые со временем выцветут, как старые знамена. От этих мыслей мэйту совершенно расхотелось есть.

– Давайте ему побольше молока, сметаны и обязательно сырое мясо. Хотя жареная свинина с овощами, – она с улыбкой кивнула на чашу с едой, – тоже сгодится. Ешьте, а то остынет.

Габриэль взял свиное ребрышко и сунул его под нос гаргу. Изгой схватил его зубами, сполз по ноге и, забравшись под лавку, улегся и зажал его между передними лапами. Начал хрустеть и чавкать.

Ива выпрямилась в полный рост и вернулась к котлу. Габриэль увидел, как ее лицо на мгновение исчезло в клубах пара.

– Что с тобой? – спросила принцесса.

– Ничего. Усталость, наверное, – солгал мэйт.

Нет, он ни в коем случае не должен показывать слабость. Он должен быть сильным, чтобы Эли видела в нем не жалкого миркля, а гордого и мощного спирфлама, способного ее защитить. Есть, конечно, женщины, которым нравится подтирать сопли своим возлюбленным. Но принцесса точно не из их числа. Да и он…

– Очень вкусно. – Эли протянула ему ребрышко. – Попробуй.

Габриэль взял его, зло содрал зубами мясо с кости и стал жевать, не чувствуя вкуса. Эли, напротив, с удовольствием уплетала угощение. Жгучие приправы немного ее взбодрили, отогнав ненадолго сон. Принцесса получила все, чего хотела от Ивы, и теперь наслаждалась трапезой. Ей было все равно, что на самом деле произошло в Нианзу. Ее интересовал только ее брат, которого они завтра пойдут искать.

– Я думал, механики занимаются только механизмами, – сказал Габриэль с набитым ртом, указывая ребрышком на котел.

– Механики занимаются всем, кроме войны и работорговли, – ответила Ива.

– Лэй теперь и выглядит как раб, – возразил мэйт, вспоминая безвольного шэн-лина. – Идеальный раб, покорный и исполнительный.

– Для его же блага, – ответила чародейка, никак не реагируя на справедливое возражение.

– И в чем же заключается такое благо?

– В том, что он останется жив и сможет продолжить свой род. Как и его собратья, которых мы спасли.

– По-вашему, это спасение? – продолжал нападать мэйт. – Жить… Нет, не жить, существовать вот так – в полусне.

– Это временно, но это необходимо, чтобы удержать шэн-линов в пределах Нианзу.

– Но зачем? – все еще не понимая замысла Ивы, спросил мэйт.

– Чтобы у них не было даже мысли о мести. – Она кивнула на спящего вождя. – Мастер Ки – наш старый друг. Когда мы с Эрсом прибыли сюда после этой… бойни… Все оставшиеся мужчины, способные держать оружие, готовились к походу, желая отомстить Эдварду Однорукому.

– Вряд ли стоит их за это винить, – согласился Габриэль.

– Вождь пытался убедить их остаться в Нианзу, понимая, что никто из них не вернется. Но это было бесполезно. Каждый из них кого-то потерял на войне. И каждый жаждал утолить свою месть. Тогда он и обратился к нам за помощью. А мы обратились к науке, сварив первый котел дурмана. Это был единственный выход. Вначале мы опоили только воинов. Но потом, чтобы не было волнений, пришлось опоить и остальных шэн-линов. – Чародейка села рядом с вождем, закинув ногу на ногу. Скрестила пальцы и положила их на обнаженную коленку. – Теперь мы каждые сутки поим их, чтобы сохранять над ними власть. А раз в неделю некоторых выпускаем в лес. Они собирают травы, ягоды и грибы, а я за ними присматриваю в лесу. И пока мы не потеряли ни одного шэн-лина, кроме Лэя.

Мэйт обсосал косточку и бросил ее Изгою. Мозаика постепенно начинала складываться. События, казавшиеся вначале совершенно необъяснимыми и жестокими, вдруг обрели смысл. И заставили вспомнить слова сциника Ксэнтуса о том, что у каждой монеты две стороны. Хотя до полного понимания происходящего было еще далековато, понимал мэйт, слушая, как под лавкой хрустит косточкой довольный гарг.

– А с Лэем что было не так?

– Моя вина. Не уследила, – призналась Ива. – Забрел слишком далеко.

– Паршивая овца отбилась от стада, – тихо проговорил Габриэль.

– Где вы его нашли?

– В Бордривере.

– Ничего себе, – удивилась чародейка. – И что он там делал?

– Дожидался казни.

– А мы его спасли, – зевнув и потянувшись, сказала принцесса.

Габриэль посмотрел на нее. Эли ходила по краю сна – от усталости, от сытной еды, от густых паров дурмана, от заговора. Еще несколько мьюн, и она точно будет дрыхнуть без задних ног.

– И что вы теперь будете делать? Не вечно же их тут держать?

– Скоро должен прибыть караван. Мои друзья, механики, нам помогут. Мы заберем шэн-линов с собой. Недалеко от Смулау есть пустующие острова. Там им ничто не будет угрожать.

– Поплывете на кораблях?

– Самый безопасный путь, – подтвердила Ива. – Минуем перевал, а там и до порта рукой подать. Если хотите, идите до Пантала с нами. Лишние руки в дороге точно не помешают.

– Эли, мне кажется, это хорошее предложение. Эли?

Принцесса не ответила. Габриэль повернулся к ней: она спала, запрокинув голову.

– Это сколько по морю от Пантала до Смулау получается… – попытался прикинуть мэйт. – Месяц?

– Приблизительно так, – покивала чародейка. – Хочешь поплыть с нами?

Габриэль молчал. Как же ему хотелось ответить «да»! Увидеть летающий город своими глазами – об этом он и мечтать не мог, когда садился на корабль в порту Безымянного острова. Но, к сожалению, он себе не принадлежал. Ему нужно возвратиться на острова, чтобы стать мэнжем. Поэтому он отрицательно помотал головой.

– Что ж, – вздохнула чародейка. И посмотрела на мэйта. – Кстати, я так и не спросила, что ты здесь делаешь?

– Хотел увидеть Мирацилл, – грустно улыбнулся мэйт.

– Далековато ты забрался, – с сочувствием произнесла Ива и добавила: – Это ведь из-за нее?

Габриэль кивнул. После чего поднялся и осторожно взял спящую Эли на руки.

– Неси ее в мой дом. Он в вашем полном распоряжении.

Мэйт готов был поклясться, что это была самая приятная ноша из всех, что приходилось держать его рукам. Эли выглядела такой умиротворенной, такой счастливой, что ему совершенно не хотелось ее тревожить. Поэтому он шел как можно тише и осторожнее, дабы не нарушить ее заслуженный сон.

Над горами Бэй-Цэнга висел месяц. Габриэль вынес принцессу из хижины – на свежий воздух, под звездное небо. Остановился и задрал голову, взывая к богам. Моля их о том, чтобы завтра они были милосердны к ним. И… чтобы позволили принцессе и мэйту остаться вместе навсегда. Скрепили их союз там – на небесах, в священном Анэлеме. И чтобы…

Он хотел их попросить еще о многом, но его мольбы прервал жуткий и протяжный стон, донесшийся из соседней хижины. Эли заворочалась, а Ива вылетела во двор, чуть не сбив мэйта с ног. Ничего не объясняя, испуганная чародейка метнулась к хижине, где кто-то продолжал страшно, словно от пытки, стонать. Ива так спешила, что забыла прикрыть за собой дверь. И мэйт увидел, как во мраке хижины вспыхнул свет – знакомый свет волшебного фонаря.

Габриэль опустил взгляд: принцесса продолжала безмятежно спать. И ему все еще не хотелось ее тревожить. Но внутренний голос, бессердечный и практичный, тот самый голос, которому он, мэйт Семи островов, не поддался, решив спасти сельчанок, настойчиво требовал идти к хижине, где уже сверкали зеленые огни заклинания. А как бы сложилась его судьба, если бы он тогда послушал безжалостный глас разума и не стал бы прыгать в черный жестокий вихрь Готтилфа? Он не спас бы Лоис, не попал бы к волистам, не встретил бы… Элизабет. Однако сейчас он готов был ему подчиниться, зная, что чародейка что-то скрывает, надежно пряча свою черную жемчужину лжи в перламутровой раковине правды.

К счастью, выбирать между покоем Эли и темными тайнами Ивы не пришлось. Потому что стоны в хижине стихли, и сну принцессы больше ничто не угрожало.

Пятнадцать шагов. И он с принцессой на руках встал у порога, заглядывая в хижину. Света от волшебного фонаря, повешенного на крюк под потолком, хватало, чтобы разглядеть все в деталях. Топчан у левой стены пустовал, а правый занимал мускулистый светловолосый парень лет двадцати пяти. Эрс, а в том, что это был именно он, мэйт нисколько не сомневался, лежал с закрытыми глазами, его потряхивал озноб. Русые волнистые волосы до плеч кое-где слиплись и торчали из-под его головы порванным, безобразным веером; мускулистая бледная грудь блестела от испарины; капельки пота путались в рыжеватой короткой бороде и усах. На Эрсе была только набедренная повязка, и мэйт не заметил никаких ран на крепком теле, что его серьезно озадачило. Спутника Ивы мучили горячка и кошмары, а не ушибы и ссадины. Сама чародейка сидела на коленях у топчана, повернувшись спиной к двери, и шептала успокаивающий заговор, который совсем недавно произносили губы мэйта в хижине вождя.

Поглощенная заботой Ива то ли действительно не заметила, что пришел мэйт, то ли ей было все равно, кто стоит за порогом. Габриэль дождался, когда чародейка дошепчет заговор, и лишь тогда обратился к ней:

– Что с ним?

Ива не обернулась на голос, поглаживая Эрса по груди.

– Я, кажется, говорила, что он сорвался с обрыва, – раздраженно бросила Ива. – Уходи.

– Может, чем-то помочь?

– Уходи! Иди спать! – озлобленно произнесла чародейка. – Я сама о нем позабочусь!

Магия, ведомая раздражением и злобой, взыграла в чародейке, и ее волосы распушились.

– Но… – начал мэйт.

– Прошу тебя. Не испытывай судьбу!

С этой угрозой Ива встала и шагнула в сторону мэйта, заставив его напрячься в ожидании атаки. Глаза ее пылали такой ненавистью, будто это он был виноват в страданиях Эрса. К счастью, чародейка сохранила рассудок и не стала нападать, а лишь молча закрыла дверь перед носом мэйта.

Габриэль некоторое время постоял у порога, переваривая увиденное. А затем пошел, чувствуя, понимая, что именно больной Эрс был ключом к темным секретам Ивы…

Добравшись до хижины чародейки, мэйт бережно положил Эли на топчан. А сам, открыв окно, сел на другой, прислонившись спиной к стене. Изгой лег у окна, сверкая глазами. Сегодня покрывало ночи было тонким, почти прозрачным, и мэйт увидел, как принцесса сложила ладони лодочкой и сунула их под голову, шевеля губами во сне. Было удивительно тихо; на небе светили яркие звезды; ветерок заносил в окно осеннюю свежесть, сбивая запах соломы, которой были набиты топчаны. В такие чудесные мьюны совершенно не хотелось думать ни о чем. Только смотреть на принцессу. Смотреть на самую прекрасную женщину в мире, которая скорее всего никогда не будет ему принадлежать.

Мэйт печально улыбнулся в темноте. Грустные думы настырно ползли в голову, мешая насладиться покоем. И дело было не только в грядущем и неминуемом расставании с Эли. Ива что-то утаивала. Что-то связанное с мудрецом. Одна мысль о возвращении в горы пугала чародейку так, будто ее там ждала неминуемая и ужасная гибель. А что, кроме, разумеется, смерти, может напугать мага вроде Ивы? Габриэль не представлял, бесплодно пытаясь собрать остатки мозаики. Механики поменяли летающие камни на брата принцессы. И что-то пошло не так? Но что? Да и этот Эрс… Он совсем не походил на человека, сорвавшегося с обрыва. Где переломы, синяки и ссадины? Хотя бы мелкая-премелкая царапина? Ива залечила? Так быстро… Внешне он выглядел вполне здоровым. Но в голове у него определенно творилось что-то жуткое. И кем он ей приходился, что она так возилась с ним? Муж? Любовник? Друг? Мэйсе, да какое это имеет значение!

Нет, завтра, перед тем как войти в эти проклятые горы, он должен непременно попытаться вывести чародейку на чистую воду, твердо решил мэйт. Возможно, от этого будет зависеть их с принцессой жизнь…