Глава тринадцатая
Истлевай, огарок!

Весь мир разлетелся на куски, а может, просто показалось, но взрыв был точно. Краш и Сируа сшибло с ног ударной волной. Зал тут же заволокло густым черным дымом.

«В кино при взрыве падают совсем не так», – с трудом собравшись с мыслями, подумала Краш. Сил не хватало не то, что вскочить и ринуться навстречу опасности, как делали главные герои, а даже просто удрать, как актеру из массовки. Больше всего болели уши, от этого раскалывалась голова, и при одной мысли о том, чтобы встать на ноги, накатывала тошнота. Еще и этот дым – вместо глотка кислорода для прочистки мозгов приходилось давиться черным чадом.

Отовсюду доносились крики, стрельба, взрывы продолжались. В нескольких шагах от нее Сируа со стоном пытался подняться на ноги, щупая голову окровавленными пальцами.

Краш упала на левый бок, и тяжелый рюкзак тянул ее к земле, словно раковина улитки, но вставать всё равно надо. Надо удирать от Сируа, пока снова не вцепился. Надо найти Адама и воспользоваться этой неразберихой, чтобы вместе сбежать.

Она перекатилась на живот, встала на колени и замерла, пытаясь унять головокружение и вновь накатившую тошноту. Закашлявшись от горечи во рту, потянула носом, но лишь сильнее надышалась той отравы, которой был пропитан воздух, и только ускорила неизбежное.

Она едва успела отвернуться от Сируа, из-за какой-то дурацкой стыдливости не желая, чтобы ее вывернуло у него на глазах. Потом хлебнула воды, вспомнила о маске, висящей на шее, и тут же натянула ее на лицо. Дышать стало чуть легче – хоть какая-то преграда дыму, валящему с улицы в открытую дверь.

Ухватившись за металлический стеллаж, Краш кое-как поднялась на ноги и, заметив, что Сируа снова рухнул на пол и затих, решила его осмотреть.

Он лежал, повернув голову набок, и она заметила раздувающиеся ноздри – значит дышит. Кровотечение из раны на голове стало слабее, со свертываемостью у него всё нормально, глядишь, и выкарабкается.

Помочь ему она ничем не могла, она же не врач, да и тащить такого здоровяка не хватит сил, даже если знать куда. Выволочь наружу и оставить на улице под шквальным огнем – так себе идея. Сейчас важнее отыскать Адама, который до сих пор не вернулся со склада.

– Прости, приятель, – прошептала она Сируа. – Вернутся твои товарищи и помогут.

Она перешагнула через него, заметила лежащий рядом степлер, пистолет или как его там и отшвырнула ногой под стеллаж.

Не считая небольшого облачка дыма, ворвавшегося вслед за ней через дверь, воздух в подсобке был чистый. Сорвав с лица маску, Краш глубоко вздохнула – лучше уж вонь гниющих фруктов, чем этот дым, от которого во рту оставался металлический привкус.

– Адам! – позвала она, направляясь туда, где они обнаружили дыру в бетонном полу. – Адам!

Почему Адам и Риган не вышли, когда услышали взрыв? Что их так задержало?

Может, тот, кто бросил гранату, уже пробрался в подсобку и куда-то утащил их обоих, так что не видать тебе больше брата.

– Перебрала ты с фильмами, Краш, – пробормотала она. Скорее всего Риган с Адамом так увлеклись обсуждением, что даже не заметили огня и грохота взрывов.

В этом помещении шум снаружи доносился как-то приглушенно, воздух казался застывшим, густым и безжизненным. Даже мухи перестали роиться над гнильём.

«Ни души, – мелькнула мысль. – Никто тебе не ответит».

– Адам! – снова закричала она, чувствуя растущую панику.

Ну куда этот дурачок запропастился? Вот балда, разве можно так ее пугать?

– Адам! – звала она, зная, что он не ответит, не останавливаясь, потому что быстрее идти уже не могла, а тут еще голова кругом. Так быстро она никогда не ходила даже в нормальном состоянии, но если звать не переставая, вдруг он услышит и отзовется, и тогда она перестанет воображать всякие ужасы, что приключились с ее единственным глупым братцем.

Она добралась до того прохода, куда Адам пришел по кровавым следам на полу, но там никого не оказалось.

Ни свежей крови, ни следов того, кто проделал эту дыру. Адама с Риганом и след простыл. Разыгравшаяся было паника резко улеглась, сменившись растерянностью.

– Они же не выходили из подсобки, – сказала она. – Не могла я их проглядеть, мы с Сируа стояли совсем недалеко.

– Адам? – снова позвала она.

Молчание. Только отзвуки стрельбы и криков на улице, словно где-то в дальней комнате идёт фильм про войну.

«Здесь должна быть еще одна дверь, – подумала она. – А может, подвал. Они что-то заметили и бросились вслед, как Алиса за белым кроликом».

Краш обошла кругом всё помещение, заглядывая в каждый проход между стеллажами. Пусто, пусто, и вдруг…

– Адам! – закричала она и бросилась к нему.

Он сидел на полу, подпирая спиной широченную прочную дверь вроде тех, что ставят на морозильные камеры.

«Но разве он может работать без электричества?» – подумала Краш, потому что остальные мысли просто вылетели из головы.

Будь она в состоянии думать о чём-то еще, пришлось бы оглядеться и заметить, сколько кругом крови, целая лужа.

– Адам, – прошептала она, опускаясь рядом с ним на колени прямо в эту лужу и пачкаясь в крови.

«Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови?»

Шекспира она читала только ради мамы, но, как ни странно, при виде умирающего брата сейчас вспомнились именно эти строки.

Он сидел с закрытыми глазами, уронив руки по бокам и вытянув вперед ноги…

… «точнее то, что от них осталось», – подумала Краш, потому что на правом бедре не хватало огромного куска плоти (как будто его кто-то укусил – ну и бред! – какая-то тварь, от которой виднелись следы острых зубов), а левая голень почти полностью обглодана до самых костей, осталось лишь несколько клочков кожи.

Нога была явно обглодана, вряд ли это пулевые или осколочные ранения, даже непохоже, что ее кромсал ножом какой-нибудь псих. Единственный вариант – кто-то хотел сожрать его живьем.

– Адам, – повторила Краш и потрясла его за плечо.

Он едва заметно вздохнул, совсем тихо, словно отключенный механизм, останавливающийся по инерции.

– Адам, – вновь повторила она – Очнись, балда.

– Краш, – едва слышно выдохнул он.

Она было решила, что ей померещилось, но он повторил одними губами, не открывая глаз и не шевельнув даже мизинцем, так тихо, что пришлось наклониться вплотную, чтобы расслышать слова, будто доносящиеся издалека:

– Краш… Это… не то… что… мы… думали. Не то… что они… говорили. Не надо…

Он умолк, а она всё вслушивалась, не зная, хватит ли у него сил договорить эти последние слова.

– Не открывай эту дверь, – разом выдохнул он, и больше ни звука, ни вздоха Краш не дождалась, хоть и сидела рядом, сама не зная сколько, не спуская глаз с его губ в тщетной надежде еще хотя бы на одно словечко, на последний шанс как следует попрощаться.

Она со злостью размазывала слезы по щекам, а они всё текли и текли, хотя она не плакала, не тряслась, и в груди не саднило от рыданий.

– Балда, – буркнула она, сама не зная кому, ему или себе.

Не надо было его отпускать даже на пару минут, несмотря на угрозы военных. Мама велела держаться вместе, и Краш старалась выполнять наказ, потому что знала, всегда знала, стоит только разлучиться, тут же произойдет Что-нибудь Страшное. Так оно и вышло.

С Риганом тоже явно что-то случилось, потому что его нигде не было видно. Судя по всему, этот опытный солдат должен был открыть огонь по той твари, что обгрызла Адаму ноги.

«И что ему это дало?» — подумала она.

Наверное, так и остался за той дверью, которую стерёг Адам, и судя по гробовой тишине, внутри тоже кровь лилась рекой.

Лужа крови и та тварь, которую Адам пытался удержать взаперти. Не двинулся с места, чтобы защитить сестру, и из последних сил велел не открывать эту дверь.

Краш была не из тех, кто слепо подчиняется требованиям, наоборот, при любом приказе ее так и тянуло пойти наперекор – но дураков нет, и даже из любопытства она не собиралась переступать через тело брата и выяснять, что с ним произошло.

Будь она персонажем фильма ужасов, наверное, так бы и поступила, ведь в кино вечно творят чёрт-те что. Но сейчас на кону собственная жизнь, Адам хотел ее спасти, да и самой ей жить еще не надоело, так что эту дверь она открывать не станет.

И пусть всё случившееся так и остается тайной.

Сейчас главное незаметно улизнуть, не ввязываясь в ту заваруху, что творится снаружи. Укрыться в этом городишке практически негде, не то что в лесу, так что придется тащиться через весь город и постараться, чтобы никто не заметил, не схватил, да еще не растерять добытые припасы, которые теперь просто на вес золота, ведь Адама больше нет, и помочь ей некому.

Голос разума одержал верх, да оно и к лучшему, потому что так стало легче отвернуться от останков Адама.

Рюкзака при нём не оказалось, и во время поисков между стеллажами на глаза он ей не попадался. Значит, остался за той дверью, которую Адам загородил собственным телом.

А с ним и всё его содержимое. Но открывать эту дверь она всё равно не станет ни за что на свете.

Брат не велел ее касаться, и в кои-то веки Краш решила его послушаться.

Надо уносить отсюда ноги. Она мысленно прикинула обстановку – городок в небольшой лощине, через которую проходит шоссе, и подъем на другой стороне, который придется преодолеть. Деревья на улицах попадаются совсем редко и поодиночке, а за окраиной вообще укрыться будет негде до самого леса, что начинается через несколько миль.

За стенами магазина кипит настоящая война, и чтобы добраться до леса, надо в одиночку как-то пересечь зону боевых действий. Но первым делом отыскать другой выход из этого здания, потому что взрыв прогремел со стороны улицы, и снова пробираться в черном дыму нет никакого желания.

– Ч-что тут случилось?

От испуга Краш крутнулась волчком, в ярости хватаясь за топор на поясе. Перед ней стоял бледный как полотно Сируа, уставившийся на лужу крови у нее под ногами.

Даже у тела собственного брата расслабляться никак нельзя. Адам погиб, но она-то жива, и надо постараться не сгинуть, иначе бабушка останется в одиночестве до конца своих дней.

– Этот ваш «паразит» убил брата, а может, и Ригана тоже, – рявкнула Краш.

Ей захотелось сорвать вскипающую злость на этом человеке, олицетворяющем всё самое ненавистное – враньё, скрытность, тупую бюрократию, вооруженных людей.

Люди с оружием убили родителей. Человек с оружием не смог спасти брата.

Краш жестом показала на то, что осталось от Адама.

– Ну что, будете продолжать делать из этого тайну?

– Где лейтенант? – спросил Сируа.

Он не очень твердо держался на ногах, может, из-за удара по голове, от вида крови, растекающейся вокруг Адама, или от дыма, которого наверняка наглотался, пока плелся вслед за ней.

– Понятия не имею, да и знать не хочу, у меня тут брат погиб, – ответила Краш. – А погиб он из-за вашего лейтенанта, потому что попёрся показывать ему нору в полу, и наверное, тот, кто там прятался, его и убил.

– Я должен найти лейтенанта, – заявил Сируа. – Надо его немедленно найти. Снаружи…

– Делайте, что хотите, – возразила Краш. – А я ухожу.

В поисках Ригана Сируа рано или поздно откроет дверь, которую подпирает Адам, и дожидаться этого Краш не собиралась.

– Ничего не выйдет, – сказал Сируа, и тут Краш выхватила из-за пояса топор.

Она ни разу в жизни не нападала с топором ни на человека, ни на другое живое существо, всегда сомневалась, хватит ли духу. Но сейчас так разозлилась, что готова была решиться, и никто ее не остановит.

– Не поеду я в этот ваш чудесный карантинный лагерь, – заявила она, выставляя топор. – Я иду к бабушке, и только попробуйте меня задержать – отрублю всё, что смогу, и брошу вас истекать кровью.

Сируа помотал головой.

– Да нет, я вам верю. Вы на это способны, и я не собираюсь вас задерживать и куда-то везти. Дело не в этом. Просто сейчас уйти не получится. Нас окружили ополченцы, и дорога перекрыта в обе стороны.

Краш нахмурилась.

– Та банда? Ряженые солдаты, которых мы с Адамом встретили?

Вестники апокалипсиса вернулись за остатками товаров в магазин. Вот что ее насторожило, когда Адам заметил, что им не хватило места в грузовиках для всего, что хранилось на складе. Конечно, они должны были вернуться, когда разгрузятся. А вернувшись, наткнулись на солдат Ригана, или как там называется их род войск.

– Да, – ответил Сируа, потирая коротко стриженую голову. Его рана уже запеклась, как Краш и ожидала.

– С чего бы это? – недоверчиво прищурилась она.

– Считают нас врагами. Их силы крепчают за счет одиночек, отбившихся от своих. Они думают, что вирус Кашля вывели в государственной лаборатории и весь этот бардак из-за какого-то глобального заговора, – объяснил Сируа.

– А на самом деле?

– Конечно, нет, – ответил Сируа.

– Значит, только паразиты, что вырываются у людей из груди и превращаются в каких-то тварей вроде той, что обгрызла моему брату ноги, – проворчала Краш. – А вы пытаетесь это дело замять.

– Я хочу сказать, что к Кашлю мы вообще никаким боком.

– Откуда вам знать?

– Что?

– Откуда вам знать? – медленно повторила Краш по слогам, выговаривая каждый звук. – Если бы из лаборатории ЦКЗ просочилась какая-то свежевыведенная зараза, думаете, они бы бросились вам докладывать?

Сируа нахмурился, собираясь что-то ответить, но передумал.

– Ну что, есть над чем задуматься, правда? – съязвила Краш. – Пускай даже никакого глобального заговора нет, зато полно тех, кто в него верит, к тому же вооруженных, и они хотят уничтожить ваш батальон, патруль или как вас там.

– Взвод, – машинально поправил Сируа. – А мне надо найти Ригана, потому что сейчас срочно нужен командир.

– К сожалению, его скорее всего сожрала та тварь, что сидит за дверью, которую Адам запретил открывать, так что я этого делать не собираюсь. Если вам так приспичило лично убедиться в гибели лейтенанта Ригана, валяйте, только дайте мне десять минут, чтобы убраться отсюда подальше, а то я сегодня не планировала оказаться живьем в пасти какого-то чудовища.

Сируа перевел взгляд с Адама на дверь и на Краш.

– Вы хотите сказать, что за этой дверью одна из тех самых тварей?

– Откуда я знаю, может, одна, а может, все двадцать. Знаю только то, что дверь открывать нельзя, и к совету брата лучше прислушаться.

Дерзость была единственной защитой от этого ужаса, и чем дольше Краш стояла возле тела Адама, тем сильнее понимала, что вот-вот не выдержит, сорвется, завопит во всё горло и уже не сможет остановиться. Только сейчас некогда горевать, свернувшись клубочком и заливаясь слезами.

Сируа застыл на месте, явно прикидывая возможные варианты действий.

– Пожалуй, тоже последую совету вашего брата, – решил Сируа. – Вроде парень рассудительный, чего о вас порой не скажешь.

– Вы так говорите, потому что он не стал возражать против вживления жучка, – возразила Краш. – Так что теперь? Рванёте на улицу ввязываться в бой?

– Да, – ответил Сируа. – Мне положено биться до последнего, тем более раз лейтенант… пропал без вести.

– А мне что прикажете делать? Забиться в уголок, как порядочной девушке, пока вы не подавите мятежников?

– Да, я бы советовал проявлять осторожность. Как-никак я за вас отвечаю, – ответил Сируа.

– Взбредет же такое в голову, – усмехнулась Краш. – У нас свободная страна, по крайней мере была. Занимайтесь своими делами, и не думайте обо мне.

– Но ваш брат…

– Неужели вы думаете, что Адам все планировал и решал? – сухо, с истерической ноткой хохотнула Краш и тут же осеклась. – Уж поверьте, в смысле предусмотрительности Адаму до меня как до луны.

– Но при такой заварухе даже вам должно быть понятно, что удирать сейчас – просто безумие, – заметил Сируа.

– Ничего подобного. Как раз сейчас под дымовой завесой смыться даже проще.

– А если поймают? Что тогда? Такие с одинокой девушкой церемониться не станут.

– По-вашему, я не представляю, каких только выродков не носит земля? Да любая женщина в курсе. Такие попадались и в добрые старые времена, до того, как всё рухнуло к чертям.

Она отвернулась в сторону, потому что спор явно зашел в тупик, но самое главное – уже не было сил смотреть на тело Адама, так недолго и с ума сойти от горя.

– Куда вы собрались? – спросил он.

– Искать другой выход, – ответила Краш.

Она осторожно обошла Адама, стараясь не смотреть на него – больше там рассматривать было нечего.

Сируа молча двинулся следом, нагнав ее за несколько шагов.

«Ишь какой шустрый», – подумала Краш, и бросила на ходу:

– Ну что еще?

Чтобы разглядеть его лицо, пришлось задрать голову. Когда они оказались рядом, резкая разница в росте смотрелась особенно комично. Он был на добрых полтора фута выше нее, а то и больше.

– Я вас провожу, – мрачно заявил Сируа. – А то как-то неудобно. Знаю, по-вашему, это всё глупости, у вас своя голова на плечах, да и находчивости не занимать, иначе далеко бы не ушли. Но вы правы – ваш брат погиб из-за нас с Риганом, так что я хотя бы помогу выбраться из города.

– Решили прикинуться ангелом-хранителем? Не очень-то вы на него тянете. При таких габаритах только внимание привлечете, а мне надо пробраться втихаря.

– Значит, по-вашему, девушка в красном посреди зоны военных действий не так бросится в глаза?

Краш вздохнула. Ну что ты будешь делать, вот ведь привязался, как брошенный щенок. Хорошо хоть в карантинный лагерь затащить не пытается, впрочем, от этого не легче. Сейчас ей больше всего хотелось покоя, чтобы всё как следует обдумать, но попробуй тут задумайся, когда этот долговязый зануда над душой маячит!

Обойдя склад кругом, она наконец добралась до задней стены.

– Ага, наконец-то нашла.

Там оказались огромные роллетные ворота, спускающиеся с потолка, в которые запросто мог пройти грузовик, а рядом обычная дверь со светящимся наверху указателем «ВЫХОД», который, само собой, не горел.

Краш направилась к двери, Сируа шел за ней следом. Прижавшись к двери ухом, она прислушалась – снаружи доносились звуки стрельбы, крики, рёв моторов, но как-то приглушенно, словно издалека. Можно надеяться, что дальше главной улицы схватка не распространилась.

Если так, то можно попробовать проскользнуть незамеченной. Понятное дело, «проскользнуть» – в переносном смысле, ведь для этого придется карабкаться наверх из лощины, в которой расположился город, а потом заложить немалый крюк на запад, чтобы никому не попасться на глаза. Лазать по холмам она терпеть не могла. Вверх лезть лучше, чем спускаться, но все равно можно потерять равновесие и свалиться.

А как только выберется из города и покинет долину, можно возвращаться к шоссе, что идёт в сторону леса.

Она решила уточнить маршрут и достала из рюкзака карту.

– Что вы делаете? – поинтересовался Сируа.

Краш лишь окинула его презрительным взглядом, не снизойдя до ответа на столь дурацкий вопрос.

– Ладно. Глупость сморозил, – признал он. Потом переспросил: – Вы думаете, лейтенант остался за той дверью?

– Да, – ответила она, складывая карту. – Не хотите ли сообщить, что там с ним рядом?

Сируа будто язык проглотил.

– Ладно, подавитесь своими секретными сведениями. И нечего за мной таскаться, – заявила Краш.

Она нажала на ручку и чуть приоткрыла дверь, чтобы выглянуть через щель наружу.

Кроме заднего двора, ничего видно не было. Ядовитый вонючий дым шибанул в нос с новой силой, хотя горело с другой стороны, на главной улице. Она приоткрыла дверь чуть пошире, чтобы оглядеться в обе стороны.

Справа виднелась окраина города и пара брошенных машин, а слева, на юге, откуда они с Адамом пришли (не думай про Адама), примерно в двадцати-тридцати футах, стояли двое солдат с винтовками наперевес, выглядывая в просвет между домами. Настоящие они или ряженые, разобрать не удалось, да и какая разница, ведь и те и другие вооружены и могут запросто пристрелить, как только заметят.

Делать нечего, придется рискнуть, пока их всего двое, а то глядишь, через минуту набежит двадцать или тридцать.

Шквальный огонь понемногу стих до одиночных выстрелов – то ли временное затишье, то ли кто-то одержал верх, да и какая разница. Пусть хоть перестреляют друг друга.

Она поправила лямки рюкзака, убедившись, что не соскользнут, и тщательно затянула шнурки. Не хватало еще нос расквасить из-за такой глупости, как развязанный шнурок. Потом глубоко вздохнула – при всей банальности этого действия перед тем, как сломя голову рвануть вверх по склону, да еще уворачиваясь от пуль, провентилировать легкие совсем не помешает.

И тут Сируа схватил ее за плечо и втащил внутрь. Дверь захлопнулась с жутким грохотом.

– Какого чёрта? – заорала она, сбрасывая его руку. – Сируа, какого хрена вы творите? Сказала же – отвалите. Идиот чёртов, я уже собиралась уходить, а вы их небось приманили.

– Вы там не пройдете. Пристрелят, – ответил он, мельком взглянув на ее протез.

– Ах вот в чём всё дело, – вскипела Краш, готовая взорваться от бешенства. – По-вашему, я Убогая Калека.

– Нет, – запротестовал Сируа, но отвел глаза.

– Да, – возразила она, и ткнула его в грудь. – Я совершенно не нуждаюсь ни в чьей помощи, так что можете быть свободны. И не мешайтесь под ногами. Я ухожу. Если те парни сейчас окажутся за дверью, это будет целиком на вашей совести – не начали бы руки распускать, дверь бы так не загремела.

Краш сняла топор с пояса и взяла его в правую руку. Если солдаты караулят снаружи, то их ждет сюрприз.

«Хоть бы не пригодился», – думала она. При мысли об Адаме (не думай про Адама) и той луже крови вокруг трудно было даже представить, как можно ударить топором человека. Но она сумеет. Если уж придется.

Только бы уйти. Разборки между военными и вестниками апокалипсиса ее не касаются. Она оглянулась и махнула рукой наблюдавшему за ней Сируа:

– Уходите. Как-нибудь без вас обойдусь.

– Я вас провожу и прикрою, – заупрямился тот, поджав губы.

– Ладно, – сдалась она. – Как хотите, только не мешайте.

– Вообще-то, – предложил он, – будет лучше, если я пойду первым.

Краш шумно засопела и закатила глаза к потолку.

– Господи, дай мне силы, – взмолилась она и шагнула в сторону, уступая дорогу с театральным поклоном. – Прошу.

– По моему сигналу, – скомандовал Сируа, выхватывая оружие.

– Само собой, – сказала она.

Он рванул наружу точь-в-точь как полицейский в сериале, размахивая стволом из стороны в сторону такими отточенными движениями, что она чуть не захлопала в ладоши.

Краш заковыляла следом. За таким здоровяком запросто можно было спрятаться как за настоящим щитом. За его спиной ее было не видно никому.

Топор до сих пор оставался в руке, но, судя по всему, не пригодится. Те двое уже скрылись за углом.

– Вперед! – скомандовал он, взмахнув рукой в сторону склона.

– Я пошла, – ответила она.

Она едва сделала пару шагов, как Сируа окликнул ее.

– Краш.

– Матерь Божья, – простонала она, закатывая глаза, и обернулась. – Ну что еще?

– Помните, вы сказали, что Кашель может быть создан в лаборатории?

– И что?

– В общем… – нерешительно начал он. – Насчет Кашля не уверен, а эти… ну, паразиты, и правда оттуда.

Она вопросительно подняла брови.

– И?

– Больше ничего сказать не могу. Только посоветовать – держитесь от них подальше.

– Да я уже сама догадалась, – заметила Краш и продолжила взбираться по склону.

На полпути она остановилась и посмотрела через плечо. Сируа стоял спиной к холму, не спуская глаз с переулка, проходящего за домами. Из-за угла здания выскочил солдат с винтовкой, но, видимо, не из своих, и Сируа его застрелил.

С этого места поверх крыш домов уже виднелся центр городка. С главной улицы перед магазином столбом валил черный дым (что они натворили? Подбили из гранатомёта грузовик?), а рядом друг напротив друга виднелись наспех сооруженные баррикады из машин.

Она решительно отвернулась, потому что не хотела в это вникать. Не хотела еще раз попасться. Не хотела ввязываться в бессмысленные разборки тех, кто решил похозяйничать в этом новом мире.

Добравшись до хребта, она никак не могла отделаться от навязчивого ощущения, словно забыла что-то важное. Потом вспомнила о своем обещании маме не расставаться с Адамом.

Краш с Адамом должны были держаться вместе. Но теперь Адама больше нет, и Краш осталась одна-одинешенька, а перед ней долгий путь в этом мире, кишащем волками.