32
После первого визита в Москву Сергей Козодоев еще дважды вылетал в столицу, где в торговом представительстве Вьетнама подписывал документы об образовании российско-вьетнамской фирмы «СибирьХанойПромИнвест», о выпуске векселей, о предложении банкам предоставить кредит под залог имущества СГТС. Приступая к финансовым операциям, Козодоев пытался вникнуть в смысл документов, потом плюнул на эту затею и стал ставить подписи не глядя, лишь бы попасть в строку, на которую указывал нотариус.
Каждый раз, возвращаясь из Первопрестольной, Сергей думал: «Не кинет ли меня Джо? В том ворохе бумаг, что я подписал, легко скрыть положения о передаче всех активов СГТС третьему лицу, какой-нибудь тайно образованной фирме. А документы на английском? В них-то что написано? В следующую поездку потребую перевести все документы на русский язык… Только что толку? В этих проклятых векселях и транзакциях сам черт ногу сломит».
– Ми! – позвал Сергей. – Ты по-английски не фурычишь? Тьфу, черт! Постоянно забываю, что ты не русская. Ми, ты владеешь английским?
– Нет. Я училась в школе с углубленным знанием русского языка. Французский для меня – второй родной язык.
– Я тоже двумя языками владею: русским литературным и русским матерным. О, чуть не забыл! Я же еще по-английски с десяток слов знаю… Ми! Мы все бумаги подписали или еще что-то осталось?
– В следующий понедельник, 15 февраля, мы должны подписать договор о предоставлении займа под залог имущества СГТС и договор купли-продажи векселей.
– Ми, ты меня не путай! Это я должен договоры подписать, а не «мы». Ты еще не директор СГТС, и подписывать тебе нечего… Или ты участвуешь в покупке векселей? Мать его, я совсем запутался. Голова кругом идет.
– Хозяин, я все подготовлю. Ты только не забудь печать «Сибгазтранссервиса» с собой взять, чтобы договор купли-продажи заверить.
– Моя мамаша не сможет помешать сделке?
– Ваша мама до смены директора СГТС не имеет права вмешиваться в управленческую деятельность.
Вновь оказавшись в торговом представительстве, Сергей с удовлетворением отметил, что он стал ориентироваться в административном корпусе. Во всяком случае, где находится мужской туалет, он уже знал.
Утро понедельника, 15 февраля, прошло в обмене дежурными улыбками с техническими специалистами представительства и помощниками нотариуса. Сам мэтр принял Сергея и Ми после обеда.
– Согласно законам Социалистической Республики Вьетнам я разъясняю вам порядок зачисления средств на счет российско-вьетнамской фирмы «СибХанойПромИнвест».
Нотариус, немолодой мужчина с бородкой а-ля Хо Ши Мин, говорил торжественно, даже несколько напыщенно, словно выступал с трибуны перед многочисленной аудиторией. Говорил он по-вьетнамски, Ми синхронно переводила:
– После подписания договора займа между СГТС и банками «Инкомбанк», «Кредобанк» и «Омегабанк» денежные средства в сумме 850 тысяч долларов США поступят на расчетный счет СГТС в «Сибирьфинансбанке». Данный счет является транзитным. Денежные средства с него будут незамедлительно переведены в «Первый ханойский коммерческий банк».
Козодоев по необъяснимым причинам не переносил словосочетания «денежные средства».
«Это же идиотизм – называть деньги „денежными средствами“», – подумал Сергей. – С таким же успехом домашнюю прислугу можно назвать «трудовым ресурсом хозяйственно-бытового назначения».
Отвлекшись на свои мысли, он пропустил часть разъяснений нотариуса.
– С транзитного ханойского счета по вашему письменному поручению денежные средства, полученные после продажи векселей, будут переведены в восточно-европейское отделение банка ДТСН в городе Праге.
– Деньги по пути не потеряются? – пошутил Сергей.
Нотариус шуток не понимал. Он считал, что если клиенту что-то непонятно, то это требует разъяснения.
– В физическом плане деньги перемещаться не будут. Движение денежных средств происходит безналичным способом по банковским поручениям.
– Разъясните мне планируемые сроки последних транзакций, – потребовал Сергей.
Ми поощрительно посмотрела на Козодоева: «Хозяин, ты делаешь успехи! Еще немного, и в векселях начнешь разбираться, отличать забалансовый вексель от простого».
– Сегодня вы подписали последний пакет документов. Завтра начнется движение денежных средств. Не позднее 18 февраля денежные средства будут в Праге.
Козодоева после этих слов как обухом по голове ударили. Картинка перед глазами поплыла и восстановилась только через пару секунд.
«В этот четверг я стану долларовым миллионером! – осознал он. – Не совсем миллионером, но около того. Боже мой, еще немного, и весь мир будет для меня открыт!»
Стараясь не выдать нахлынувшие на него чувства, Сергей задал еще вопрос:
– Как будет происходить распоряжение поступившими деньгами?
– Вы, как директор «СибХанойПромИнвеста», являетесь единоличным распорядителем счета. Можете вложить деньги в развитие производства, в покупку акций известных компаний, можете пожертвовать часть средств на благотворительность.
«Этот нотариус не знает о внутреннем займе! – догадался Сергей. – Молодец Джо! Ни к чему лишних людей во все планы посвящать».
– Подпишите документ о получении вами письменных разъяснений о движении денежных средств, – попросил нотариус.
– Госпожа Ку Тьу Ми сможет распоряжаться счетом? – уточнил Козодоев, ставя размашистые подписи в начале и конце листа.
– Не смогу, – тут же ответила Ми.
– Я не тебе вопрос задал, – поставил на место домохозяйку Козодоев.
Ми перевела, нотариус разъяснил:
– Без письменного разрешения господина Козодоева госпожа Ку Тьу Ми не сможет даже своей долей распорядиться.
На выходе из торгового представительства они столкнулись с Ханойским Джо.
– Все в порядке? – спросил он. – У вас хмурые лица. Что-то случилось?
– Мелкое недоразумение, вызванное трудностями перевода, – не стал вдаваться в подробности Сергей. – Джо, в счет увеличения твоего будущего вознаграждения, займи штуку баксов. Я приехал практически без денег…
– Какой разговор! – не стал выслушивать объяснения вьетнамец.
Получив десять стодолларовых купюр, Козодоев вернулся в отдел общего обеспечения торгового представительства.
– Переведи, – велел он Ми. – Мне надо заказать два билета до Симферополя на завтра и двухместный номер в лучшей гостинице в городе Алушта. Срок пребывания в отеле – трое суток, до пятницы включительно… Перевела? Паспорта у тебя. Действуй!
Сергей пошел на выход. Ми не сразу сообразила, что хозяин едет отдыхать с ней.
– Нас поселят в один номер? – спросила она у клерка, ведавшего бронированием гостиниц.
– За наличные доллары для вас сделают все, что пожелаете.
Опытный служащий оказался прав. За пятьдесят долларов мимо кассы администратор гостиницы лично проводил дорогих гостей на этаж, вручил ключи от номера, показал, как пользоваться диковинной импортной сантехникой.
Вечером Сергей и Ми нашли уютное кафе, где собиралась местная творческая интеллигенция. Сервис в кафе был ненавязчивым, кухня – без изысков, из спиртного – вина и коньяки, произведенные в Крыму.
Выпив за ужином бутылку «Саперави», Козодоев повеселел и пригласил Ми прогуляться по набережной.
– Я когда-то давно был здесь с родителями. С тех пор тут ничего не изменялось. Загадочный город! Время словно застыло, и на дворе по-прежнему начало 1980-х годов. О, знакомая лестница! Давай поднимемся на один пролет.
На площадке, окруженной колючими кустами, Сергей остановился, показал на сломанные перила.
– Много-много лет назад при мне мужик облокотился на перила и вместе с ними рухнул в кусты. Посмотри, кусок ограждения до сих пор там лежит! Воистину, время не властно над Алуштой! Не удивлюсь, если у них горком КПСС до сих пор работает.
Дни на отдыхе проходили однообразно. Сергей и Ми спали до полудня, потом шли в город, заказывали в лучшем ресторане обед с вином, гуляли в центре, возвращались в номер, час-другой отдыхали и шли на прогулку вдоль моря. Как-то, выпив лишнего, Сергей полез купаться, но вода была такой холодной, что он пулей вылетел на берег.
– А еще сибиряк! – засмеялась Ми. – Кто похвалялся: «Мне любой холод нипочем! Я среди льдин плавал?»
Сергей повернулся к вьетнамке, чтобы высказать все, что о ней думает, но у Ми было такое счастливое лицо, что он сам невольно засмеялся:
– В следующий раз водки выпью и повторю заплыв. От вина никакого тепла нет!
По вечерам Козодоев и Ми ужинали в кафе, слушали заумные диспуты местных знатоков искусства, возвращались по ночному городу в гостиницу и занимались любовью. Каждую ночь девушка выдумывала что-то новое, и Сергей физически чувствовал, что преследовавший его в Сибири упадок мужской силы сменяется небывалыми способностями – два раза за ночь – легко!
В четверг, во время прогулки, Козодоев услышал, как пожилой мужчина в старомодном берете сказал жене:
– Какая красивая пара! Сразу видно – молодожены, приехали к морю провести медовый месяц.
«Жаль, что я не смогу забрать Ми с собой за границу, – подумал Сергей. – Всем она хороша, в кровати просто кудесница, но она – призрак из моей прошлой жизни, а там, за границей, я не хочу видеть никого, кого знал прежде. Ни мать, ни сестру, ни Ми – никого, кто бы напоминал мне о России».
В конце недели Сергей и вьетнамка вылетели в Сибирь. Короткий незапланированный отдых Козодоев устроил с одной целью – не сидеть в опостылевшем кабинете в ожидании перевода денег в Прагу. Как говорится, «ждать да догонять – хуже некуда», а ждать с хорошенькой девушкой у моря – совсем другое дело!
По прилете Сергей узнал, что в четверг вечером его отец скончался, не приходя в сознание. Траурных мероприятий не было. В последний путь покойного провожали дочь и жена. Бывшие коллеги на похоронах не присутствовали.
«Вовремя я векселя в оборот пустил, – подумал Козодоев. – После смерти папаши мои родственники встанут на дыбы и потребуют смены руководства СГТС, но ничего у них не получится. С директоров они меня снимут, а денежки-то – тю-тю! Были, да все сплыли!»
Пока Козодоев был в Москве и на отдыхе, Ефремов работал не покладая рук. Неделя началась для него с неприятностей: без объяснения причин группу наружного наблюдения, выполнявшую его задание, переключили на другой объект, и Игорь остался без ежедневной сводки о местонахождении Козодоева.
«Ну и черт с ним!» – решил он и стал каждый вечер наведываться к дому Козодоева, проверять, есть ли свет в его окнах.
Подготовку к возбуждению уголовного дела Ефремов начал с отказного материала об ограблении гражданки Кайгородовой в январе 1990 года. Материал состоял из восьми листов, три из которых были справками о лечении потерпевшей в психиатрическом и наркологическом диспансере. Справки Игорь выбросил и поехал к прокурору – отменять постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
– Нашел, что ли, грабителя? – спросил прокурор, подписывая постановление.
– Есть кое-какая информация. Надо проверить, – уклонился от ответа Ефремов.
На работе он написал объяснение от имени Кайгородовой, съездил к ней, подписал.
Теперь надо было выбрать следователя, который бы не побоялся привлечь к уголовной ответственности богатого и влиятельного человека. Действовать надо было нестандартно, используя ситуацию безвластия в следственном отделе городского УВД. Самойлов после январской коллегии текущими делами не занимался, а его заместитель Зубрилин каждый вечер был в невменяемом состоянии.
«В идеале материал надо было бы отдать Воронову или Лаптеву, но они заниматься этим скользким делом не будут. Молодежи сложное дело поручить нельзя. Опытные следователи будут всячески тормозить расследование, чтобы не нажить неприятностей с прокуратурой. Никто ведь не знает, есть у Козодоева выход на городскую прокуратуру или нет. Кто остается? Ахмедова Валентина. Других кандидатов нет».
Ахмедовой было тридцать пять лет. В прошлом году от нее к молодой любовнице ушел муж. Тяжело пережив измену, Валентина возненавидела всех симпатичных и успешных мужчин. Лучшей кандидатки для расследования дела Козодоева было не найти.
Согласно приказам МВД, оперативный работник для возбуждения уголовного дела должен передать материал начальнику следственного подразделения. Начальник следствия, в зависимости от сложности предстоящего расследования и нагрузки следователей, назначает исполнителя. Если бы Ефремов пошел официальным путем, то Зубрилин мог бы отписать материал первому следователю, пришедшему на ум. Однако пускать на самотек выбор следователя Ефремов не собирался. В среду, около одиннадцати часов дня, он зашел к Зубрилину. Заместитель начальника следствия пребывал в том блаженном состоянии, когда первая утренняя рюмка уже сняла похмельный синдром, руки перестали трястись, и наступило физическое и душевное облегчение.
– Алексеич, у меня материал есть, отпиши Ахмедовой.
– Почему ей? – не понял Зубрилин.
– Материал сложный, молодежь не справится, а Валентина потянет. Алексеич, я обеспечу оперативное сопровождение. Транспорт, люди – все за мной.
Зубрилин посмотрел на шкаф, где стояла початая бутылка поддельной «Столичной», и отписал материал Ахмедовой. Валентина «подарку» из шести листов не обрадовалась, узнала у полупьяного начальника, кто был инициатором отмены отказного, и отправилась к Ефремову.
– Я не поняла, ты что, начальником следствия стал? – с порога начала она. – Что за новости, что за грабеж трехлетней давности ты мне подсовываешь?
– Дело перспективное. Грабителя представлю на этой или на той неделе.
– Где потерпевшая, где ее объяснение?
– Как только грабитель объявится в городе, так я тебе ее тут же представлю.
– Когда я увижу потерпевшую, тогда дело и возбужу, а пока твой материал будет у меня в сейфе валяться.
В тот же день Ефремов встретился с Оксаной.
– Ты думаешь моего брата сажать или нет? – с претензий начала разговор Козодоева.
– Я не знаю, где он находится.
– Класс! Кто из нас опер: я или ты? Если ты потерял брата, то я подскажу: он снова в Москву улетел. Чует мое сердце: что-то замышляет, кинуть нас хочет.
– Когда он приедет?
– Не знаю, но я договорилась с одним человеком – как только брат выйдет на работу, так мне тут же сообщат.
В понедельник Оксана позвонила: Сергей в городе.
– Ну что же, начнем! – азартно потер руки Ефремов и поехал за Кайгородовой.
