ПОДМЕНЕННОЕ ДИТЯ

Мэй понадобилось гораздо больше времени, чтобы осознать, что она не такая, как все.

У подруг Мэй почти не было знакомых мальчишек. И у Мэй, разумеется, тоже. Если не считать чьих-нибудь братьев, но учились девочки все равно отдельно. На собрания квакеров приходило несколько мальчишек, но Мэй с ними почти не общалась: они были старше ее и держались отчужденно. Познакомиться с мальчишками можно было на детских рождественских вечерах и в танцевальном классе, который Мэй посещала в течение семестра, но общением это можно было назвать лишь с натяжкой. Оставалось упомянуть еще трех кузенов, живущих в Шотландии, — вот, пожалуй, и все.

Несмотря на это, все девочки в школе Мэй были влюблены. Барбара — в молодого адмирала Нельсона и рыжего мальчугана, который работал в канцелярском магазине на углу. Уинифред — в Эдмунда (в тот год они проходили по английскому «Короля Лира») и в учительницу физкультуры мисс Кейдж. Влюбленность в учителей считалась обычным делом. Просто потому, что выбор в целом был небогат.

Сами учителя относились к влюбленности неодобрительно. Тем, кто засматривался в окно на мальчиков или «разоделся в пух и прах», чтобы привлечь их внимание, приходилось выслушивать строгие внушения о том, как опасна «развязность». Не особо задумываясь почему, Мэй знала, что таких девочек милыми и приятными не назовешь, по крайней мере в четвертом классе. Но о влюбленности в девочку никто и словом не упоминал. Влюбленность в девочку была совершенно иным делом, меняла порядок вещей, казалась чистой и прекрасной, почти священной.

Лишь в четырнадцать лет Мэй осознала, что она никогда не сможет полюбить никого, кроме женщины или девушки. Кульминацией в прошлом году стали страстные, продолжавшиеся неделю отношения с Маргарет Говард — с тайными поцелуями и азартными спорами о сущности любви. А потом так же внезапно, как все и началось, Маргарет Говард решила, что Мэй слишком «неразвитая» и «чудная», этим все и кончилось.

Внезапная перемена в отношении Маргарет ошеломила Мэй и поставила ее перед тем фактом, что любовь она воспринимает совсем не так, как другие девочки. С этим вопросом, как и с большинством других, она обратилась к маме, которая выслушала ее с неожиданной серьезностью и сказала:

— Знаешь, сейчас такое наблюдается гораздо чаще, чем когда-либо, — полагаю, это одна из тех самых угроз современности, о которых мы так наслышаны. Где-то у меня была весьма любопытная книга по этому вопросу…

И она отыскала для Мэй «Средний пол» Эдварда Карпентера.

— Но будь осторожна, детка, — добавила она. — Ты же знаешь, у меня нет возражений. Но я всерьез подозреваю, что мисс Купер может счесть твои взгляды настораживающе фрейдистскими, или безнравственными, или превратными, или еще какими-нибудь ужасными.

Мэй пообещала помнить об осторожности. И хотя в чтении Карпентера она продвинулась недалеко, прочитанное очаровало ее. Целый особый вид людей — не совсем мужчин и не вполне женщин! Это было все равно что обнаружить, что тебя подменили при рождении или что ты принцесса, выросшая среди свинопасов. А потом мать как бы невзначай указала ей на женщин из числа суфражисток, входивших в это тайное племя, и жизнь заиграла новыми красками.

Нелл всегда была ненавистна собственная непохожесть на остальных.

А Мэй упивалась ею.

Отправить