Поутру царевну и Янди разбудили петухи. Они начали перекликаться еще затемно, так что привыкшая даже во сне ловить непривычные звуки Янди вскинулась и начала оглядываться. Но ничего сколько-нибудь опасного не было. В их глиняном домике, греясь у теплой жаровни, как ни в чем не бывало лежали три кошки. Одна из них подняла голову от неожиданного шороха, поглядела на девушку сверкнувшими во тьме белыми глазами, проговорила «мур!» и, как показалось Янди, улыбнулась.

– Почудится же, – проворчала Янди, снова ложась и заворачиваясь в овечью шкуру.

Но сон уже ушел. Лазутчица вновь и вновь вспоминала подслушанный ею разговор в храме неведомой богини. И все сильнее убеждалась: ничего хорошего ждать не приходится. Причем опасность грозила не столько Аюне, сколько Аорангу – и, похоже, ей самой.

Наконец круглое отверстие дымохода посветлело – снаружи рассвело. Один из молодых жрецов принес крынку парного молока и большую круглую лепешку.

– Ашва уже ждет вас, – сообщил он.

Жрец и впрямь самолично сидел на козлах запряженной повозки, глядя куда-то вдаль неожиданно усталыми глазами.

– А где Аоранг? – спросила царевна, оглядываясь.

– И где Рыкун? – подхватила Янди.

– Мохнач ушел вперед, – коротко сказал жрец. – Решил дать побегать большому коту. Здесь его все же опасаются. Но мы скоро их догоним…

Он помог царевне забраться под плетеный полог.

– А где давешний возница? – спросила Янди.

– Без него управимся, – резко ответил жрец. – Садись, не тяни!

Янди устроилась рядом с ним на козлах, чтобы по возможности хорошенько рассмотреть дорогу. Кто знает – возможно, обратно придется добираться без провожатых… Если вообще придется…

Вскоре повозка тронулась с места. Деревянные колеса грохотали по застывшим от ночного холода колеям. Ворота селения остались позади, по сторонам потянулась степь, озаренная бледным утренним солнцем. Ашва, прищурившись, поглядел на небо и вздохнул.

– Снега все нет, – пробормотал он.

– И Аоранга нет, – заметила сидящая рядом с ним Янди.

– В самом деле. – Аюна приподняла одну из циновок, закрывавших стороны возка, и выглянула наружу. – Ни Аоранга, ни Рыкуна нигде не видать! Они точно ушли прогуляться?

– Значит, они уже в храме, – буркнул Ашва.

– В храме? Где же он?

– А вон там, – подсказала Янди. – Ведь это храм? Мы туда едем?

– Болтай поменьше, языкастая девица, – буркнул старый жрец, поворачивая повозку к высокому строению, что поднималось на покатом холме неподалеку. При свете солнца оно показалось Янди куда больше, чем ночью. Стены его были разукрашены узорами, которых она в темноте не заметила. Аюна с любопытством разглядывала росписи – на ее вкус, грубые и дикарские, но волнующие воображение. Женщины в длинных платьях, с распущенными волосами, с человеческими и кошачьими головами, засевали или жали поля, шествовали с дарами в процессиях, возносили моления каким-то страхолюдным существам… Значение многих рисунков было царевне непонятно, и она попросила Ашву объяснить их, пока повозка медленно ползла вверх по склону пологого холма.

– Кому молятся те девушки на росписи? Святое Солнце, у нее два лица и шесть грудей! Так у нас изображают дивий…

– Это Великая Матерь, Двуликая, наша госпожа Дана, – сухо объяснил Ашва. – В начале времен она пришла, чтобы заселить этот мир. Потому мы все и поклоняемся ей.

– В Аратте знать не знают никакой Даны.

– Эка невидаль, – дернул плечом жрец. – Если все время только и глядеть на солнце – ничего иного вокруг не увидишь.

– А почему так много кошачьих мордочек?

– Это долгая история.

– Расскажи!

– Когда Мать Матерей создавала зверье, – неохотно начал рассказывать Ашва, – она породила и тех, кому надлежало править им для прославления ее имени и исполнения воли. Все это были мужчины, в которых человеческого и звериного было поровну…

– Но эти существа – мужчины – очень скоро позабыли, для чего были созданы, – подхватила вдруг Янди. – Они начали враждовать между собой. Они погибали в схватках столь часто, что Мать Матерей обеспокоилась, выживут ли творения ее рук. Тогда она создала из себя и послала в наш мир Первоматерь Дану, благую и милосердную… А в помощь ей дала Великого Кота…

Ашва уставился на девушку изумленным взглядом:

– Откуда ты все это знаешь?! Это древнее сказание, известное лишь в наших землях…

Янди вскинула голову и посмотрела старику в лицо:

– Отец рассказывал мне, когда я была ребенком. Он знал много чудесных сказок, они врезались мне в память…

Старик явственно побледнел:

– Если ты говоришь правду…

Однако поговорить им не дали. Повозка уже подъезжала к воротам храма, где толпились встречающие царевну жрицы. Янди насчитала три дюжины женщин – от служанок, что подхватили Аюну под руки и помогли выбраться из возка, до крепких телохранительниц в безрукавых рубахах до колен, перехваченных кожаными ремнями. Раздалось слаженное пение, вперед выступили молодые жрицы в белом и принялись кидать под ноги Аюне горсти зерна из корзин. Царевна приосанилась и милостиво улыбнулась.

– Наконец-то достойная свита, – удовлетворенно заметила она, оглядевшись.

– Будь она неладна, – пробормотала Янди, пересчитывая взглядом телохранительниц.

Тех оказалось не меньше десятка. Она оглянулась, но Ашвы с повозкой уже не было видно рядом. Тогда Янди протиснулась вперед в толпе, догнала госпожу и последовала за ней, опустив голову, изображая скромную служанку. На нее никто не обращал внимания, никто не пытался задержать, даже не глядел в ее сторону. «Ну хоть что-то складывается к нашей выгоде, – подумала Янди. – Но куда они ведут царевну… и где Аоранг с его блохастым котом?!»

Шествие миновало ворота и вступило под тень низкого свода. Внутри храма царил полумрак. Янди, по-прежнему не поднимая глаз, поглядывала по сторонам. Она узнала ряды огромных глиняных сосудов, среди которых пряталась прошедшей ночью. Темный проход вел в большой чертог, куда свет проникал сквозь продушины под самой крышей. Жрицы остановились и все как одна склонились в поклоне перед стоящей на алтарном возвышении краснолицей улыбающейся богиней. Тела богини было почти не видно – так густо его увивали бусы и ленты. У подножия статуи теснились корзины и расписные запечатанные горшки. Янди заметила на алтаре множество толстых русых и рыжих кос, свисающих до самой земли. «Похоже, женщины жертвуют богине свои волосы, – мельком подумала она, пока жрицы обходили чертог вдоль стены, направляясь дальше. – Но что-то я тут не видела стриженых…»

Они снова долго шли полутемным проходом. Никто по-прежнему не мешал Янди следовать за Аюной, но вокруг плотным кольцом шагали крепкие девицы с дубинками, не сводя с царевны глаз. Наконец откуда-то повеяло сладкими благовониями, и они вошли в небольшой и довольно уютный зал, устланный коврами. Очевидно, это была трапезная: в середине стояли низкие столы, блюда на них источали дразнящие ароматы. Под ногами служанок крутились пестрые кошки. Дым сизыми клубами поднимался над большими глиняными курильницами, так что у Янди даже защипало глаза.

При появлении Аюны служанки, разносившие кушанья, разом склонились перед вошедшей. Одна из них с улыбкой повела царевну на возвышение между двумя курильницами – очевидно, самое почетное место. Аюна оглянулась, отыскивая взглядом Янди.

– Только посмотри, сколько тут кошек! – воскликнула она. – Помнишь нашу придворную кошку в Лазурном дворце? Очевидно, ее привезли из этих краев…

– Госпожа, кошки – это хорошо, но я не вижу верховной жрицы… – начала было Янди.

Но тут ее отодвинули – на этот раз явно нарочно. Новая служанка выступила вперед, держа перед собой сверток. За ней следовала девушка, которая несла большую миску с водой.

– Божественная, соблаговоли поесть, – проговорила одна из молодых жриц. – Потом мы заплетем тебе волосы и оденем в платье, достойное дочери Небесного Знаменосца…

Аюна приветливо улыбнулась говорившей и с любопытством потянулась к свертку в ее руках.

«Аоранг ночью говорил, что в обряде будет участвовать только он, – с нарастающим беспокойством подумала Янди. – Впрочем, ему Ашва так сказал, а кто поручится, что это правда…»

Две служанки развернули платье. Оно оказалось длинным, белым, сверху донизу покрытым вышитыми узорами. Янди сразу не понравилось это одеяние. У накхов в белое одевали только мертвых. Но погребальные рубахи были без вышивки, а это платье расшито колосьями, полными зерен… «Да оно же свадебное, – догадалась Янди. – Что они тут затевают?!»

Дым благовоний клубами поднимался к потолку и расплывался под ним сизым ароматным туманом. Янди отпихнула в сторону невесть как оказавшуюся перед ней белобрысую жрицу… «Знакомый запах! – подумала лазутчица, втягивая носом горько-сладкий аромат. – Откуда я могу его знать?»

Сестры Найи тоже очень любили разнообразные курения. Одни прогоняли грусть, очищали разум и придавали сил, а другие могли вогнать в сон, да такой, что и не проснешься… Ну конечно!

– Госпожа! – Янди рванулась вперед. – Отойди от курильниц…

Однако не успела царевна обернуться, как Янди с силой ударили сзади по голове, и все погрузилось во тьму.

Янди очнулась в незнакомом, темном и зловонном месте, на твердом глиняном полу. Девушка чуть приоткрыла глаза и из-под ресниц быстро огляделась. Кажется, ее заперли в какой-то каморке. Никого, кроме нее, здесь не было. Янди тут же села, зашипев от боли, – резкое движение отозвалось болью в затылке. Она прикоснулась к голове и обнаружила большую шишку именно там, куда ударила бы сама, чтобы надежно оглушить врага. Впрочем, она и не сомневалась, что храмовые стражницы умело владеют своими дубинками.

«Не убили сразу – уже хорошо, – думала Янди, внимательно изучая свою тюрьму. – И даже не потрудились связать… Добрый знак! Они думают, я обычная служанка, – вот и пусть дальше думают…»

Каморка, в которой заперли Янди, сперва показалась ей просто пустым чуланом. Но чем дольше она изучала ее, тем меньше ей тут нравилось. Гладкие выбеленные стены без окон – только продушины под самым потолком. Через них еле-еле сочился свет. В дальнем углу – дыра в полу, у другой стены – длинный низкий стол с каменной столешницей, при виде которой Янди передернуло. Пустая каморка пахла страхом и кровью. Янди хорошо знала эти запахи…

Преодолевая боль в затылке, она поднялась на ноги и принялась изучать дверь. Однако, в отличие от плетеных дверей в глиняных домах, эта была собрана из досок и обита бронзовыми полосками.

«Вряд ли меня тут заперли надолго, – подумала Янди, прислушиваясь. – Белая ведьма проведет свой проклятый обряд, вернется и займется мной. Стало быть, у меня есть время до вечера, чтобы убраться отсюда. Эх, Аюна, если бы ты только мне поверила! Аоранг, бедняга, вряд ли мы с тобой еще увидимся…»

За ней пришли куда раньше, чем она ожидала. Янди как раз прикидывала, как бы ей добраться до крыши, чтобы попытаться разобрать ее, когда за дверью послышался звук множества шагов. Янди тут же спрыгнула на пол со стола, опустилась на колени и съежилась, опустив голову.

Снаружи послышалось лязганье засова, дверь отворилась, и внутрь вошли две стражницы. За ними последовали две молодые жрицы – они вели под руки Владычицу Полей. Янди заметила, что дверь затворили снаружи, – стало быть, там остался еще кто-то. Слепая была в просторном белом платье, расшитом золотом и бисером так густо, что жрица едва переставляла ноги под его тяжестью. «Да она совсем слабая. Больна, что ли?» – с удивлением отметила Янди. Белые волосы еще пахли горько-сладким дымом, которым одурманивали царевну.

– Поднимись, девка! – раздался приказ.

Янди поспешно встала. Худая как плеть рука с длинными пальцами коснулась головы девушки и провела по ее волосам. Янди огромным усилием удержалась, чтобы не скинуть эту руку.

– Смотри мне в лицо…

Взгляд нечеловеческих глаз с розовыми прожилками под белыми ресницами уперся в лоб пленницы. Жрица не говорила больше ни слова, только дыхание ее чуть участилось, но у Янди вскоре возникло отвратительное ощущение щекотки под лобной костью. Казалось, жрица забирается своими паучьими пальцами ей прямо в голову. «Как бы не высмотрела лишнего», – встревожилась Янди, всплеснула руками и дрожащим голосом воскликнула:

– Что вы сделали с солнцеликой царевной?!

– Молчать, пока не спросили! – рявкнула одна из стражниц.

Дубинка с силой ударила служанку Аюны по плечу. Янди вскрикнула и согнулась от боли.

– Значит, внучка Ашвы? – даже не моргнув, протянула слепая жрица. – Что-то непохоже! Где он, зов крови? Я не слышу его! Твой дед – избранный Господина Тучи, говорящий его голосом, взывающий к его силе. Ты хоть понимаешь, что это означает?

– Нет, госпожа, – дрожащим голосом отвечала Янди.

– Разумеется, – с презрением фыркнула та. – Неужто за два поколения такое великое наследие бесследно растворилось в крови дикарей? Уж не знаю, кто была твоя мать, но я вижу перед собой обычную девицу без всяких признаков божественного избранничества… Впрочем, нет, не обычную – хитрую, очень хитрую лазутчицу из Аратты…

Янди заломила руки:

– Я не лазутчица, я ничего не знаю! Прошу, проводите меня к солнцеликой…

– Хватит скулить! Забудь о своей госпоже, лживая девка. Ваши пути разошлись.

– Вы ведь не убьете ее?! И меня…

Слепая жрица усмехнулась зубастой улыбкой, в которой Янди очень ясно прочитала свою судьбу.

– Ты сама не знаешь, что несешь, глупая служанка. Как можно убить богиню? – проговорила слепая. – Пути богов и людей различны. Дочь Солнца принесет на нашу землю благо, ради которого и была сюда послана, и только затем отправится к Отцу вслед за мужем. А ты – никто, ты просто сдохнешь.

Янди невольно сделала резкое движение, и тут же несколько крепких рук повалили ее и прижали к полу.

– Я не нахожу в тебе никакой пользы. Убейте ее! Впрочем, волосы у нее хороши. Не повредите волосы, – строго сказала жрица. – Отрезайте аккуратно, вместе с кожей…

Подобрав подол почти негнущегося от вышивок платья, слепая медленно развернулась и вышла. Когда дверь за ней и молодыми жрицами затворилась, оставшиеся в каморке стражницы тут же принялись за дело. Заломив руки упирающейся Янди, они потащили ее к столу.

– У тебя есть при себе нож? – деловито спросила та, что помоложе.

– Конечно нет! – огрызнулась вторая, видимо более опытная. – Нельзя проливать кровь в доме Матери!

– А как мы отрежем ей волосы?

– На стене в зале Ночного Лика висит Серп Луны. Потом схожу за ним, как прикончим ее…

Стражница крепко схватила Янди за косу и прижала голову к каменной столешнице. Ее напарница резко и коротко замахнулась дубинкой, собираясь проломить жертве висок… В тот же миг она взвыла от боли, дубинка вылетела из вывихнутой руки. Вторую девицу Янди пнула в живот, заставив со стоном скрючиться, вскочила и кинулась к двери. Больше всего она боялась, что стражницы снаружи догадаются, что происходит, и успеют задвинуть засов. Но те сами ринулись внутрь, держа дубинки наготове. Янди, возблагодарив Мать Найю, ударила одну противницу в горло, другую в колено, проскочила между ними и бросилась бежать куда глаза глядят.

Она пронеслась коротким темным ходом, чуть не сбив слепую жрицу, а позади уже слышался нестройный топот преследовательниц. Янди свернула в первую попавшуюся низкую арку – за ней оказался еще один непроглядно-темный проход.

«Проклятый храм! Чтоб ему быть в десять раз меньше… Чтоб изо всех его горшков разом черви полезли…»

Янди устремилась в темноту, изо всех сил напрягая глаза. Пару раз вездесущие кошки с воплями выскакивали прямо у нее из-под ног. Храм Найи, где Янди провела детство, был таким же темным и запутанным. Разница была только одна. Здешние жрицы знали тут каждый зал и каждый поворот, а она – нет.

Наконец очередной проход вывел ее в сумрачный чертог. Впрочем, сюда хотя бы отчасти сочился свет из пробитых под самым потолком окошек. В середине на возвышении среди корзин и горшков стояла черная статуя грудастой женщины, увешанная бусами, с жутким выражением лица. С ее алтаря свисали девичьи косы.

«Не видать тебе моей косы, страхолюдище!» – подумала Янди, лихорадочно озираясь в поисках выхода. Быстрые шаги врагинь раздавались где-то уже совсем близко.

Вдруг взгляд Янди упал на нечто узкое, лунным лучом блестевшее на стене среди раскрашенных личин. Она пригляделась – и ее глаза вспыхнули радостью узнавания. Там висел накхский короткий изогнутый меч, невесть как попавший в эти края. Подобные мечи, только парные, в Накхаране носили лучшие воины, с детства обученные сражаться обеими руками. Янди кинулась к мечу, как ястреб на добычу. Небесное железо потемнело и запылилось, однако было хотя бы чем-то смазано. Еще здешние жители приделали к саконскому клинку длинную костяную рукоять, так что кривой меч начал походить на большой серп или короткую косу.

«Они и решили, что это серп, поэтому и повесили его сюда!»

Стражницы, влетев в зал, застыли на месте при виде широко ухмыляющейся Янди. В руках беглянки мертвенно отсвечивал меч.

– Что уставились? Хотите поглядеть, как косят накхи?

Янди глубоко вздохнула, чуть прикрыла глаза, покачнулась…

Охранницы тоже обучались драться с детства, однако ни одна из них не сталкивалась прежде с подобным колдовством. Чужеземная девица – тощая, белобрысая, ростом по плечо самой невысокой из них – вдруг будто начала расплываться в воздухе. То ли время замедлилось, то ли сами они вдруг стали медленными и неуклюжими… А девица взмахнула Серпом Луны, завертелась на месте – и сверкающее лезвие замелькало в воздухе, вспыхивая, как стрекозиное крыло…

Так в чертог Ночного Лика явилась смерть.

…Янди никогда не сомневалась в безграничной воле богов, повелевающих судьбами людей. Боги были всемогущие и жестокие, немилостивые и мстительные. Их можно было попытаться подкупить или перехитрить, однако это редко помогало. По своей прихоти боги в одночасье безжалостно ломали все, с таким трудом выстроенное человеком. Часто Янди и сама бывала проводником их произвола.

Янди опустила меч и остановилась, закончив танец. Все заняло лишь несколько ударов сердца – ни единого лишнего движения, все точно и красиво, залюбуешься. Тело с наслаждением вспомнило все, чему его учили много лет. Оно желало разить еще, но Янди решительно приказала себе успокоиться. Дело сделано, и теперь ей понадобится не острый клинок, а быстрый, здравый разум. Лазутчица обвела взглядом пол, залитый кровью. Равнодушно поглядела на чью-то отрубленную руку, что валялась в темной луже под ногами. Четыре стражницы догнали ее в этом зале, и ни одна не ушла живой от ее оружия.

Янди перевела взгляд на статую богини на алтаре:

– Эта жатва для тебя, Двуликая!

Она и сама не знала, почему эти слова сорвались с ее губ. Черный лик богини безмятежно улыбался в ответ.

Лазутчица на миг склонила перед ней голову, стряхнула кровь с клинка и легким шагом побежала искать Аюну.