Глава 19
– Ксэнт, откуда это берется?
Теперь принцесса звала его так, и мэйту это нравилось. Она смотрела, как его ладонь льет свет, обмазывает им жезл, словно густым слоем белого масла, и совершенно не боялась магии. Весь путь до гор Элизабет с ним почти не разговаривала, с тревогой наблюдая за небом. А теперь, похоже, наконец-то успокоилась. Или устала. Они шли быстро, лишь однажды сделав остановку, да и то на десять мьюн.
– Отсюда. – Габриэль приложил ладонь к груди. – И отсюда. – Он коснулся собственного лба.
Элизабет подняла светящийся жезл, помахал им над головой, разгоняя сумрак.
– Как твои уши? – поинтересовался мэйт, чувствуя вину за временную глухоту принцессы.
– Уже лучше, спасибо. Но голова все еще трещит.
Они оказались у подножия гор немного раньше, чем планировала Элизабет. И оба вымотались и были голодны. Последнюю лепешку разделили четыре аша назад во время скромного привала. Воды в бурдюке немного осталось, но ее нужно было беречь для перехода через горы. Габриэль не унывал, несмотря на гудящие от ходьбы ноги и изнеможение от заклинания. Он был свободен, а с ним рядом находился очаровательный бездарь, не считавший его чудовищем. Элизабет же, думалось мэйту, находила силы и утешение в том, что спасает своего отца.
– Ну что – отпускай. – Эли отошла от Габриэля на пять шагов, чтобы не пугать гарга светом.
Мэйт медленно начал разматывать плащ. Гарг на удивление быстро привык к человеческим рукам и даже не вздрогнул, когда ладонь Габриэля коснулась его чешуи. Невзирая на принятые Эли меры, детеныш гаргов сразу запыхтел и сузил глаза, едва выбравшись из плаща. Тварюшка обнюхала ноги мэйта, землю вокруг себя и поводила носом по воздуху, глотая знакомый запах гор. Бежать она явно не спешила, потряхивая крыльями.
Габриэль осмотрел ее крыло и понял, что больше заговаривать его не имеет смысла. Раны на гарге заживали мигом.
– Ну, лети, – легонько толкнул гарга мэйт. – Чего же ты? – улыбнулся он.
Но гарг не полетел. Вместо этого ткнулся мокрым носом Габриэлю в ладонь и лизнул ему палец своим розовым язычком. В отличие от острейших зубищ собратьев постарше, зубки гарга были мелкими, и Габриэль не опасался, что этот самый палец ему отхватят. Впрочем, гарг и не думал ранить руку, кормившую его вкусными лепешками и спасшую от солнечного света.
Эли топнула ногой. Гарг дернулся, тряхнул крыльями, но не сдвинулся ни на шаг, подслеповато взирая на источник белого света. Тогда принцесса топнула снова и, махнув жезлом в сторону настырной зверюшки, засвистела.
Гарг озлобленно зашипел и подскочил, расправляя крылья.
Габриэль громко захлопал в ладоши и тоже засвистел, прогоняя тварюшку. Они свистели и хлопали, пока гарг, хлопая крыльями, не исчез в сумерках.
– И что теперь?
Мэйт задрал голову, оценивая высоту горы. Розоватый ковер цветущей душицы, благоухая, стелился по склонам.
– Те камни. – Элизабет махнула жезлом. – Там должен быть проход.
– Проход? – удивился мэйт. Издали он не заметил никакого прохода. Ни ущелья, ни низины, ни горных троп – ничего такого, что могло бы облегчить путь. – Он ведет сквозь горы?
– Верно, – с этим словами она пошла в сторону тех самых камней.
Сумерки притащили с собой прохладу, и Габриэль накинул на ходу плащ, пахнущий кошкой и все еще хранивший тепло гарга.
– Откуда ты знаешь про проход?
– Про него многие знают. Серое братство им часто пользуется, когда ему нужно попасть в Малое загорье.
– А что там, в Малом загорье?
– Голдсток. Там мы сможем нанять экипаж, чтобы добраться до границ Бэй-Цэнга.
Перед взором мэйта опять вспыхнула карта Андрии, сверкая самоцветами и перламутровыми ракушками, шелестя морями и океанами. Он не ошибся, предполагая, каким путем поведет его принцесса. На карте не было ни Большого, ни Малого загорья, но зато на ней сверкал рубиновой точкой Голдсток. От него можно добраться до Бордривера, последнего олдийского городка на востоке, а там, преодолев клочок фитийской земли, попасть в Бэй-Цэнг. На карте между Голдстоком и Бордривером было не больше трех зинтиев, а путешествие из одного города в другой казалось необычайно простым. Но в теории и путешествие от Янтарного острова до Мирацилла тоже казалось не особо сложным. Всего-то нужно было сесть на корабль в порту Безымянного острова и доплыть до Крабового берега. И где теперь Мирацилл? На западе, за тысячи пайсов от этих гор.
Габриэль усмехнулся. Он был абсолютно уверен в том, что принцесса поведет его именно этим путем. Но решил не делиться своими соображениями с Эли по поводу проложенного маршрута. А то еще она снова забудет про логику и подумает, что он читает ее мысли.
Под ногами шуршали песок и мелкие камешки. Элизабет, опустив заколдованную хаппу, теперь смотрела только вперед, будто боялась потерять нагромождение камней из виду. Пятно волшебного света подрагивало в такт ее шагам и плыло, разгоняя морок, слово тучу серой мошкары.
– Давай я понесу, – предложил Габриэль, вспоминая, насколько тяжел боевой жезл.
Эли, недолго думая, отдала хаппу, тем самым серьезно порадовав мэйта. Принцесса стала ему доверять. Даже после того, что случилось на поле, когда он колдовским ревом оглушил ее, прогоняя спирфлама.
– В следующий раз, когда тебе понадобится помощь, просто попроси меня о ней, – с улыбкой сказал мэйт, понимая, почему принцесса настырно несла тяжелый жезл. – Тебе не нужно ничего доказывать. Я видел, чего ты стоишь на самом деле.
Принцесса кивнула, продолжая шагать. Она выглядела уставшей, сутулилась, неуверенно ставила ноги, так что они скользили по камешкам. Но все же была красива! Ибо в ней, невзирая ни на какие лишения, полыхало пламя. Свирепое, огненно-алое, греющее ее в трудную мьюну. Благодаря этому пламени она освободила пленника, ни на миг не сомневаясь в своем поступке. И решилась на побег из замка Блэкпика. А сейчас из последних сил шла к камням вдали. У ноби Бруны такого пламени внутри не было, с великим огорчением подумал Габриэль. Да и у других ноби тоже. Они, приняв правила игры, смирились со своей судьбой, и многим из них эта судьба безумно нравилась. Все они, включая пленительную ноби Марэик, ряженные в шелка и меха, походили на больших кукол, в которых боги по недосмотру вдохнули жизнь. Пожалуй, лишь в Лени могло жить подобное пламя. Нет, не огненно-алое, а нежно-зеленое, как и ее прекрасные глаза…
Когда они добрались до камней, сумерки сменились тьмой. Габриэль посветил в сторону прохода, не представляя, что за сила смогла пробить горы насквозь. Тоннель был круглым, рукотворным и рылся с расчетом на то, что по нему свободно проедет карета. Без участия людей тут точно не обошлось.
– Нам нужно немного отдохнуть, – предложил Габриэль, вглядываясь во мрак тоннеля.
Эли кивнула, взяла у него бурдюк и, сделав пару глотков, протянула его мэйту.
– Попей.
Габриэль допил остатки воды, глядя, как капля влаги, хватая волшебный свет, скатилась по подбородку принцессы. Она с трудом стянула сапоги и начала массировать ноги. А мэйт поводил сверкающим жезлом над камнями, с удивлением обнаружив на них остатки сероватой строительной смеси.
– Вход пытались замуровать?
– Да. Насколько я знаю, отец трижды приказывал его заделать. И трижды кладку разбивали. Как рудокопы из Голдстока, так и серые братья из Блэкпика. Этот путь необходим. Особенно если у тебя под рукой нет спирфлама, способного перелететь горы, или нет достаточно времени, чтобы шастать по горным тропам.
– Скажи, ведь твой отец закрывал тоннель не ради того, чтобы ты не сбежала?
Эли улыбнулась, продолжая растирать ступни.
– Нет.
Ответ показался мэйту слишком простым и коротким. Он посветил хаппой на Эли, заглядывая в ее глаза. Принцесса вела себя совершенно спокойно, но мэйт чувствовал легкое напряжение.
– И что за таинственная причина заставила твоего отца замуровывать вход?
Принцесса не выдержала пристального вопрошающего взгляда мэйта.
– Ну, хорошо! – закивала она. – Ходят слухи, что там иногда пропадают люди. Поговаривают, что исчезнувший три года назад старсан Росс сгинул именно в тоннеле. Но это всего лишь глупые слухи. Серые братья всегда пользуются этой дорогой, и ничего. А Росса могли утащить гарги, убить разбойники. Или он просто сбежал от своей сварливой жены подальше.
– А ты знаешь, кто и когда вообще прорыл этот тоннель?
– Конечно, знаю. Один из ваших. Миркль по имени Мэинрад, поэтому тоннель иногда называют Мэинрадским, – приняв вид всезнающего сциника, пояснила она. – У тебя еще есть вопросы?
– Да. И как он это сделал?
Габриэль посветил вокруг жезлом, прислушался. Было тихо, лишь ветерок чуть шелестел травой в поле и ковром душицы на склонах. Но тишина совсем не гарантировала безопасности. Вокруг царила ночь, способная скрыть в своей черноте неведомую угрозу.
– Учитель Пат говорил, что миркль…
– Если тебе не сложно, перестань повторять это слово. Я же не называю тебя бездарем?
Принцесса потупила взор, не то от осознания вины, не то от того, что ее перебили.
– Так что там говорил учитель Пат?
– Он говорил, что Мэинрад по просьбе Пипа Черного, это мой дед, прорыл тоннель при помощи горного крота.
– Туил, – уточнил Габриэль. – Варлийский крот. Невероятно.
– Что невероятно? – спросила Эли, не понимая, что это был за маг, если сумел подчинить туила.
– Да все невероятно. И маг, создавший тоннель. И туил, очутившийся в ваших краях.
– Пат говорил, что он прокладывал тоннель почти два года. – Элизабет стала натягивать сапог, решив закончить отдых.
Мэинрад… Это мог быть только тот самый Мэинрад, понял мэйт. Один из величайших магов, о чьих подвигах написана целая книга. Но про рытье тоннеля при помощи порабощенного туила там, кажется, не сказано ни слова. Хм… быть может, по мнению хроникеров, подобное дело выглядело не совсем героически? Видимо, во время рытья тоннеля Мэинрад никого не убил и ничего не разрушил. А просто забрал щедрую плату за работу, как самый обычный человек, и был таков. Героям ведь тоже надобно где-то жить, что-то есть?.. Но пленение горного крота, рытье гигантского тоннеля, способного многократно сократить дорогу, – разве это не подвиг? Габриэль представил туила, который на картинке больше походил на огромного червя со свиным рылом, чем на крота, и не согласился с хроникерами. Попробуй заставить эдакое чудище работать, да еще не на родном холодном севере, а тут, среди гейзеров и вулканов, на раскаленном солнце. Интересно, как Мэинрад этого крота сюда доставил? Ведь взрослый туил не поместился бы ни на одну телегу…
Габриэль задумчиво потер колючий от щетины подбородок. В последний раз Алан и Гай брили своего узника трое суток назад, перед прибытием в Блэкпик.
Элизабет обула второй сапог, поднялась со вздохом. В этот момент ночную тишину разорвал страшный визг, а через звитту из тьмы, лихорадочно взмахивая крыльями, вылетел испуганный до полусмерти мелкий гарг. Свет ослепил его, гарг не удержался на крыльях и на скорости шлепнулся на землю, покатившись кубарем.
Принцесса незамедлительно выхватила меч, а Габриэль сложил пальцы в знаке и зашептал слова, направив жезл туда, откуда звитту назад вывалился визжащий гарг. Тварюшка прижалась к ноге мэйта, содрогаясь от страха всем телом. Послышалось трепыхание крыльев, в ночи будто зашипело сто кошек разом.
На сей раз принцесса ничего не пояснила, да и так было понятно, кто гнался за гаргом. Его же ночные собратья. «Но почему? – недоумевал мэйт. – Неужели гарг так пропах человеческим духом, что они перестали его считать своим?» Поразмыслить Габриэлю не дали. Во мраке двумя десятками крыльев зашелестела туча. И с угрожающим шипением закружилась вокруг камней, опасаясь света.
Мэйт щелкнул рычажком хаппы. Цепь незамедлительно звякнула, а гарпун белой кометой рассек мрак, врезаясь в скопление гаргов. Крылатая туча с писком и шипением разбилась, оставляя пронзенного гарпуном собрата слепнуть от света и истекать кровью.
Габриэль произнес последнее слово заклинания и метнул огонь во тьму. Послышался визг, писк, и сгорающий в колдовском пламени крупный гарг большой огненной бабочкой рухнул у подножия гор. Габриэль дернул цепь и стал раскручивать гарпун над головой, словно воздушного змея. Плененный гарг противно визжал, мяукал, пугая собратьев, и, ослепленный светом гарпуна, все еще пытался вырваться. Элизабет с криком замахала мечом, кромсая тьму.
Насаженному на гарпун гаргу все-таки удалось соскочить, но от бессилия и ран он далеко не улетел, шлепнувшись в двух шагах от догорающего собрата. Задергал крыльями, пытаясь взлететь, но не сумел и пополз вдоль горы, волоча крылья и исчезая во мраке. Габриэль дернул цепь, поймал гарпун и повернулся к принцессе. Она слишком увлеклась рубкой, покинув круг света.
Мэйт увидел, как над ней вспыхнули две пары темно-зеленых глаз, и бросился на помощь, звеня цепью.
– Элизабет! – крикнул он, понимая, что не успеет.
Принцесса ударила мечом с разворота, рассекая одному из гаргов крыло. Но его собрат уцелел и набросился на нее, вцепившись в волосы, в плащ, царапая плечи. Она закружилась, стараясь его сбросить. Но не смогла, поднимаясь над землей под хлопанье крыльев гарга. Мэйт, кинув жезл у ног, подпрыгнул и двумя руками схватил гарга. Резко дернул, бросая его на камни.
– Жезл, держи жезл! – крикнул мэйт, складывая ладони в знак. – Нам с ними не справиться. В тоннель! Быстро!
Гаргами воняло неимоверно, а шум поднялся такой, будто в одну тесную клетку бросили гадюку, кошку и курицу. Эли била мечом и жезлом, отгоняя гаргов и прикрывая колдующего мэйта. Во тьме то и дело мелькали крылья и лапы. Один из гаргов в порыве ярости даже влетел под свет и тут же, ослепленный, нарвался на меч. Принцесса рассекла его злую кошачью морду, а следующему смельчаку перебила обе задние лапы, ударив горизонтально, полукругом.
Но запах крови лишь раззадорил гаргов. Пугать их светом, как тогда, в небе, больше не имело смысла – нужно было их убивать! Габриэль понял: если его последнее заклинание, его огненная буря не остановит тучу противников, то придется совсем худо. А он к тому же после этого заклинания запросто может лишиться чувств.
Ладони потеплели, рядом с ногой юркнул мелкий гарг и исчез во тьме тоннеля, словно поняв, куда направляются его спасители. Вокруг по воздуху неустанно били перепончатые крылья, вспыхивали и сужались яркие и большие кошачьи глаза – серые, зеленые, голубые.
На ладонях мэйта расцвело пламя янтарного цвета, когда они с Эли отступили в тоннель.
– Элизабет. – Габриэль встал с ней рядом. – Беги.
– Нет, – твердо сказала она, продолжая отмахиваться от наступавших гаргов.
– Беги! Если огонь не поможет…
Она сделала шаг в сторону, но не побежала, тыкая светящимся жезлом во тьму из последних сил. Перепончатое крыло ударило Габриэля по щеке. Он выставил руки перед собой и тряхнул ими, освобождая пламя.
Огонь загудел, вырываясь из тоннеля, точно из огромной трубы. Поток пламени омыл стены, раскаляя камни. Стало жарко, как у кузнечного горна. Эхо подхватило гул огня и дикий визг сгорающих гаргов. Вход в тоннель словно застелили черным ковром, сотканным из обугленных тел ночных тварей и пепла. В воздухе повис запах подгоревшего мяса.
От бессилия Габриэль опустил руки, ожидая атаки и чувствуя приближения обморока. Но снаружи воцарилась тишина. Никто не пищал, не бил крыльями. А по полу стелился, словно туман, сизый дым, выбивая слезы из глаз. Хотелось сесть, сомкнуть потяжелевшие веки, но необходимо было идти – подальше от могилы гаргов, на которую могли слететься их собратья-падальщики…
После схватки они шли по тоннелю не меньше аша, стараясь, как можно глубже зарыться в гору. Хотя от бессилия Габриэль был не против упасть и уснуть прямо там, рядом с кладбищем ночных тварей. Ноги у него гудели, будто он пронесся с крутого и высокого обрыва, руки подрагивали, во рту стояла сухость. Конечно, ночевать посреди Мэинрадских пещер было опасно, но мэйт был готов рискнуть, задыхаясь при одной мысли о том, что придется снова и снова идти. После выпущенного на волю огненного шторма Габриэлю чудилось, что в нем не осталось ни капли магии. Последнее сотворенное заклинание превратило его в размазню, в рохлю, которому хотелось есть, пить, но больше всего – спать. Удивительно, как он вообще не вырубился после того, как поджарил гаргов. Да еще и прошагал около двух пайсов. Или ему так показалось?.. Пахло сыростью, кошкой и потом. Мягкий свет жезла серебрил камни, разгоняя густую тьму. А любой шорох сразу отскакивал от шершавых стен, и его уносило эхо. Звуки голоса и шагов с шелестом разлетались по многочисленным пещерам и пещеркам, точно стая нетопырей.
Позже они нашли углубление в стене тоннеля и наконец-то сделали привал, решив никуда не сворачивать. Несмотря на то что мэйт постелил свой толстый плащ, острые камни давали о себе знать. Эли всеми силами пыталась доказать, что ее все устраивает, что она вовсе не изнеженная принцесса, привыкшая к пышным перинам, но для неприхотливой девушки она подозрительно часто ерзала. Гарг, предусмотрительно сбежавший в тоннель во время схватки, отыскал их и теперь лежал у ног своего спасителя, сощурившись от света и урча от удовольствия. От тварюшки тянуло теплом, как от очага.
– А ведь из-за тебя, дружок, мы едва не погибли, – сказал Габриэль, почесывая мелкого гарга за ухом. – Не представляю, что теперь с тобой делать? – задавшись вопросом, он поглядел на Элизабет.
Судя по всему, принцесса тоже не имела ни малейшего представления, как поступить с гаргом. Или у нее ни на что не было сил. Слава богам, гарг, вцепившийся в нее, оставил на память о своей атаке всего лишь порванный плащ. Рубашка из толстой кожи на плечах уберегла принцессу от серьезных ран, однако без пары царапин не обошлось.
– Знаешь, я все думаю о гарге, – сказал мэйт. – Он нашел нас трижды. Тогда, на поле, потом у подножия горы, а затем и в тоннеле. Это так странно. Возможно, боги нам его посылают, а мы, два смертных дурака, никак не принимаем их дар?
– Боги, – еле слышно сказала Эли и зевнула. – Мне все равно. Пойдем?
– Может, заночуем здесь? – Мэйт тоже зевнул.
– Я не против, – торопливо согласилась принцесса и тут же легла на плащ.
Только этого предложения она и ждала, смекнул Габриэль. Она все еще боялась показаться слабой. Хотя на его глазах умертвила не одного гарга и осталась с ним в тот роковой миг, когда ночные твари хлынули в тоннель.
– Приятных снов, – пожелал ей мэйт, но она не ответила, потому что уже спала.
Мэйт смотрел на Элизабет, облитую белым светом, уютно свернувшуюся калачиком, и благодарил богов за ее появление. Волосы принцессы растрепались, на щеках темнела грязь, но Габриэль не мог оторвать от нее взгляда, представляя ее в длинном нарядном платье. Сейчас, тихо посапывая, подложив ладошки под голову, Эли опять превратилась в рассеянную принцессу, пытающуюся найти в огромной сумке кресало. Помолодела, подобрела, сбросив маску гордой воительницы. Мэйту захотелось ее поцеловать.
Гарг тоже, похоже, спал, подергивая лапами. Габриэль зевнул, провел ладонью по лицу. Глаза слипались, будто веки обмазали медом, усталость тяжелой и незримой лапой давила на плечи, на грудь, склоняя ко сну.
