Глава 50
Охранка

О русской разведке и шпионаже здесь было сказано не так много. Царская военная секретная служба как в военное, так и в мирное время стоила невероятно дорого и в большинстве войн оказывалась столь же невероятно безуспешной. Чтобы среднему русскому оправдаться, ему надо было заплатить за то, чтобы он шпионил за другими русскими.

Это проще доказать, чем объяснить; но, если для этого и есть какая-то причина, возможно, сложившаяся историческая практика предлагает идеальное решение. Внутренний шпионаж в царской России никогда не достигал совершенства, однако вырос до немыслимых размеров. Начиная с кошмарных времен Ивана Грозного и его опричнины, русские граждане долгие годы терпели самые разные бесчинства политической полиции, ее слежку, провокации и деспотические издевательства над законностью. Трудно сказать, какой была бы Россия без подобного шпионажа, ибо он был свойственен Московии, и единственный правитель, который попытался обойтись без него — Александр II, — нашел выход, объявив большую часть своего правления находящимся в бедственном состоянии, которое приравнивалось к военному положению.

Пробовались и другие способы его смягчения, но всегда в типичной для России форме, испытательной и временной. Либерализм в XIX веке десятилетиями спускался болезненным шагом, и повсюду полиция ограничивалась тем, что держала подозреваемых под наблюдением. Но российская система, также прогрессирующая, двигалась в диаметрально противоположном направлении, осуществляя наказания обвиняемых в административном порядке. Таким образом, царское правительство сохраняло в судебном разбирательстве ту секретность, которую все другие реакционные правители давно ограничили службой наблюдения.

Вместе с Оскаром Уальдом, который рассуждал о природе лондонских туманов, можно попытаться выяснить: есть ли в русской натуре нечто эдакое бунтарское и зловещее, что требует особого полицейского надзора, или что-то такое скрытное и властное, что лучше всего выражается в шпионаже и репрессиях политической полиции? Тысячи информаторов, агентов и шпионов были обычной частью населения. Возможно, они были алчными, жестокими или коррумпированными, но никогда безрезультативными. Так что спустя столетия, к началу XX века существенно вырос процент всех царских подданных выше класса крестьян и ремесленников, которые либо принадлежали к полицейской службе, либо прежде служили полиции, либо имели родственников среди жандармских чиновников, агентов и шпионов. Своего рода наследственный клан, действующий вместо самодержавия.

Насчет русского характера Максим Горький выразился следующим образом: «Я думаю, что русскому народу исключительно — так же исключительно, как англичанину чувство юмора — свойственно чувство жестокости».

Еще одной чертой являлась секретность. Все слушания в суде держались в строгом секрете; они не только проходили за закрытыми дверьми, но даже в холле судебного здания не находилось ни защитника, ни самого обвиняемого. И не только судебные заседания были секретными, все государственные организации являлись секретными. Едва ли не каждая официальная бумага помечалась надписью «секретно»; в министерстве иностранных дел вообще не было иных документов, кроме «секретных». Если нужно было пометить что-то действительно важное и секретное, писали «совершенно секретно», ибо само слово «секретно» утратило свой смысл.

Жестокость, властность и — секретность!

При таких условиях не иметь мощного отделения тайной полиции было бы невозможно.