Арест и побег
Маршала Макка сочли изменником, впоследствии его разжаловали, лишили чина и держали в тюрьме до тех пор, пока его друзьям не удалось раскрыть всю правду о его якобы «измене». В начале ноября 1805 года, за месяц до поражения союзников под Аустерлицем, стали ходить слухи, разоблачающие Шульмейстера, и некоторые влиятельные лица, никогда не доверявшие этому обаятельному шпиону, отдали приказ о его аресте. Его вины хватало с лихвой, чтобы предать суду, осудить и расстрелять, если бы Мюрат не двинул свои войска с такой поспешностью. Французы заняли Вену 13 ноября, причем Кутузову, дожидавшемуся мощного русского подкрепления под командой Буксгевдена, пришлось решать дилемму: либо отступить и потерять столицу Австрии, либо подвергнуться атаке значительно превосходящих сил.
Решительность действий Мюрата спасла Шульмейстера для еще многих подвигов. Из австрийских архивов известно, что Шульмейстер и его сообщник, некий Людвиг Рипманн, находились весной 1805 года под арестом по обвинению в сношениях с врагом. На чем основывалось это обвинение, не указано; и так как о побеге Шульмейстера не упоминается, то надо думать, что он спасся при помощи подкупа.
Получив от Наполеона в награду небольшое состояние, Шульмейстер хвастался, что почти столько же заработал на своих услугах Австрии. Прикидывающемуся верноподданным шпиону и в самом деле невозможно было отказаться от денег Макка или французского императора за услуги секретной разведки, которые он им навязал. К тому же его бахвальство наживой в этом двурушничестве выдает в нем мелочную преступную натуру. И хотя Наполеон довольно щедро оплачивал услуги Шульмейстера, все же не ценил их так высоко, как, например, Бисмарк в свое время ценил вряд ли более значительные услуги «короля сыска» Штибера. Так что вознаграждения, которые Шульмейстер получал от Бонапарта, нельзя было и сравнивать с теми титулами, привилегиями и поместьями, которыми Наполеон осыпал гораздо менее полезных ему авантюристов.
Мастер шпионажа, Шульмейстер всегда готов был рискнуть своей жизнью, и не только на поприще секретной службы — когда он отправлялся в качестве разведчика во вражеские страны, даже с миссиями в Англию и Ирландию, — но и тогда, когда участвовал в сражениях, где проявил себя неустрашимым воином. Так, всего с тринадцатью гусарами он атаковал и захватил город Висмар. У Ландсхута он командовал отрядом, который штурмовал мост через Изар, и помешал неприятелю его поджечь. Работая на Савари, чьим доверием он неизменно пользовался, Шульмейстер возвратился в Страсбург, чтобы расследовать там волнения, вспыхнувшие среди гражданского населения. Здесь, во время внезапно вспыхнувшего мятежа, он отважился застрелить вожака восстания, по-наполеоновски лаконично усмирив народное недовольство одной-единственной пулей.
После повторного занятия Наполеоном Вены Шульмейстера назначили цензором, наблюдающим за печатью, театрами, издательствами и религиозными учреждениями. На этом поприще он проявил особую и похвальную проницательность, приняв меры к широкому распространению среди населения Австро-Венгрии сочинений Вольтера, Монтескье, Гольбаха, Дидро и Гельвеция, чьи произведения до той поры находились в монархии Габсбургов под строгим запретом, исходившим как от папской, так и от светской власти.
Наилучшее описание личности Шульмейстера оставлено нам Каде де Гассикуром, аптекарем Наполеона:
«Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной проницательности. Мне любопытно было видеть эту личность, о которой я слышал множество удивительных рассказов. Он внушает жителям Вены не меньший ужас, чем целый армейский корпус. Его внешность под стать репутации. У него пронзительный взор, суровое и решительное выражение лица, жесты порывистые, голос сильный и звучный. Он среднего роста, но весьма плотного телосложения, у него бурный, холерический темперамент. Он в совершенстве разбирается в австрийской политике и может мастерски дать портреты виднейших деятелей Австрии. На его челе красуются глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык отступать в минуту опасности. К тому же он великодушен и воспитывает двух усыновленных им сирот. Я беседовал с ним о «Затворницах» Ифланда и благодарил его за то, что он дал нам возможность насладиться этой пьесой».
Это было в 1809 году, и Шульмейстер, покинув Вену, некоторое время занимал должность главного снабженца императорских войск. Сколь ни выгодно было право распределения военных поставок и хозяйственных льгот, все же Шульмейстер им не соблазнился и вскоре вернулся к своим прежним обязанностям шпиона. Тогда он был уже богатым человеком и несколько лет до этого приобрел роскошный замок ле Майнау в родном Эльзасе, а в 1807 году — еще одно крупное поместье близ Парижа. По современным оценкам оба стоили более чем миллион долларов.
Он часто руководил группой шпионов, хотя никогда полностью самостоятельно, не отчитываясь перед Савари, даже когда докладывал напрямую императору. И хотя в тогдашнем своем положении он вправе был именовать себя «шевалье де Майнау» и жить роскошно, как помещик, для императорской военной касты он по-прежнему оставался отважным и ловким секретным агентом. Своего приятеля, Ласаля, храброго командира легкой кавалерии, позднее погибшего при Ваграме, он просил уговорить Наполеона пожаловать ему орден Почетного легиона. Ласаль вернулся от императора и сказал Шульмейстеру, что Наполеон наотрез отказал в просьбе, заявив, что единственная подходящая награда для шпиона — это золото.
Последним шансом Шульмейстера стал Эрфуртский конгресс 1808 года — встреча Наполеона с Александром I, где присутствовали также короли Баварский, Саксонский, Вестфальский и Вюртембергский. Там он по представлению Савари был назначен управлять французской секретной службой. Очевидно, он превзошел самого себя в добыче крайне важных сведений разного рода, которые он представлял на рассмотрение Наполеону каждый день, поскольку имелось множество выдающихся персон, за которыми приходилось шпионить, и корсиканец опасался упустить даже малейшие слухи. Оставив Москву, царь Александр предавался удовольствиям в Эрфурте; Гете, к которому Наполеон внешне всегда проявлял восхищение, также находился там и занимался дипломатией, что внушало Наполеону некоторое беспокойство. Шульмейстер писал Савари, что император каждое утро первым делом задает ему два вопроса: с кем виделся в тот день Гете и с кем спал прошлой ночью царь. Оказывалось, что некоторые из прелестных спутниц Александра неизменно являлись агентами начальника французской секретной службы.
Менее удалась Шульмейстеру другая задача, выполнения которой требовал Наполеон, — слежка за королевой Луизой Прусской. Русский монарх выказывал восхищение и дружелюбие этой красивой и униженной женщине. Наполеону непременно хотелось еще более унизить королеву, очернив ее по возможности в глазах царя; и это грязное дело должен был проделать его главный шпион — недостойный ордена Почетного легиона.
По иронии судьбы, в карьере Карла Шульмейстера в 1810 году наступил неожиданный поворот. В этом году состоялся «австрийский брак» Бонапарта с Марией-Луизой, что послужило первым признаком падения Бонапарта и очевидным закатом карьеры его самого талантливого шпиона. Господство Наполеона над Веной, ради которого так много сделал Шульмейстер, увенчалось бракосочетанием юной принцессы Марии-Луизы с ненавистным победителем ее отца. Прибыв в Париж, новоиспеченная императрица принесла с собой столь сильное австрийское влияние, что шпиону пришлось выйти в отставку. Ему не забыли интриг перед Ульмом и Аустерлицем, несмотря на всю ту личную выгоду, которую получил тот, кто после Аустерлица поднялся на один уровень с великими Габсбургами и теперь был принят как супруг наследницы Габсбургского дома.
