9

Хантер налил Лукасу чашку чая и стакан бурбона себе.

– Я бы предложил тебе кое-чего приличного, – сказал он, – но тебе лучше пока расслабиться.

– Поразительно, произнес Лукас, неспешно пригубив горячий чай. – У тебя есть китайский чай и бурбон из Кентукки, записи Бартока, Вивальди, Роллинг Стоунз и Пи Джей Проби, курительные трубки Кастелло и Мастро де Пайя, сигареты Senior Service, винтажное вино «Марго»…

– Всегда любил классику, – сказал Хантер с ноткой гордости, не в силах скрыть удовольствие от мнения гостя, который смог оценить его богатства по достоинству. – Не желаешь ли трубку?

– Спасибо, не откажусь.

Хантер выбрал для него одну, передав ее ему вместе с мешочком английского табака – смеси лучших восточных и гаванских листьев. Лукас присмотрелся к трубке. Материалом послужил корень эрики, форма – билльярд, с идеальными прямыми волокнами. Он рассмотрел клеймо.

– Dunhill, 1917, - сказал Лукас. – Она практически новая!

– Наткнулся на нее в Лондоне совсем недавно, – сказал Хантер.

– Как это случилось? – спросил Лукас. – Чем ты там занимался?

– Хорошо, расскажу тебе сокращенную версию, – сказал Хантер. – Я был наводчиком, нас забросили в тот временной период в составе 82-й воздушно-десантной.

Лукас кивнул. Он должен был догадаться, когда Хантер сказал, что у него есть хроноплата. У 82-й воздушно-десантной дивизии была долгая и весьма яркая тысячелетняя история. Когда-то воздушно-десантная дивизия прорыва, 82-я была преобразована в дивизию наводчиков. Они были экипированы парашютами и выполняли роли картографов и разведчиков, без которых ведение боевых действий во времени было бы невозможно. На заре путешествий во времени происходили катастрофические несчастные случаи с людьми, материализовавшимися внутри стен или появившимися в месте, которое уже было занято другим человеком. Подобные инциденты все еще были возможны, и они происходили время от времени, но, чтобы минимизировать их количество, использовали наводчиков. Эти солдаты всегда предшествовали любым боевым отрядам, отправленным в прошлое. Они составляли карты географических локаций и периодов времени, в которых солдатам из будущего предстояло вести бой, проводя обширные исследования местности и построек, плотности населения, климатических условий, короче говоря, всего, что могло повлиять на солдата, посланного в то время и место.

Они выбрасывались над землей, на их вооружении состояли специальные парашюты, так что они появлялись в минусовом времени на огромной высоте, что исключало возможность их десантирования в точке, занятой кем-то или чем-то еще. Используя свои парашюты, они приземлялись в уединенных местах, где разбивались на команды, каждая из которых была оснащена исследовательским оборудованием и хроноплатой. То были подразделения прорыва, сливки корпуса времени, наиболее дисциплинированные солдаты.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказал Хантер. – Наводчики не становятся дезертирами.

– По правде говоря, – сказал Лукас, – именно такая мысль у меня и проскочила.

– Что ж, не суди слишком быстро, пилигрим, – сказал Хантер. – Сначала поставь себя на мое место. Нас направили провести картографирование этого района для подготовки миссии в этом секторе и в этот период времени. Если уж на то пошло, я бы совсем не удивился, если та вахта, на которую ты подвязался, имеет к этому непосредственное отношение, хотя полной уверенности у меня нет. Я провел какое-то время в этом периоде, немного в нем поперемещался, и типа потерял счет времени, если ты понимаешь о чем я. Как бы то ни было, короче говоря, моя команда нарвалась на проблему. Некоторые из нас отправились в прошлое как рыцари с найстиловыми доспехами и оружием, другие отыгрывали крестьян, разбойников, крепостных… не суть важно. Моя команда была охотниками. У нас было оружие, которое должно было помочь нам выжить, но, как ты знаешь, не всегда все идет по маслу.

– Мы зашли в глухую часть леса, недалеко отсюда. Было много дичи, и олени не всегда шарахались от нас, что означало, что некоторые из них встречались с людьми, а другие нет. Но я отклонился от темы. Суть в том, что там царило такое долбанное спокойствие, что мы расслабились. Мы держали себя в руках, когда исследовали заселенные сектора или когда наблюдали трафик, но каждый раз, когда мы возвращались сюда, то просто ощущали себя в полной безопасности, понимаешь? И конечно же, в тот самый момент, когда мы прониклись этим настроением, дерьмо попало в вентилятор. Мы поддались этому ощущению полной безмятежности. Естественно, каждую ночь мы выставляли дозорного, но в ту ночь один из парней заснул. Быть может, однажды ночью он случайно задремал, и ничего не случилось, а после этого он просто начал клевать носом на посту, я не знаю. Как бы там ни было, той ночью, когда на нас напали, Джейс спал.

– Это были разбойники. Банда Локсли. Они не должны были даже находиться в той стороне; нанесенный нами на карту ареал их интересов находился в нескольких милях от нашего лагеря, и, согласно нашим наблюдениям, они не любили удаляться за его пределы, но на этот раз они сделали это. Возможно, кто-то из наших был неосторожен и попался им на глаза. В любом случае, я проснулся той ночью и обнаружил, что ад вырвался наружу. Их было пятнадцать или двадцать, а нас всего семеро. У нас не было шансов. Они застали на врасплох. Никто не успел даже выстрелить. Хорошо еще, что наше снаряжение было прикрыто защитным полем, и они не смогли до него добраться. Должно быть, подумали, что это была черная магия или что-то вроде того.

– Мы всегда считали их довольно безобидными. Кучка полоумных лесных обитателей, которые половину времени были пьяны в стельку. Это лишь доказывает, что нельзя недооценивать противника. Уцелел лишь я один. Четверым парням перерезали глотки во сне. Остальных перебили стрелами. В меня попали две, одна – в плечо, он оттянул робу, чтобы показать уродливый шрам, вторая – в ногу. Еще бы доля дюйма, и была бы задета бедренная артерия. Вдобавок ко всему, один из них практически проломил мне череп посохом.

– Разбойники, должно быть, подумали, что я откинулся, потому что, когда я пришел в себя, с двоением в глазах и полным кайфом, их уже не было, а наш лагерь был разорен. В поисках добычи они разрушили все, до чего смогли дотянуться. Должно быть, они ушли в спешке, как только наткнулись на снаряжение в защитном поле. Скорее всего, подумали, что только что разорили логово колдунов. Позже я помог им утвердиться в этом мнении. Алексей был все еще жив. Когда я его нашел, в нем торчало четыре стрелы. Шансов спасти его не было, он умер у меня на руках, смеясь, смеясь, ради всего святого, над тем, как же все это было глупо. Так ваш покорный слуга остался совсем один.

Хантер сделал приличный глоток бурбона.

– Несколько дней я провел в ожидании команды спасателей. Но, должно быть, произошла какая-то ошибка. Не знаю, какого черта у них там случилось. Они так и не появились. Импланты мертвецов должны были сообщить о шести ПВБ, но никто так и не появился. Наконец я догадался проверить мой собственный имплант. Я сунул палец в ямку за правым ухом, ты же знаешь процедуру, мы все делаем это всякий раз, когда чувствуем себя параноиками, и ничего. Никакого контрольного сигнала. Я просто тыкал и тыкал себя, но в моей голове ничего не пищало. И тогда до меня дошло. Этот удар по голове вырубил мой имплант. До сих пор ни хрена не понимаю, почему не прошли сигналы от остальных, похоже, кто-то в команде спасателей налажал, но наша группа так и осталась незарегистрированной. Предполагаю, что все остальные вернулись в полном порядке, ничего о них не слышал. Но моя команда оказалась пропавшим патрулем. Никто не даже знал, что мы тут были. Типичная армейская эффективность.

– Но у тебя все еще есть хроноплата, – сказал Лукас. – Ты мог вернуться самостоятельно.

Хантер кивнул.

– Я и собирался. Я подлечил себя как смог, а потом ждал эвакуации командой спасателей. Я ждал. И ждал. В конце концов я решил похоронить мертвых. К этому моменту они уже начало пованивать. Я решил предать их земле и сказать пару слов, а потом смотаться назад. По крайней мере, таков был план. В любом случае… Я их похоронил. Они все там, сразу за дверью этой хижины. Но когда я забрасывал землей последнего… Думаю, это был Джейс, до меня дошло. А зачем возвращаться?

Охотник начал наливать себе еще одну дозу бурбона, потом передумал и вместо этого выпил из бутылки. Он курил сигареты одну за одной.

– Зачем возвращаться? Никто обо мне ничего не знал. Никого я не волновал. Так… зачем напрягаться?

Больше всего Лукаса поразило то, с каким спокойствием Хантер все это рассказывал. Хантер говорил без эмоций. Его речь была оживленной, но это было не одно и то же. От человека веяло пугающим холодом, словно в нем что-то умерло. Или никогда по-настоящему не жило. Лукас испытал что-то вроде шока, когда понял, что он слушает совершенного солдата, идеального убийцу. Перед ним был человек, который не поддастся панике ни при каких обстоятельствах. Человек, которому не ведом страх. Для него это будет чуждая эмоция, как и любая другая.

– Шел дождь, – сказал Хантер, – и после захоронения шести трупов я был весь в жиже. Я сел на землю, прямо в грязь, прямо над Джейсом, и прикинул свои варианты. Только четыре ветви службы обладают постоянным доступом к хроноплатам. Корпус рефери, корпус наблюдателей, поиск и возврат и десант. Большие парни очень внимательно следят за своими, но ворчуны вроде нас иногда могут и потерять одну. ПиВ способны переместиться к потерянной хроноплате, как они перемещаются к программируемым имплантам, но что случится, если кто-то подберет чертову штуковину и уйдет с ней? Ничего не случится. В них предусмотрена защита. Ты не знаешь кода, вся штуковина тут же бабахнет. Никаких проблем. Если будут свидетели, появится еще одна невероятная история. Риски есть, но они минимальны по сравнению с риском того, что пропавшая хроноплата пойдет по рукам.

– Ладно, итак, я знаю код для моей хроноплаты. Я умею ее программировать. Конечно, ПиВ могут ее отследить, но почему тогда они не отследили команду с ее имплантами?

– Возможно, это просто был временной сбой, – сказал Лукас. – Разделения случаются постоянно.

– Ага, не исключено. Это возможно, – сказал Хантер. – Поэтому я решил немного подождать. Нет, ну в самом деле, а что мне еще оставалось делать? Я мог бы вернуться, но все время думал, что мне с того, что я вернусь? Если им насрать на меня, то какого хрена я должен париться? Ну, и через некоторое время, я просто решил, что не должен. Мне понадобилось около недели или двух, чтобы придумать, как работать обойти систему отслеживания. После этого я стал полностью свободным. Мой имплант был отключен, и они не могли отследить меня по плате. Если бы они даже знали, что плата пропала, они бы посчитали, что она попала не в те руки и самоуничтожилась. Я просто себя демобилизовал. Сам построил эту хижину и начал создавать в ней комфорт. Это было легко. В моем распоряжении был файл наводчиков. Спустя некоторое время я обнаглел. Начал перемещаться в мирные периоды и локации. Просто десантируешься, проводишь разведку, внедряешься, занимаешься небольшим шопингом и отправляешься домой. Говорю тебе, пилигрим, это жизнь что надо. Я просто выбираю место и отправляюсь туда. Париж 1920-х годов, Нью-Йорк 1890-х, Сан-Франциско 1980-х, Греция, Сингапур, Майорка, что там еще. Когда надоедает, я просто возвращаюсь сюда. Тут хорошо и тихо, никто не беспокоит, и я выхожу к парням и рассказываю, как хорошо я провел время.

– А как же разбойники? – сказал Лукас.

Хантер рассмеялся.

– Они ко мне не суются. Мы достигли взаимопонимания. Они не беспокоят волшебника леса, а я не беспокою их. Точнее, время от времени мы оказываем друг другу маленькие услуги.

– А как же твои люди? – сказал Лукас. – Разбойники их убили. Неужели это ничего для тебя не значит?

Хантер хорошенько приложился к бутылке.

– Я не забываю подобные вещи, – сказал он. Он встал и подошел к полке, с которой достал древний автоматический пистолет Colt Combat Commander калибра.45.

– У меня есть более совершенное оружие, – сказал он, – но я нахожу этот чрезвычайно эффективным, особенно ночью. Весь этот грохот и дульная вспышка заставляют их думать, что я мечу в них молнии.

Он показал на свою робу.

– Этот костюм своего рода дополняет образ. Впечатляет их до усрачки. Я просто провел для них несколько убедительных демонстраций, а потом сказал, что мне нужны люди, которые убили моих парней, или все они – покойники. Они их привели.

– И что ты с ними сделал? – спросил Лукас.

Хантер улыбнулся.

– Я переместил их.

– Куда?

– В Северную Америку, в верхнемеловой период. Подумал, что это их реально ошарашит. Любопытно, как покажут себя отличные луки и стрелы против тварей вроде тираннозавра рекса?

Лукас обильно сглотнул. Мужик совсем осатанел. Хуже того, он был буйно помешанным.

Но у него была хроноплата.

Жизнь перестала быть простой для веселых лесных парней, вследствие чего и сами они стали не такими веселыми. Мэриан была настолько впечатлена представлением Бобби, что с помощью Финна Дилейни провела генеральную инспекцию лагеря, уничтожив все запасы эля и вина, которые смогла найти. Она утвердила закон о выпивке. С этого момента она подлежала строму ограничению.

Разбойникам предписывалось вставать на рассвете, после чего у них был час на то, чтобы привести себя в порядок к завтраку. Финн и Бобби ввели практику купания, которая была встречена с большой тревогой. Существовало мнение, что купание представляет опасность для здоровья, и чтобы заставить разбойников мыться, потребовались немалые дозы увещевания и поколачивания.

Многие мужчины были заражены вшами, от этих избавились, заставив всех разбойников полностью сбрить волосы с тела и энергично их поскоблив в деревянных ваннах под струями нагретой на огне воды. Жалобы, вызванные этой процедурой, значительно умножились во время последовавшего неизбежного периода зуда из-за появившейся щетины. Финн и Бобби сами не уклонялись от всего этого; Финн побрился, потому что верил в демонстрацию хорошего примера и не требовал от «своих людей» ничего такого, чего бы не сделал сам. Бобби сделал то же самое, потому что обнаружил, к его большому отвращению, что Мэриан наградила его лобковыми обитателями.

Они вдвоем еле смогли намылить ее и побрить – они справились с поставленной задачей только после того, как из-за ее сопротивления она заработала несколько серьезных порезов от Финна. В конце концов, он пробил ей в челюсть и сказал, что, если она не будет лежать неподвижно, то он снимет с нее кожу живьем. Дальнейшее лечение она перенесла стоически, но, когда пришло время ее отскребать, она вступила с ними в борьбу, царапаясь словно дикая кошка. Разбойники были более чем готовы помочь Финну и Бобби в этом деле.

Когда все было кончено, они выглядели как новобранцы после курса боевой подготовки. И неудивительно, что в процессе они частично потеряли желание сопротивляться. Они также были приятно удивлены, что наконец-то избавились от своего поголовья крошечных домашних животных.

После завтрака наступало время генеральной уборки лагеря, распорядок которого стал регламентированным. За уборкой следовал осмотр, потом – обучение и физическая подготовка. Финн был безжалостным надзирателем, и ему умело помогала Мэриан, которая ни в чем ему не уступала. Финн и Бобби также позаботились о том, чтобы их рацион был разнообразным, и чтобы пища была приготовлена правильно. Они много работали и хорошо питались. Если какое-то неповиновение со стороны разбойников и оставалось, оно исчезало в тот момент, когда они смогли применить свои новые навыки в деле.

У солдат не было желания переделывать веселых парней из леса. Они были бандитами, бандитами и должны были остаться. Занимаясь своим ремеслом, они смогли применить полученные знания на практике. Сначала Финн и Бобби организовали засаду на одну из групп шерифа по сбору налогов.

Сборщик налогов шерифа находился под надежной защитой нескольких рыцарей и оруженосцев – силой, с которой, как правило, преступники не стали бы связываться. Финн отправил Бобби с группой, состоящей из десяти разбойников или около того, преградить дорогу людям шерифа, выпрыгнув из укрытия с криками «Кошелек или жизнь!» Те отреагировали соответствующим образом, исходя из анализа противостоящих сил. Рыцари взяли копья наперевес (оруженосцы постарались от них не отстать) и бросились в атаку – прямо на линию огня двадцати с чем-то лучников под командованием Финна, находившихся в укрытии справа от дороги. В результате отряд шерифа оказался под смертельным перекрестным огнем с фронта и фланга. На таком расстоянии, учитывая стрелы длинной в ярд и невероятно мощное натяжение длинных луков, доспехи обеспечивали весьма несущественную защиту. Засада оказалась чрезвычайно эффективной, и бандитам досталась приличная добыча.

На Алан-э-Дейла снизошло вдохновение, и он начал сочинять песню про этот случай. За короткое время Финн и Бобби внедрили в общество разбойников то, чего тем так не хватало до этого момента, – командный дух.

И все же над горизонтом продолжало висеть темное облако. От Лукаса не было никаких вестей.

– Он должен был объявиться еще несколько дней назад, – сказал Бобби. Было уже поздно, и он и Финн сидели у догорающего костра. До рассвета оставалось всего ничего.

– Сколько времени прошло? – спросил Финн.

– Не знаю, – сказал Бобби. – Неделя? Больше? Думаешь, может быть, Голдблюм его сделал?

– Не знаю, – сказал Финн. – Я отправил людей узнать новости. Похоже, никто не видел ни его, ни Хукера. По последним данным Хукер остановился у Исаака Йоркского, но и этот куда-то пропал. Он съехал из своих комнат в деревне Эшби, и его нет в Йорке. Я отправил людей в Ротервуд, но Лукаса нет и там. Как нет и Седрика, Ательстана и Ровены. Такое ощущение, что все испарились.

– Им бы пришлось проехать через Шервуд, – сказал Бобби. – Ты же не думаешь, что…

– Без шансов, – сказал Финн. – Если бы тут были замешаны наши парни, я бы знал об этом.

Бобби улыбнулся.

– Они тебе действительно нравятся, да?

– Нравятся? Да, пожалуй, так оно и есть. Хорошая банда. Они много вкалывают и славно отдыхают. Чем-то они напоминают мне людей Эрика.

– Эрика?

Финн хмыкнул.

– Эрика Рыжебородого. Самого мерзкого сукина сын, под чьим началом я имел удовольствие служить. Думаешь, это тяжелая переделка? Я скажу тебе, что такое тяжелая переделка. Попробуй выйти в открытое море на драккаре. Семидесяти пяти футов от носа до кормы, около десяти футов шириной, оснащенном нордическим квадратным парусом. Иисусе, эти люди были действительно особенными. Викинги. Величайшие мореплаватели в истории, за исключением разве что полинезийцев. Я вот что тебе скажу, у нас тут буйная и готовая ко всему банда, но они не продержались бы и пяти минут против викингов.

– Знаешь что, Финн? Мне кажется, ты родился слишком поздно.

– Да ладно. Я родился ну прямо вот в самую тютельку. И не променял бы свою жизнь ни на что другое. Ты и я, мы идеальные солдаты. Мы в состоянии драться с кем угодно, в любое время и в любом месте. В нашей игре доступна вся человеческая история. Я расскажу тебе об одном солдате, который мечтал о жизни в наше время и службе в корпусе времени. Парень по фамилии Паттон. Вот он родился поздно, но недостаточно поздно.

– Ты романтик, Финн, – сказал Бобби тихим голосом.

– Да, парень, думаю, я такой.

– А я нет, – Бобби вздохнул. – Я реалист. Я могу понять твои чувства, но то, чем мы здесь занимаемся, опасно, чертовски опасно. Человеку никогда не следовало путешествовать во времени. Это неправильно. Это сумасшествие. Более того, это глупо.

Они боятся путешествовать в будущее, потому что никто не знает, что такое будущее. Есть ли будущее? Я имею в виду, какие там есть возможности? Кто знает, какие изгибы и водовороты выдаст течение времени впереди? Может быть, когда-нибудь какой-нибудь сумасшедший действительно туда отправится, но все боятся этого прямо сейчас, и до тех пор, пока они остаются напуганными, я думаю, что еще есть шанс, что они одумаются и прекратят войны во времени. Не знаю, что для этого должно произойти. Может быть, что-то вроде этого, может быть, что-то похуже, я просто не знаю, но чертовски хочу, чтобы они остановились.

Он молча смотрел на угли, когда взошло солнце.

– Хочу домой, – сказал он.