33
В понедельник Сергей Козодоев сидел в своем кабинете, размышляя о жизни.
«Деньги в Праге! Если бы мы на прошлой неделе оформили внутренний заем, то я бы все бросил, ни с кем не попрощался и уехал за границу. Здесь меня ничто не держит. Здесь – мое прошлое, там – будущее».
Пока Козодоев витал в облаках, планируя первые приобретения за границей, Ефремов действовал. Перед обедом он привел к Ахмедовой потерпевшую.
– Оставь нас вдвоем, – потребовала следователь.
Через час она зашла к Ефремову.
– Похоже, что у наших богатеев от безнаказанности крышу сносит. Тебе потерпевшая рассказывала про пистолет? Что будем делать?
– Возбуждай дело, отпускай Кайгородову, а я еду за Козодоевым.
– Не вовремя как-то все, – поморщилась Ахмедова. – Завтра праздник, торжественное собрание, потом… к обеду все мужики пьяные будут, а нам работать придется.
– Валя, пока мы с Козодоевым не закончим, никто из моих оперов к спиртному не прикоснется. И потом, что это за праздник – 23 Февраля? Пусть его вояки отмечают, а для ментов главный праздник – 10 ноября, остальные не считаются.
– Вези подозреваемого.
Ефремов быстро собрал группу захвата и поехал на площадь Советов. Увлекшись предстоящим арестом, он забыл про скромную неприметную девушку, оставленную без присмотра в коридоре следственного отдела.
«Это шанс!» – решила Кайгородова.
Она получила у следователя повестку на завтрашний день, вышла на улицу, полной грудью вдохнула свежий морозный воздух.
– Свобода! – беззвучно прошептала Кайгородова и поехала в город.
На улице 40 лет Октября, около дома номер пять, она подошла к телефонной будке с разбитыми стеклами. У телефона была вырвана трубка, поврежден диск набора номеров. Кайгородова сделала вид, что собирается позвонить, украдкой осмотрела улицу и быстрым, незаметным со стороны движением затолкала записку в щель между корпусом автомата и стенкой будки. Оставив брату послание, Кайгородова поехала к другому тайнику. Записки, которые она оставила брату, были зашифрованы примитивным способом, основанным на добавлении в текст лишних букв. Брат и сестра Кайгородовы разработали понятный только им шифр давно, когда оба еще учились в школе. Вначале они обменивались зашифрованными посланиями для баловства, потом в этом появился практический смысл. В записках, написанных заранее в квартире Киселева, Елена сообщала брату, где живет и как с ней связаться. Записки начинались одинаково: «Жрпевккавасчсыфя!» Чтобы расшифровать послание, надо было вычеркнуть каждую вторую и третью букву, и тогда получалось: «Жекася!» Шифр простенький, но случайный прохожий, вытащивший записку, биться над ее расшифровкой не будет, сочтет текст глупой шуткой и выбросит его.
Ровно в три часа дня Ефремов вошел в кабинет Козодоева.
– Это снова ты?! – воскликнул директор СГТС. – Что за наваждение, что за дежавю?
– Вариантов два. – Ефремов достал наручники, покачал их на пальце перед собой. – Первый: мы повторим прошлогоднюю историю с громким арестом, переполошим все здание и в очередной раз опозорим тебя перед Лотенко. Вариант второй: ты оденешься и поедешь со мной, не поднимая лишнего шума. Что выбираешь?
– Я никуда не поеду!
Козодоев нажал кнопку селекторной связи с приемной. Ответа не последовало.
– Видит бог, я не хотел! – Ефремов шагнул к директорскому столу.
– Погоди! – остановил его Сергей. – В чем меня обвиняют на этот раз? С убийством, я надеюсь, покончено?
– У нас есть сведения, что три года назад ты ограбил женщину – отобрал у нее сумочку, угрожал пистолетом.
– Чего, чего? – Брови Козодоева взметнулись вверх, встали «домиком» и застыли в глубочайшем изумлении. – Я ограбил какую-то тетку? Что за бред ты несешь?
– Мы едем или нет? – не стал вдаваться в спор Ефремов.
– Меня больше ни в чем не обвиняют, только в грабеже? Тогда поехали. Я никого не грабил, и бояться мне нечего. Но учти: когда эта провокация закончится, я приложу все усилия, чтобы тебя выгнали из милиции. Будешь пустые бутылки на пустырях собирать. На большее у тебя ума не хватает.
Секретарь директора СГТС немедленно сообщила о его задержании охранникам Козодоева, игравшим в домино с водителями арендаторов здания. Телохранитель Сергея, немного понимавший по-русски, выслушал секретаршу и бросился к радиотелефону, установленному в служебном автомобиле Козодоева.
– Джо, его повязали. Куда повезли? Не знаю.
Ханойский Джо велел охранникам оставаться в автомобиле во дворе.
– Вот и свершилось! – сказал он и набрал на радиотелефоне первый номер.
– Павел Андреевич? Это заказчик. Клиента зовут Сергей Владимирович Козодоев. Да, да, тот самый, директор СГТС. Пять минут назад его задержали сотрудники милиции и увезли в неизвестном направлении. Начните поиски клиента в городском УВД. При проведении следственных действий не отходите от него ни на шаг… Что значит, где его искать, если в городском управлении не будет? Я вам за что задаток заплатил, любезнейший? – повысил голос Джо. – Где хотите, там и ищите, или я найму другого адвоката.
Второй звонок Джо сделал Ми.
– Гонг пробил! – сказал он и повесил трубку.
Теперь оставалось ждать, как будут развиваться события. Повлиять на их ход Джо уже не мог.
Узнав от следователя, в чем его подозревают, Сергей вскипел:
– Вы сговорились, что ли? На кой хрен мне Кайгородову грабить? Она опустившаяся наркоманка, нищая, а я у нее сумочку отобрал? Эта тварь оговаривает меня, на бабки развести хочет, а вы у нее на поводу идете, во всякие бредни верите.
– Вы признаете вину или нет? – спросила Ахмедова. – Не признаете? Хорошо. Теперь поясните: вы что, знакомы с потерпевшей?
– Когда-то знал, лет десять назад.
– Вы вместе учились? – уточнила следователь.
– Да нет, она жила через дорогу, терлась с моим корешком, потом он сбросился с двенадцатиэтажки, и она исчезла. Как-то так было. Но я ее знал, даже ухаживал за ней. Вот он, – Козодоев показал на Ефремова, присутствовавшего при допросе, – вот он может подтвердить. Он тогда одним убийством занимался…
– Которое ты совершил, – вставил оперативник.
– Совершил, совершил, не отрицаю. Проломил голову мамашиному любовнику, и правильно сделал. Сейчас бы, конечно…
– Вернемся к Кайгородовой, – предложила следователь. – Откуда у вас такая уверенность, что она наркоманка?
– Кто-то из знакомых говорил, что она прочно сидит на игле… Вы ее видели? Она одета как бомжиха, рожа опухшая, руки дрожат. Тварь конченая. Не человек – животное.
Ахмедова вспомнила, как выглядела Кайгородова: ухоженная, уверенная в себе, немного грустная девушка. Одета не богато, но кто сейчас шикует? Только такие, как этот наглый богач Козодоев, остальные – почти вся страна – еле-еле концы сводят, рубли до получки считают.
«На наркоманку потерпевшая не похожа, – решила следователь. – Козодоев оговаривает ее, выкрутиться хочет».
– У вас есть дома огнестрельное оружие? – спросила следователь.
Ответить Козодоев не успел. В кабинет без стука вошел мужчина лет сорока в очках, одетый в деловой костюм, с портфелем.
– Наконец-то я вас нашел! – радостно сообщил он. – Господин Козодоев? Как я рад вас видеть! Я ваш адвокат.
– Когда успел? – удивился Ефремов. – Я с тебя глаз не спускал, как ты сумел с адвокатом связаться?
– Позвольте представиться, – продолжил незнакомец. – Дробышев Павел Андреевич, адвокат юридической консультации Центрального района. Вот мое адвокатское удостоверение, а вот ордер на защиту интересов господина Козодоева.
– Вас кто нанял? – спросил Сергей.
– Заказчик пожелал остаться неизвестным. Задаток в кассу юридической консультации внес молодой человек, представившийся Ивановым Иваном Ивановичем. Явно вымышленные данные, но это не столь существенно. По закону с момента оплаты я вступаю в дело. Прошу приобщить ордер к материалам уголовного дела.
– Ничего не пойму! – развел руками Ефремов. – Разве так можно?
– Можно, – нахмурилась Ахмедова. – Им, адвокатам, лишь бы денег хапнуть, а кто платит – не важно. Давайте ордер. Продолжим допрос.
– Сергей, – напрямую обратился к задержанному Ефремов, – ты тут козыряешь, что знаешь меня чуть ли не с пеленок. Коли так, то давай не будем откладывать хорошее дело в долгий ящик и проведем обыск у тебя на работе и в жилище. Если ты чист, то у нас появятся вопросы к потерпевшей, а если нет…
– Меня всю прошлую неделю на работе не было. Вы могли подкинуть туда все, что угодно. И в квартиру могли подкинуть.
– Так, значит, у вас есть что искать? – с подозрением спросила следователь. – Кто сейчас находится в вашей квартире?
– Домработница, – неохотно ответил Сергей.
В кабинете повисла неловкая пауза. Еще лет пять назад эта возможность – иметь домашнюю прислугу – была привилегией высших руководителей партии и государства, а теперь…
«Зря я про Машку сказал, – подумал Сергей. – Эта крыса меня тут же возненавидела. Трудно быть состоятельным человеком в нищей России! Ох как трудно! Все тебя за вора считают, каждый за решетку упрятать мечтает».
– Поехали на обыск! – не то предложил, не то потребовал Козодоев. – У меня в квартире запрещенных предметов нет, бояться мне нечего.
Ефремов вызвал оперативников, вышел в коридор, нашел Киселева.
– Где потерпевшая? – спросил он.
– Не знаю, – пожал плечами Олег. – Ты же с ней уходил, я думал…
«Господи! Даже простейшего дела ему поручить нельзя. Упустил наркоманку, где теперь ее искать?»
– Езжай домой, – тихо, сквозь зубы, сказал Игорь. – Если Кайгородова на месте, позвони. Если нет, то ничего не предпринимай, жди ее. К шести вечера не появится – звони.
Сбежавшая потерпевшая дожидалась Олега в подъезде.
– Бросили меня одну, даже денег на обратный проезд не дали. Я пешком сюда шла, промерзла.
Киселев запустил Елену в квартиру, с уличного телефона-автомата доложил Ефремову, что все в порядке.
Обыск в квартире Козодоева с самого начала пошел не по плану. Домработницы на месте не оказалось, на звонок в дверь никто не отозвался.
– С рынка, наверное, вернуться не успела, – мрачно предположил Сергей.
– Половина седьмого вечера. Не поздновато продуктами запасаться? – поинтересовалась следователь.
Ее подозрения в виновности Козодоева крепли с каждой минутой.
– У меня еще сторож жил, – зачем-то добавил Сергей, – но он как на похороны уехал, так и не возвращался.
– У вас есть ключи от квартиры? Открывайте. Бериев! Пригласи понятых.
– Только соседей не надо! – запротестовал Козодоев. – Все равно ничего не найдете, а на меня потом весь дом косо смотреть будет.
– Если ничего не найдем, я лично извинюсь перед вами и соседями, а если найдем, то вам не до извинений будет. – Следователь прошла в гостиную, села за стол, достала из кожаной папки протокол обыска. – Сергей Владимирович, я решила пригласить в качестве понятых ваших соседей, чтобы вы не смогли обвинить следственные органы в подтасовке фактов. Своим соседям вы доверяете?
– Да черт с ним, зовите кого хотите! – начал нервничать Сергей. – Адвокат! Смотри в оба, чтобы ничего не подкинули, а я тут посижу, поприсутствую.
Группу оперативных сотрудников возглавлял Бериев. Ефремов на обыск не поехал, чтобы не было лишних разговоров о предвзятости следствия к подозреваемому. Обыск начался с неожиданностей. В стопке белья в спальне Бериев в присутствии понятых и адвоката обнаружил пистолет Макарова с затертым номером.
– Сергей Владимирович, – официальным тоном обратилась следователь к ошарашенному хозяину квартиры, – потрудитесь объяснить, что за предмет изъят у вас в спальне? Не знаете? Я подскажу – это пистолет Макарова. С ним вы совершили нападение на гражданку Кайгородову.
– Я этот пистолет в первый раз вижу, – придя в себя, заявил Сергей. – Если вы его у меня в комнате обнаружили, то это или вы его подкинули, или домработница.
– Вам не кажется странным: ваша домработница в вашем доме хранила огнестрельное оружие, и вы об этом не знали? – с насмешкой спросила следователь. – Как я поняла, ваша домработница – девушка-вьетнамка. Откуда у нее пистолет? Из Вьетнама привезла?
– Не знаю, – мрачно ответил Сергей.
– Кстати, где она? Рынок уже закрылся.
Козодоев промолчал. Обыск продолжился. Через полчаса за книгами была обнаружена пудреница. Следователь внимательно осмотрела ее, позвала понятых.
– Обратите внимание на фирменную маркировку на крышке пудреницы и характерный скол на кромке.
– Пудреницу-то моя домработница могла иметь? – ехидно спросил Сергей. – Что с того, что она дамские безделушки за книгами хранила?
– Точно такую же пудреницу похитили у потерпевшей Кайгородовой, – ответила следователь. – Сергей Владимирович, вы не хотите сделать заявление, признаться в чем-нибудь? Подумайте, а мы пока продолжим.
Следующие два часа прошли впустую, больше оперативники ничего не нашли. Устав сидеть за столом, Ахмедова прошла в комнату прислуги, осмотрела гардероб домработницы.
– Сергей Владимирович, где ваша вьетнамка? Время позднее, а ее все нет.
– Сбежала, – неприязненно процедил сквозь зубы Козодоев. – Подбросила пистолет и сбежала.
– Пудреницу тоже она подбросила? Про пудреницу до сегодняшнего утра никто не знал. Сергей Владимирович, я задерживаю вас в качестве подозреваемого в незаконном хранении огнестрельного оружия и разбойном нападении на гражданку Кайгородову.
Бериев защелкнул на запястьях подозреваемого наручники. Сергей вздохнул, посмотрел на пистолет, на пудреницу и понял, что влип, и влип крепко – так, что с ходу не выкрутишься.
– Я поесть с собой соберу? – попросил он.
– Конечно, – согласилась Ахмедова. – Сигареты, продукты – запасайтесь. В ближайшие трое суток домой вы не попадете.
– Где паспорт? – спросил Бериев.
– В шкафу, на полочке, с другими документами лежит.
Паспорта на месте не оказалось.
– Странно, – озадаченно пробормотал Сергей, – паспорт-то ей зачем?
– Кому «ей»? – повеселела следователь. – Вьетнамке, вашей домработнице? Какая она, однако, затейница: паспорт украла, пистолет подкинула и скрылась в неизвестном направлении. Вы, Сергей Владимирович, сказочник, только сказки у вас неинтересные, прямо скажем – дурацкие.
В изоляторе временного содержания Козодоев потребовал встречи с начальником ИВС. Тот случайно оказался на месте.
– Плачу двести долларов за отдельную палату, – объявил Козодоев.
Начальник ИВС вспомнил Козодоева.
– В больничку хочешь, где в прошлом году загорал? Сделаем! Дежурный! Кто у нас в больничной палате?
– Мелкий хулиган с почечными коликами. Врач сказал, что его в общую камеру переводить нельзя.
– Будем считать, что хулиган выздоровел. Прошу вас, господин Козодоев! Располагайтесь, как дома. Мы всегда рады постоянным клиентам.
Повиливая хвостом, к Козодоеву подошла овчарка.
– Герда, подруга дней моих суровых! – обрадовался Сергей. – Как ты тут, без меня не отощала? Мужики, у меня при личном обыске изъяли десять тысяч рублей и доллары. О баксах потом поговорим, а на три тысячи купите собаке мяса. Я хочу, чтобы завтра у овчарки был праздник!
Собака, словно поняв, о чем идет речь, залаяла. На шум выглянул дежурный оперуполномоченный.
– Ба, Сергей Владимирович Козодоев собственной персоной! Давненько не виделись. Какими судьбами? – Опер взял у дежурного карточку задержанного. – Ого, разбой, незаконное хранение оружия! Кого грабанул? Банк, поди, обчистил?
– Пудреницу за три рубля отобрал.
– Ты что, серьезно?
Опер, дежурный и начальник ИВС смеялись до слез.
– Ты, Серега, большой оригинал! Это надо додуматься – баксов полные карманы, а он со стволом грошовую безделушку у наркоманки отобрал!
Козодоев смеялся вместе с ментами. В первый раз за день у него отлегло от сердца.
«Выкручусь! – решил Сергей. – Через два дня на свободе буду».
