Дабы сбить со следа Бисмарка и его агентов, Бловиц прибег к простой уловке. Он не обменивался со своим сообщником документами, никогда с ним не встречался и не показывал, что они вообще знакомы. Точно так же бумаги, предназначенные для Бловица, никогда не передавались посреднику или самому Бловицу в каком-то условленном месте. Оба просто ежедневно приходили обедать в один и тот же ресторан. У обоих были шляпы одного и того же покроя и приблизительно одинакового размера; уходя, они обменивались шляпами. В той, которую брал Бловиц, был обычно спрятан за подкладкой отчет о последнем заседании конгресса.

Умелые действия и профессиональная ловкость Бловица дали возможность широкой публике, несмотря на все препятствия, быть в курсе дел, обсуждавшихся дипломатами. Однажды тот же Бловиц помог самому конгрессу сделать удачный ход и предотвратить крупный биржевой крах.

Утром 22 июня 1878 года «Таймс» опубликовала соглашение, заключенное накануне вечером между Великобританией и Россией по болгарскому вопросу. Этот вопрос вызвал столько затруднений, что заседания конгресса пришлось отсрочить, и Дизраэли то ли всерьез, то ли в виде демонстрации заказал экстренный поезд, с которым собирался через день покинуть Берлин.

Его отъезд был равносилен катастрофе; весь Европейский континент, затаив дыхание, ждал сообщений; и репортер «Таймс» не обманул ожиданий своей публики. Соглашение было подписано в полночь в пятницу 21-го числа и стало известно в Лондоне в 6 часов утра следующего дня, а в остальной Европе — между 8 и 9 часами. Если бы Бловиц не связался столь быстро со своей редакцией, в субботу биржу охватила бы настоящая паника. Но быстрота, с которой он сумел выведать самые сокровенные тайны Берлина и сообщить их по телеграфу в Лондон, предотвратила эту угрозу.

Говорят, знаменитый журналист нажил себе немало врагов среди английских джентльменов, рассчитывавших на возможный разрыв между Англией и Россией. Но все эти события были лишь прелюдией к кульминационному моменту его карьеры, посвященной главным образом тому, чтобы бить дипломатов их собственным оружием.

Конгресс вскоре должен был завершиться. Бловиц добыл и опубликовал Берлинский трактат за несколько часов до того, как документ милостиво представили вниманию публики. «Если бы мне предложили выбор между орденами всего мира и трактатом, я выбрал бы последний», — сказал он как-то одному из делегатов конгресса.

«Но как вы рассчитываете получить этот документ?»

«Мне стало известно, что Бисмарк весьма доволен опубликованным в печати текстом нашей последней беседы. Я намерен просить его отблагодарить меня сообщением текста трактата». Дружественно настроенный к Бловицу делегат подумал и сказал ему: «Не просите Бисмарка до тех пор, пока не повидаетесь со мной. Завтра между часом и двумя я буду гулять по Вильгельмштрассе».

На другой день в назначенный час тот же делегат подошел к Бловицу и торопливо бросил ему на ходу: «Приходите за день до закрытия конгресса. Обещаю вам вручить интересующий вас документ».

Слово свое он сдержал. Бловиц, со свойственным ему лукавством, продолжал осаждать Бисмарка просьбами выдать заблаговременно экземпляр трактата; ему отказывали на том основании, что такая льгота привела бы в бешенство прессу Германии. Таким образом, он убедился, что трактат будет роздан всем представителям печати одновременно.

Накануне закрытия конгресса, вечером, уже располагая полным текстом, но не имея вступления к трактату, Бловиц уговорил некоторых делегатов конгресса прочесть ему только что отредактированное вступление. Прослушав вступление один только раз, он запомнил его наизусть. После чего Бловиц покинул Берлин, не дожидаясь заключительного заседания конгресса. Чтобы усыпить своих подозрительных собратьев по перу, он показал им письмо Бисмарка с отказом и внезапный и неучтивый отъезд объяснил не в меру чувствительным и оскорбленным самолюбием.

Полный текст все еще «хранимого в тайне» трактата уже сходил с печатных машин «Таймс» в Лондоне, когда Бловиц, торжествуя, пересекал германскую границу. Бисмарк мог теперь сколько угодно рвать и метать, а агенты Штибера нашептывать свои подозрения насчет предателя-делегата (которого, впрочем, так и не раскрыли). Анри де Бловиц блестяще выполнил свою задачу, эффектно разыграв последний эпизод своей разведывательной эпопеи.