В соответствии со стандартами своего времени, а также собственными стремлениями, царь Александр I был цивилизованным гражданином мира и просвещенным деспотом. Его сменил, как это часто случалось в переменчивом потоке Романово-Ольденбургской династии, настоящий тиран, Николай I, обладавший средневековыми взглядами и постоянно вращавший руль государства в обратном направлении. Николай смотрел на тиранию скорее как на религию, чем на спортивное состязание, и, кажется, предпочитал ее войне, скачкам или дамскому будуару.

Этот властный монарх никогда бы не делегировал власть, будь такая возможность. И все же он унаследовал абсолютную власть над всей империей, слишком огромной, чтобы находиться под контролем одного человека, заметно утратившего всесилие. Поэтому Николай создал «истинно русскую организацию с помощью насаждения особой жестокости» — особый корпус жандармерии, безжалостный механизм для устрашения целого государства.

Генерал Бенкендорф, назначенный первым шефом жандармерии, явился в соответствии с протоколом поклониться царю и попросить подробных инструкций, завуалированных под совет. Не дав формального ответа, царь вытащил из кармана белый носовой платок, протянул его Бенкендорфу и с пафосом произнес:

— Вытрите слезы угнетенным. Пусть ваша совесть и совесть ваших подчиненных останутся незапятнанными, как этот платок!

После чего генерал позаботился о регулярной поставке угнетенных вместе с оговоренным потоком слез. Умением вызывать дрожь он, пожалуй, превзошел любого сатрапа своего времени. Все боялись внимания жандармерии; и не только обычные граждане, но и все правительственные чиновники России дрожали перед Бенкендорфом.

Бенкендорф, по-видимому, был бы вполне удовлетворен внушаемым страхом и дрожью. Но Николаю хотелось большего. И было сформировано наводящее ужас Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Главные чиновники канцелярии были уполномочены решать судьбу любого русского подданного по собственному усмотрению. Так что к любому жителю России мог нагрянуть жандарм и объявить, что ради блага страны и сохранности его здоровья он должен «в течение трех часов» отбыть в Архангельск или Актюбинск. Подобное осуждение, если оно было вынесено Третьим отделением, не признавало ни опротестования, ни правовой защиты или апелляции.