Запутанность военных действий в Европе — такое множество мобилизованных стран, пропаганда и правительственные интриги, а также большое разнообразие атак и обороны — помогали затруднить работу шпиона и контрразведчика. Выполняя задания во вражеской стране, шпионы иногда требовались для того, чтобы помочь разоблачить особо отважных агентов врага, в то время как оперативники контрразведки были вынуждены в экстренном порядке искать информацию в тылу врага.

В воскресенье 24 марта 1918 года немцы открыли огонь по Парижу из дальнобойного орудия. Столицу мгновенно охватила паника, поскольку создавалось впечатление, что немцы, еще накануне находившиеся в 60 милях от города, опасно приблизились на расстояние 12–15 миль от парижских укреплений. Правительственное сообщение быстро рассеяло эти страхи. Хотя один из первых снарядов и попал в церковь, полную молящихся женщин и детей, все же эта огромнейшая из всех «Больших Берт», изготовленных на заводе Круппа, была воспринята как типичное немецкое орудие «устрашения», однако не имеющее практической военной ценности.

Французское коммюнике могло возмутить всех остальных откровенностью, заявив, что еще в 1888 году сотрудник французской секретной службы, побывавший в Эссене, уехал из него с первоначальным примерным планом такой дальнобойной винтовки. Но это донесение было оставлено без внимания и похоронено в секретном файле разведки. Так что те снаряды, которые без разбора падали на церкви и больницы, парки, общественные здания, магазины и жилые дома, не только преодолели беспрецедентное расстояние в семьдесят миль от пушки до цели, но и проделали путь в тридцать лет.

Специалисты из французской ставки уже мобилизовали свои силы на борьбу с невероятным крупповским чудовищем. Одна из артиллерийских служб несла ответственность за борьбу с артиллерийскими новинками неприятеля. Это был вновь учрежденный особый отдел армии, ведавший разведкой и контрразведкой, поскольку они могли иметь отношение к артиллерии. Обратились за помощью к добровольцам, и из семидесяти с лишним человек, предложивших свои услуги, отобрали пятерых опытных сотрудников контрразведки. В ту же ночь на самолетах их переправили через линию фронта и сбросили с парашютами в смежных секторах, образующих воображаемый треугольник, по углам которого находились города Ла-Фер, Куси-ле-Шато и Анизи-ле-Шато. В пределах этого треугольника были засечены перемежающиеся, но несомненные детонации от залпов нового орудия. Частично это было сделано средствами интенсивной воздушной разведки, частично с помощью звукоулавливающей аппаратуры.

Предвидя подобные меры, германские артиллеристы старались замаскировать местонахождение сверхтяжелого дальнобойного орудия — дальней тезки фрау Берты Крупп фон Болен. Время от времени они выпускали холостые снаряды, разрыв которых так же сотрясал воздух, как и обычный снаряд, но взрывался за много миль от своего секретного местонахождения. Уже через несколько часов после того, как первые снаряды обрушились на Париж, специалисты пришли к соглашению насчет причастности к этому подозрительной треугольной зоны. И вот пятеро контрразведчиков глухой ночью отправились на поиски пушки. Через неделю двое из них вернулись с удачей. Третий был убит, а четвертый ранен при авианалете, но не попался как шпион. Пятый убедился, что не сможет добраться до самолета, который должен был доставить его обратно в Шантильи, и двинулся пешком к голландской границе, но прежде отправил с почтовым голубем обстоятельный доклад о дальнобойной пушке.

Как только, благодаря стараниям пяти храбрецов, было установлено, что дальнобойное орудие размещено на опушке Сен-Гобенского леса, ураганный огонь союзных батарей и бомбежка с самолетов изолировали засеченный район. Донесения разведки подтвердили, что германское орудие «кочует», т. е. передвигается с места на место; поэтому треугольная зона непрерывно поливалась шквалом артиллерийского огня и бомбардировками с воздуха.

Но в лесу находились и муляжи орудия, также замаскированные сетками и «листвой», чтобы вводить в заблуждение камеры воздушных наблюдателей и разведчиков. И так как в Эссене изготовили несколько таких мощных орудий, одно из них могло постоянно поддерживать изнурительный дальнобойный огонь. Заставить «Большую Берту» замолчать насовсем, несмотря на все усилия артиллеристов, наблюдателей, летчиков, специалистов по звуколокации и разведчиков, никак не удавалось. Нужны были специальные математические расчеты, чтобы точным огнем накрыть пресловутое чудище Круппа. Немцы никогда не знали наверняка, какой участок Парижа они обстреливают. Еще за несколько дней до того, как снаряды «Берты» посыпались с неба, немецкие агенты должны были ежедневно докладывать о местах поражения, человеческих жертвах и действии бомбардировок на моральный дух населения.

После пораженчества и мятежей 1917 года французы были извинительно чувствительны к пошатнувшемуся моральному духу; и, более того, они проявляли особую бдительность, когда на карту были поставлены романтический ореол и репутация Парижа. Поскольку естественный риск шпионажа в столице значительно увеличился, французское правительство решило организовать летучие команды, которые немедленно убирали мусор, чинили мостовые и залечивали раны, наносимые городу обстрелом. Нередко следы разрушения удавалось ликвидировать за каких-нибудь 5–6 часов. И все-таки даже при таких темпах немецкие шпионы ухитрялись определять место попадания снаряда, посланного из Сен-Гобена. Полковник Николаи ссылается на то, что он регулярно получал обстоятельные донесения о пораженных участках и обо всех последствиях бомбардировки. Некая шпионка, Ида Калль, по всей видимости, главным образом добывала и передавала эти сведения.