Глава одиннадцатая
Резня

«Влипли», – мелькнуло в голове. Столько планов, замыслов, предосторожностей – всё впустую, попались, словно бабочки в сачок.

Тот тип криком приказывал встать на колени с руками за головой, и Краш в каком-то внутреннем оцепенении подчинилась.

И всё же в какой-то смутной надежде на всякий случай прикрыла топор на поясе подолом толстовки, чтобы не бросался в глаза. Она не представляла, как он ей поможет против человека с винтовкой, но, если удастся его припрятать, кто знает, глядишь, когда-нибудь и пригодится.

Ну и что, всё равно оружие светить не стоит. Да и спокойней как-то, чем с пустыми руками.

Военный что-то прокричал остальным, Краш не разобрала, да и не смогла бы – кровь стучала в висках, все мысли заняты лишь одним: ну как можно было так оплошать? Надо было одному оставаться на страже, пока другой обшаривал подсобку.

Тогда пришлось бы расстаться и нарушить Главное Правило.

Почему она сразу не отмела глупую выдумку Адама про чудовищ, разрывающих грудь? Как можно было так дурачиться при возвращении со склада, потеряв всякую осторожность?

Она всегда была осмотрительной. Всегда осторожной. Стоило только прислушаться, они бы не пропустили рокот подъехавших снаружи грузовиков. Судя по суматохе, царившей на улице, машины всё прибывали длинной колонной, битком набитые солдатами, на сей раз настоящими, в обмундировании с нашивками, именными жетонами и с полной выкладкой, то есть с таким количеством оружия, что смотреть страшно.

Вскоре Краш с Адамом держали на прицеле уже трое военных, словно по всей Америке преступников опасней них не нашлось. После того как первый парень (Краш заметила, что среди военных нет ни одной девушки, и это не к добру) подозвал своих сослуживцев, никто не проронил ни слова.

Краш тоже помалкивала, потому что вообще не собиралась никому ничего рассказывать ни при каких обстоятельствах, а Адам наверняка язык проглотил, боясь спровоцировать солдат – ещё пристрелят, чего доброго.

Краш с Адамом оставались в той же позе с руками за головой. У нее мелькнула мысль, а как же теперь подниматься, ведь стоять коленями на жестком полу ей опасно – культя скоро занемеет и перестанет слушаться. А если замешкаться или пошатнуться, солдаты могут решить, что она нападает, и пристрелить на месте. Так глупо погибнуть совсем не хотелось, да и Адама оставлять одного тоже, ведь он без присмотра точно пропадет, хоть и старше нее.

Мысли вихрем кружились в голове, внутренний голос от безысходности тараторил без умолку.

Похоже, солдаты кого-то дожидались, даже не пытаясь заговорить с Краш, Адамом или между собой, просто держали пленников на прицеле.

«Пленные», – с горечью подумала Краш. Если уж суждено было попасться, наверное, надо было ехать на машине докуда успеют добраться. Может, даже родители остались бы живы, и в плену оказались бы все вместе.

Со своего места Краш видела разбитые входные двери, и тут в них появились еще двое в камуфляжной форме, только в фуражках вместо касок и без винтовок, с одними кобурами на поясе.

Оба ростом не меньше шести футов, но один на несколько дюймов выше другого. Пожалуй, таких высоких она еще не видела, не считая профессиональных баскетболистов, и из-за этого так отвлеклась, что чуть не проглядела небольшой кожаный чехол у него в правой руке.

«Только не это», – подумала она. В том чехле ничего хорошего быть не может, к гадалке не ходи. Вот сейчас откроет, а там шприц или ампула с каким-нибудь средством, чтобы усыпить или наоборот, язык ей развязать.

А потом их с Адамом погрузят на грузовик, как ящик с консервами, и отправят в какое-нибудь карантинное заведение, переполненное бедолагами, которые рвутся на свободу, ковыляют, как зомби, удивляются, почему им никто не помогает, почему обращаются как с преступниками, ведь они же выполнили все распоряжения властей и отправились в указанное место, а попали в западню с высокими заборами и часовыми по периметру якобы для их защиты, а на самом деле, похоже, для защиты от них самих.

Краш нарушала правила, не подчинялась приказам, но ее всё равно затолкают в мешок и отправят туда же. Адам только обрадуется, потому что с самого начала мечтал попасть в лагерь, и наверняка будет в диком восторге от того, что больше никуда не придется тащиться пешком.

При этой мысли заныло сердце, ведь она так старалась, чтобы они держались вместе. Может, она эгоистка, и мама бы обязательно ее отругала за одни лишь подобные мысли, но она скорее всего бросила бы Адама, чем оставаться в плену.

Да и ему, наверное, так было бы лучше. Он никогда не одобрял ее плана.

При появлении этих верзил – она уже окрестила их «Длинным» и «Долговязым» – солдаты, окружившие Краш и Адама, почтительно расступились, освобождая новоприбывшим место в тесном кружке.

– Что у нас тут, капрал? – спросил Длинный.

– Задержаны при выходе из подсобки, – доложил тот самый, что испортил Краш с Адамом всё веселье.

Краш не понравился тон, которым он произнес это «задержаны» – как будто их застали посреди бойни по уши в крови, но она прикусила язык, потому что не собиралась их удостаивать даже лишнего вздоха.

– Вы откуда? – рявкнул Длинный.

Они с Адамом переглянулись и не сговариваясь решили, что переговоры будет вести Краш.

– А вам какое дело? – огрызнулась Краш.

Она чувствовала молчаливый стон Адама, почти угадывала слова, адресованные ей.

Само собой, ответом могло быть только одно:

Длинный нахмурился.

– Как вас зовут, девушка?

– А я еще раз спрошу, какое вам дело?

– Ну и манеры у вас, – упрекнул Длинный.

– У вас не лучше, – заметила Краш. – Угрожаете оружием невинным людям. Требуете ответов, а сами даже не представились. Если желаете светской беседы, стоит пересмотреть свои методы.

– Краш, – едва слышно шепнул Адам.

Она сама не поняла, с чего вдруг так расхрабрилась, может, решила, что бойцы с винтовками не станут открывать огонь без приказа старшего по званию.

А раз Длинный начал разбираться, кто они такие и откуда, значит, вряд ли прикажет их пристрелить без веской на то причины. Поэтому она немного успокоилась – не расслабилась, а просто избавилась от ужаса смерти под градом пуль. А стоило только успокоиться, тут же взяла верх врожденная привычка сопротивляться любым приказам.

Казалось, Длинный пронзал ее взглядом целую вечность, но на самом деле прошло лишь несколько секунд. Она уставилась на него в ответ, давая понять, что и сама не шутит.

Но они не в кино, и Длинный, хоть и напоминал ходячий стереотип своей сединой и суровым видом, оказался просто человеком. Вот почему Краш так удивилась, когда он приказал выйти всем своим, кроме Долговязого. Капрал, который их обнаружил, недоверчиво покосился на Адама и Краш, но командир покачал головой, и тот тоже удалился.

Краш не знала, что происходит снаружи, но суматоха творилась знатная – слышались крики, мимо то и дело проносились грузовики.

– Вставайте, девушка, – распорядился Длинный и махнул Адаму. – Вы тоже. Так вы брат и сестра?

– Да, – ляпнул Адам.

Краш скривилась, ведь, по ее мнению, Длинному это знать ни к чему. Похоже, что Адам ответил машинально. Она выставила правую ногу вперед, уперлась обеими руками в колено и оттолкнулась, подтягивая искусственную ногу под себя.

Длинный заметил металлический блеск на месте лодыжки и спросил:

– Где это вас так? Авария?

– Ясный пень, – ответила Краш.

Тот хохотнул.

– Недоверчивая, да?

– Она-то? Не то слово, – поддакнул Адам.

Краш покосилась на брата, будто сказала: «А не заткнулся бы ты!», но до того намек не дошел.

– Ну да, – повторил он. – Подозреваешь всех и вся.

– Пожалуй, в этом нет ничего плохого. Лучше всегда быть настороже, особенно сейчас, – вздохнул Длинный, и на мгновение в этом Грозном Вояке промелькнул просто Смертельно Усталый Человек.

От этой мимолетной слабости на какое-то мгновение его стало даже жалко, наверное, ему приходилось неукоснительно исполнять приказы вышестоящего командира, которые тому спускались сверху.

Кстати, интересно, кто сейчас главный на Самом Верху? Жив ли еще президент? Или вице-президент?

– А если умрет вице-президент, кто станет управлять страной?

Она даже не заметила, что ее мысль прозвучала вслух, пока Долговязый не ответил:

– Спикер Палаты представителей.

Голос у него оказался под стать росту – низкий, раскатистый, словно возникал где-то глубоко в груди и долго добирался до выхода.

Сам он был гораздо моложе Длинного. Форма у обоих пестрела нашивками, эмблемами, лычками, и прочими знаками различия, в которых Краш совершенно не разбиралась, так что даже не представляла, в каком они звании.

– А президент жив? – спросила она.

Лицо Длинного мгновенно превратилось в казенную военную маску.

– Нет.

– А вице-президент?

– Я ответил на вопрос, теперь ваша очередь. Как вас зовут?

– Серьезно? А мы как раз недавно вспоминали «Молчание ягнят», и часа не прошло, – удивилась Краш.

Она, даже не глядя, почувствовала, как Адам закатывает глаза. Длинный озадаченно уставился на нее, а Долговязый откровенно фыркнул.

– Quid pro quo, – сказал Долговязый. – Это маньяк-убийца в том фильме у агента ФБР потребовал.

– Ну я фильмы не смотрю, но латынь в военном училище проходил, – ответил Длинный. – Ладно. Услуга за услугу.

– Меня зовут Краш, а его Адам, – сообщила она.

Обойдутся без фамилий. А раз он согласился подыграть, придется ему что-нибудь рассказать, потому что у нее самой куча вопросов.

– Краш? – удивился он. – Такое имя?

– Я же так и сказала.

Длинный покосился на Адама, но Краш щелкнула пальцами у него перед носом.

– От него вы ничего другого не узнаете. С вами беседую я. Меня зовут Краш, а его Адам.

Он криво ухмыльнулся одними губами.

– Хорошо, Краш. Будь по-вашему.

– Кто же сейчас у власти, после смерти Президента?

– Госсекретарь, – ответил Длинный.

– Значит, уже много народу поумирало, да? – предположила Краш, силясь припомнить порядок передачи полномочий.

Она видела эту схему в кабинете общественных наук в колледже, но обществоведением никогда особо не увлекалась. – Ведь он где-то внизу в списке, мне кажется. Это не настоящий вопрос – риторический, отвечать не надо.

Похоже, ее дерзость Длинного даже забавляла. Ну ясное дело, она же не представляла для него никакой угрозы, и он просто подыгрывал чересчур бойкой коротышке. Обычно такое отношение ее жутко бесило, но иногда оно шло на пользу, так что грех не воспользоваться. Например, сейчас.

– А ваши фамилии и звания? – поинтересовалась она.

– Я лейтенант Риган, а это сержант Сируа. Что вы с братом делаете в этом секторе?

– Еду ищем, – ответила Краш. – Мы же не знали, что здесь какой-то особый район.

– Этот сектор полностью эвакуирован и оцеплен, – объяснил Риган.

– Попались, лейтенант, – прошептал Сируа. – Это был не вопрос.

– Ишь, хитрюга! – удивился Риган с тенью восхищения в голосе.

– Если вы так считаете, – пожала плечами она.

– При въезде в этот район на всех дорогах стоят специальные знаки, – продолжил он.

Краш ответила лишь невозмутимым взглядом. Она вовсе не собиралась рассказывать, откуда они идут или как здесь оказались. Небось сам сообразит по их рюкзакам. Что она, дурочка, что ли, отвечать на незаданный вопрос? И вообще, теперь ее очередь.

– А почему этот сектор закрыт? – спросила она. – И что такое сектор?

– Это уже два вопроса, – заметил Сируа.

– А вас кто арбитром назначил? – сердито спросила Краш. – Ладно, отвечайте только на первый.

– Боюсь, что эта информация… – начал Риган.

– Ой, только не говорите «секретная», – перебила его Краш. – У нас и так уже получается пародия на фильм-катастрофу.

– К сожалению, так это и называется, – подтвердил Риган. – А раз быть вам здесь не положено, и знать эту информацию тоже, тут и сказочке конец. Выпытывать, зачем сюда пожаловали и откуда, я не стану, но вывезти вас из этой зоны всё равно придется.

– Куда вывезти? – уточнила Краш, хотя сама уже догадалась.

Пусть просто скажет вслух, чтобы заглушить звучащее в голове лязганье двери тюремной камеры.

– В карантинный лагерь, конечно, – подтвердил Риган. – Всё равно вам деваться больше некуда. Кто не заразился, тех положено отправлять в ближайший карантинный лагерь.

– Почему? – возмутилась Краш. – Мы же не заразные. Зачем нас загонять в тюрьму?

– Это не тюрьма, – ответил Риган.

– Раз оттуда нельзя выйти, значит, тюрьма.

– Все делается для вашей безопасности… – заявил Риган.

– Да чушь собачья! Вы просто облегчаете работу или себе или своему начальству! – повысив голос, перебила Краш. – Конечно, людьми гораздо проще управлять, когда они рассажены по строго выделенным местам.

Щеки раскраснелись, сердце зачастило. Как же не хочется попасть в какой-то лагерь. От одной мысли о затягивающейся вокруг сети охватывал ужас и кровь стыла в жилах.

– Краш, ну хватит, – попытался ее урезонить Адам. – Извините, лейтенант.

Она и не заметила, что уже подошла к лейтенанту вплотную и орала ему прямо в лицо, но он даже не пошевелился, значит, не видел в ней ни малейшей угрозы.

Вдобавок ко всему теперь ее охватила безотчётная ярость, ведь он ее считает какой-то забавной букашкой, а когда игра надоест, посадит на место в специальную коробочку.

Может, выхватить топорик да замахнуться у него перед носом для убедительности. Нет, она же не совсем идиотка. Он же при оружии и наверняка не преминет пустить его в ход.

Даже если не пристрелит на месте (а умирать она сегодня как-то не планировала), ранение ей совсем ни к чему, особенно если придется удирать из-под конвоя или как там это называется. А оставаться в плену она не собиралась. Она никому не позволит упечь себя в какой-то лагерь.

– Значит так, Краш и Адам, сейчас сержант Сируа сделает вам по-быстрому анализ крови, проверит, заражены вы или нет, – сообщил Риган.

– Зараженного сразу заметишь, – ответила Краш. – Мы бы кашляли.

– У некоторых симптомы не проявляются сразу, – возразил Сируа и достал из чехла что-то вроде мебельного степлера.

Краш отпрянула на три шага.

Адам посмотрел на Сируа, потом на Краш.

– Что за штука? – спросил он.

– Наверное, жучок поставят, чтобы выследить, если вдруг сбежим, – предположила Краш.

– А вы и впрямь никому не доверяете? – спросил Риган.

– Ну-ка напомните, с какой стати мне доверять тому, кто собирается насильно меня куда-то увезти на грузовике?

– Ну хватит, Краш, – оборвал ее Адам. – Шутки в сторону. Хватит придуриваться.

Он снял рюкзак и закатал рукав футболки.

– Давайте, сержант.

Краш нахмурилась. Конечно, Адам сдался. Все это время он только и ждал подходящего момента, чтобы сдаться. Он никогда не желал идти пешком, добираться до бабушки и вообще старался не высовываться.

Оно и неудивительно – он всю жизнь был приспособленцем. С удовольствием слушал музыку, которую передавали по радио, смотрел самые популярные телесериалы, ходил в те же магазины, где часто бывали белые ребята. Поступил на менеджера в колледж, где порядки посвободней, как все, кто не вполне определился, чем хочет заниматься в жизни. Отметки у него были средними, и машина тоже.

«С каких пор я стала такой язвой?» – удивилась Краш этому потоку едких замечаний. Она и не представляла, сколько презрения к брату накопилось в душе, и теперь от этого стало тошно и стыдно.

В конце концов, это же родной брат. Пусть решает по-своему и потом сам расхлёбывает ту кашу, что заварил, это не ее дело.

Она вспомнила о линии обороны с рядами колючей проволоки, которой отгородилась, когда Адам обвинил ее в смерти родителей, и строила укрепления, потому что они еще могли пригодиться.

Сируа приставил степлер к руке Адама, нажал на спуск и через секунду проверил показания на дисплее сбоку прибора.

– Для чего эта штука? – крайне подозрительно спросила Краш.

– Для отбора и анализа крови на инфекцию, – пояснил Сируа.

– Подумать только, какие передовые технологии, – усомнилась Краш, по-прежнему уверенная в том, что этот «степлер» на самом деле нужен для вживления чего-нибудь под кожу (например, жучка), а не таких пустяков, как отбор образцов крови.

– А почему вы без масок? – закончила она свою мысль вслух и попятилась от приближающегося с этим имплантатором-степлером-анализатором Сируа, потому что сдаваться без боя не собиралась. Точнее, вообще сдаваться не собиралась – чтобы применить этот прибор, им придется ее скрутить.

Сируа замер, а Риган пронзил ее цепким взглядом.

– О чём это вы?

– Если вы так опасаетесь инфекции, почему не носите маски? – спросила Краш, показывая на свою собственную.

Она про нее чуть не забыла, и теперь стянула с лица на шею.

– Нам сделали прививки, – совершенно спокойно ответил Риган, не моргнув даже глазом, но Краш сразу почуяла враньё. По одним глазам, хоть у него не дрогнул ни один мускул – точно врёт.

А раз сейчас соврал, значит всё остальное тоже ложь.

– От этой заразы нет вакцины, – заявила Краш. – Пока было электричество, работал интернет и всё остальное, никакой вакцины не было, а уж за последние несколько недель чёрта с два бы ее изобрели.

– Откуда вам знать? – с неподдельным интересом осведомился Риган.

Краш подняла вверх палец.

– Во-первых, люди мрут как мухи, и среди них множество светлых голов, так что налицо нехватка мозгов. А чем меньше ученых занято разработкой вакцины, тем меньше шансов на успех.

– Так-так, дальше, – одобрил Риган.

Он стал похож на профессора, подбадривающего способного студента, как будто забыл обо всех неотложных делах, о кричащих на улице солдатах, о Сируа со своим загадочным пистолетом наготове.

– Во-вторых, без современного оборудования разработать вакцину практически невозможно, а оно нынче в большом дефиците.

– Эдвард Дженнер еще в восемнадцатом веке придумал вакцину от оспы, изучая болезни доярок, – заметил Риган.

– Да, но его вакцину не сравнить по эффективности с современными, – возразила Краш. – Большинство вакцин открыты и отработаны после пятидесятых годов двадцатого века с помощью новейших методов и технологий, а за последние лет шестьдесят эти методы стали еще изощренней. Так какого чёрта сюда приплетать какие-то уникальные случаи, бесит просто!

Риган скривился, а Сируа с любопытством уставился на нее:

– Вы на врача учитесь?

– Нет, просто интересуюсь естественными науками.

– Она гуманитарий, – добавил Адам. – До специализации еще не дошла.

– Я еще не определилась, – уточнила Краш. – Знала бы, что всё так обернётся, записалась бы на курсы выживания.

– Вы хорошо осведомлены для гуманитария, – заметил Риган.

– Я же сказала, что интересуюсь естественными науками, и меня уже в чём только ни обвиняли…

– Паранойя, упрямство, нежелание считаться с чужим мнением… – встрял Адам.

– Кроме глупости, – перебила его Краш, сверкая глазами. – Я знаю, что от этой болезни никакой вакцины нет, так что хватит заливать про какие-то там прививки. И масок на вас нет, значит, делаете анализы крови той игрушкой, потому что беспокоитесь не о нашем здоровье, а о чём-то другом.

Переглянувшись с Сируа, Риган, похоже, задумался о том, что сказать дальше.

– В этом секторе инфекция проявляется не так, как везде, – сообщил Риган. – Поэтому и делаем анализ крови. Мы и себе его тоже делаем. Даю слово, это правда анализ крови, никаких шпионских штучек.

– И на что вы ее проверяете?

– На наличие некоторых возбудителей, – ответил Сируа.

– Я же говорила, что интересуюсь естественными науками, попробуйте объяснить, что вы ищете, вдруг я пойму, – задумчиво протянула Краш. – Что бы там ни было, оно передается не так, как этот убийственный кашель, верно? Вот почему вы не заморачиваетесь масками. Оно не передается по воздуху.

Риган медленно покачал головой.

Переглянувшись с Адамом, Краш повернулась к Ригану и Сируа. Тот так и держал свой пистолет наготове, того и гляди набросится и ткнёт ее в руку.

– Так это… – она осеклась и перевела дух, потому что догадка была совершенно бредовая, похлеще смертельного кровавого кашля, а еще потому, что стоит только сказать это вслух, Адам точно завопит от радости, ведь его теория оказалась верной. – Это какой-то паразит? И он заводится у человека внутри?

– Я же говорил, это какая-то инопланетная хрень из людей вылезает, – вскричал Адам.

– Вы что-то видели? – встрепенулся Риган и, шагнув вперед, навис над ними. – Ну-ка рассказывайте.

Его словно подменили. Куда-то исчезли и профессор, и добродушный вояка. И даже тот рявкающий солдафон, которым он прикинулся при появлении в опустевшем магазине. Он превратился в охотника, убийцу, привыкшего добиваться своего любой ценой.

– Людей с разорванной грудной клеткой, – затараторил Адам, словно торопясь выложить побольше, пока Краш не заткнет ему рот, что она и собиралась сделать, потому что по-прежнему не видела смысла делиться информацией с теми, кто хочет упечь их за решетку.

– И следы на полу, – продолжал он, несмотря на ее косые взгляды. – В этом магазине два трупа, если вы еще не почуяли по запаху.

– Тут всё кругом провоняло, ведь столько умерших от Кашля неубранными остались.

– Два трупа с разорванной грудной клеткой? – переспросил Риган, и когда Адам кивнул, приказал:

– Покажите.

«Какой-то паразит, – думала Краш, покорно плетясь в сторону тех трупов. – Воздушно-капельным путем, как Кашель, не передается. Но откуда он взялся и как заразил людей?»

Она по-прежнему считала, что эта штука для имплантации, а не отбора проб – идея о проведении мгновенного анализа крови таким маленьким прибором смахивала скорее на фантастику, чем реальность.

А вживление жучков, значит, не фантастика? Краш, когда ты перестанешь думать, что всё то, о чем ты читала, существует на самом деле? Ну конечно, этот голос, что велит не сходить с ума из-за разыгравшегося воображения, уже мамин.

Они приблизились к трупам, и Риган, едва их заметив, тут же приказал Сируа вызвать по радио бойцов, чтобы тела забрали.

– Другие парни тоже трупы забирали.

– Какие другие парни? – спросил Риган. – Где вы их видели?

Ну конечно, Адам тут же выложил и когда, и в каком городе они с Краш видели тех людей, похожих на солдат, но не настоящих военных.

– Это не военные, – подтвердил Риган и поджал губы. – Чем они еще занимались? Вы с ними разговаривали?

– Лейтенант, если бы они с ними заговорили, сюда бы точно уже не добрались, – заметил Сируа.

– Они похищают людей? – встревожилась Краш, переводя взгляд с одного на другого. – Зачем им это?

Сируа понял, что, кажется, сболтнул лишнего, и никто ей не ответил.

– Почему они забрали тот труп? – продолжала допытываться она. – Какие-то опыты проводят, что ли?

Сируа покачал головой.

– Извините, об этом мы говорить не имеем права.

Ему, похоже, было и вправду жаль, что ее разозлило еще больше. Как могут дурацкие запреты стать важнее человеческой жизни? Чего все так носятся со своими секретами?

Нет, когда она от них что-то скрывает, это совсем другое дело. Они-то просто суют свой нос в чужие дела, так и норовят ее загнать в стойло, а она утаивает сведения, только чтобы уберечь себя и своего недалекого братца.

Конечно, этому дурачку не терпится выложить всю подноготную.

– Как же нам защищаться от тех людей, если вы нам ничего о них не рассказываете?

– Вам больше не о чем беспокоиться, – заявил Риган. – Мы вас защитим.

– Чёрта с два! – возразила Краш. – Лично я полагаюсь только на себя.

– Покажите следы, – велел Риган Адаму, давая понять, что Краш теперь не при делах.

Поиграли и хватит, Риган выбрал более сговорчивого помощника, а ей дал отставку. Ну и ладно, у нее найдутся дела поважнее – надо решить, как от них свалить ко всем чертям, и выбрать подходящий момент.

Адам опустился на колено, показывая Ригану кровавые мазки на полу.

– Вы проследили, куда они ведут? – спросил Риган.

– Да, в подсобку, – сообщил Адам. – Там прямо в бетоне какая-то дыра. Краш говорит, что это крысиная нора, но я бы так не сказал.

– Показать можете? – попросил Риган. – Сируа, оставайтесь с девушкой.

Так, она уже просто безымянная Девушка, досадный балласт. Краш пронзила Ригану шею испепеляющим взглядом и поймала сочувственный от Сируа.

Чёрт, только чужой жалости еще не хватало. И хоть бы этот Сируа не вспомнил о своем чудесном «степлере» и о том, что она, в отличие от Адама, до сих пор не согласилась на его «обслуживание».

– Значит, это вроде глистов, – как ни в чём не бывало продолжила Краш. – Какой-то паразит. Только глисты в легкие не проникают, ведь пищеварительная система с дыхательной не сообщается в том смысле, чтобы паразиты из кишок попали в легкие.

Сируа с восхищением смотрел на нее.

– Вы и вправду много знаете.

– Ну, это знания в пределах средней школы, – фыркнула она. – Не притворяйтесь, что удивлены. Кстати, вы не ответили на мой вопрос.

– Разве вы задавали вопрос? – удивился он.

Краш напустила ужасно важный вид и смерила сержанта презрительным взглядом.

– Я думала, что вопрос очевиден, но ладно – раз вам так угодно. Если эти… как их там, похожи на глистов, то в легкие попасть не могут, ведь против природы не попрешь. Так как же они туда проникают?

– А кто сказал, что проникают? – возразил Сируа.

– Мой глупый братец, – ответила Краш. – А вы так и не ответили на вопрос.

– А почему ваш брат решил, что… с чего он взял, что они находятся в легких? – переспросил Сируа.

«Попался, – подумала Краш. – Ты даже название этой твари знаешь, и чуть не проболтался».

– Он же объяснил. Просто я как-то раз смотрела «Чужого», а он оказался рядом, вот и запомнил.

– Вот как, – протянул Сируа, как будто обдумывая что-то Очень Важное.

Наверное, придумывает, как выкрутиться, чтобы как-то объяснить и при этом не проболтаться. От этой мысли на душе немного отлегло – раз решил что-то рассказать несмотря на «приказы», значит, не такой уж негодяй.

Только это не значит, что ему можно доверять. Он же в любой момент готов ей в руку ткнуть этой штукой по приказу Ригана.

– Ну раз вы имеете представление о дыхательной и пищеварительной системах, значит понимаете, что собственно желудок находится гораздо выше, чем принято считать.

Краш кивнула.

– Когда говорят о животе, имеется в виду область пупка, но там находится в основном кишечник.

– Желудок и печень расположены совсем рядом с легкими, – сказал Сируа.

– Ну да, – согласилась она.

– А когда что-то крупное, допустим, вырывается из желудка с достаточной силой, то вполне может заодно повредить и грудную клетку.

– И перемелет легкие по пути, – заметила Краш. – Но это если допустить существование подобной твари. Врать не стану – смахивает на какой-то бред. Паразиты так себя не ведут. Некоторые, вроде ленточных червей, могут вырасти внутри до приличных размеров, но наружу вовсе не стремятся. Зачем им это, если всё и так хорошо? Хозяин обеспечивает халявной энергией, живи себе да радуйся, только успевай поглощать.

– Ришта обычно покидает организм, – сообщил Сируа. – Так что бывает и такое.

Краш подняла руку, потому что хотела привести мысли в порядок.

– Ладно. Какой-то паразит растет у человека в желудке, – начала она, загибая палец после каждого предположения. – И в конце концов… перестает там помещаться?

Сируа кивнул.

– Тогда он разрывает эту полость, точь-в-точь как ребенок плодный пузырь.

– У вас хорошо получается.

– Снисходительность оставьте при себе, – огрызнулась Краш. – А когда вырывается из желудка, паразиту хватает сил, чтобы пробить грудную клетку и перемесить остальные внутренности.

– А кивнуть-то хоть можно? – ухмыльнулся Сируа.

– Если я ничего не путаю, то можно, – разрешила она. – Но вот вопрос: при чём тут Кашель?

Сируа пожал плечами.

– А кто говорит о связи?

– Значит, с пандемией Кашля, из-за которой погибли тысячи людей, это никак не связано?

Сируа снова кивнул, и Краш выжидающе уставилась на него.

– Вы чего? – удивился он.

– Так что же это за тварь, откуда она взялась и почему непохожа на других паразитов? Повторяю, это не риторические вопросы.

– Что ж, как ни приятно было с вами побеседовать, боюсь, разговор окончен.

– Что за намеки? Не хотите прямо сказать, что эта информация секретная?

– Ну вам же так не нравится это слово, – ответил Сируа.

– Вы же понимаете, что скрываете ключевую информацию?

– И откуда у вас столько дерзости? – без тени раздражения, просто с любопытством заметил Сируа. – В такой обстановке люди обычно робеют перед властями или военными.

– Я не робкого десятка, мне по жизни почти никто не указ. А если всё время помалкивать, так ничего и не узнаешь.

– Тоже верно, – согласился Сируа.

– Ну вы же понимаете, насколько это всё нелепо? В желудке паразиту явно не курорт, там же кислота специально для расщепления всего, что попадет. Поэтому большинство глистов стремятся скорее попасть в кишечник. И у нематод и цестод нет настолько мощной мускулатуры, чтобы переломать рёбра.

– А вы серьёзно увлекаетесь естественными науками. Не припомню, чтобы в повседневных беседах кто-то упоминал нематод, – восхитился Сируа.

– Я просто запоминаю прочитанное, – объяснила Краш. – Ну?

– Что «ну»?

– Может, всё-таки расскажете, что это за твари, и зачем они так понадобились правительству, что оно отправляет войска прочесывать это захолустье?

– Я бы с радостью, но…

– Это секрет, – сказали они хором. Сируа засмеялся, а Краш нахмурилась.

Потом он вздохнул и помахал пистолетом-степлером.

– Понимаю, вы надеетесь, что я о нём забуду, но анализ сделать всё-таки придётся.

– С чего вы взяли, что я на это надеюсь? – начала заговаривать зубы Краш, пытаясь оттянуть неизбежное.

– Такую выразительную физиономию, как у вас, еще поискать надо. Не вздумайте в покер играть, у вас же всё на лице написано.

– Ясно, – кивнула Краш и постаралась не хмуриться, как бы ни хотелось. Как же так, неужели и правда по лицу всё сразу видно? Она-то себя считала хладнокровной и невозмутимой.

– Извините, Краш, – он потянулся к ее руке.

Она попятилась, но увернуться от цепкой хватки при плохо слушающейся ноге не так-то просто.

Он схватил ее за руку.

– Не хотелось бы делать вам больно, но если будете дергаться, то придется.

– Вы явно нарушаете целый ряд моих гражданских прав! – запротестовала она.

– Гражданские права канули в лету вместе с электричеством, – заявил Сируа. – Вам крупно повезло, что попались Ригану, а не кому другому, он хоть нормальный мужик.

Краш отчаянно пыталась вывернуться, освободиться из его мертвой хватки, впрочем, даже в случае успеха ей скорее всего не удалось бы удержаться на ногах. Из-за тяжелого рюкзака вдобавок к протезу и неловкой позе сохранять равновесие было очень нелегко, пожалуй, Сируа был единственной опорой.

«Я даже от единственного добродушного солдата, который не желает мне зла, удрать не могу, – в бешенстве от собственной беспомощности подумала она. – Как же я буду спасаться от тех, кто нападет с недобрыми намерениями?»

Когда-то она записывалась на курсы самообороны у себя в студгородке, но сейчас все изученные приемы начисто вылетели из головы. Всё внимание сосредоточилось на единственном предмете – приборе в руке Сируа.

Позже, при воспоминании о том, что произошло в следующий момент, ей казалось, что этого и следовало ожидать, ведь так бывает в любом рассказе о неминуемом Конце Света.

Раздался оглушительный взрыв.