Глава 46
Король ищеек
Шопенгауэр утверждал, что немцы отличаются абсолютным отсутствием того чувства, которое римляне называли verecundia — чувство стыда. Может быть, это обстоятельство огорчало философа и беспокоило некоторых его соотечественников, но оно объясняет многие разительные факты из деятельности секретной службы. Вильгельм Штибер в роли молодого адвоката, агента-провокатора, полицейского служащего и военного шпиона хронически страдал именно таким «абсолютным отсутствием стыдливости». Моральный дефект Штибера вполне устраивал Бисмарка и династию Гогенцоллернов, не говоря уже о том, что он сильно укрепил его положение в государстве. Он никогда не слышал о подобном комплексе и даже не догадывался, что обладал им.
Когда разразилась Франко-прусская война, Штибер попал в свою стихию. Впоследствии он хвастался, что имел во Франции, в зонах вторжения прусской армии, 40 тысяч шпионов, когда 6 августа 1870 года поражение маршала Мак-Магона у Ворта (деревня в Эльзасе) предрекло падение восемнадцатилетней императорской короны и «отливку» другой, предназначенной для «ношения» в течение более чем в два раза превышающий длительный срок.
Можно с уверенностью сказать, что такого количества шпионов у Штибера никогда не было. В его распоряжении имелось, вероятно, 10–15 тысяч человек, скомпрометировавших себя принятием платы за тайные услуги. Биограф Штибера доктор Леопольд Ауэрбах выразил мнение, что Штибер мог назвать — если бы зашел спор — не только 40 тысяч фамилий, но и адресов. Однако даже сеть из 5000 агентов предполагает наличие огромного аппарата для их вербовки, поддержания дисциплины, проверки донесений и вознаграждения каждого по его заслугам. Жаль, что никто не поймал Штибера на слове и не предложил ему действительно представить эти «листки учета», ибо легенда об этой титанической организации, ипподроме с 40 тысячами шпионов, продолжала гипнотизировать европейские умы, когда Германия в 1914 году разожгла пламя Первой мировой войны.
Полковник барон Стоффель, французский военный атташе в Берлине в 1866–1870 годах, по всей вероятности, был внимательным наблюдателем. Он ничего не слышал об этих 40 тысячах шпионов, но сумел раскрыть немало тайных приготовлений, которые велись в пресловуто известном шпионском бюро Штибера. Так, он узнал многое о Штибере, о Зерницком, Кальтенбахе и их главных лазутчиках. Существуют данные о том, что Стоффель докладывал о своих подозрениях в Париж, но эти предостережения оставлялись без нужного внимания, а сам он лишь заслужил репутацию паникера.
Французы все еще оставались самой боеспособной нацией Европы. Считалось, что французские войска храбры и на континенте практически непобедимы. Одной лишь бездарностью Наполеона III и его окружения вряд ли можно объяснить последовавшую катастрофу. 6 августа у Ворта — через каких-нибудь двадцать пять дней после Седана — великая военная держава исчезла с поля битвы побежденной. Очевидно, в похвальбе Штибера, что его армия «наполовину выиграла войну» с самого начала, есть какая-то доля истины.
Благодаря Ауэрбаху мы знаем, что в то время Штибер с гордостью писал своей жене о его растущем сближении с Бисмарком. Помимо Зерницкого и Кальтенбаха, Штибер в этот период имел в своем распоряжении 27 других офицеров и 157 агентов и подчиненных, усиленных полевой полицией. И Бисмарк, надо думать, держал своего главного шпиона поближе к себе, избрав его доверенным лицом и советчиком, так что каждую фазу войны, закончившуюся разгромом Франции, они планировали вместе. Выходит, что в своих письмах Штибер был абсолютно точен.
