Глава двадцатая
На следующее утро о том, что Ава Гаррет была убита с заранее обдуманным намерением, сообщили не только местные радио и телевидение, но и «Костонское эхо». «Через двадцать четыре часа тут будет яблоку упасть негде от репортеров таблоидов, — думал главный инспектор Барнеби. — Владелец «Лошади и гончих» еще не знает, какая ему выпала удача».
Часы показывали половину восьмого. Главный инспектор сидел в дежурной части, где не было никого, кроме вольнонаемных телефонисток, и разбирал отчеты о вчерашнем подворном обходе. Как он и ожидал, учитывая время, прошедшее после смерти Денниса, полезного в этих отчетах было мало. В тот день никто не видел в деревне ни посторонних, ни чего-то необычного. Насколько мог припомнить. Отзывы о личности и поведении Бринкли подтвердили то, что Барнеби уже знал. Его вежливости не хватало немного тепла. Он держался особняком, но щедро жертвовал на благотворительные нужды и учреждал самый ценный приз в местной праздничной лотерее. К его связи с мисс Фрейл относились снисходительно. Точнее всего — дружелюбно, но слегка свысока — их отношения охарактеризовала хозяйка «Лошади и гончих»: они были друг для друга хорошей компанией, но все знали, что между ними ничего нет.
С Авой Гаррет все обстояло по-другому. Лишь немногие признались, что знали ее, но тем, кто это сделал, было что сказать. То, как она обращалась со своей бедной малышкой, не лезло ни в какие ворота. Ребенок боялся собственной тени. Никто не верил, что она была замужем за выпускником частной школы. С какой стати выпускник частной школы будет связываться с дочерью землекопа и уборщицей общественного туалета? А что касалось ее небесного дара, то все склонялись к тому, что медиум из Авы такой же, как из коробки с собачьим кормом. Никто из опрошенных не признался, что посещал Церковь-за-Углом.
Мнение людей о возможности существования личной связи между Гаррет и Деннисом Бринкли оказалось отрицательным. Как выразился один отставной старый хрыч, живший в бунгало, Бринкли был чудак, но не дурак.
Кроме того, на столе Барнеби лежала пачка портретов Авы, изображавших ее такой, какой она была в вечер накануне своей смерти. Это изображение не имело ничего общего с вампиром, фотография которого красовалась на доске.
Главный инспектор закрыл папки, отодвинул вращающееся кресло и насладился прохладным воздухом. Что значит кондиционер… Он вспомнил жаркое прошлое лето, когда эта комната была оснащена тяжелыми потолочными вентиляторами. Деревянные лопасти размером с самолетные пропеллеры лениво гоняли затхлый воздух туда и обратно, не тревожа полчища разнообразных насекомых. Да здравствует научно-технический прогресс…
Он посмотрел на часы. До брифинга, назначенного на девять тридцать, еще двадцать минут. Есть время спуститься в буфет и съесть сосиску, яйцо и бекон. Но никаких чипсов. И тостов. А когда он вернется сытый и в хорошем расположении духа, его будет ждать бригада, так и рвущаяся в бой. Как говорится, мечтать не вредно.
Брифинг оказался недолгим. Все получили портреты Авы, распределили районы и ушли. Все, кроме сержанта Брирли.
— Ну, Одри, хвалю, — сказал главный инспектор. — За то, что сумела вчера уломать этого Приста.
— Сэр, это было нетрудно. Думаю, они оба получили большое удовольствие.
— Как обстоят дела в Рэйнбоу-Лодже?
— Точно сказать не могу. — Одри подтянула кресло ближе к его столу. — Она — странная малышка.
— Карен? — Он вспомнил испуганного грустного ребенка с прозрачной кожей и бесцветными волосами. Напоминавшего иллюстрации из книги о призраках. — Да, хорошее описание.
— Я проверила все, что было можно, стараясь не привлекать их внимания. В доме чисто. Еды вдоволь. И есть кому за ними присмотреть.
— Отлично.
— Они называют ее тетей Дорис.
Наличие тети стало для Одри большим облегчением. Она ходила в Рэйнбоу-Лодж не одна, но в напарники себе выбрала совершенно безобидного молодого констебля, работавшего у них всего три месяца и неспособного сойти за взрослого человека.
Впрочем, констебль Коттон тоже не тратил время даром. Он восхищался заново окрашенными комнатами, говорил о футболе, жалел, что в Костоне нет ни одного приличного клуба, и подружился с Роем, не догадываясь, что тот считает его полным и законченным идиотом.
Сержанту Брирли очень хотелось отвести тетю девочки в сторону, рассказать ей ужасную правду о смерти Авы Гаррет и предоставить этой Дорис — или как ее там — всю грязную работу. Но решиться на такое она не могла. Никто не забывает человека, который доставил страшную новость. Его вспоминают с отвращением и даже с ненавистью. А особенно дети. Поэтому Одри села с Карен на засаленный диван, взяла ее за руку и мягко объяснила, что кто-то нарочно дал ее матери отравленное питье, после чего она умерла.
— Как яблоко в «Белоснежке»? — спросила Карен.
— Да, — сказала Одри, которая этой сказки не знала.
— Но потом Белоснежка закашляла, яблоко вылетело, и она ожила.
— В волшебных сказках все по-другому, — ответила Одри.
— Я все думаю, кто это мог быть.
— Мы считаем, что это был тот, с кем она встретилась в среду вечером.
— Человек из Би-би-си?
Пока Одри раздумывала, что ответить, вошла Дорис с большим чайником и лимонадом для Карен и сказала:
— Детка, будь умницей, сходи за Роем. — Карен убежала, и Одри повторила свой рассказ. Хотя она пыталась говорить спокойно и бесстрастно, получилось очень мелодраматично. Но Дорис отнеслась к этому спокойно, сказав, что многие думают так же, но не хотят говорить о подобной возможности вслух.
— Пока Карен это не беспокоит, — прошептала Одри, услышав приближение Роя и девочки. — Но позже… Я думаю, она почувствует… э-э…
— Насчет Карен можете не волноваться, — сказала Дорис. — Я присмотрю за ней. Малышку слишком долго держали в черном теле. Ей нужно много любви.
— Как и всем нам, — пробормотала себе под нос Одри.
Видимо, Карен передала Рою просьбу Одри, потому что он спускался с сияющими глазами. За ним шел Джефф Коттон, пиная воображаемый мяч.
— Гол, гол! — крикнула Карен. Рой тут же засыпал Одри вопросами. Какое-то время она терпеливо отвечала, а потом сказала, что они с Карен должны приехать в участок и помочь им выбрать изображение, больше всего похожее на Аву.
Рой замешкался с ответом, но Дорис сказала, что это необходимо. Хотя бы для приличия. Как только Карен описали процедуру, девочка пришла в восторг и была готова ехать в Костон хоть сию минуту. Она любила компьютеры. Так что все утряслось.
— Эта тетя… Она там надолго? — спросил Трой. Грустная маленькая девочка, почти ровесница его дочери, не выходила у сержанта из головы.
— Думаю, да. Миссис Крудж…
— Крудж? — воскликнул Барнеби. — Что-то знакомое!
— Это уборщица Бринкли, сэр, — сказал Трой. — Она должна прийти сегодня.
— Когда? — Услышав, что в час дня, Барнеби посмотрел на часы. — До тех пор нам нужно будет вернуться.
— Вернуться откуда?
— Я хочу съездить в контору мистера Бринкли. Посмотреть, что собой представляет его партнер.
— Если верить Лоусону, Бринкли его не выносил.
— Вряд ли Лоусона можно считать непредубежденным наблюдателем.
— Как скажете, шеф. — «Ни-при-ду-бижденным». Еще одно слово, за которым придется лезть в словарь Талисы-Линн. Век живи — век учись…
Старая медная табличка у дверей, выходивших на рыночную площадь, все еще гласила: «Бринкли и Латам: финансовые консультанты». «Очень разумно», — подумал главный инспектор Барнеби. Судя по тому, что он слышал о деловых и личных качествах Денниса Бринкли, это имя продолжало вызывать доверие несмотря на то, что самого человека уже не было на свете.
Поднимаясь по лестнице, сержант Трой предвкушал встречу с очередной красавицей. Увы, администратор красотой не отличалась, но в главном зале дела пошли лучше. У фотокопировальной машины стояла хорошенькая блондинка. Конечно, до Эбби-Роуз ей было далеко, но все же…
Когда Барнеби представился и изложил свое дело, из стеклянного прямоугольника вышел человек. Чувствовалось, что он здесь старший. Его звали Лео Форчун.
— Мы ждали вашего визита. С тех пор как узнали, что Деннис… с тех пор как услышали…
— О том, что с ним случилось, — закончила администратор.
Барнеби обратил внимание на заминку Форчуна, но ничуть не удивился. «Убийство» — занятное слово. Позволяющее продавать больше газет, книг и билетов в кинотеатры, чем любое другое. Ни один телесериал не станет рисковать своим рейтингом, обойдясь без убийства. Детективные фильмы смотрят миллионы людей. А потом, крепкие задним умом, свысока говорят о них по телефону или пишут в электронной почте. Но когда жертва известна человеку лично, тут все меняется. Люди начинают заикаться и прибегать к эвфемизмам.
— Сегодня кто-нибудь отсутствует? — спросил Барнеби.
— Два человека в отпуске.
— Точнее, один в отпуске, а у другой — медовый месяц. — Гейл Фуллер кивком указала на два свободных стола.
— И… — Барнеби покосился на пустой кабинет.
— Мистер Латам до сих пор не почтил нас своим присутствием.
— Лео, побойся Бога, — возразил молодой человек в рубашке с розовыми полосками. — Еще и двенадцати нет.
Кто-то фыркнул, но смешки быстро умолкли. Все стали тихими и серьезными, понимая трагичность ситуации. Хотя сотрудники выглядели озабоченными, но напряженности в помещении не ощущалось. Все смотрели Барнеби прямо в глаза; правда, он был тертый калач и понимал, что это ничего не значит.
— Мистер Бринкли умер во вторник, двадцать четвертого июля. В тот день вы все были на месте?
Младшая помощница, которая работала неполную неделю, была в школе. Дородная женщина с большим носом и телефоном, украшенным изображением Снупи, призналась, что была на лекции в институте Штайнера.
— А мистер Латам?
— Как всегда, пришел в середине утра.
Барнеби спросил всех, выходили ли они куда-нибудь в течение дня.
Контору не покидали только Лео Форчун и Латам. Остальные «выскакивали» в магазин, в кафе или в библиотеку. Когда их попросили назвать точное время, выяснилось, что самое долгое отсутствие продолжалось пятьдесят минут. Молодой человек в полосатой рубашке провел перерыв в «Сороке», играя на бильярде и потягивая «Гиннесс».
— А когда вы закрываетесь?
— Официально в пять тридцать, — сказал Форчун, — хотя мы с Деннисом часто задерживались и позже.
— А в тот вечер?
— Честно говоря, не могу вспомнить. До сегодняшнего дня для этого не было причины.
— Действительно, — сказал Барнеби. Он сталкивался с этим на каждом шагу. Если в этот день не случилось ничего сногсшибательного или ужасного, кто его вспомнит через три недели?
— Кто-нибудь из вас посещает Церковь-за-Углом? — Не откликнулся никто. — Мистер Бринкли когда-нибудь говорил о ней?
— Он никогда не говорил о своей личной жизни, — ответила хорошенькая блондинка по имени Белинда и пожала плечами.
— Это церковь, где общаются с потусторонним миром? — спросила тучная дама, которую звали Димси. Ее голос звучал скорбно и в то же время сердито. — Боюсь, у мистера Бринкли было мало времени для духовной жизни.
— Вы слышали выступление по радио этого медиума… Авы Гаррет?
— Не думаю. Мы все работали.
— Кто-нибудь имеет представление, почему кому-то понадобилось убивать мистера Бринкли?
Ответ последовал незамедлительно. Яростные отрицания сменились искренним неверием в то, что кто-то способен на такую жестокость.
— Это был чужак.
— Верно. Никто из знавших Денниса не…
— Точно.
— Хотел бы я встретить этого гада в темном переулке… — Игрок на бильярде согнул руку и продемонстрировал свои мощный бицепс.
— Кстати, почему коронер вынес неправильный вердикт?
Барнеби потратил несколько минут на рассказ о том, что вскоре должно было появиться в газетах, а потом снова попросил их сосредоточиться и вспомнить недели, предшествовавшие смерти Денниса.
— Вы заметили какие-нибудь изменения в поведении мистера Бринкли? Может быть, что-то его беспокоило?
Все покачали головами, но Барнеби обратил внимание на то, что Лео Форчун нахмурился.
— Вы все время сидите на приеме? — спросил инспектор женщину средних лет, которая их впустила. Она кивнула. — Не приходил ли к нему человек, которого вы раньше не видели? Может быть, новый клиент?
— Нет.
— А как насчет телефонных звонков? Кто-нибудь был особенно настырным? Не обязательно деловой клиент.
— Могу вас заверить, — сердито ответила администратор, — что я не прислушиваюсь к чужим разговорам. У меня хватает других дел.
Барнеби расширил рамки допроса и спросил, как смерть работодателя повлияла на его сотрудников. Например, все ли они сохранили свое место.
Тут настроение собравшихся изменилось. Они смотрели друг на друга, улыбались и кивали. Лео Форчун ответил за всех. Барнеби поздравил их, но обратил внимание на кое-какие мелочи. Возможно, он поторопился сбросить со счетов этих людей. Сидя на углу письменного стола, он показал на своего лихорадочно строчившего помощника.
— Сержант Трой запишет ваши имена и адреса. В том числе отсутствующих. — Он поднял брови и кивнул Форчуну на стеклянный кабинет.
Лео отделился от группы, последовал за главным инспектором, сел за письменный стол и выпалил:
— Нет, это был не я!
— Вы опережаете мой вопрос, мистер Форчун.
— Никто из нас не знал про завещание. Мы все были ошарашены. В день, когда пришел поверенный, было пролито много слез. Но не все они были слезами благодарности.
— Вы проработали здесь…
— Дольше всех. Двадцать четыре года.
— Видимо, клиенты мистера Бринкли перешли к вам.
— Да. У него их было немного, но это народ отборный.
— Что вы имеете в виду?
— Очень богатые люди.
— Вы знаете кого-нибудь из них лично? Или общаетесь с ними только заочно?
— Конечно, с их счетами я знаком. Это наши главные клиенты, так что Деннису кто-то должен был помогать. Просто на всякий случай. Правда, Деннис никогда не болел.
— А другой партнер?
— Латам? — Лео искренне рассмеялся. — Он — ничтожество. Похоже, тесть купил ему этот бизнес, чтобы он не путался под ногами у жены. Он даже компьютером не умеет пользоваться.
— Что же он делает весь день?
— Курит, пьет, ходит по конторе, читает газеты. Надолго исчезает.
— И получает за это жалованье?
— Нет. Деньги ему дает Джильда — это его жена. Когда считает, что он их заслужил.
— А как насчет клиентов?
— У него их нет. Он унаследовал нескольких от старого Фоллона, но потом все его бросили. Некоторые перекочевали ко мне. Другие ушли вообще.
— А его доля в компании?
— Ее доля. Сорок девять процентов. — Он довольно улыбнулся, обнажив острые белые зубы. — Так что контрольный пакет у нас.
— Мне нужен его адрес и номер телефона.
Форчун начал писать и вдруг сказал:
— Кстати, в тот день, когда убили Денниса, я играл Дэвида Блисса в «Сенной лихорадке». — Он протянул Барнеби программку. — Амдрам. Помните?
— Да, — сказал Барнеби. Он вспомнил, что Калли играла в этой пьесе Джона Уэбстера в кембриджском «АДС». Мстительный Амдрам. Сцена, залитая светом.
— Почему вы спросили, куда мы выходили днем? В газетах писали, что Деннис умер в начале вечера.
— Все верно. Но аппарат, который его убил, был поврежден еще до его возвращения.
Слово «аппарат» заставило Форчуна захлопать глазами. Барнеби подробно описал, что случилось, но тут же пожалел об этом.
— О господи… Это же абсолютно… — Форчун позеленел и начал сползать с кресла.
Через пять минут двое полицейских оказались на улице. Проводили их не слишком радушно. Кто-то пригибал голову Форчуна к коленям, кто-то нес стакан воды, с укором глядя на главного инспектора.
Остальные сотрудники собрались вокруг Белинды. Красавица Белинда, недавно вышедшая замуж по любви и уже беременная, отбрасывая волосы, с жаром говорила о чьем-то нахальстве. Те, кто уже смерил неприязненным взглядом Барнеби, переключились на Троя.
— Можно подумать, что я предложил ей трахнуться на рабочем месте, — хмуро пробормотал сержант, стоя на тротуаре.
— А что ты ей предложил?
— Выпить по глоточку после работы. Что в этом ужасного? — Трой злобно пнул коробку из-под гамбургера. — Я думал, мы живем в двадцать первом веке.
— Этот век только начался.
— Мне следовало помнить свой гороскоп. — Трой, обожавший сваливать собственные ошибки на судьбу, начал развивать эту тему. — Морин читала его за завтраком. «Любое желание интимной близости на этой неделе обречено на провал».
— Может быть, это относилось только к ней?
— Нет. — Не поняв юмора, Трой продолжил: — Просто Орион в переходной фазе.
— Ты сам скоро очутишься в переходной фазе, если не перестанешь пинать эту чертову коробку.
Сидя в буфете, Барнеби ел чудесную мясную запеканку и морковь с оливковым маслом. Тут к нему подошел дежурный и сказал, что прибыла миссис Крудж.
— Трой, возьми ее на себя.
— Что, сэр?
— Позаботься о ней, устрой экскурсию по участку, потом отведи в мой кабинет и распорядись, чтобы ей принесли чаю. Как обычно.
Сержант посмотрел на жевавшего шефа, а потом на собственную тарелку. Сочный кусок пикши, картофельные крокеты и разварной горошек. Нет смысла просить поставить еду в духовку. Как только он выйдет из-за стола, ее слопают. Ничего странного, что он такой худой. Скоро вообще зачахнет. Они пожалеют, когда его не станет.
Барнеби закончил еду. Какое-то мгновение ему хотелось доесть рыбу Троя. Это желание было простительно, поскольку инспектор представил себе, что может лечь спать голодным. Такого в его жизни еще не случалось. Он быстро ушел из буфета, не дав воли жадности.
* * *
— Вы только посмотрите на это безобразие! — Миссис Крудж помахала в воздухе испачканными пальцами. — Этой тряпкой нельзя даже мышиную задницу вытереть!
— Прошу прощения. Спасибо, что пришли…
— Кстати, зачем вам понадобились мои отпечатки?
— Для исключения, — объяснил Барнеби. — Обычная…
— Никто не может в это поверить. Послушали бы вы людей на почте. Убийство… Это в Форбс-Эбботе!
Главный инспектор слышал такое не раз. В голосах людей неизменно звучали потрясение и злоба. Как будто их деревня была оазисом в пустыне зла, хранимым самим Всемогущим.
Сержант Трой сказал, что они хотят задать ей пару вопросов, и начал допрос, попросив миссис Крудж назвать ее крещеное имя.
— Я все рассказала людям, которые приходили в дом. И не собираюсь повторять эти ужасы.
— Не волнуйтесь, — сказал Барнеби. — Во-первых, не могли бы вы сказать мне, как долго вы служили у мистера Бринкли?
— С тех самых пор, как он переехал в деревню. Стало быть, больше двадцати лет. Да еще пять лет у них в конторе. После того, как у них уволилась уборщица.
— С ним было легко работать?
— Он был хорошим человеком. Очень аккуратным. И вежливым. Но чудаковатым.
— Что вы имеете в виду?
— Все вещи должны были лежать на своих местах. И составлять узор. Я должна была класть их на прежнее место. Стоило сдвинуть что-нибудь на четверть дюйма, как он это замечал. И даже разглаживал складки на подушках и шторах.
— Ничего себе!
— Да, это был его пунктик, — ответила миссис Крудж.
— А что этот зал с машинами? — спросил сержант Трой. — Вы убирались и там тоже?
— Только пол. Он не позволял мне прикасаться ни к чему другому. Да я и сама бы пальцем не тронула эти ужасные штуковины.
— В тот день, когда он умер… — начал Барнеби.
— Я туда не приходила. Мои дни — среда и пятница.
— А когда вы мыли пол в предыдущую пятницу, все было как обычно?
— Не поручусь. Я просто вытерла пол шваброй и ушла.
— Вы бы заметили глубокие следы на полу, если бы они там были? — спросил Трой. — Такие следы, словно аппарат передвигали?
— О да. Это бы я заметила.
Барнеби пришло в голову, что убийца мог знать график работы уборщицы. Впрочем, если Деннис действительно был таким скрытным, как его описывали, то убийца мог вообще не догадываться о ее существовании. Если только не жил в деревне. Как Лоусон.
— Я догадываюсь, что у вас есть ключи от дома. — Миссис Крудж кивнула. — Может быть, они есть еще у кого-нибудь?
— Ни у кого. Мистер Бринкли очень заботился о безопасности.
Это не укрылось от внимания главного инспектора.
— Мы видели несколько ключей, висевших на доске в гараже.
— Они от сарая в саду и прочих построек, — сказала миссис Крудж. — Но он боялся не столько взломщиков, сколько угрозы его драгоценным машинам.
Барнеби в сотый раз попытался поставить себя на место Денниса Бринкли. И в сотый раз потерпел неудачу.
— А как насчет посетителей? Кто-нибудь приходил к нему регулярно?
— Откуда я знаю? Когда я убиралась в Киндерс, он был на работе.
— А телефонные звонки? Вы когда-нибудь принимали сообщения?
— Нет. Мистер Бринкли всегда говорил, чтобы я не обращала на телефон внимания.
— У вас были ключи и от конторы тоже?
— Верно. Я убираю контору утром в субботу, когда там никого нет.
Барнеби улыбнулся.
— Думаю, теперь вы стали держателем акций.
— Мы с Эрнестом и так ими были, — ощетинилась миссис Крудж. — У нас есть акции «БТ». И «Бритиш Уотер».
Тут кто-то постучал в дверь, и женщина в форме принесла поднос. Три пластмассовых стакана, сахар и пластмассовая ложка.
— Ну что, начнем пир? — осведомилась миссис Крудж. Не приученная пить чай в головном уборе, женщина сняла фетровую шляпу, положила ее на пол рядом со стулом, бросила в стакан три куска сахара и размешала. — Вчера я видела вас в Эпплби-хаусе. Как прошло дело?
— Вы знаете Лоусонов? — спросил сержант Трой.
— Я работала у старой леди с пятнадцати лет, — ответила миссис Крудж. — И работаю до сих пор. По крайней мере, пока. Знаю Мэллори с детства. И помню, как там появилась Бенни.
— Должно быть, вы хорошо знаете мисс Фрейл.
— Я ее обожаю. Конечно, только благодаря мне она получила то послание от мистера Бринкли…
— Послание?
— Из мира духов. Именно я убедила ее сходить в церковь.
— В Церковь-за-Углом?
— Я вхожу в совет общины. И знаю все, что там происходит.
— Серьезно? — Барнеби отставил стакан, скрестил руки и положил локти на край стола. Он был очень, очень заинтересован. — Тогда расскажите нам об этом, миссис Крудж.
* * *
Эндрю Латам валялся в просторном гамаке с цветочным рисунком под фестончатым тентом, защищавшим его от солнца. Лежа на пухлых подушках, он тянул шелковый шнур, обмотанный вокруг пальцев, и лениво покачивал гамак. Рядом находился низкий столик, на котором стояли кувшин с газированной водой, блюдечко с дольками лимона и бутылка с синей этикеткой, на которой было написано «Столичная». Кроме того, там стояли часы с простым циферблатом и крупными цифрами. Часы были здесь самым важным предметом. Они напоминали Эндрю, когда он должен уйти, не оставив следов своего пребывания.
Сегодня Джильда была в салоне «Мальмезонская красавица». Ей предстояли массаж, паровая маска и восковая эпиляция. Всем этим должна была заниматься Шошона, ее личный косметолог. Эндрю пытался придумать более подходящее название профессии несчастной девушки, которой постоянно приходилось бороться с пышными формами Джильды, выпиравшими из всех нарядов. Уролог? Нет, уродолог.
Уродолог? Он громко расхохотался и пролил напиток. Не только на брюки, но и на подушку. Это было непростительно. Слава богу, водка была бесцветной и не имела запаха. Он перевернул подушку и решил, что пора собираться, но тут на подъездную аллею свернула какая-то машина.
Хотя машина была самой обычной, а на вышедших из нее мужчинах были простые деловые костюмы, Эндрю сразу понял, кто они. Он достаточно часто сталкивался с ними. Ох уж эти полицейские. Всюду их черти носят. Ты имеешь право находиться там, где находишься, а они получают это право, размахивая своими чертовыми корочками. Так случилось и на этот раз.
— Мистер Латам?
— Да. Чем могу служить?
— Мы расследуем смерти Денниса Бринкли и Авы Гаррет. Когда мы пришли утром в контору, вас там не было, поэтому…
— Поэтому вы приехали сюда днем.
— Совершенно верно. — Молодой полицейский подтянул стул и сел к круглому столу под большим зонтиком. — Не возражаете, если мы…
— Вообще-то я собирался…
— Сэр, я уверен, что это не займет много времени.
Тут рядом с ним уселся здоровяк. «Вот скотина», — подумал Эндрю и снова посмотрел на часы.
— Мне рассказали о том, как вы появились в фирме. — Барнеби повторил услышанное от Лео Форчуна, за исключением оскорблений. — Это верно?
— В основном да.
— Как вы ладили с мистером Бринкли?
Латам пожал плечами.
— Он делал свою работу, а я — свою. Мы не пересекались.
— Вы помните, что делали в день его смерти?
— Наверно, работал.
— Нам сказали…
— Не обязательно за письменным столом. Я много езжу. Иногда встречаюсь с клиентами у них на дому.
— Так же как сегодня, сэр? — Выражение лица Троя было невинным, голос — вежливым, взгляд — уважительным. При случае он тоже мог быть любезным.
— Это имеет отношение к вашему расследованию? — С этими словами Эндрю забрал бутылку, кувшин и часы. — Мне нужно сменить брюки. — Он исчез в доме, где вылил воду в раковину, а водку спрятал в ящике с нижним бельем.
— Он сильно вспотел.
— Сегодня жарко, — сказал сержант Трой.
Через несколько минут Латам вернулся. Теперь на нем был нарядный пиджак, галстук и другие брюки. Он жевал что-то зеленое. Барнеби узнал петрушку.
— Боюсь, я должен вас покинуть.
— Еще несколько вопросов, мистер Латам.
— Честное слово, не могу…
— Касающихся Авы Гаррет.
— Кого?
— Женщины-медиума, которую убили примерно неделю назад. В связи со смертью мистера Бринкли.
— Об этом писали во всех газетах, — напомнил Трой. — И показывали по телевизору.
— Да… Конечно, я об этом слышал. Но…
— Вы знали миссис Гаррет?
— Нет.
— Она жила в Форбс-Эбботе.
— Главный инспектор, обращаю ваше внимание на то, что я не живу в Форбс-Эбботе. Поэтому у меня не было возможности с ней познакомиться.
Тут на подъездную аллею вырулил большой «БМВ», по сравнению с которым желтый «пунто» Латама казался карликом. Из машины вышла огромная женщина и направилась к ним. Она была задрапирована в прозрачную серую ткань с серебряной отделкой. Сравнение с аэростатом воздушного заграждения было неизбежным.
— Что здесь происходит? — издалека рявкнула она.
Главный инспектор Барнеби хотел объяснить, но понял, что вопрос адресован не им, а Латаму, который тут же начал нести какой-то бессвязный вздор о клиенте, отмененной встрече, глупой секретарше и потерянной папке. В любой лжи есть часть правды, но даже Трой понимал, что Латам хватил через край.
Перестав обращать внимание на мужа, женщина представилась и предположила, что они приехали по делу «бедного милого Денни». Она ответила на все их вопросы о Бринкли, подтвердив то, что они уже знали, но не сообщив ничего нового. С Авой Гаррет она знакома не была.
— Мы вращались в разных кругах, главный инспектор. Судя по тому, что я читала в «Эхе», она жила в доме, принадлежащем муниципалитету.
На просьбу подтвердить, что ее муж вечером в среду, восьмого августа, был дома, она ответила отказом.
— Могу сказать только одно: он был дома, когда я вернулась после лекции об ароматерапии.
— Когда это было?
— В десятом часу.
— А когда вы уехали на эту… э-э… лекцию, миссис Латам?
— Около семи. Я всегда выезжаю рано. Мне нужно посидеть спокойно, перезарядиться и направить энергию. Это очень энергоемкое дело.
После этих слов Барнеби и Трой поднялись. Не успели они добраться до машины, как раздался крик. Фортиссимо с переходом в фальцет.
— Ну и громадина, — нажав на газ, сказал Трой.
Машина задержалась у бронзовых ворот, и Барнеби увидел отражение счастливой пары в зеркале заднего вида. Латам стоял ссутулившись и смотрел в пол с видом провинившегося школьника. Миссис Латам рычала и размахивала руками, как ветряная мельница. Трой зычно расхохотался. Этот малый должен был получать очень большие деньги, чтобы позволять так с собой обращаться.
— Шеф, вы только посмотрите, какой у него вид.
— Какой?
— Такой же, как был у парня, уронившего пепел на туфли чемпиона мира по боксу.
— Давай уточним факты, — сказал Барнеби. — Сопоставление времени показывает, что Латам может быть нашим «Крисом».
— Этот рохля? — Тут ворота открылись, и Трой благополучно их миновал.
— Он мог позвонить Гаррет около пяти. Конечно, из телефонной будки. Миссис Латам уезжает из дома в семь. Он тут же отправляется на встречу с Авой. Проводит с ней около часа, вешает лапшу на уши — может быть, даже предлагает заключить контракт, — а потом везет обедать. Подливает дрянь ей в вино, извиняется, что не может проводить ее до Аксбриджа, и сажает в такси.
— Скорее на поезд подземки, учитывая его финансовое положение.
— Неважно. А потом возвращается в это жуткое техасское ранчо, где получает очередной нагоняй.
— Все это звучит… не знаю… невероятно. — Трой считал, что бунгало у них роскошное. — Как в какой-то дурацкой пьесе.
Поскольку дочь Барнеби была актрисой, главному инспектору приходилось видеть множество пьес, в том числе и дурацких. Но ни одна из них не была такой запутанной, как дело, которое он расследовал в данный момент.
