Глава 21

Стояла ночь. Звезды висели над желтыми, слабо мерцающими огнями Голдстока, заглядывая в приоткрытое окно трактира. Со двора поднимался запах табака, от пола пахло пылью, от свечи – горячим воском. Выли псы, кто-то шуршал под окнами. Гарг сердито фыркал из рюкзака, отвечая на собачий вой. А еще… слышались стоны, раздражающие принцессу, которая хотела спать.

Они оплатили комнату в безымянном трактире на окраине Голдстока, чтобы не привлекать лишнего внимания. Комната на втором этаже оказалась тесной, с жесткими и скрипучими кроватями, но зато в самом трактире недурно кормили, да и почти не было постояльцев. Почти… Мэйт не мог поверить, что из тех трех посетителей, попавшихся ему на глаза, кто-то решил уединиться со шлюхой именно на их этаже и, что самое невероятное, в соседней с ними комнате. Кровать скрипела, билась о тонкую стенку, а шлюха стонала так отчаянно, будто действительно получала удовольствие.

Женские стоны возбуждали мэйта, заставляя думать о принцессе, лежащей от него на расстоянии вытянутой руки. После купания и сытного ужина силы возвращались, а вместе с ними крепли и желания. Увы, Элизабет жаждала лишь того, чтобы кто-нибудь угомонил шлюху и ее на редкость выносливого партнера.

– Я могу пойти поговорить, – предложил мэйт.

– Не нужно, – немного подумав, отказалась Элизабет.

Действительно – не лучшая идея, согласился мэйт. Эли и без его советов понимала, чем закончится разговор с соседями. Нужно всего лишь переждать эту ночь, не высовываясь, не попадаясь на глаза. Ничего сложного. Они и так оставили слишком много следов, добираясь до Голдстока. Кирка рано или поздно найдут, если уже не нашли. Наверняка обнаружат и кладбище гаргов на выходе из Мэинрадского тоннеля. Дальше… Для любого человека, имеющего больше одной извилины, не составит труда понять, куда направились беглецы. Не говоря уже об опытном следопыте.

А самое неприятное то, что подобных следопытов будет больше, чем крыс и клопов в трактире, где они оплатили комнату. Бойцы Джона Крылатого станут искать его сбежавшую дочь. Старсан Сэт, чтоб его удар хватил, и его волисты – исчезнувшего мага. Принц Райвин со своей охраной – будущую жену, способную подарить ему ключ от Олдии. Да и наемники наверняка не останутся без дела.

Свидетели тоже найдутся. Трое мздоимцев, которых следовало бы утопить рядом с мостом. Тот же старик Айб, торгующий маслом лаванды; последнее, к слову сказать, действительно стоило своих денег: сняло усталость, а кое-где – и боль. Еще – трактирщик, внимательный и хитрый. Все они представляли угрозу. Каждый житель Голдстока, видевший двух путников, представлял угрозу. Однако и гардийцам, и волистам, и наемникам придется попотеть, чтобы найти принцессу и мага в многотысячном городе. И на поиски у них будет лишь ночь. Эта ночь. Потому что завтра они с Эли покатятся в карете к фитийской границе, и найти их будет еще сложнее.

Принцесса тихо выругалась, закрыв уши подушкой.

– Хочешь, поменяемся кроватями? – предложил мэйт.

– Давай, – согласилась она, плотно заворачиваясь в покрывало.

К сожалению, не от озноба, понял мэйт. А от глаз человека, пытавшегося ее поцеловать.

Принцесса взяла меч и поставила его у изголовья кровати мэйта. Габриэль почувствовал на себе ее взгляд.

– У тебя на спине шрам, – заметила принцесса, устраиваясь на кровати мэйта. – Он похож…

– Все правильно, на литус, – со вздохом произнес Габриэль, вспоминая изверга Роя.

– Откуда?

– «Подарок» от сельских бездарей, – помрачнел мэйт. – Я не хочу об этом говорить…

Стена рядом с ним подрагивала от толчков, то нарастающих, то стихающих. Девка за стеной явно выдыхалась, стонала тише и реже, однако ослабевший шум в соседней комнате все равно отгонял сон от принцессы. Ей не нужны мягкие перины и тьма, ей нужна тишина. Мэйт вспомнил, как Эли в мгновение ока уснула даже на каменном полу в темном и сыром тоннеле. Да и свеча в комнате ничуть не тревожила принцессу.

Гарг вылез из рюкзака и лег у окна, положив мордочку на передние лапы. Но сразу поднялся и начал бродить из стороны в сторону, изучая новую местность. Он проспал почти весь день, поэтому сейчас не знал, чем себя занять, блуждая с места на место.

– Послушай, тот поцелуй…

– Поцелуй, которого не было, ты хотел сказать. Не будем больше к этому возвращаться. Если тебе не терпится поговорить, найди другую тему. – Элизабет перевернулась на бок, к стене, чуть обнажив плечи. – Да когда же они заткнутся, – прошипела она, стукнув ладонью по подушке.

«Другую тему…» Габриэль грустно улыбнулся. Какая, свер ее побери, может быть другая тема, когда из-за одной стены доносятся сладострастные стоны, а у другой, в двух шагах, лежит прекрасная молодая женщина? Мэйт не сводил взгляда с принцессы, воображая, как он кончиками пальцев осторожно сдвигает ее покрывало. Как распускает тугую черную косу, чтобы запустить руки в волосы. Как целует загорелые плечи и спину. Как ласкает бедра и сжимает груди… От приятной и одновременно невыносимой фантазии Габриэлю стало жарко. Сколько он не был с женщиной? Долго, очень долго.

Мэйт опустил руку на жезл, размышляя над «другой темой». Хаппа, лежащая у кровати, холодила горячую от возбуждения ладонь. Пальцы нащупали клеймо механика: три шестеренки, заключенные в треугольник. На островах ходили слухи, что общество мастеров помогло усилить магическую защиту островов. Но как? И с какой целью? Никто толком не знал. А отец или Гром почему-то всегда увиливали от разговора, если дело касалось магической защиты. Зато всякий чародей охотно хвастался штуковиной с клеймом механика, даже в том случае, если от нее не было никакого прока.

Элизабет повернулась к нему лицом. Зевнула. За окном, в ночи, продолжали выть псы, за стеной – постанывать девка. Догорала свеча, заливая незамысловатый подсвечник восковыми каплями; слегка подрагивал огненный лепесток. Пахло дымом, кошкой, ромашкой и… женщиной.

– Твой жезл, на нем клеймо…

– Механика, – договорила за него принцесса.

– Я знаю. Ты была в летающем городе?

– Нет.

– А хаппа у тебя откуда?

– Подарок отца, в отряде такой есть только у меня и Кирка. Но я видела летающий город с корабля.

– Какой он, Смулау?..

Эли задумалась, потом сказала:

– Бело-золотой. Да, бело-золотой.

– Хотелось бы там побывать?

– Не очень, – поморщилась принцесса.

– Почему?

– Он похож на… огромную кухню, – усмехнулась Эли. – А я ненавижу кухни.

– На огромную кухню? – со смешком переспросил мэйт.

– Из-за котлов и труб, которые все время пускают пар. И звуки с полуострова доносятся такие, будто там все время готовятся к грандиозному пиру. Бренчат, стучат, лязгают.

– А мне бы хотелось его увидеть. Посмотреть на чудо-механизмы, на настоящих механиков. Увидеть, как они живут. Что едят и кому поклоняются.

– Кирк говорил, что спирфламы не любят летающий город. Боятся его.

– Как думаешь, почему во время войны механики не стали помогать Олдии?

– Они не стали помогать и Мирациллу, – уточнила Эли. – Струсили, наверное.

– Быть может, это не трусость, а мудрость.

– Тоже мне мудрость. Сбежать и спрятаться от всех, когда тебе предлагают огромную территорию в обмен на помощь.

– Возможно, вы не то им предлагали.

– Или они все-таки просто испугались чуток запачкать руки в крови.

– А ты не слишком кровожадна для принцессы? – улыбнулся Габриэль.

– Что? – не поняла принцесса.

– Я хотел сказать, что ты рассуждаешь, как настоящий король, – поспешил оправдаться мэйт.

Она ничего не ответила, но лицо ее повеселело после сомнительного комплимента. Гарг, привыкший к просторам и не знающий, чем себя занять, тряхнул крыльями, взлетел и опустился у рюкзака. После чего забрался в него, оставив снаружи лишь хвост, длинный, покрытый темно-зелеными чешуйками.

Принцесса, сама того не ведая, подтолкнула мэйта к новой теме, упомянув спирфламов.

– Не обижайся. Поверь, я не желаю вреда спирфламам. Я ими восхищаюсь. Их мощью и красотой. Но как так случилось, что во время спирмора уцелели лишь спирфламы твоего отца? Выглядит как настоящее чудо.

– Подозрительно?

– Можно и так сказать, – не стал спорить Габриэль.

– Не только ты так думаешь, – сказала принцесса, зевая. – Но никакого чуда здесь нет. Наши спирфламы стерегли северные границы Олдии, когда начался спирмор. Мороз спас их от него. Как и одного из спирфламов Эдварда Однорукого. Как и всех спирглассов.

Звучало убедительно. Но Габриэль чуял по интонации, по запаху, что принцесса сказала далеко не все. Ее объяснение было слишком простым – для тех, кто не умеет и не хочет думать. А думающий человек сразу бы напряг разум, сопоставляя одно с другим. И начал бы задавать самому себе вопросы. Например, почему почти все спирфламы Джона Крылатого оказались на северных границах? Неужели, опасаясь чумы, Джон Крылатый отправил к границам не только взрослых спирфламов, но и детенышей? Тогда откуда такая осведомленность? Откуда уверенность в том, что спирфламы и их детеныши непременно уцелели бы на северных холодных границах? Ведь о том, что спирмор отступает перед морозом, стало известно уже после войны, когда над снежными шапками гор Бэй-Цэнга вновь стали замечать диких спирфламов?.. Нет, отец Элизабет не мог без очень веской причины отослать весь отряд к границам Варлии, оставив Гардию без защиты. Так что он либо был невероятным везунчиком, либо сам Лит его предупредил, либо была иная причина – не такая фееричная, как две предыдущие. Но какая?..

– Ты говорила, что спирфламу Кирка двадцать два года, – напомнил Габриэль.

– Да, – подтвердила принцесса, не видя подвоха. – Совсем еще малыш.

– Получается, что он родился до спирмора?

– Что ты пытаешься выяснить?

Принцесса насторожилась, чуть приподнялась, упершись локтем в подушку.

– Его твой отец тоже отправил на северные границы?

– Э-м-м.

– Твоего отца кто-то предупредил?

Принцесса молчала, источая запах тайны и лжи. Элизабет больше не тревожили стоны и скрипы за стеной. Она не мигая взирала на мэйта, как будто определяя, стоит ли ему доверять?..

– Да какого демона! – тряхнула она головой. – Ты все равно не олдиец и скоро вернешься на свои острова. Чего я боюсь? – Эли глянула в потолок, после чего перевела взгляд на Габриэля. – Не знаю, как ты догадался. Но ты прав. Отца предупредили. Картер, мой учитель и лучший наездник на спирфламах в Гардии, рассказывал, что за несколько месяцев до спирмора к отцу явился миркль. Он и посоветовал ему отослать спирфламов, их детенышей, даже яйца – в холодные земли. Так все и было. – Слова рвались из принцессы торопливо и звонко, словно она хотела побыстрее избавиться от тайн.

«К сожалению, не от всех, – подумал мэйт. – Цель ее похода в Бэй-Цэнг все еще была покрыта мраком».

– И что взамен попросил маг?

– Понятия не имею. Возможно, он всего лишь хотел спасти спирфламов.

– Нет, я уверен, ему что-то требовалось от твоего отца.

– Уж если даже Картер ничего не знает, то…

– Как чародей вообще мог узнать про спирмор? – не понимал Габриэль.

– Ты что, издеваешься? – неожиданно обозлилась принцесса. – Ты догадался, что моего отца предупредили, но делаешь вид, будто ничего не знаешь о спирморе!

Мэйт растерялся, не понимая причину гнева Элизабет. Не делал он никакого вида.

– Ни над кем я не издеваюсь, – с недоумением произнес мэйт.

Принцесса затихла, внимательно разглядывая его лицо – пахнущее лавандой и наконец-то выбритое.

– Ты и правда ничего не знаешь? – подивилась она.

– А что я, по-твоему, должен знать?

– То, что маги наслали спирмор.

– Ложь! – возразил Габриэль, давным-давно слышавший этот бред от кого-то из сциников. – Если бы ты хоть что-нибудь смыслила в магии…

– Разве не ты меня спросил, откуда миркль узнал про спирмор?

– Это неправда, – начиная сомневаться, сказал мэйт. – Сциники говорили, что это вы, бездари, использовали спирмор как один из поводов для войны. Маги к чуме не имеют никакого отношения. Я уверен.

– Но как тогда миркль мог узнать об угрозе?

– Не знаю, может, он превосходно гадал на костях, – не слишком ловко отмахнулся мэйт.

– Хорошо, – согласилась Элизабет, гадко улыбаясь. От этой омерзительной улыбки она вдруг стала страшной, похожей на гиену. – Но тебе не кажется странным, что спирмор начался перед самой войной. Когда никто уже не сомневался, что она неизбежна. У Мирацилла не было спирфламов в отличие от Олдии, – продолжала сыпать она доводами, предчувствуя скорую победу в споре. – Как ты помнишь, именно спирфламы моего отца сыграли решающую роль в войне.

– Это все же не доказывает…

– У тебя есть другое объяснение. Я слушаю.

– А вот и есть! Если маг знал о спирморе, знал, для какой цели он создается, то зачем решил предупредить Джона Крылатого?

– Я же говорила: возможно, он так же, как ты, восхищался спирфламами. И не желал их истребления.

– Тогда почему он не предупредил других олдийских королей?

– Быть может, он и предупреждал. Но они ему не поверили. И сколько бы ты ни пытался оправдать мирклей, одно известно наверняка: тот миркль знал и про угрозу, и про то, как ее избежать.

«Да, – подумал Габриэль, – если бы не этот проклятый маг, то Мирацилл по-прежнему принадлежал бы мэнжу и диррам». Как ни печально, но доводы принцессы были куда убедительнее его собственных. Отец должен был понимать, что даже все маги Мирацилла были бессильны против спирфламов. А спирмор устранил бы летающую угрозу, обезопасив небо над городом. Цепь событий ковалась неприятная. Маги, предвидя войну с Олдией, наслали спирмор, чтобы истребить ее спирфламов. Но один из магов предупредил гардийского короля, чьи спирфламы должны были в итоге сжечь Мирацилл. А вместе с ним и мэнжа Семи островов.

За стеной наконец-то стихло. Эли зевнула, настраиваясь на сон.

– Почему ты молчишь? – спросила принцесса, сунув ладонь под подушку. – Если ты больше не хочешь продолжать разговор, то я буду спать.

– Ты не знаешь, как звали того мага?

– Нет. Но Картер называл его Хромоногим.

Габриэлю сделалось жарко, когда принцесса произнесла прозвище мага. Хромоногий… Именно так Гром, ненавидящий дядю Ванзелоса всей душой, часто называл его среди своих. Нет, оттолкнул Габриэль столь ужасную мысль. Дядя Ванзелос был, конечно, мерзавцем и интриганом. Но он так ненавидел бездарей, что никогда не пошел бы на сделку с ними. Или пошел бы, чтобы избавиться от отца? Ведь тогда, перед войной, у мэнжа Семи островов еще не было наследников, и в случае гибели отца власть перешла бы к Ванзелосу. Впрочем, он наверняка был не единственным хромым чародеем в Андрии.

– Картер не сказал тебе, как этот Хромоногий выглядел?

– Да я сама его видела.

– Это как? Ты же тогда еще не родилась?

– Он приходил еще раз. Три года назад, когда отец сильно болел.

– Опиши его! – потребовал мэйт.

– Я видела его лишь со спины. Но он действительно прихрамывал при ходьбе.

– Ну?

– Высокий, намного выше меня. И волосы. Нет, не седые, а…

– Серые.

– Да, точно. Длинные, серые и блестящие, будто в серебре.

Габриэль, закутавшись в покрывало, чтобы не смущать принцессу, сел на край кровати.

– Что, ты его знаешь?

К сожалению, вздохнул Габриэль. Но ничего не стал говорить. Поднялся и шагнул к окну.

– Ксэнт, хвост Изгою не отдави, – предупредила принцесса.

Габриэль посмотрел под ноги и встал у окна, думая о судьбе дяди Ванзелоса. Теперь у него, сына мэнжа, появилась еще одна причина возврата на родной Янтарный остров. И она была куда важнее грядущей свадьбы с ноби Бруной. Он, мэйт Семи островов, расскажет островитянам то, о чем мьюну назад поведала принцесса. Он все расскажет, и его хромоногий дядя понесет наказание за предательство.

– Что с тобой случилось? – спросила принцесса.

– Ничего. Спи.

– Но я же вижу, – не унималась принцесса.

– Тебя это не касается, – произнес мэйт грубо и затушил свечу, оставшись у приоткрытого окна. – Спокойной ночи.