Цепь брака настолько тяжела, что нести ее приходится вдвоем, иногда втроем.

Александр Дюма-сын

Юваль Ной Харари пишет в своей книге, что значимость истории не в предсказании будущего, а в том, чтобы освободить нас от прошлого. Смысл изучения истории заключается в расширении наших горизонтов, открытии других возможностей, а также в понимании того, что современные нормы когда-то возникли в результате чего-то и поэтому не являются абсолютными и универсальными. Это помогает нам понять, что можно отпустить настоящее, что мы не его заложники. Как только мы осознаем, что наша сегодняшняя реальность не более естественна или моральна, чем вчерашняя, перед нами откроются новые возможности выбора.

Ледяная рука прошлого протягивается из могил наших предков, хватает нас за загривок и поворачивает лицом к единственной перспективе. Мы чувствуем эту руку с момента рождения, оттого и считаем ее естественной и неотторжимой частью нашего существа. Поэтому мы редко пытаемся высвободиться и поискать альтернативные перспективы.

Изучение истории имеет целью ослабить хватку прошлого. Оно позволяет нам оглядеться вокруг и увидеть возможности, которые наши предки проглядели или хотели от нас скрыть.

Жизнь, которой мы живем, — это только один из многих вариантов. У нас есть возможность сделать другой выбор, если общепринятая норма для нас не работает. Вот почему так важно взглянуть на историю моногамии, сексуальности и того, что, казалось бы, существует в нынешнем виде с начала времен, — института брака.

Стефани Кунц рассмотрела историю брака в разные времена и в разных концах света. Одно из удивительных открытий, сделанных ею, заключается в том, что не существует ничего, что объединяло бы брак в пространстве и времени.

Определение брака гласит, что это союз двух любящих людей, заключенный из экономических соображений, ради совместной жизни и воспитания детей. Однако на самом деле брак всегда предполагал множество вариантов: в нем могут состоять больше двух человек, может отсутствовать экономическое партнерство и присутствовать раздельное проживание, не говоря уже о том, что существуют браки, где супруги решают не заводить детей, — и мы еще даже не коснулись темы любви. Если взглянуть повнимательнее на западную культуру, которая принесла нам моногамию, можно заметить кое-что любопытное.

Если и есть нечто, определяющее брак (неважно, полигамный или моногамный) на протяжении тысячелетий того, что стало впоследствии западной культурой, так это его несвязанность с любовью и страстью. Брак всегда был коммерческой сделкой. Свадьба — соглашение между партнерами, призванное обеспечить экономическое выживание женщин, а также экономическое и политическое благополучие мужчин.

Люди женились и выходили замуж не ради друг друга, а ради объединения семей и слияния активов. Брак был вопросом выживания, давал экономическую и физическую защищенность. Это был вопрос связей, политики, власти и статуса, а также расширения экономических возможностей, умножения земель и собственности. Кроме того, в браке рождалось законное потомство, которому предстояло внести свой вклад в благополучие семьи и в будущем унаследовать все нажитое. В иерархическом обществе, сложившемся после аграрной революции, брак только укрепил существовавшую иерархию: представителям высших классов запрещалось брать в супруги выходцев из низших сословий. Таким образом, брак стал социально-политическим инструментом. И поскольку экономический, политический и статусный контексты были гораздо важнее личных интересов самой пары, решение о том, вступать в брак или нет, принималось не ею. Такие легкомысленные и иррациональные причины, как сексуальное влечение или любовь, не учитывались вовсе. Брак организовывался семьями, которые использовали его как инструмент укрепления политической власти и экономического могущества. Это касалось и высших, и низших классов. Философ Бертран Рассел (который, кстати, отстаивал открытые отношения и был активным противником моногамии) утверждал, как и Энгельс, что в буржуазном обществе брак был нужен для того, чтобы гарантировать мужчинам отцовство и то, что наследство перейдет к их биологическому потомству. В своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельс добавлял к этому, что еще одна причина, по которой мужчины вступали в брак, — бесплатная работа по дому, которую выполняли для них жены.

По словам Кунц и Эли Финкеля, профессора социальной психологии Северо-Западного университета, любовь существовала вне брака — была ли она заведомо обреченной, как у Ромео и Джульетты, или реализуемой через прелюбодеяние, что было едва ли не встроено в структуру брака. В XII и XIII веках внебрачные связи были романтизированы и воспринимались аристократией как самая благородная форма любви. Мысль о том, что романтическая любовь возможна в контексте семьи, казалась невероятной. Конечно, встречались уникальные случаи женитьбы и замужества по любви, но не это было целью института брака. (Тут можно процитировать актера Граучо Маркса: «Брак — замечательный институт, но кто захочет жить в институте?») Максимум, чего можно было ожидать от брака, — это теплых отношений и сотрудничества. С появлением христианства впервые за тысячи лет мужчины, по крайней мере в теории, подверглись тем же ограничениям, что всегда действовали в отношении женщин. Но на практике моногамия и нерасторжимый брак стали обычным явлением в Западной Европе только в X веке. Моногамия зародилась среди низших сословий, а затем распространилась и на аристократию. Чем больше собственности и политической власти имели мужчины, тем сильнее они сопротивлялись моногамии, и в течение примерно тысячи лет после возникновения христианства аристократия и королевская власть на Западе практиковали многоженство. Даже после того, как разводы и повторные браки запретили, мужчины продолжали содержать любовниц, которые открыто и без стыда вынашивали их детей.

Это означает, что моногамные браки в действительности не были моногамными в сексуальном и романтическом плане — скорее они были социально моногамными. Такое положение дел устраивало мужчин, потому что в моногамном обществе, сколько бы у них ни было детей, законными наследниками считались только рожденные в браке. Это позволяло избегать войн за наследство, так распространенных при многоженстве, но дети от других женщин, не признававшиеся законными наследниками, тем не менее укрепляли положение отца, поскольку семьи отца и матери становились союзниками и поддерживали друг друга. Так что на самом деле подобная система не очень отличалась от «моногамии» Древней Греции — с той лишь разницей, что мужчинам не разрешалось заниматься сексом с юношами.

В браке у женщин обычно не было власти, сообщает Кунц. И несмотря на то, что оба партнера не могли принимать решение относительно вступления в брак, положение женщины было куда более уязвимым. Глава семьи становился правителем своего рода мини-королевства. Жена была обязана обеспечить его сексом, а если она отказывалась, то могла быть подвергнута наказанию, кроме того, муж имел полное право изнасиловать ее. Во многих западных странах запрет на изнасилование в браке ввели только в конце XX века. Представление, будто жена должна обеспечивать мужа сексом по требованию, укоренилось так глубоко, что живо до сих пор. При желании мужчина мог избить жену, и он же распоряжался всем имуществом, в том числе ее приданым и деньгами, которые она зарабатывала. Во многих смыслах жена была собственностью мужа и находилась в его власти. Понятное дело, ей приходилось игнорировать внебрачные связи мужа, в то время как для нее интимные отношения с другим мужчиной были табу.

И даже несмотря на все это, мужчин, похоже, не радовал тот факт, что они не могли самостоятельно решать, кого взять в жены, и были вынуждены жить в браке без любви. Поэтому в ходе промышленной революции, едва экономические условия улучшились и брак стал не столь необходим для выживания, люди начали бунтовать и бороться за право самостоятельно принимать решения относительно личной жизни и реализовывать свою любовь через брак.

Кунц описывает, как оппоненты-консерваторы утверждали, будто браки по любви разрушат общественный порядок и мораль. Если люди смогут сами выбирать себе партнеров, кто убережет их от ошибок? Если люди будут ожидать, что брак принесет им счастье, что помешает им уйти, когда что-то пойдет не так? Если и мужчины и женщины станут сами распоряжаться своей личной жизнью, не начнут ли женщины требовать равноправия? А если они получат те же права, что есть у мужчин, с чего бы им соглашаться жить в браке и сидеть дома? И будут ли мужчины продолжать обеспечивать своих жен и детей, если утратят власть над ними? Наконец, если общество лишится права решать, кому с кем жить, как оно сможет гарантировать, что «правильные» люди будут вступать в брак друг с другом, а «неправильные» не будут заключать союзы и размножаться?

Эти вопросы и сомнения показывают, до какой степени институт брака был социальным институтом, который вплоть до эпохи романтизма, а отчасти и позже, общество рассматривало как средство контроля над своими членами. Кроме того, сложно отрицать, что консерваторы были правы и многие их опасения оправдались, когда браки стали заключаться не по расчету, а по любви.

С конца XVIII века свадьба стала воплощением романтической мечты и постепенно превратилась в то, что мы понимаем под этим словом сегодня. Стоило браку стать актом проявления свободной воли, а свадьбе — кульминацией любви, люди начали считать безнравственным заключать брачный союз по любой другой причине (а позднее — и оставаться по любой другой причине вместе).

Несмотря на это, любовь, как ее понимали в Викторианскую эпоху, была еще не тем страстным, пронизанным сексуальностью чувством, о котором мы говорим сегодня, а скорее формой почитания, уважения и обожания. Мюзикл «Скрипач на крыше», основанный на рассказе Шолом-Алейхема «Тевье-молочник», действие которого разворачивается на заре XX века, повествует о неожиданном желании дочерей Тевье выйти замуж по любви. Рассуждая о понятии «любовь», Тевье спрашивает свою жену Голду: «Ты меня любишь?» На это она отвечает, что 25 лет стирала его одежду, готовила ему еду, убирала его дом, вынашивала его детей, доила корову, «жила с ним, сражалась с ним, голодала с ним. Четверть века делила с ним постель. Если это не любовь, то что тогда?». Полагаю, что романтическая супружеская любовь, о которой мы мечтаем сегодня, несколько отличается от такого описания.

В XIX веке средневековое представление о женщинах как более страстных и похотливых по сравнению с мужчинами созданиях, склонных к попранию морали и сексуальным излишествам, а потому требующих контроля и подавления их сексуальности силой, сменилось новым, согласно которому женщины были асексуальными существами, не могущими испытывать интереса к интимным отношениям вне контекста выполнения супружеского долга. Согласно новой концепции, в норме женщинам вообще не были свойственны сексуальные порывы. Прославление женской чистоты побудило женщин глубоко усвоить эту концепцию и навязать самим себе ограничения, которые когда-то принудительно насаждались обществом. «Если я хорошая и высоконравственная женщина, мне не должен нравиться секс, поэтому я буду вести себя соответственно». С этого момента мужчины начали строго разграничивать «хороших женщин» и «хороший секс». Одно стало исключать другое. Многие мужчины не могли даже подумать о женщине, которую они уважали или за которой ухаживали, в сексуальном контексте. Она возводилась до статуса почти святой. Секс с «хозяйкой дома» был уважительным и практиковался исключительно для продолжения рода. Когда мужчинам хотелось качественного секса, они шли к проституткам. Отсюда и знаменитый комплекс мадонны/блудницы, который даже сегодня приводит к снижению сексуального влечения мужчины к своей жене, родившей ребенка: ему начинает казаться, что секс с ней проблематичен, неприличен и пятнает чистоту материнства. Конечно, «хорошие женщины» на самом деле не были асексуальными, и подавление чувственности приводило к тому, что они страдали от различных заболеваний и форм депрессии, которые называли «женской истерией». По одной из версий, в конце XIX века вибратор был изобретен как медицинское устройство, которое позволяло врачам помогать своим пациенткам достичь оргазма, избавляя их таким образом от болезней и «истерии». И по сей день часть общества считает сексуальных женщин безнравственными шлюхами и верит, что по-настоящему хорошая женщина должна быть «чистой», то есть гораздо менее сексуальной, чем мужчина.

Но от подавления сексуальности страдали не только женщины. Постепенно мужская немоногамия становилась все менее и менее законной, а мужчины были вынуждены это скрывать. Однако, как утверждает Кунц, эволюция восприятия брака и сексуальности на этом не остановилась — и ситуация вновь в корне изменилась. Начиная с 1920-х годов брак, в котором не было удовлетворительного секса, стал восприниматься как катастрофа. К середине XX века эксперты начали утверждать, что, поскольку патриархат больше не служит той скрепой, которая раньше удерживала пары от разводов, теперь таким связующим звеном должен быть секс. Отныне предполагалось, что партнеры обязаны удовлетворять все потребности друг друга до конца жизни — в финансовом, эмоциональном, сексуальном плане и так далее. Кроме того, по словам Финкеля, с середины 1960-х годов брак, по крайней мере в Соединенных Штатах, начал восприниматься как основа самовыражения и самопознания, и партнеры должны помогать друг другу реализоваться и поддерживать личностный рост друг друга. Эстер Перель, психотерапевт и семейный психотерапевт, получившая известность благодаря своим книгам «Размножение в неволе» (Erotic Intelligence) и «Право на "лево"» (The State of Affairs), а также лекциям в рамках TED о романтических отношениях и супружеской измене, собравшим рекордное количество просмотров, утверждает, что ожидания от брака никогда не были такими высокими, как сейчас. Мы по-прежнему хотим всего, что предлагает традиционная семья: безопасности, детей, материального благополучия и статуса, но, кроме того, еще и ждем, что партнер будет любить нас, желать и искренне интересоваться нами на протяжении всей жизни.

Человеческое воображение воздвигло новый Олимп: в перспективе любовь к одному партнеру может оставаться безусловной, близость с ним — безграничной, а секс — невероятным, при этом перспектива становится все более и более долгосрочной.

В 1950-е годы появилось новое восприятие понятия «традиционный брак», который теперь рассматривался как единственно правильный способ поддержания любовных отношений. Эта концепция так укоренилась в нашей культуре, что брак стал единственным культурно приемлемым путем к зрелости и независимости. Холостяков зачастую считали самовлюбленными, незрелыми людьми, нуждающимися в профессиональной помощи, тогда как у женщин, которые не находили удовлетворения в ведении домашнего хозяйства, врачи подозревали серьезные психические расстройства. И снова следует подчеркнуть, что это было совершенно новое восприятие брака. Кунц делает вывод: «Потребовалось более 150 лет, чтобы полюбовный брак с кормильцами-мужчинами стал доминирующей моделью в Северной Америке и Западной Европе. На ее ликвидацию ушло менее 25 лет».

Концепция свободной любви в 1960-х бросила вызов институту брака. Все больше женщин предпочитали работать вне дома, чтобы вместе с мужем обеспечивать семью. А от мужчин теперь требовалось активнее участвовать в воспитании детей и ведении домашнего хозяйства. Все больше людей предпочитали жить и обеспечивать себя самостоятельно, и даже растить детей в одиночку. По словам Кунц, с впечатляющей скоростью брак утратил свою роль единственного общественного института, в рамках которого люди должны были вести сексуальную жизнь и иметь детей, посредством которого они становились взрослыми и который способствовал разделению труда между мужчинами и женщинами. Люди начали позже вступать в брак, секс до брака стал нормой, дихотомическое деление на мужчин-кормильцев и женщин-домохозяек в значительной степени стерлось, а уровень разводов продолжал расти, достигнув в Соединенных Штатах почти 50%. Чем больше люди надеялись достичь полного счастья в браке, тем больше они были недовольны отношениями, которые казались пустыми или неудовлетворительными. В обществе, где люди чувствуют, что заслуживают счастья, и ищут его в браке, а потом оказываются несчастны или недостаточно счастливы, они разводятся. Следовательно, все больше и больше людей вступают в брак больше одного раза. А даже если не узаконивают отношения, вероятно, в течение жизни встречаются или живут с несколькими партнерами — так мы как общество перешли от классической моногамии к серийной.

Серийная моногамия существенно влияет на благополучие людей. Среди плюсов — тот факт, что она позволяет людям прекращать неудовлетворительные отношения. Она позволяет влюбляться более одного раза и вести яркую сексуальную жизнь. Кроме того, на разных этапах жизни мы можем находить партнеров, которые подходят нам больше, чем те, с кем мы в данный момент. Ведь один и тот же человек в возрасте 20 и 40 лет — это две разные личности. Однако, чтобы иметь романтические и сексуальные отношения с другим человеком, нужно разорвать существующий союз — и тогда мы задумываемся о стабильности и безопасности детей и семьи, а также о том, кто будет рядом с нами, если мы серьезно заболеем или с возрастом начнем нуждаться в поддержке. Впервые в истории благополучие семьи стало зависеть от романтических и сексуальных влечений взрослых. И если романтические и сексуальные отношения больше не радуют, хотя любовь и привязанность сохраняются, а семья во всех остальных смыслах вполне благополучна, люди должны или уйти, или остаться и страдать. Других вариантов нет.

Наиболее значительной переменой, приведшей к нынешнему состоянию брака, было, вероятно, расширение прав и возможностей женщин и их борьба за равные права с мужчинами. У женщин появилось право голосовать, они начали работать вне дома (на это повлияла нехватка рабочей силы во время Второй мировой войны). Кроме того, женщины начали не просто зарабатывать на жизнь, но и строить карьеру и самореализовываться за пределами своего дома и материнства. Соответственно, женщины становились все менее зависимыми от мужчин с финансовой точки зрения и могли позволить себе развестись (по статистике, большинство разводов инициируется женщинами). Появление противозачаточных таблеток ослабило когда-то само собой разумеющуюся связь между сексом, браком, зачатием и выращиванием детей. Теперь можно было заниматься сексом, не боясь нежелательной беременности, исключительно ради удовольствия, а также принимать решение, хотите вы родить ребенка именно от этого человека или, возможно, не иметь детей вовсе.

Интересно, что брак по любви работает не лучше, чем договорной брак, если мы рассматриваем супружество, которое не заканчивается разводом, как меру успеха. Фактически переход от брака как сделки, обеспечивающей экономические, политические и социальные преимущества и воспитание «законных» детей, к браку, который должен стать кульминацией любви, сексуального влечения и самореализации, оказался не таким уж и успешным. Если половина населения разводится, у многих есть внебрачные связи, a некоторые из тех, кто не разводится, не имеет отношений на стороне и не уходит из-за финансовых проблем, опасений навредить детям или — в более традиционных обществах — страха перед осуждением общества, тогда мы, вероятно, можем сказать, что модель брака по любви не дает большей стабильности по сравнению с традиционными моделями. Скорее даже наоборот. Если мерилом хорошего брака является долговечность, как считают многие, то брак по любви работает хуже брака по договоренности.

А причина этого очень проста. Это не работает, потому что не задумывалось как работающее. Брак по любви — новое изобретение, социальный эксперимент, который, как показывает статистика, не особенно успешен. В прошлом люди проводили всю жизнь вместе, потому что у них не было иного выбора. Это считалось само собой разумеющимся, потому что без брака они не могли бы двигаться по жизни вперед, иметь детей на законных основаниях и рассчитывать на какие-либо экономические или политические выгоды. Люди вступали в брак не ради счастья. Похоже, Фрэнк Синатра был неправ: «любовь и супружество» не «сцеплены, как лошадь и карета». На самом деле еще в 1910 году политическая активистка Эмма Гольдман в брошюре на тему любви и брака писала, что если людям удается сохранить в браке любовь, то лишь вопреки, а не благодаря этому институту. Как только появилась возможность выбора, люди стали голосовать «ногами». Нет сомнений в том, что, если бы развод больше не считался неудачей и не был делегитимизирован в религиозных и традиционных сообществах, если бы он не подрывал финансовую стабильность и от него не страдали бы дети, гораздо больше людей расставались бы, причем гораздо раньше. И никто не осуждал бы их, как сейчас никто не обращает внимания на то, что расстается бездетная неженатая пара, ведь подобный опыт есть у большинства из нас.

Только представьте, сколько психологов, сексологов и специалистов по парной терапии пытаются исправить то, что, скорее всего, и не сломано вовсе. Вполне возможно, мы и не должны испытывать страсть к одному и тому же партнеру на протяжении всей жизни, мы не обязаны чувствовать себя вечно влюбленными в одного человека в рамках моногамии. Все это осуществимо для некоторых людей, но, если этого нет, не факт, что с человеком или с парой что-то не так. Есть люди, для которых это работает, кто всю жизнь не утрачивает влечения к одному и тому же партнеру в рамках моногамной структуры — но их не так много. Семейная терапия и секс-терапия, безусловно, являются благом для людей, которые хотят остаться вместе, хотя испытывают все перечисленные трудности. Но это благо не потому, что такие люди несовершенны и должны быть «исправлены», а, скорее, потому, что у них должна быть возможность улучшить качество своей жизни в соответствии с собственным выбором. Нет причин чувствовать вину и ощущать себя неудачником из-за того, что влечение и любовь к партнеру прошли, или потому, что вы влюбились в другого. Бывает. Это нормально. Это вне вашего контроля, а чувство вины и ощущение неудачи порождают ненужную боль и страдания. Помощь специалиста не помешает, но действовать надо из любопытства и желания лучше понять себя и свои отношения, а не потому, что вы сделали что-то не так и вам обязательно нужно это исправить или изменить.

Брак все еще остается символом успешности (об этом вам скажет любая женщина без пары в возрасте 30–40 лет). Сорокалетний холостой мужчина также вызывает вопросы, даже если у него были длительные отношения, но он ни разу не был женат. Считается, что те, кто женился и создал семью, добились «главного» в жизни, особенно если речь идет о женщинах. Брак все так же подтверждает, что с вами все в порядке, что вы желанны и кто-то выбрал вас и предпочитает всем остальным людям на свете. Поэтому брак — своего рода знак качества, тем более значимый в свете исключительности, предполагаемой моногамией, свидетельствующий: этот человек достоин, достаточно хорош, заслуживает любви.

Тем не менее брак по-прежнему воспринимается не только как нечто, к чему нужно стремиться, но и как то, чего люди опасаются. В последние годы супружество все чаще рассматривают как фактор ограничения — это нечто, что во многих смыслах «останавливает» жизнь, главным образом с точки зрения свободы, романтики и секса. Из-за этих опасений (так называемой боязни обязательств) люди вступают в брак в более позднем возрасте. Они заказывают стриптизерш и стриптизеров на свои мальчишники и девичники, потому что это их последний шанс увидеть и прикоснуться к обнаженному телу того, кто не является их законным партнером на всю оставшуюся жизнь. Люди ищут все новые способы, которые позволили бы им продолжать выполнять обязательства и воспитывать детей, но при этом не лишали их свободы. Поэтому неудивительно, что одно из недавних исследований, проведенных в США, показало: от пятой части до четверти американцев обоего пола без пар экспериментировали с согласованными немоногамными отношениями. В том же году в США был проведен опрос, в ходе которого у участников выясняли, какая система была бы для них идеальной: полностью моногамная, полностью открытая или что-то посередине. В опросе участвовала тысяча взрослых американцев, и их ответы показали, что примерно половина мужчин и одна треть женщин в идеале хотели бы иметь некий тип немоногамных отношений. Среди взрослых старше 65 лет почти 80% высказались за полную моногамию, в то время как среди молодых людей в возрасте 18–25 лет за нее выступили только 56%. Результаты опроса указывают на определенные сдвиги в общественном сознании. Трудно сказать, к чему это приведет, но перемены уже происходят.

Моногамия и капитализм

В некотором смысле классическая моногамия не вполне соответствует еще одной тенденции, развивавшейся в последние несколько столетий и достигшей пика в эпоху современного капитализма. Мы живем в обществе потребления и пребываем в бесконечном поиске «обновления». От дискового телефона к кнопочному, затем к смартфону, а потом к более продвинутому смартфону и так далее. Мы меняем автомобили, дома, города, переезжаем, иммигрируем, меняем работу и с нуля строим карьеру с головокружительной скоростью. В отличие от поколения наших бабушек и дедушек, которые жили в одном доме, работали на одной и той же должности в одном и том же месте и не разводились с супругами, мы гораздо более динамичны и склонны к переменам. Мы больше не чиним сломанное — мы выбрасываем и покупаем новое. В этом смысле пожизненное моногамное партнерство противоречит капиталистическому образу жизни, поэтому все больше и больше людей переключаются на серийную моногамию. Как только стадия влюбленности заканчивается, сексуальная жизнь делается более вялой, становится трудно продолжать отношения, люди уходят и двигаются дальше, работают над собой в надежде, что следующим партнером будет «тот единственный» человек, который оправдает их романтические ожидания от брака. Но как только влечение и страсть ослабевают, они снова расстаются и двигаются дальше. Серийная моногамия гораздо больше соответствует капитализму, чем классическая.

Можно утверждать, что постоянное потребление, бесконечный поиск нового и захватывающего, перспектива «я» вместо «мы» являются благом, но, скорее всего, у каждого из нас позиции по этому вопросу будут немного различаться. Тем не менее мне кажется, что невозможно игнорировать культурный контекст, в котором мы живем. Люди стремятся разнообразить всё в своей жизни, но, как только они вступают в брак или берут на себя иные обязательства перед одним партнером, все эти усилия должны прекратиться и быть направлены только на это партнерство.

В современном мире у людей есть понимание личного счастья, есть возможности для его активного поиска, есть стремление к личностному росту и осуществлению права на самореализацию, а также желание жить на полную катушку. Люди путешествуют на Восток в «поисках себя», медитируют и практикуют йогу, проходят лидерские курсы и стремятся к личностному росту. И эти поиски, исследование себя и самосовершенствование обычно прекращаются, когда дело доходит до романтических отношений. Перспектива роста совместно с другим человеком в рамках семейной жизни очень ограничена. С того момента, как люди связывают себя узами брака, они больше не могут иметь других партнеров, любить или влюбляться в других людей. Не могут открываться через эмоции или близкие отношения с любым другим человеком. Не могут раскрыться в сексуальном плане ни с кем другим, кроме того, кого выбрали, чтобы быть с ним до конца. Пока смерть не разлучит их.

Неудивительно, что людям трудно соблюдать эти ограничения на протяжении всей жизни. В то время как для предыдущих поколений успех отношений измерялся не столько их качеством, сколько количеством прожитых вместе лет, сегодня долговечности отношений и обещаний стабильности и безопасности для большинства недостаточно. Люди подвержены влиянию множества стимулов извне, новые отношения стали намного доступнее и вступать в них проще. Кажется, в современном мире ожидать от кого-то приверженности классической моногамии все менее и менее реалистично, хотя и в прошлом, как мы уже говорили, дела с ней обстояли немногим лучше.

Для все большего количества людей актуальным становится вопрос, будут ли они немоногамны втайне или открыто; будут ли они практиковать немоногамию с течением времени с одним и тем же партнером (по согласию или обманным путем) или перейдут к серийной моногамии. Семейные и интимные отношения являются частью целого. Они — часть культурного и социального климата, в котором мы живем, и он не отличается ни стабильностью, ни умеренностью. Этот климат не позволяет людям пренебрегать собой и своей самореализацией и не поощряет контроль над импульсами или отсрочку удовлетворения.

Хорошо это или плохо? Это зависит от того, какой точки зрения придерживаться. Но реальность такова, что отказ от классической моногамии и замена ее серийной не противоречат социальным представлениям и нормам. Такой шаг отвечает социальным представлениям и нормам, которые, возможно, еще не стали общепризнанными, но уже существуют. Что касается полиамории, можно утверждать, что подобные системы отношений, отстаивающие такие ценности, как равенство и чувство общности, и во многих случаях требующие поддержки сообщества, на самом деле являются противоположностью капитализму. Но нет сомнений в том, что в полиамории придается большое значение человеку и его счастью.

Профессор Ева Иллуз считает, что сейчас существует веская причина поддерживать классические моногамные отношения. По ее мнению, это акт подрывной деятельности, направленной против культуры потребительства. Вот что она пишет в статье для газеты Haaretz:

Eсли придерживаться общепринятого определения, моногамная супружеская пара является, пожалуй, последней социальной единицей, функционирующей в соответствии с принципами, противоположными принципам капиталистической культуры. Такая пара де-факто является манифестом против культуры выбора, культуры максимизации выбора, культуры, которая призывает к лучшему выбору, и против идеи того, что «я» нуждается в постоянном возбуждении, в удовольствиях и непрерывной самореализации. Пары в некотором смысле работают на экономику дефицита. Жизнь в паре требует добродетелей и характера, которые современная культура в нас больше не вырабатывает. Она требует способности выделить другого человека из множества, прекратить примериваться к другим людям, терпеть скуку, оставить саморазвитие, жить (часто) посредственной сексуальной жизнью, предпочитать преданность взаимно оговоренной ненадежности. Таким образом, пары при всей их условности все чаще выступают за ценности, которые стали истинно радикальной альтернативой рынку.

Иллуз считает, что выбор заключается в том, чтобы либо уступить капиталистическим рыночным ценностям, либо жить скучной и бессобытийной, но «моральной» жизнью. Для меня это сродни пословице «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь» — какая-то безысходность с ноткой провокации. Я думаю, что Иллуз упускает реальную альтернативу обоим полюсам этого короткого спектра. Возможно существование в парных отношениях, взаимное уважение и единение. Но также есть место для качественной сексуальной жизни, сильных чувств и самореализации. Не нужно делать невозможный выбор между двумя крайностями. Не нужно выбирать между серой посредственностью и пустотой отчуждения. Существует реальная альтернатива ситуации «либо/либо» — она заключается в общении с людьми ради радости, самопознания и познания других, из любознательности. Фактически ответ заключается в том, чтобы связать две крайности — в своей статье Иллуз описывает это между строк как свободу и безопасность. Ответ заключается не в выборе одного из этих вариантов, за каждый из которых предстоит заплатить свою цену, а в их сочетании. Только вы можете ответить на вопрос, найдете ли вы свободу, безопасность и единение с другим человеком в моногамных отношениях или с помощью одного из немоногамных путей, — но, скорее всего, вам нужно и то и другое.

Моногамия: за и против

Современная западная культура отрицает и подрывает авторитет моногамии на многих уровнях, и все же мы живем в мононормативной культуре. Почему это так? Маловероятно, что моногамия не подходит абсолютно всем и является всего лишь социальным конструктом. Если бы это было так, она давно перестала бы существовать. Так что же нам дает моногамия? Видимо, довольно много.

Преимущества моногамии

Социально-бюрократическое преимущество. Прежде всего, важно понимать, что моногамия удобна для общества. Как и Фрейд, который утверждал, что моногамия является краеугольным камнем человеческого общества, я считаю, что моногамная пара действительно представляет собой единицу, которой легко управлять и которую легко контролировать. Это экономически и юридически удобно — потому что существует четкая организация. Устройство семейной единицы предельно ясно: понятно, кто отец (по крайней мере, официально), кто мать и кому принадлежат дети. Совершенно ясно, что происходит в случае развода; ясно, кто получит визу, если семья иммигрирует; ясно, кто получит страховку в случае смерти супруга. В этом мире есть порядок, и упорядоченный мир намного легче контролировать; всем, не только правительству, проще иметь дело с фиксированными, долгосрочными и предсказуемыми отношениями. Просто представьте себе ситуацию: семья, в которой у женщины двое детей от разных мужчин (а у этих мужчин одновременно есть отношения с другими женщинами), совместная собственность с третьим лицом, у которого также есть дети от другой женщины, а затем один из них переезжает. Что теперь?

Равенство. Мы живем в современном мире, в котором равенство считается одной из основных ценностей. Вот почему моногамия в этом смысле больше соответствует культурному духу времени, чем полигамия. У каждого мужчины есть только одна женщина, и у каждой женщины есть только один мужчина. И все же моногамия устанавливает равенство через запреты, в отличие от консенсуальных немоногамных отношений, которые исходят из обоюдного согласия.

Семья. Некоторые утверждают, что моногамная семья создает лучшую и самую здоровую среду для воспитания детей. С этим утверждением можно поспорить. В современном обществе оба партнера должны много работать, чтобы материально себя обеспечивать; дети воспитываются и обучаются с помощью внешней системы образования, методы и идеи которой не всегда подходят обоим партнерам, но альтернативы как таковой нет. В паре оба должны делать все: работать, вести домашнее хозяйство, воспитывать детей, заботиться о своих отношениях — это жонглирование зачастую переходит в непрерывную гонку, которая длится годами. В обществе, перешедшем к модели серийной моногамии, где вероятность развода более чем реальна, мы хотя бы можем подумать о более комфортных вариантах. Уверенность в том, что детей проще воспитывать, находясь в паре, конечно же, имеет под собой основания. Неслучайно, как мы можем убедиться, социально моногамные животные объединяют свои усилия для того, чтобы вместе вырастить потомство, поскольку в паре это сделать, несомненно, легче, чем в одиночку. Тем не менее с точки зрения экономики семья из трех или четырех человек, большая семья или, возможно, целое поселение или коммуна могут быть даже более предпочтительны для воспитания. При такой модели в течение дня о детях заботились бы спокойные и любящие люди, постоянно сменяя друг друга и позволяя другим взять паузу для отдыха. В связи с этим вполне возможно, что полиаморные семьи из трех, четырех или пяти взрослых способны лучше заботиться о детях, хотя и в этой модели есть ряд нюансов. К примеру, в случае если один из партнеров решит покинуть семью, дети могут быть травмированы, как происходит и при разводе традиционной пары. Если же этот человек не является биологическим отцом, то он может быть полностью разлучен с ребенком. Кроме того, в такой семье более разноплановые потребности и более противоречивые представления о правильных методах воспитания детей — то есть больше поводов для возможных трений.

В любом случае существовало и будет существовать множество различных моделей воспитания детей в разных обществах — например, такие, как в уже упоминавшемся племени мосо или племенах, где у каждого ребенка есть несколько отцов. Например, в России детей часто воспитывали бабушки и дедушки, в то время как родители могли уехать работать в другой город; дети европейской знати воспитывались нянями; в израильских кибуцах в прошлом почти вся ответственность по воспитанию возлагалась на общественный «детский дом». Все больше людей стремятся воспитывать детей совместно (это называется сородительством), то есть принципиально разделяют любовные и родительские отношения. В результате разводов, вторых или третьих браков создаются сложные семьи из нескольких взрослых, детей от разных партнеров и так далее. Каждая из этих моделей имеет свои преимущества и недостатки. Например, «детский дом» в кибуце был признан самым неудачным и болезненным опытом, и по сей день многие люди пытаются справиться с детскими травмами, полученными в кибуце. Поэтому вопрос о том, насколько эти модели лучше или хуже варианта с постоянной парой родителей, важен, и его следует обсуждать. Единственное, что нужно помнить: родители, соблюдающие пожизненную моногамию, — это просто один из вариантов, а не необходимость.

Разные человеческие сообщества выбирали различные модели воспитания детей — и продолжают делать это до сих пор.

Избранность. Моногамия дает чувство избранности. Из всех женщин в мире выбрали именно меня. Есть кто-то, кто любит меня больше, чем любая другая женщина на белом свете; есть тот, кто привязан ко мне сильнее, чем к любой другой женщине в мире; кто-то, кто хочет провести остаток жизни со мной и ни с кем другим (последнее, конечно, можно применить к обоим полам). Следовательно, нашей идентичности и самоощущению угрожает не только физический сексуальный контакт, но и эмоции, влюбленность или даже простое желание партнера быть с кем-то еще. Если он хочет кого-то еще, его привлекает кто-то другой или он влюбился в кого-то другого, моей уникальности и исключительности в его или ее жизни угрожает то, что он или она чувствует. Наряду со всем этим существует также страх того, что я потеряю ощущение себя как уникальной личности, статус единственной хотя бы для одного человека в этом мире. Эту потребность быть единственным можно назвать базисной и «природной». Она присуща ребенку, жаждущему, чтобы его мать всегда приглядывала за ним, обеспечивала все его нужды, давала ему экзистенциальное чувство безопасности, любовь и чувство принадлежности, необходимые для погружения во внешний мир, который можно свободно и с любопытством исследовать, зная, что у тебя есть безопасное место, куда ты в любой момент вернешься. Позднее это стремление обращается на партнера, и отпустить его очень трудно.

Уверенность и безопасность. Моногамия удовлетворяет многие потребности, усиливая чувство безопасности, — например, стремление к определенности. Поиски окончены. Я знаю, с кем я сегодня и с кем буду завтра, я знаю, с кем я состарюсь и кто будет рядом со мной в тот день, когда я умру. Эта уверенность обеспечивает иллюзию защищенности, позволяет нам расслабиться и не быть постоянно начеку — чувствовать себя как дома. Также она дает определенное ощущение контроля над жизнью. И хотя на самом деле, согласно показателям разводов и измен, это чувство уверенности не сказать чтобы обосновано, оно важно и не следует его обесценивать. Чувства принадлежности, безопасности и уверенности крайне значимы для человека, и мы все нуждаемся в них.

Моногамия представляет собой систему, которая пытается отвечать стремлению к полной безопасности и совершенной эксклюзивности: «Посему оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут двое одна плоть…» (Бытие 2:24). Наши родители не всегда будут рядом с нами, и большинству слишком трудно сжиться с мыслью о том, что придется остаться в одиночестве, без защиты кого-то, кто вас безоговорочно любит, не покинет, несмотря ни на что, и пройдет с вами через болезни, финансовые трудности и старость. Обещание, которое люди дают друг другу в свадебных клятвах и которое хорошо знакомо католикам, — «пока смерть не разлучит нас» — может быть истолковано как своего рода согласие на добровольное тюремное заключение, но также и как страховка. Наш партнер станет нашим «островком безопасности». Есть по крайней мере один человек, который будет рядом с нами до тех пор, пока мы не умрем.

Моногамия также дает надежду на то, что, по крайней мере в течение какого-то времени и в какой-то степени, мы будем избавлены от трудностей, сопутствующих открытым отношениям: от ревности, ощущения отсутствия исключительности, от страха быть покинутым, от сравнений с другими и так далее.

Стадия влюбленности. Для большинства людей это очень моногамный этап. Когда вы влюбляетесь, другой человек наполняет ваше сердце, душу и, главное, мысли. Возлюбленные всегда в наших мыслях, мы скучаем по ним каждый раз, когда они не рядом, стремимся быть с ними и проводить как можно больше времени вместе. На этой стадии любовники неразлучны и между ними точно не встанет никто другой. Конечно, для большинства, если не для всех, этот этап когда-то заканчивается, даже если он длится несколько лет. Но пока он длится, необходимости в другом человеке или людях не возникает.

Фокус энергии и внимания. Некоторые люди чувствуют, что в отношениях с более чем одним партнером им трудно распределять свое внимание, ресурсы и энергию. Они осознают, что это приведет к невнимательности и пагубно скажется на отношениях с существующим партнером. Моногамия позволяет сосредоточить внимание, энергию и сохранить преданность одному человеку. Другие же чувствуют, что «смесь энергий» разных партнеров вторгается в их личное пространство.

Ценности и мораль. Преданность в смысле эмоциональной и сексуальной исключительности является основной ценностью для некоторых людей. Монотеистические религии, такие как современный иудаизм и христианство, воспринимают моногамию как добродетель. Секс вне брака считается нечистым, разлагающим и греховным. Поэтому некоторые люди будут придерживаться моногамии по причинам, связанным с моральными ценностями.

Моногамия — единственно возможный образ жизни. Как уже говорилось ранее, некоторых людей моногамия просто устраивает. Она им по душе. Она для них идеальна. Они не испытывают сексуального влечения к другим людям. Если бы им пришлось выбирать — бороться со своими порывами или с ревностью, они без колебаний предпочли бы первое. Моногамия (классическая или серийная) отвечает их ценностям, а думать об ином образе жизни им неприятно. У них нет причин искать другой путь.

В чем же тогда проблема? Кажется, в том, что большинство людей не особо успешно справляется с тотальной пожизненной моногамией, как того требует общество. Ведь наряду с несомненными преимуществами моногамии есть и трудности.

Трудности моногамии

Сексуальная неудовлетворенность, появляющаяся с течением времени.

Среди врачей-сексологов популярна шутка:

— Что является лучшим в мире антиафродизиаком (подавителем полового влечения)?

— Свадебный торт.

Пожалуй, главная трудность, связанная с моногамией, заключается в сексуальной исключительности на всю жизнь. Не секрет, что в большинстве долгосрочных моногамных отношений через некоторое время сексуальная жизнь становится не такой, как раньше. Годы, проведенные вместе, близость, рутина, чувство безопасности, дети, бешеная жизненная гонка, даже ощущение принадлежности к одной семье, когда партнер становится «родным», — все это нередко приводит к снижению либидо и рутинному, обычному, привычному, быстрому и редкому сексу. Около 20% супружеских пар в США занимаются сексом десять раз в год или реже. Конечно, среди этих 20% есть люди, испытывающие проблемы со здоровьем, есть пожилые и асексуальные пары, но также и пары, на чью сексуальность повлияла рутина. А если вы занимаетесь сексом 11 раз в год, то мои поздравления! Вас считают сексуально активной парой, и вы официально исключены из этой мрачной статистики.

Часто различия в сексуальности или сексуальных предпочтениях между партнерами выявляются с течением времени. Например, один из партнеров любит БДСМ, а другой нет. Они не всегда известны партнеру до брака и проявляются со временем, или, может быть, одному из партнеров было стыдно за свои сексуальные желания и он не рассказал об этом второму. В дальнейшем эти различия и неудовлетворенные потребности накапливаются и отрицательно сказываются на жизни в браке.

Но больше всего в долгосрочных отношениях дает о себе знать разница в либидо. В книге «Сексуальные дневники» (The Sex Diaries) австралийский сексолог Беттина Арндт рассказывает об этой пропасти. Согласно Арндт, в большинстве браков существует невероятный дисбаланс в стремлении к сексу между мужчинами и женщинами. Обычно мужчины хотят гораздо больше секса, а женщины, даже те, кто хочет секса все время в начале отношений, после свадьбы и рождения ребенка начинают желать его меньше или не желают совсем. По данным исследования, проведенного в Германии в 2006 году, женщины начинают отношения с сексуальной мотивацией, идентичной мужской, но уже через четыре года в отношениях только половина женщин желает регулярно заниматься сексом со своим партнером, и этот показатель снижается до 20% тех, кто все еще хочет регулярного секса с мужем после 20 лет брака. Это означает, что после 20 лет совместной жизни 80% женщин не хотят регулярно заниматься сексом со своим партнером (тут стоит отметить, что женская сексуальная мотивация не снижается, когда пара не живет вместе!). Соответственно мужчины постоянно испытывают разочарование и чувство отверженности (как правило, мужчины, хотя, конечно, встречаются противоположные ситуации). Им приходится умолять о сексе, и многие из них обходятся без секса месяцами, а в особо тяжелых случаях — годами. При этом около 40% мужчин также не заинтересованы в регулярном сексе с женой после 20 лет совместной жизни, и хотя этот показатель в два раза ниже, чем у женщин, трудно назвать его незначительным.

Можете представить себе боль от постоянных отказов и острую, неудовлетворяемую потребность в реализации своей сексуальности! Кроме того, для многих мужчин сексуальность ассоциируется не только с сексом, но и с эмоциональной близостью и любовью, и зачастую является единственным способом почувствовать любовь другого человека. Близость, которую большинству женщин дает открытый душевный разговор, — это та же самая близость, которую большая часть мужчин получает через секс и физическую связь. Поэтому для них недостаток секса означает недостаток близости и заставляет чувствовать, что их не любят. Ситуация нагнетается, потому что, когда мужчины живут без секса, начинают постоянно о нем думать и все больше и больше требовать или просить его, это вынуждает женщин, которые не хотят секса в принципе, защищаться. Некоторые мужчины решаются на эксперимент и перестают просить о сексе, ожидая, что женщина сама проявит инициативу. Так они ждут годами.

Многие мужчины чувствуют себя обманутыми. Они верили, что вступление в брак обеспечит им бесконечное удовлетворение сексуальных потребностей по их требованию и желанию, а когда этого не происходит, чувствуют негодование и гнев. Вот что пишет об этом психолог Габриэль Букобза в своей книге о новой мужественности:

Сексуальное удовлетворение в интимных отношениях — это то, на что каждый мужчина, по его мнению, имеет право (выделено мной. — М. Х.). Если мужчина хорош в постели, это свидетельствует о его мужественности и подтверждает ее. Для большинства мужчин секс лежит в основе их самоопределения.

Поэтому у большинства мужчин (конечно, не у всех) создается впечатление, что после заключения брака качественный секс становится их неотъемлемым правом. Таким образом, когда у мужчин нет удовлетворяющей сексуальной жизни, они чувствуют себя брошенными, нелюбимыми и обманутыми, а их мужская идентичность страдает.

Эти различия в сексуальности могут разрушить в целом хорошие отношения, вызвать обиду, гнев и эмоционально отдалить партнеров друг от друга, даже если в остальном все прекрасно и пара живет в любви. Фактически эти различия лишают обоих партнеров контроля над своей сексуальной жизнью — и того, кто хочет больше, и того, кто хочет меньше и занимается сексом из чувства долга или вины. Ведь в итоге принимает решение о сексе в конкретный момент именно партнер с более низким либидо.

Так что же происходит с женщинами в такой ситуации? Их опыт не легче, чем у мужчин, но демонстрирует другую точку зрения. Арндт и Эстер Перель, психотерапевт, специализирующаяся на терапии пар, утверждают, что, несмотря на расхожее мнение, женщинам труднее жить в моногамии — гораздо в большей степени, чем мужчинам. Женское желание стремительно снижается после первых нескольких лет сексуальной жизни, обычно после рождения первого ребенка, в то время как у мужчин это снижение происходит постепенно. Это не значит, что женщины несексуальны. Просто они несексуальны со своими партнерами. Когда они позволяют себе благодаря разводу, тайному роману или открытым отношениям быть с другими мужчинами, неожиданно появляется совершенно другая женщина — сексуальная и свободная, без каких-либо ограничений и головных болей. Согласно одному исследованию, 43% американок, состоящих в моногамных отношениях, имеют диагноз «гипосексуальность» (иными словами, низкое либидо). Они испытывают значительное снижение сексуального влечения, но фиксируется оно только по отношению к постоянному партнеру, и во многих случаях женщины, которым поставили такой диагноз, рассказывают о длительном сексуальном вожделении в отношении других людей. Фактически женщины даже больше, чем мужчины, нуждаются в новых стимулах и сексуальном разнообразии, чтобы поддерживать уровень своего либидо, без чего оно угасает. Неудивительно, что женщины, состоящие в немоногамных отношениях, сообщают о большей сексуальной удовлетворенности.

Когда влечение к партнеру снижается, для многих женщин, по их словам, секс превращается в тяжкое бремя, и они занимаются им нехотя, даже с отвращением. Беспокойство по ночам, не начнет ли он «это» снова, настороженность по отношению к любому объятию или физической близости, лишь бы они не привели к «этому», создают ощущение, что мужчины всегда хотят секса. А для женщин он становится еще одним пунктом в бесконечном списке рутинных дел, да вдобавок они винят себя за неспособность дать своему мужчине то, в чем он так нуждается. Порочный круг начинается с избегания секса, затем женщина начинает избегать прикосновений, интимных разговоров, эмоциональной близости и любых признаков привязанности. И все это из страха, что одно потянет за собой другое и в итоге выльется в секс. Когда женщины занимаются сексом при таких исходных данных, чаще всего они просто хотят побыстрее покончить с этим. Иногда они даже не возражают против того, что не достигнут оргазма или не получат удовольствия вовсе, зато мужчина успокоится, а они несколько дней, до следующего раза, не будут испытывать чувства вины — и таким образом им удастся сохранять отношения в равновесии. Некоторые женщины рассказывают, что имитируют оргазм, чтобы их партнер быстрее закончил половой акт.

В книге «Пробужденная» (Awaken) Тамар Мор-Села приводит монолог женщины, которая пожелала сохранить анонимность и появляется на страницах под псевдонимом Нетта. Как говорит Мор-Села, именно эта часть книги, по мнению многих женщин, точно описывает их опыт, и потому они просят ее прочитать монолог Нетты во время лекций и выступлений.

С того момента, как я стала матерью, я перестала испытывать влечение. Мне была неприятна сама мысль о сексе. Да и как могло быть иначе? Я кормлю грудью, я мать Тереза, я святая, я не трахаюсь. Это было для меня непреложной истиной с горы Синай. Я занималась с ним сексом, когда уже невозможно было отвертеться, хотя он никогда не давил на меня. Это было своего рода самоизнасилованием без согласия и желания. Подруга недавно пересказала мне слова ее матери, которая говорила, что в браке иногда приходится лежать на спине, раздвигать ноги и ждать, пока это закончится. Она была зла на свою мать за эту фразу, но внезапно я поняла, что нахожусь именно в такой ситуации.

Нетта описывает короткий период открытых отношений и волнующую встречу ради секса с другим мужчиной:

Я хотела продолжить отношения с этим человеком, потому что он раскрыл во мне то, что я никогда не решалась проявлять. Впервые в жизни я почувствовала, что мне позволено чего-то хотеть, встретиться со своей животной стороной и понять, что это нормально. С ним я могла делать то, чего никогда себе не разрешала. Я помню, что плакала и была очень эмоциональной во время секса с ним, при этом я полностью пребывала в моменте и чувствовала себя в безопасности, свободной и расслабленной.

В итоге Нетта и ее муж вернулись к закрытым отношениям и моногамии, и вот как она рассказывает об этом:

Вскоре после этого я снова забеременела, и зверь внутри меня был похоронен. Я сдалась. Я закупорила бутылку с этим зверем. Я всегда боялась плотского и животного внутри себя, которое тот мужчина освободил, словно выпустил джинна из бутылки… В глубине души я знала, что закрылась в себе, не позволяю увлекаться или открываться новому из страха, что это окажется настолько хорошо, что я не захочу возвращаться. В моей внутренней войне между желанием и материнством победило материнство. Теперь я, как и большинство моих подруг, лежу на спине, уставившись в потолок, и жду, пока все закончится. Очень долго я почти ничего не рассказывала подругам, но они и сами не особенно распространялись на эту тему. С тех пор как я осмелилась поделиться своими переживаниями, я продолжаю слышать откровения, похожие на мои. Никто из них не рассказывает о страстных отношениях, и, когда кто-то осмеливается обсудить эту тему, я всегда слышу, что секс недостаточно хорош. Это еще одно рутинное занятие, с которым всем хочется побыстрее покончить. Когда я слышу, как женщины говорят о страсти к своим мужьям, я всегда подозреваю, что это не просто страсть, а красивая история, которую они рассказывают сами себе, чтобы не утонуть в боли. Из этого правила могут быть исключения, но они как раз и подтверждают, что правило таково и что реальность большинства женщин похожа на мою.

Нетта не одинока. Множество молодых матерей на самом деле не мечтает о сексе. Для большинства женщин время после родов — период выживания и погружения в материнство. К тому же в их организме происходят гормональные изменения, после беременности тело меняется, из груди течет молоко, и в период кормления многим женщинам становится трудно воспринимать ее как сексуально привлекательную часть своего тела. Ночь за ночью они лишены полноценного сна, что выливается во всепоглощающее истощение. У новоиспеченной мамы нет ни минуты для себя, она давно забыла, что значит спокойно выпить чашку еще теплого кофе, каково это — принимать душ дольше нескольких минут или ходить в туалет, закрывая дверь. Ребенок физически привязан к ней в течение большей части дня и дарит ей невероятное количество прикосновений. Если она чего-то и хочет, то разве что некоторое время побыть наедине с самой собой, чтобы ее никто не трогал. Дом выглядит так, будто его разграбили, и кто бы мог подумать, что такой немыслимый бардак способно создать это крошечное существо. Толстовка, обслюнявленная малышом, и круги под глазами едва ли подпитывают ощущение женщины, что она сексуальна. И тут ее муж приходит с работы, где он весь день общался со взрослыми людьми, пил горячий кофе, периодически смотрел в монитор, не делая ровным счетом ничего полезного или листая ленту фейсбука. Теперь он не прочь заняться сексом, но это последнее, чего хотелось бы его жене.

Слава богу, этот жуткий сценарий происходит не со всеми. Но во время гормональных изменений (а у женщин они случаются каждый месяц, а не раз в жизни… знаете ли вы, что каждый месяц после овуляции организм женщины решает, будто она беременна, и значительно снижает ее либидо?) и периодов стресса, когда не возникает никакого желания заняться сексом, в годы выживания, когда она воспитывает маленького ребенка или нескольких детей, — сколько раз и как долго она сможет говорить «нет»? И если период воздержания затянется, у мужчины может случиться сексуальное расстройство, он может изменить жене или уйти от нее. Когда женщина обязана спать с мужем, потому что является для него единственной поставщицей сексуальных услуг в рамках моногамной модели отношений, она будет время от времени (или почти всегда) заниматься с ним сексом без какого-либо желания.

Если такое происходит регулярно, со временем секс может стать еще одной задачей в списке дел, как случилось у Нетты и ее подруг. «Так, что там у нас сегодня? Отвести детей в детский сад, закончить проект по работе, купить подарок на день рождения племянника, приготовить, постирать, заняться сексом…» Как только секс становится рутиной и обязанностью, страсти приходит конец, потому что она цветет там, где есть свобода воли, но увядает и умирает, если возникают обязательства, вызванные страхом, виной и стыдом. В конце концов память о сексе без страсти встраивается в наше тело, и есть вероятность, что в следующий раз он окажется еще менее страстным, и таким образом будет запущен цикл отсутствия желания, питающий сам себя, даже когда гормоны возвращаются в равновесие, а дети вырастают. И даже если сексуальное влечение возвращается, секс с мужем уже прочно связывается в сознании с обязанностями и рутиной, и от этой ассоциации трудно избавиться.

Однажды я прочитала пост, в котором кто-то сравнивал секс как обязанность с любимой едой, которую вас заставляют есть. Взять, к примеру, мороженое. Если бы вам сказали: «Вы должны есть мороженое, даже если не хотите», сколько пройдет времени, прежде чем вы не сможете даже смотреть на него?

Конечно, бывают и противоположные ситуации у женщин с повышенным либидо, которые хотят гораздо больше секса, чем мужчины. Это не так распространено, но не менее болезненно. В таком случае секса требует именно женщина, а мужчина избегает ее. В итоге женщина чувствует себя разочарованной, отвергнутой и уязвленной, а мужчина ощущает себя виноватым и недостаточно мужественным.

И да, иногда вы начинаете заниматься сексом, и в процессе вам начинает нравиться, хотя до этого вы ничего не хотели. Кроме того, вы можете заниматься сексом из великодушия, из желания доставить удовольствие партнеру, и это тоже абсолютно нормально. Но важно, каковы ваши внутренние мотивы, и здесь есть очень тонкий момент. Если вами движет чувство долга или вы боитесь прогневить и разочаровать мужчину, опасаетесь, что он изменит или уйдет, — это не сработает. Когда мотивом становится чувство стыда и вины в духе «со мной что-то не так» или социокультурное давление в духе «все остальные занимаются сексом два-три раза в неделю, а мы не делали этого целый месяц» — это тоже не сработает. Эти мотивы убьют ваше сексуальное влечение к партнеру быстрее, чем вы сосчитаете до пяти.

Надо вспомнить еще и о том, что женщин зачастую учат сдерживать и игнорировать свои желания, особенно в контексте секса. Многим из них по-прежнему кажется, что они должны ставить других на первое место, несмотря на то что это может причинять боль им самим. Мы также усваиваем множество противоречивых представлений о сексуальности. С одной стороны, мы повсюду видим образы чувственных и сексуальных женщин в рекламе и кино, а с другой, с юных лет общество внушает нам, что откровенно сексуальная женщина — шлюха, которую не стоит уважать и на которой уж точно не следует жениться.

Слишком много женщин пережили сексуальные домогательства и случаи, когда мужчины насильно брали у них то, что они не хотели давать. Поэтому, даже если человек, который подталкивает их к сексу, — тот, кого они любят, женщины могут заново переживать прошлые травмы и ощущать себя жертвами, лишенными права голоса, испытывать чувство отстраненности и отчужденности.

Существует любопытная связь между влечением к запаху партнера и генетическим и иммунным соответствием партнеров. Сила влечения меняется, когда женщины используют контрацепцию, которая на химическом уровне действует на их естественные предпочтения. Если женщина встретила своего избранника, когда принимала противозачаточные таблетки, и прекратила их принимать, потому что захотела забеременеть, это может повлиять на ее влечение к партнеру, а она даже не будет подозревать об этом. Нередки случаи, когда оральные контрацептивы оказывают негативное влияние на женское либидо в целом. Многие женщины заново открывали свою сексуальность после того, как переставали применять их.

Большинство женщин переживают по поводу того, как выглядит их тело. Они чувствуют себя слишком толстыми, боятся, что живот слишком дряблый или грудь слишком маленькая, — они беспокоятся о том, как выглядят в определенных позах во время секса, как будто в комнате есть зрители, а они сами — порноактрисы. Иногда женщин беспокоит то, что они не достигают оргазма слишком долго или не могут перестать думать о делах, которые вызывают у них стресс. Как кто-то может наслаждаться сексом в таких условиях? В целом женщины больше подвержены влиянию контекста. В «правильном» контексте желание включится, а в неправильном — те же самые условия могут оттолкнуть женщину.

Кроме того, многие женщины чувствуют, что им нужна близость и связь до секса, в то время как многие мужчины чувствуют близость и связь через секс. Соответственно, если женщина испытывает гнев или напряжение, ей, скорее всего, будет трудно заниматься сексом, пока напряжение не спадет и проблема не решится, в то время как мужчина может пытаться выровнять свое эмоциональное состояние с помощью секса. Ну и не будем игнорировать то, о чем Беттина Арндт пишет в своей книге: очень часто секс с постоянным партнером бывает просто недостаточно хорош. Пока есть трепет от новизны отношений, тот факт, что секс недостаточно чуток или приятен, зачастую остается на заднем плане. Но как только первоначальное волнение угасает, остается лишь посредственный секс, а иногда и того меньше. Разумеется, есть и мужчины, которые не знают, как доставить удовольствие женщине, и женщины, которые не знают, как доставить удовольствие мужчине. Разница в том, что некоторым мужчинам достаточно посредственного или даже откровенно плохого секса, чтобы испытать приятные чувства либо достичь оргазма, а для женщин такой подход, как правило, не срабатывает. Треть женщин никогда не испытывали оргазма в принципе или с мужчиной. Так что нужно, чтобы секс был действительно хорош, иначе, как мы выяснили, он становится еще одной рутинной обязанностью. Когда женщины занимаются посредственным или неприятным сексом, это происходит не потому, что им это нужно, а потому, что они делают одолжение мужчинам, в отношениях с которыми состоят. Но если женщина не наслаждается сексом, ее сексуальное влечение к партнеру рано или поздно угаснет.

Почему же люди не знают, как заниматься хорошим сексом, спросите вы. Да потому что никто не учит их этому. Да, бывают «самородки», как и в любой другой области. Но большинство мужчин узнают о сексе из порно и рассказов других людей. Они акцентируют внимание на эрогенных зонах женщины — груди, сосках, вагине. Они ориентированы на оргазм и проникновение. Такой тип секса часто не отвечает сексуальным потребностям женщин (и, на мой взгляд, между нами говоря, — потребностям мужчин). Письмо, которое Тамар Мор-Села получила от анонимного автора и опубликовала в фейсбуке в конце 2017 года, описывает мужской взгляд на проблему. Позиция автора, конечно, не отражает точку зрения всех или даже большинства мужчин, но я предполагаю, что это письмо может пролить свет на конфликт женщин, которые нуждаются в хорошем сексе, и мужчин, для которых любой секс — уже хороший.

Читая вашу книгу и еженедельную колонку, я обнаружил невероятную разницу между мужской и женской сексуальностью. Бóльшая часть женских монологов сосредоточена на классификации и категоризации: мне понравилось то-то, а это понравилось немного меньше, вот это было хорошо, а от этого я почувствовала себя плохо, я люблю так, мне нужно вот это. У большинства из них есть очень точный рецепт: «Что нужно делать, чтобы секс мне нравился, а чего не нужно» — список условий, которые должны быть выполнены, в противном случае это будет «не то». Они предпочли бы вовсе не заниматься сексом, чем заниматься таким, который не приносит удовольствия и может травмировать женщину.

Я и поражен, и восхищен тем, насколько это отличается от мужской сексуальности. Потому что мужскую сексуальность (по крайней мере, насколько я могу судить по себе и рассказам своих друзей) можно описать одним простым словом: голод. Нехватка. Быть мужчиной означает испытывать сексуальный дефицит 99,9% своей жизни. Всегда получать и проживать меньше, намного меньше, чем жаждут душа и тело. Тот, кто пребывает в состоянии постоянного голода, терзающего, злого голода — такого, из-за которого вы часто думаете, что просто недостаточно привлекательны или недостойны, — просто не имеет права говорить: «Это не совсем то, что мне нравится». Тот, кому не хватает хлеба, не задумывается, хочет ли он бейгл или бриошь.

У большинства мужчин почти не бывает «плохого секса», потому что, когда вы постоянно получаете меньше, чем хотите, почти любой секс будет казаться лучше, чем вообще ничего. Большинство мужчин, которых я знаю, женатых и холостяков, просто не могут позволить себе такую роскошь — сказать: «Я такое не люблю, это не совсем мое». Мы счастливы, когда он у нас есть, голодны, когда его у нас нет, и молимся, чтобы сегодня звезды сошлись и нам повезло — она будет в настроении. Она в настроении — это единственное условие хорошего секса…

И снова я хочу напомнить, что, вероятно, существует множество обратных ситуаций, когда женщина хочет большего. И нет никаких сомнений в том, что по крайней мере некоторые мужчины со сниженным либидо или те, кто сексуально «перегружен» своей женой, находятся в отношениях с женщинами, жаждущими секса и испытывающими разочарование, чувствующими себя отвергнутыми и неженственными. При этом, как пишет в своей книге Букобза, мужчины не имеют права говорить о своих сексуальных трудностях с другими мужчинами, потому что в нашем обществе мужественность измеряется среди прочего успехами в сексе. В некотором смысле признание сексуальных проблем похоже на признание слабости и недостатка мужественности, а невозможность делиться и говорить об этом только осложняет ситуацию. Мы уже упоминали конфликт, который возникает у некоторых мужчин, когда их партнерши становятся матерями (комплекс мадонны/блудницы), потому что в их восприятии матери бесполы, и из-за этой путаницы идентичностей им становится труднее испытывать влечение к жене.

Конечно, существуют люди, чаще это женщины, вступающие в брак с сексуально неподходящими партнерами, потому что причины, которые побуждают их заключить этот союз, связаны с чем-то иным — например, их привлекают положительные качества партнера (он хороший отец или внимательный человек), они испытывают социальное давление, ими движет расчет, желание угодить родителям, стремление получить долгожданный статус «замужней женщины» или финансовую стабильность, подгоняет тиканье биологических часов и так далее.

Исследование, в котором изучались основные черты, определяющие выбор партнера для долгосрочных отношений, показало, что мужчины выбирают сексуально и физически привлекательных женщин, в то время как женщины ищут совершенно другого — стабильности, желаемых черт характера, способности зарабатывать. От многих женщин я слышала, что с самого начала они идут на компромисс с сексуальным влечением и сексуальной совместимостью, потому что «секс в браке не длится долго» и, следовательно, это не то, на чем должен основываться выбор долгосрочного партнера. Они предпочитают сосредоточиться на качествах, которые позволят вести достойную жизнь и вместе воспитывать детей, но в конечном итоге вопрос секса все-таки возникает. Многие женщины, пришедшие на терапию, описывают своих мужей как лучших друзей, тех, на кого они могут рассчитывать, и замечательных отцов, но эти мужья их больше не привлекают и, вероятно, не привлекали никогда.

Люди порой вступают в брак в сравнительно молодом возрасте и не всегда знают, что такое влечение и сексуальная совместимость, а также как это работает. Они часто незнакомы с сексуальностью, которую многие женщины обнаруживают в себе в возрасте 30–40 лет. Они понятия не имеют, сколько замечательного можно обрести в сексе — бесконечные открытия, бесчисленные виды прикосновений, всевозможные виды оргазма. Я однажды смотрела по телевизору интервью с пожилой женщиной, живущей в доме престарелых, и она рассказывала о том, как вышла замуж за своего первого парня. Они развелись спустя десять лет по причинам, не связанным с сексуальностью, но у них была сексуальная несовместимость. Вот что она поведала:

До тех пор, пока я не развелась, я даже не подозревала, что в моем браке была сексуальная несовместимость, потому что не знала, что такое сексуальная совместимость. Я понимала, что не получаю удовольствия, но думала, что так и должно быть. После развода, как только я занялась сексом с человеком, который мне подходил, я поняла, что это такое.

Сексуальное притяжение или его отсутствие могут проявляться на уровне осязания, обоняния, физической совместимости и даже на более тонких, сложно поддающихся описанию уровнях — в ощущении сексуального потока и энергетической связи. Это что-то невероятно чувственное и трудно выразимое — вы просто осознаете это, находясь рядом с нужным человеком. Это можно сравнить с тем, что есть люди, разговор с которыми протекает легко и без усилий, а есть другие, пусть умные и веселые, но с которыми разговор не идет. Сексуальная химия — это место встречи двух людей, именно поэтому у вас может быть невероятная сексуальная совместимость с одним человеком и полная несовместимость с другим. Следовательно, это не всегда о вас или о нем, это, скорее, о вашей эротической связи.

Большинство людей сегодня уже не вступают в брак с первым же партнером, но, думаю, даже сейчас многие из тех, кто женится и выходит замуж, не знают, что такое сексуальная совместимость, сексуальное притяжение и действительно приносящий удовольствие секс. Когда же люди начинают отношения, которые заканчиваются браком? Некоторые в подростковом возрасте, а некоторые в двадцать с небольшим. Что мы действительно знаем о сексуальности в этом возрасте? Какой опыт у нас уже есть? Насколько мы открыты для того, чтобы быть теми, кем являемся на этом этапе? Насколько мы открыты, чтобы говорить о том, что нам нравится и не нравится, не беспокоиться о своем теле во время секса, полностью отпустить ситуацию и нырнуть в свои ощущения вместо того, чтобы размышлять, что он думает обо мне прямо сейчас, все ли ему нравится и не устал ли он на мне за такое долгое время? А со стороны мужчин — не беспокоиться о том, чтобы продолжать как можно дольше, или терять эрекцию из-за презерватива, или слишком быстро кончать, или бояться осуждения своих действий, или не удовлетворять женщину, с которой занимаешься сексом, и так далее. Наша эмоциональная зрелость также важна для формирования и поддержки позитивной и здоровой сексуальности. И если люди начинают серьезные отношения и вступают в брак эмоционально незрелыми, пытаясь не отстать в бешеной гонке, они застревают в своей существующей сексуальной жизни, не вкладывают силы в ее изучение и лишаются возможности раскрыть свою сексуальность, понять, что действительно нравится их телу. У них может быть смутное ощущение, что существует другой вид секса, но они не пробовали его и не знают, что это такое, или же у них есть только смутное воспоминание о нем из прошлого.

Вот письмо Мэри, ей 39 лет. Она замужем, и у нее трое детей.

Я вышла замуж за прекрасного и любимого человека. Наш секс никогда не был восхитительным, но был вполне хорош. Правда в том, что у меня никогда не было по-настоящему удивительного секса до этого, хотя я была со многими мужчинами. Я впервые испытала оргазм только в 24 года и начала встречаться с мужем, когда мне было 25. После рождения детей и начала приема контрацептивов мое либидо снизилось до нулевой отметки. У меня не было никакого желания заниматься сексом, и я делала это только для того, чтобы он был счастлив, чтобы я знала, что «у нас как у пары все нормально», и потому что это был мой долг как жены. В конце концов, если не со мной, то с кем? Как он будет жить без секса? Еще мне нравилась та близость, которую мы испытывали после секса. Если бы я могла сразу перейти к этой части, без секса, было бы прекрасно. Мне казалось, что секс переоценен. Я помню, как смотрела фильмы по телевизору и наблюдала за сценами жаркого секса с неким антропологическим интересом в сочетании с недостатком понимания. Я смутно помнила, что когда-то наслаждалась этим и думала, что секс был восхитителен. Но я не могла вспомнить это чувство. Если бы можно было, я бы с радостью вообще перестала заниматься сексом. Я совсем забыла, что когда-то была очень сексуальной женщиной.

Еще одно письмо, которое я получила от пожилого человека, подписавшегося «Разочарованный», очень ценно, поскольку демонстрирует чувство неудовлетворенности и пустой траты жизни без сексуальности. В старости мы не всегда миримся с жертвами, которые приносили в течение жизни. Это важно помнить не только в отношении сексуальности, но и как жизненный урок в целом.

Мне 70 лет, я женат, у меня трое взрослых детей и пять внуков. К сожалению, когда я был моложе, я не знал терминов «открытые отношения» и «полиамория», хотя убежден, что даже тогда некоторые люди жили таким образом, — но никто не говорил об этом. Интернета не было. Всего неделю назад я наткнулся на ваше имя и эту тему.

В нашем браке я и моя жена были сексуально неудовлетворены, но мы очень долго не обсуждали этот вопрос. Нам удалось избежать развода — вероятно, потому что мы хорошие друзья и у нас много общих интересов. Когда-то мы обсудили этот вопрос и почему-то решили остаться вместе, несмотря на полное отсутствие сексуальной совместимости. Могу подтвердить, что, к сожалению, я оставался сексуально неудовлетворен. Мы не поднимали эту тему в течение многих лет, примерно с момента рождения детей. Я предполагаю, что моя жена была также разочарована, и совершенно не знаю, что она с этим делала. Были ли у нее другие сексуальные партнеры? Понятия не имею, и сегодня это не имеет значения.

На прошлой неделе я прочитал довольно много материалов на вашем сайте и в группе в фейсбуке, которую вы ведете. Я пришел к выводу, что я и моя жена махнули рукой на нашу сексуальную жизнь. У меня остался болезненный шрам, и рана снова открылась на этой неделе, и я никак не могу облегчить эту боль.

Когда между нами случалась какая-то сексуальная связь, этого было достаточно, чтобы зачать замечательных детей, но не более того. Со временем мое либидо (как, думаю, и либидо моей жены) постепенно угасло. Когда вы его не используете, вы теряете его! Именно это с нами и произошло. Я до сих пор не понимаю, в чем была проблема, возможно, в полной несовместимости уровней либидо (что, исходя из сегодняшних знаний, похоже на правду) или в чем-то еще. Я часто делал попытки принудительно заняться сексом с женой, и результат, как правило, был именно таким, какой описан в ваших постах: она расставляла ноги, а на лице было написано «когда же это кончится». Конечно, это не всегда удавалось, потому что у нее не выделялась смазка. В то же время с ее стороны иногда бывали попытки навязать мне секс, которые иногда удавались, а иногда — нет. В итоге это было полное взаимное разочарование.

Мы ничего с этим не делали, а когда родились дети, перестали это обсуждать и со временем прекратили попытки. Мне жаль, что даже количество несексуальных физических контактов — к примеру, объятий и поцелуев — за эти годы также сократилось. Мы все еще целуемся время от времени, но это вежливые поцелуи в щечку и не более того.

Слишком много пар могут сказать, что пережили то же самое, что и Мэри, и Разочарованный.

Но дело не только в желании и либидо — проблема сексуальности гораздо сложнее. В книге «Размножение в неволе» Эстер Перель хорошо описывает препятствия, которые возникают на пути качественного секса в долгосрочных отношениях. Некоторые люди чувствуют себя более сексуальными с незнакомцами, и чем ближе они становятся к своему партнеру, чем больше партнер кажется «родным», тем менее сексуальны они с ним. Эти люди позволяют себе быть раскованными с теми, кто им не так близок. Их привлекают те, кого они не любят, а когда они влюбляются, влечение уходит. Стоит партнеру стать для них чем-то бóльшим — членом семьи, как некоторые люди отступают, возможно, из-за бессознательного запрета на секс с родственниками. Иногда возникает опасение, что чрезмерная открытость испугает партнера или обнажит моменты, которые он не захочет видеть. Словом, когда человек становится близок и более значим для них, такие люди словно отключаются.

По словам Перель, дети, являющиеся плодами любви и страсти пары, часто разрушают ее: несмотря на то что они приносят радость и любовь в нашу жизнь, они также приносят стресс, бесконечные рутинные задачи, которые нужно решать, истощение, тревоги и хроническое отсутствие свободного времени. В отличие от прошлых времен, сегодня дети часто находятся в центре внимания. Это означает, что тот, на ком лежит основная доля заботы, или оба родителя ставят себя в конец списка своих приоритетов. Сначала идут дети, потом работа, домашнее хозяйство и сон; а наши увлечения, свободное время, удовольствие и секс сдвигаются в конец списка. Перель делает интересное замечание: в гомосексуальных парах человек с более слабым либидо обычно берет на себя все заботы, стремится опекать и ухаживать.

Для женщины дом — это место, где она играет множество разных ролей, большинство из которых несексуальны (мать, горничная, повар, няня и т.д.), и очень трудно отодвинуть их в сторону и принять амплуа чувственной женщины, находясь вблизи семейного очага. К тому же в воздухе неизбежно повисает вопрос: где среди всех этих иногда противоречащих друг другу личностей я? Более того, став родителями, мы ориентируемся на образ наших родителей — совсем не сексуальных существ. Кто из нас помнит, как родители занимались сексом или говорили о нем? Возможно, мы усвоили мысль, что секс — это для молодых, а не для взрослых, у которых есть дети.

Период перехода к родительству часто становится стрессовым для пар, потому что внезапно возникает слишком много проблем. И он, и она вдруг чувствуют, что вся нагрузка ложится только на него или нее. Возросшие финансовые обязательства, забота о ребенке, часы работы, которые не совпадают с часами учебных заведений, и даты школьных каникул, несовпадающие с отпусками родителей… Жизнь становится бесконечной гонкой и бесконечным списком дел, в то время как каждый считает, что именно он выполняет всю тяжелую работу и не получает никакой награды от своего партнера. Неслучайно так много разводов и семейных конфликтов происходит на первом году после рождения ребенка. Перель также говорит о том, что с появлением детей люди меняются. Они становятся серьезными и ответственными, делают упор на стабильность и безопасность, перестают тусоваться или встречаться с друзьями, продают мотоцикл, устраиваются на более выгодную и менее интересную работу… Они закрываются. Если добавить к этому, что во многих семьях бывает по несколько детей, история растягивается на десятилетие и более.

Сексуальное желание, утверждает Перель, расцветает в ситуациях спонтанности, новизны, риска, определенной незащищенности, опасности и приключений; в то время как семейная жизнь требует безопасности, стабильности, уверенности и рутины. По сути, семья и сексуальная страсть противоречат друг другу. То, что способствует хорошей семейной жизни, убивает страсть, а то, что движет страстью, опасно для семейной жизни. Стоит это понять, и уже не вызывает удивления тот факт, что резкое снижение частоты и качества секса среди супружеских пар нередко происходит после рождения детей — не только из-за огромных трудностей, напряженности и затрат времени, потраченного на их воспитание, но и потому, что дети превращают пару в семью.

В книге Джека Морена «Эротическое мышление» (The Erotic Mind) автор утверждает: притяжения недостаточно, чтобы поддерживать желание и страсть долгое время. Позитивных чувств, к которым мы все стремимся, — таких как любовь, близость и безопасность — мало. Людям нужно какое-то эротическое препятствие, чтобы пробудить желание и поддерживать его. И эти препятствия состоят из чувств, которые мы испытывать не хотим. Но хитрость в том, что, если этих чувств слишком много или слишком мало, они могут быть губительными для сексуальности. Например, как все мы знаем, если кто-то недоступен по причине расстояния или определенной ситуации (например, этот человек женат/замужем), это разжигает страсть. Но слишком большое расстояние и бессрочная разлука «отключают» ее и вызывают отчуждение. Определенная степень страха, возникающая из-за опасности или из-за пересечения границ и нарушения запретов, питает эротизм, в то время как слишком значительная опасность и сильное беспокойство или страх выключают сексуальность. Определенная доза ревности вызывает сексуальное возбуждение, но слишком сильная ревность разрушительна и болезненна. Чувство вины или двойственное чувство, возникающее из-за того, что мы делаем то, что нам делать не следует, или с кем-то, с кем мы не должны это делать, может возбуждать, но в то же время слишком сильное чувство вины подавляет возбуждение. Различия в силе и неравенство, которые мы так стараемся устранить в нашей повседневной жизни, стремясь к равенству в наших отношениях, могут стать сильным эротическим стимулом в спальне.

Сексуальность не политкорректна и не обязательно соответствует представлениям о гуманизме, а также законам и ценностям современного западного мира. Осознав это, мы поймем, что пары, ведущие мирную моногамную семейную жизнь, устранили из нее пресловутое эротическое препятствие. Вы не будете скучать по человеку, которого полностью завоевали (настолько, что возникает ощущение, будто он вам принадлежит). Кроме того, вы вступили с ним в брак, живете с ним, и он здесь «навсегда». Такие пары не испытывают вины, не боятся и не думают о том, что пересекают границы и выходят за пределы, когда закрывают дверь своей спальни и занимаются любовью. По мере того как они становятся все более равны в доме, они также вводят это равенство в спальню. Отсутствие эротического препятствия может в конечном итоге навредить их страсти, потому что волнение и острые ощущения возникают на стыке притяжения и препятствий.

Если так, то где найти благоприятные условия для секса? Естественно, за пределами дома и семьи, где эротические препятствия существуют. Секс с любовником порождает другой тип сексуальности (а в случае тех, кто вообще живет без секса, — в принципе пробуждает сексуальность). Сексуальность вне дома часто более раскрепощена, полна экспериментов, люди совершают сексуальные открытия, о которых никогда не подозревали, реализовывают фантазии, которые выглядели настолько экстравагантными и пугающими, что казалось опасным «принести» их домой и воплотить в жизнь там, и, конечно, испытывают сильное возбуждение от того простого факта, что занимаются всем этим с новым человеком.

Когда женщина выходит за ограничивающие ее рамки семьи, ей гораздо легче найти свою сексуальность. Там она не мать, не чья-то жена, ей не нужно беспокоиться о бесчисленных обязанностях, возникающих одновременно, не нужно ни о ком заботиться и никому угождать. Она снова может быть сексуальной, свободной женщиной, которая ищет удовлетворения своих потребностей, которая может сбросить с себя все другие маски и груз ответственности и делать это для себя любимой, и только. Любовник для нее — это новый человек, по-новому прикасающийся, с новой химией, волнующий на совершенно другом уровне. Люди, имеющие тайные отношения, а также те, кто открывает свой брак, часто говорят о том, что они проживают «секс, как в кино». Они говорят о чувственности, сексуальном освобождении и остром ощущении полноты жизни. Факторы, которые рушат сексуальность внутри семьи, существуют вне ее. Рутина, безопасность, стабильность — все это остается дома и сменяется крайне возбуждающей опасностью, двусмысленностью, пренебрежением правилами и запретами, отсутствием безопасности, страхом, чувством вины, приключениями и пьянящей свободой. Кроме того, любовник почти всегда остается кем-то недосягаемым. Вы не можете сказать о нем: «Он полностью мой». Недоступность и жажда обладания, которой не суждено быть утоленной полностью, всегда присутствуют в таких отношениях.

Тот факт, что любовник недостижим, только разжигает огонь страсти и поддерживает его дольше, чем в обычных отношениях. Соответственно, нередки романы, которые длятся годами (намного дольше, чем те пресловутые четыре года).

Если посмотреть на приведенную выше статистику, согласно которой 20% людей живут в браке без секса, а после 20 лет совместной жизни около 40% мужчин и 80% женщин не хотят регулярно заниматься сексом со своим супругом, возникает вопрос: у скольких людей есть хороший, гармоничный секс, который не оставляет разочарованным ни одного из партнеров? У 10%? Или эта цифра еще меньше? Кажется, что очень немногим удается заниматься качественным страстным сексом, не испытывая проблем с желанием, на протяжении всей семейной жизни. Соглашаясь с представлениями Эммы Гольдман о любви в браке, я думаю, что люди, которым удается поддерживать прекрасную сексуальную жизнь на протяжении многих лет, делают это вопреки моногамии (так как большинство ее практикует), а не благодаря ей. И, между нами говоря, судя по цифрам, приведенным выше, кажется, большая часть людей живет в состоянии хронического дефицита секса. Действительно ли мы хотим провести так всю оставшуюся жизнь?

Лианна Вульф, написавшая докторскую диссертацию о ревности в полиамории, утверждает, что лечение снижения сексуального желания имеет успех лишь в 15% случаев. Кроме того, она считает, что наличие сексуальных или любовных внебрачных отношений может сделать то, что зачастую не удается в процессе парной и сексуальной терапии. По словам Вульф, в то время как обычным социальным ответом на проблемы сексуальной неудовлетворенности становится серийная моногамия, которая влечет за собой много расставаний и эмоциональных и финансовых проблем, по крайней мере для некоторых людей консенсуальные немоногамные отношения могут стать удачным решением.

Итак, как мы убедились, первой и наиболее распространенной трудностью моногамных долгосрочных отношений является качество и частота секса, но это далеко не единственная проблема.

Сексуальное и эмоциональное влечение к окружающим. Трудности моногамии заключаются не только в низких шансах на поддержание удовлетворительной сексуальности в паре, но и в том, что партнеров привлекают другие люди и они влюбляются в них независимо от качества секса и любви в существующих отношениях. Моногамия не предусматривает секса с другими людьми. Кроме того, недопустимо испытывать влечение к другим людям и уж тем более — романтические чувства. Проблема состоит в том, что мы не планируем и не стремимся испытывать влечение или влюбляться в других людей — это просто случается. Конечно, можно избежать перехода от платонических чувств к каким-то конкретным действиям, но иногда это бывает трудно контролировать.

Сексуальное влечение — могучая сила, а потребность в сексуальном разнообразии дремлет внутри каждого из нас. После пищи, воды и сна, которые необходимы для выживания, секс является для многих людей самым мощным и одним из важнейших стимулов. Попытки не обращать внимания на влечение или лимеренцию по отношению к другому человеку, особенно когда эти чувства взаимны, становятся серьезным испытанием даже самых волевых людей. Тем не менее есть люди, которые по соображениям религии, морали и так далее или из страха сделать больно партнеру, быть раскрытым и прочее могут сдерживать себя и отказаться от отношений с человеком, который им нравится. Это зависит от ценностных установок, от того, насколько велика потребность, удовлетворена ли она хотя бы частично в семье, а если нет, то от того, сколько времени она оставалась неудовлетворенной, и от шансов когда-либо восполнить дефицит в этих отношениях. Кроме того, это также зависит от качества связи с новым человеком. Время от времени встречаются люди, с которыми все по-особенному: и притяжение, которое вы испытываете, и уровень общения, и степень близости. Людям трудно отказаться от такой связи. Когда они влюбляются и снова чувствуют «бабочек в животе», их переполняют опьяняющие гормоны, они словно парят на крыльях, находясь рядом с таким особенным человеком, видя себя в ином свете в отражении чужих любящих глаз, цепляются за эти чувства и изо всех сил пытаются отстраниться. Неслучайно существует так много песен, книг и фильмов о влюбленности. Сила положительных эмоций, эйфория и возбуждение таковы, что кажется, нет более мощного наркотика. Многим трудно, а иногда и невозможно отказаться от этих эмоций. Влюбленность и сексуальное желание вызывают очень сильное, непреодолимое чувство радости жизни. Даже невинный флирт может поднять уровень вашей энергии и вызвать улыбку на лице в совершенно обычный день — только представьте, на что в таком случае способна влюбленность. Люди могут подавлять свои чувства, но во многих случаях их партнеры страдают от самого факта, что сексуальное желание или чувства вообще появились, и это намного сложнее, а может, и вовсе невозможно контролировать.

Наоми написала мне это письмо, в котором рассказала о трудностях, связанных с отказом от новых переживаний и запретной любви:

Со своим первым парнем я начала встречаться в школе. У нас было все: большая любовь, бурные эмоции, ревность и очень болезненное расставание. Наши пути разошлись, и мы потеряли связь, когда он пошел служить, а я оканчивала школу. Мы не виделись и никак не контактировали 25 лет. Наша школа организовала встречу выпускников, и вдруг мне стало любопытно узнать о нем. Чем он сейчас занимается? Каким человеком стал? Я погуглила его имя и нашла только номер стационарного телефона.

Спустя несколько недель колебаний, ехать или не ехать, я наконец позвонила ему в день встречи, чтобы спросить, собирается ли он прийти. В ответ он рассказал, что стал религиозным — теперь он ортодоксальный еврей, а о встрече выпускников даже не слышал. С тех пор мы стали вести долгие телефонные разговоры, пытаясь наверстать те 25 лет. Мы оба женаты, у обоих есть дети, оба переживаем трудные времена. Он хотел увидеться, поскольку не смог приехать на встречу выпускников. Мы встретились, и я рассказала об этом своему партнеру.

Трудно описать нашу первую встречу словами: я не могла представить, что он будет настолько отличаться от того мальчика, которого я знала. Вместо черных кудряшек — бритая голова, борода, пейсы и кипа.

Во время нашей встречи, которая длилась три часа, мы так много говорили, делились секретами, обсуждали жизнь… У меня появилась необъяснимая боль в животе и где-то в груди. Я не могла понять, что это было. А потом последовали многочасовые разговоры, переписки, свидания под видом дружеских встреч — мы и не заметили, как нас захватил незапланированный роман. Я должна была все скрывать, потому что не могла же я поделиться этим с самыми близкими мне людьми, не причиняя им боли.

Это были недели восторга от внезапного возвращения к воспоминаниям нашего отрочества, от любви, от близости. Недели разочарования и боли, которые отражались в наших глазах, потому что мы не могли открыто выражать свои чувства и потому что мы оба не хотели разрушать наши семьи. Внутренняя борьба, самобичевание, боль, страх. Постепенно он стал отдаляться. И в конце концов заявил, что, согласно еврейскому закону, ему не разрешается вступать в контакт с замужней женщиной, но не прекратил наши отношения — он хотел, чтобы это сделала я, а у меня не было сил. Я так сильно нуждалась в этих отношениях.

После двух с половиной лет мучений он сказал, что хочет разорвать все связи между нами. Я выплакала сердце, мне было невероятно трудно горевать втайне, но из-за страха причинить боль близким это был единственный вариант. И на этом пути я сломалась. Я не подозревала, насколько это было мне необходимо. Ведь для того, чтобы построить новое здание, нужно снести старое, а это больно, мучительно, земля дрожит под ногами. Из руин — после литров слез, боли в сердце и удушающей тоски — у меня стало рождаться новое мировоззрение.

Любить нескольких человек одновременно возможно — так же, как можно усидеть на двух стульях и поджечь свечу с обоих концов. До меня дошло, что пословицы могут вводить в заблуждение и что религиозные заповеди должны получить новое, свежее толкование: фраза «Не возжелай жены ближнего своего» значит «Не забирай жены ближнего своего лишь для себя самого и не разрушай ее семьи, но люби эту женщину вместе с ее семьей». Ведь существуют люди, которые преуспевают в мирной жизни со множеством любовников, не разрушая ни одной семьи. С моей любовью мы расстались, но переродились наши отношения с партнером, который был на моей стороне и держал меня за руку. Вот что такое любовь. И вот тут начинается колоссальное испытание: интимное общение с партнером на совсем ином уровне, совместное изучение открытых отношений, определение границ и принятие решения не позволить страху стать нашим ориентиром.

Дэн Сэвидж утверждает, что проблема заключается не в самой моногамии, а в том, что мы превращаем сексуальную исключительность в самое важное доказательство верности и любви. Поэтому, когда люди не чувствуют исключительности в отношениях, они автоматически считают, что эти отношения полностью разрушились. «Действительно ли верность — то, что мы практикуем только через наши гениталии?» — задается вопросом Сэвидж. Разве это не слишком узкое определение верности? Люди думают, что если их привлекают другие люди или они влюбляются в них, то, скорее всего, они не любят своего партнера, и начинают действовать в соответствии с этим предположением. Получается, что такое дихотомическое восприятие фактически разрушает моногамные отношения.

«Мы должны перестать говорить людям, что единственное, что делает их хорошими людьми, — это постоянная приверженность 100-процентной моногамии, — пишет Сэвидж. — Вы можете упасть со своего велосипеда и при этом занять первое место на "Тур де Франс". Если ваши отношения с одним человеком длятся в течение 50–60 лет и при этом вы изменяли ему или ей всего несколько раз, возможно, в конечном итоге вы не так уж плохи в моногамии».

Жизненная сила. Описывая полиаморные отношения, люди часто повторяют, что они дают им ощущение жизненной силы. Внезапно возникают волнение, предвкушение, опасность, страсть, влюбленность, трепет, волнение от нарушения правил и границ. Все это вместе заряжает их мощным чувством жизненной силы, от которого очень трудно отказаться.

Эстер Перель объясняет некоторые из причин, связанные с этим чувством жизненной силы, которое заставляет изменять даже самых приверженных моногамии людей:

В моей практике подавляющее большинство людей, которые изменяют, на самом деле не являются типичными донжуанами. Это не такие люди, которые постоянно ходят налево. Чаще это те, кто хранит верность десятилетиями. И вот однажды они пересекают черту. Они никогда и не думали, что пересекут ее, потому что довольно часто они моногамны по убеждениям, но полигамны в своем поведении. Они переживают конфликт между ценностями и поведением. И вот эти люди порой собираются рискнуть всем, что выстраивали годами. И ради чего, спросите вы? Ради того, чтобы почувствовать себя живыми. И это слово — «живой» — относится не только к сексу. Речь об отказе от собственных ограничений, выходе за прежние жизненные границы и узы брака, о вызове смерти, которая всегда где-то за углом. Суть неверности — в трансгрессии. На самом деле речь идет о нарушении правил, в том числе своих собственных, внутренних и внешних. Именно эта сила трансгрессии заставляет людей чувствовать себя живыми, свободными, смелыми, независимыми, когда они заводят интрижку, когда изменяют партнеру — то есть когда делают что-то только для себя.

Нереалистичное ожидание того, что один человек должен удовлетворить все наши потребности. В прошлом существовало четкое разделение между чувством экзистенциальной безопасности, финансовой стабильностью и воспитанием детей, а также между романтической страстью и любовью, которые не обязательно сосуществовали в одной и той же системе. Фактически они, скорее, не сосуществовали. Общество обеспечивало личную и финансовую безопасность. Расширенная семья заботилась о детях. Со временем наряду с прогрессом моногамии и созданием маленьких семейных ячеек, отсоединенных от расширенной семьи и сообщества, ответственность за финансовую безопасность, а также воспитание детей целиком легла на пару. Но когда брак превратился из финансовой сделки в романтическую авантюру, мы стали мечтать об «одном-единственном». Теперь он один должен удовлетворять все наши основные потребности до конца наших дней. Он должен быть самым удивительным любовником, лучшим другом и доверенным лицом, крепким плечом, на которое можно опереться, успешным кормильцем, хорошим отцом, интеллектуальным собеседником и так далее… в течение нескольких десятилетий. Ведь если у меня есть потребности, которые он не может удовлетворить, то кто будет это делать?

Финкель утверждает, что в прошлом традиционная семья обеспечивала потребности людей на базовом уровне выживания и безопасности. Во многих случаях женщины не могли выжить сами по себе, без родительской семьи или защиты мужа. Дети становились рабочими руками, помогая семье финансово; брак закреплял статус зрелого взрослого человека в обществе и так далее. В общем, брак удовлетворял самые основные финансовые и физические потребности на нижнем уровне пирамиды Маслоу. Сегодня люди хотят, чтобы брак удовлетворял потребности, расположенные на вершине пирамиды, то есть они ищут союз, который обеспечит их любовью, сексуальным влечением, близостью и прежде всего счастьем, даст возможности для самореализации и самопознания. Добавлю: несмотря на то что в западном обществе многие разводятся и живут одни, при мысли о значительном снижении уровня жизни, вероятном одиночестве и о том, что развод может повредить детям, большинство людей отвергают этот вариант. Это означает, что на самом деле они не заменили потребности, связанные с выживанием, на потребности высшего порядка, а скорее добавили их, надеясь, что сложившиеся отношения удовлетворят почти все эти потребности, вместе взятые. В любом случае тяжкое бремя обеспечения всего этого несметного количества потребностей ложится на плечи партнера. Эли Финкель утверждает, что ожидания настолько высоки и требуют так много работы и усилий, что в большинстве отношений они никогда не оправдываются, и это приводит к разочарованию. Или, как говорит Эстер Перель, ожидания — это разочарования, ждущие своего воплощения. Несмотря на это, те немногие отношения, в которых удается удовлетворить этот список требований, или отношения, где пары «делегируют» обеспечение некоторых потребностей другим людям, гораздо счастливее и успешнее, чем те, о которых наши предки могли когда-либо мечтать.

Я думаю, вопрос ожиданий заслуживает более подробного рассмотрения. Они разрушают потенциальные связи еще до начала отношений. Идя на свидание, мы заранее готовим длинный список необходимых для партнера качеств, а также перечень того, что мы в нем не потерпим. В моногамных отношениях нам заранее хочется избежать всего того, что потребует от нас компромисса, или остается надеяться, что со временем мы сумеем изменить партнера (однако на самом деле из этого обычно ничего не выходит). Мы взваливаем все свои пожелания на плечи человека, который волшебным образом, без каких-либо усилий с нашей стороны, должен совпасть с нашими требованиями в отношении сексуальной близости, счастья и родительских обязанностей… да, и еще он обязан способствовать нашему самопознанию и самореализации. А все потому, что это тот самый мифический «один-единственный» — и мы ужасно расстраиваемся, если он не оправдывает наших ожиданий. Правда, нам самим ничуть не легче отвечать ожиданиям с его стороны, и задача по удовлетворению всех потребностей партнера может оказаться для нас непосильной.

Чем больше мы разбираемся в сути проблемы, тем яснее становится, что она кроется в сочетании трех сильнейших потребностей: это финансовая и эмоциональная безопасность (которую мы связываем с браком), родительство и секс, и при этом мы хотим, чтобы все это нам обеспечил один человек. С одной стороны, нам кажется, что это самый простой и естественный путь. Когда вы влюблены в кого-то, вы хотите быть рядом с ним, хотите видеть его все время, хотите жить вместе и не испытываете проблем с сексуальным желанием. При этом у вас естественным образом возникают мысли о рождении ребенка. Кажется разумным, что все эти пункты сосуществуют, к тому же в нашей культуре нам постоянно внушается, что именно так и надо, что это должно работать вечно и что мы будем жить вместе «долго и счастливо». С другой стороны, эти потребности в безопасности, родительстве и совместной жизни противодействуют страсти, свободе и сексуальности. Когда люди так сильно зависят друг от друга, в долгосрочной перспективе им становится трудно испытывать обоюдное желание. Если вы не можете расстаться из-за детей, а также из страха лишиться финансовой стабильности и ощущения безопасности, чувство свободы оказывается под угрозой. Наряду с экономической и экзистенциальной зависимостью приходит вышеупомянутое чувство долга, а мы уже говорили о том, что от слова «надо» сексуальность чахнет — цветет она только на свободе. Конечно, сыграть роль может быть любая потребность, которую ваш партнер не удовлетворяет. Например, необходимость в доверительной или интеллектуальной беседе, которая, возможно, не находит отклика у партнера, но может удовлетворяться кем-то еще… Нехватка качественного времяпрепровождения или постоянное отсутствие партнера, который очень усердно работает и редко бывает дома. Наконец, желание иметь общее хобби, которое послужит основой для сближения и более теплых отношений. Это так здорово — неожиданно встретить кого-то, кто интересуется спортом так же, как и вы, или любит театр, а ведь вы всегда хотели разделить эту страсть со своим партнером, но не могли. Или, может, у вас есть еще какой-то общий интерес, скажем музыка, философия, политика и активизм. А иногда можно встретить того, кто познакомит вас с новым захватывающим миром. Общие интересы создают близость и связь, которые иногда выражаются в физическом или сексуальном влечении. Потребность быть увиденным, которая иногда остается без ответа из-за жизненных стрессов и бесконечной череды обязанностей. Это бодрящее ощущение, что кто-то видит вас и очарован вами. Почему не добиться этого в рамках моногамных отношений? Иногда такое возможно. Иногда — не с этим партнером или не только с ним. И важно понимать, что, как только возникает взаимный интерес, бывает трудно интуитивно выстроить границы близости, как того требует социальная норма.

Еще одна проблема кроется в том, что мы как общество совершили серьезную ошибку, выработав представления, согласно которым мы снимаем с себя ответственность за собственные нужды и счастье и возлагаем ее на партнера, а он, в свою очередь, делает то же самое по отношению к нам. И это даже считается романтичным. Таким образом мы отказываемся от каких-то возможностей и передаем их партнеру, и наоборот. Теперь наше счастье и удовлетворение многих потребностей — эмоциональных, романтических и сексуальных — находятся целиком и полностью в его руках. А мы ничего не можем сделать и лишь полны ожиданий. Оправдать их — долг партнера, и если он не выполнит его (а так и будет), то окажется виноват. Если партнер не хочет удовлетворить наши потребности, потому что это ущемит его, или не может сделать это из-за каких-то личных качеств, мы будем считать, что он обидел нас и, что еще хуже, отказал нам в счастье — возможно, навсегда. Соответственно, мы будем постоянно обвинять и осуждать его. То же самое относится и к нам. Как только мы не сможем удовлетворить потребности партнера, потому что они противоречат нашим, нам придется решать, от чьих отказаться. Но в любом случае поплатятся все — и партнер, и мы. Так в отношениях оказываются два беспомощных человека, которые не несут ответственности за собственные потребности, но несут полную, непосильную ответственность за потребности и счастье другого, и оба они всегда виновны в несоответствии ожиданиям другого. Видите нестыковку? Как только мы сможем вернуть себе ответственность за удовлетворение своих потребностей, мы восстановим и нашу силу. Мы избавимся от токсичных ожиданий в отношении партнера и узнаем, что наши потребности может удовлетворять не один человек. Не думаю, что мы способны избавиться от всех ожиданий. Но нам по силам значительно снизить их количество и вернуть ощущение свободы, легкости и простоты восприятия другого человека. Мы сможем принимать партнера таким, какой он есть, и уважать его независимость, не ожидая, что он изменится.

Самопознание и самовыражение. Это одна из самых значительных перемен, которые влюбленность в другого человека вносит в нашу жизнь. А может, наоборот: из-за того что это входит в нашу жизнь через другого человека, мы влюбляемся в него. У нашей личности много разных граней, и большая их часть скрыта от нас. Иногда встреча с другим человеком позволяет нам открыть в себе нечто иное. В его компании мы можем внезапно стать более смелыми, сексуальными, быть умнее и забавнее — лучшей версией себя. Как утверждает Эстер Перель в своей книге «Право на "лево"», часто тем самым удивительным человеком, которого люди обретают в романтических отношениях, оказывается не новый партнер, а они сами. У нас много сторон, много разных «я», но в интимных отношениях со временем мы склонны отказываться от сложности в пользу ограниченной, базовой версии себя. И иногда легче быть иным с другим человеком. Роман становится «неизбранной дорогой», это шанс пожить другой жизнью, изучить больше возможностей, которые иначе были бы упущены. «Измена — это зачастую месть со стороны неиспользованных возможностей». Возможность побыть лучшей версией себя — вот то, от чего людям трудно отказаться. Это то, по чему они тоскуют, когда приходится внезапно и безжалостно разрывать такие отношения, если о них становится известно постоянному партнеру. Это то, по чему они скучают — не только по человеку, которого любят, но также по тому, кого обнаружили внутри себя, кто проявился в компании с этим, другим партнером. Отказаться от этого — значит утратить важную часть себя.

Иногда люди — и это кажется парадоксальным — чувствуют себя в большей степени собой с человеком, с которым они изменяют, а не с постоянным партнером. Невозможность быть самим собой может проявляться в интимных отношениях (в страхе сказать, что секс плох или неудовлетворителен, и тем самым задеть чувства партнера) или в доверительной беседе (в страхе признаться в своих слабостях, качествах, мыслях, чувствах и потребностях, которые, как кажется, невозможно любить). Кто-то думает, что надо казаться не тем, кто он есть, а иначе партнер порвет с ним, обидится, не будет ценить, перестанет любить. Чем значимее для человека партнер, тем труднее раскрыться перед ним и рискнуть потерять или ранить его. История отношений и эмоциональный багаж, накопленный за годы, оставляют все меньше возможностей для того, чтобы быть с партнером честным и признаться в своих слабостях. Возможно, в какой-то момент кто-то решился сказать правду, а его в ответ пристыдили или обидели. Возможно, в отношениях присутствуют гнев или недоверие, которые не позволяют раскрыться до конца, показать свою уязвимость. Сколько раз я слышала от людей, имеющих внебрачные связи, что с любовниками они смогли наконец быть теми, кем на самом деле являются. Роман создает пространство — пусть воображаемое, иллюзорное, — в котором люди, находящиеся во врéменных и запретных отношениях, чувствуют себя безопасно. Именно эта дистанция между ними и невозможность иметь «нормальные» отношения позволяют им быть друг с другом гораздо честнее, чем дома.

Отсутствие независимости. Людям не нравится, когда им указывают, что делать, и все же с раннего детства именно это с ними и происходит — дома, в детском саду, в школе и на рабочем месте. Им указывают родители, воспитатели, начальники, учителя, чиновники, представители закона и даже случайные люди.

Независимость — одна из основных наших потребностей. Тем не менее в близких отношениях люди редко ее получают: от нас ожидают готовности к компромиссу и отказа от части себя. Это называется зрелостью. Но отказ от личной свободы на долгое время в конце концов только вредит.

Внебрачная связь или открытые отношения позволяют некоторым людям чувствовать, что именно они принимают решения относительно своей жизни, своего тела, эмоций и мыслей, а не кто-то другой. Они сами выбирают, с кем и когда быть. Сами решают, что делать со своим телом и при чьем участии, и имеют право чувствовать то, что они хотят, по отношению к тому, к кому хотят.

Люди, ставящие независимость на вершину своей иерархии потребностей, необязательно будут делать все то, что им позволяют открытые отношения. Людям достаточно знать, что у них есть такая возможность, и именно они решают, воспользоваться ею или нет. В то же время запреты действуют на них, как красная тряпка на быка: они воспринимают это как вызов.

Когда люди вступают в отношения, они утрачивают свободу распоряжаться собственным телом: им теперь запрещено обниматься или заниматься сексом с другими; они теряют контроль над своими эмоциями: им не позволено испытывать определенные чувства к другим. А бывает, что люди теряют контроль даже над собственными мыслями: им запрещают думать о ком-либо еще или иметь сексуальные фантазии, в которых не участвует партнер или участвует кто-либо, кроме партнера. Если вынести за скобки социальный контекст, который постулирует разумность такого подхода, то это звучит абсурдно. Как кто-то может сказать кому-то другому, что ему или ей делать с его телом или что чувствовать, а что нет? И как люди могут даже думать о том, чтобы пытаться контролировать чужие эмоции? И все же такие взаимные ожидания присутствуют во многих парах. Потеря независимости происходит и в других сферах жизни, не только в той, что касается интимных отношений. Зачастую люди чувствуют, что им приходится отказаться от свободы ради жизни в паре и семьи. Они начинают спрашивать разрешения. Им надо отпрашиваться, чтобы пойти погулять с друзьями или поехать с ними за границу; они вынуждены продавать свои мотоциклы, потому что это опасно; отчитываться, когда вернутся домой, где были и с кем; отказываться от интересной работы в пользу той, которая принесет больше денег семье. Нередко можно услышать фразы: «Мне жена не позволит», «Мне нужно спросить у моей девушки» или «За меня решит муж». Такая модель отношений — состоящая из попыток испросить разрешения и запретов, которые супруги налагают на желания друг друга, вместо того чтобы объединяться и находить творческие решения, удовлетворяющие их потребности и дающие им свободу и возможность дышать полной грудью, — создает ощущение, будто мы вернулись в детство и в доме есть родитель, который требует, чтобы ему обо всем сообщали, который разрешает и запрещает безотносительно потребностей и желаний ребенка. Каким-то образом нам удается быть одновременно родителем и ребенком. И вряд ли это можно назвать здоровыми или чувственными отношениями.

Оказывается, существует много моногамных пар, по правилам которых совершенно неприемлемо пойти на танцы отдельно друг от друга; есть люди, которые не пьют кофе с представителями противоположного пола, если это не связано с работой; не позволяют своим партнерам поддерживать дружеские платонические отношения с бывшими; требуют, чтобы их партнерша одевалась более скромно, как только отношения становятся серьезнее, и так далее. И эти запреты кажутся людям разумными, а их единственная цель — не создавать излишней близости и пресекать на корню любую возможность возникновения чувств или притяжения между ними и противоположным полом. Представьте себе шкалу, на одном конце которой — запрет на определенные мысли; затем (продвигаемся по шкале) — требование носить паранджу; далее — запрет на поход в кофейню с другим мужчиной; запрет на посещение кинотеатра с другим мужчиной; на танцы с другим мужчиной; на влюбленность в другого мужчину; на секс с ним. А на другом конце шкалы — отношения с ним (или с ней, как вам угодно). Или же представьте себе такую же шкалу, но не с запретами, а с тем, что разрешено, — полную противоположность. Вам позволено размышлять и фантазировать о другом мужчине, вам разрешено пить с ним кофе, спать с ним и так далее. На одном конце такой «разрешительной» шкалы находится все то, что большинство из нас сочло бы немыслимым в соответствии с моногамными стандартами, а на другом — «свободные» концепции, вплоть до полиамории и анархии отношений (я подробно расскажу о значении этих терминов далее). Но все они находятся на одной и той же шкале, где один человек запрещает или разрешает что-то другому. По сути, это одно и то же — запретить другому человеку пить с кем-либо кофе или с кем-либо спать. В обоих случаях это личное дело. И в обоих случаях право предоставлять свободу другому человеку или лишать ее якобы находится в руках его или ее партнера.

Я предлагаю радикально иной подход. Он начинается с представления о том, что люди полностью независимы, находятся ли они в отношениях или нет. Они обладают абсолютной свободой мыслей и чувств и могут распоряжаться своим телом, как хотят, и никто не имеет права требовать от них чего-либо в этом отношении (хотя всегда можно попросить) — даже те, кого они любят и чьими партнерами являются. Конечно, большинство из нас — простые смертные, и нам пока еще далеко до Будды. Кроме того, мы живем в культуре, в которой вышеупомянутая шкала запретов считается нормальной. Мы полагаем, что у нас есть право на тело и эмоции нашего партнера, то есть мы присваиваем его полностью, как только он соглашается любить нас и посвятить себя отношениям. Чтобы освободиться от этого представления о собственности, нужно время. Естественно, вполне нормально попросить партнера о помощи и самоограничении (возможно, временном), чтобы чувствовать себя в безопасности и не страдать, не испытывать боль. Но это должно быть сделано с уважением к его независимости, именно в качестве просьбы, а не требования и, если возможно, с готовностью проделать некую внутреннюю работу, направленную на то, чтобы разорвать эти узы собственничества, контроля и угнетения, связывающие нас с партнером (даже если кажется, что никакого контроля и угнетения нет, потому что этот человек вступил в отношения по собственной воле). И, по крайней мере, нужно понимать, что этот человек жертвует значительной частью себя ради нашего благополучия, и важно быть благодарными, не принимать это как должное и не требовать, как будто мы имеем на это право.

Не так давно я присутствовала на свадьбе, и священник начал церемонию с рассказа, как однажды на другой свадьбе, завершившейся фейерверком, он услышал, как кто-то заметил:

«Забавно, я думал, что фейерверки устраивают на День независимости, а не в день, когда эту независимость у тебя отнимают».

После этого священник, естественно, перенаправил церемонию в другое русло, менее угрожающее для пары, стоящей у алтаря. Но правда ли, что свободе и независимости не место в отношениях пары? Где грань между принадлежностью и обособленностью? Между совместными решениями и односторонними запретами, сопровождаемыми наказаниями? Можно ли быть парой и семьей (и моногамной в том числе!), но оставаться верными себе? Думаю, можно, но это требует большой чуткости, открытых и честных разговоров и совместного принятия решений параллельно с поиском способа удовлетворения потребностей обеих сторон. Необходимо учитывать тот факт, что наш партнер не является продолжением, нас самих; он не наш ребенок и не должен ограничивать себя из-за желания прожить часть жизни с нами, он взрослый, независимый, свободный человек. У людей, начинающих отношения с такой установкой, скорее всего, будет ощущение свободы, и вряд ли они почувствуют себя ограниченными и ущемленными. Следовательно, им незачем будет восстанавливать свою независимость, идя тайными путями.

Важно понимать, что независимость и свобода не отменяют чувства принадлежности, безопасности, единения и заботы о других, и сейчас мы в этом убедимся.

Что-то одно или в комплексе? Безопасность или свобода? Нам с детства твердят, что мы не должны наслаждаться жизнью, когда станем старше. Взрослая жизнь измеряется количеством жертв и компромиссов, на которые мы идем. Соглашаемся на нелюбимую работу — мы же должны зарабатывать себе на жизнь; ставим под угрозу качество нашей жизни, когда у нас маленькие дети; согласны терпеть некачественный секс — ведь мы хотим сохранить долгосрочные отношения… Мы идем на компромисс, еще один компромисс и снова на компромисс. Потому что якобы не бывает и того и другого сразу, может быть только или так, или этак. И нельзя наслаждаться собой и жить по-настоящему полной жизнью, нужно просто прожить ее с минимальными потерями, насколько это возможно, и уцелеть. Как говорится, многого желать — добра не видать. Но действительно ли это так?

Наше общество не верит, что можно иметь и то и другое сразу. Множество поговорок твердят нам, что выбор неизбежен: «Любишь кататься, люби и саночки возить», «Или сена клок, или вилы в бок», «Или пан, или пропал». Мы должны чем-то жертвовать, и это хорошо видно, в частности, на примере любовных отношений. В мононормативном обществе предполагается, что мы должны выбирать безопасность, даруемую моногамией, и отказываться от свободы, либо наоборот — выбирать свободу и отказываться от мечты о жизни в паре и семье и той безопасности, которая этому сопутствует. Когда мы вынуждены выбирать, большинство выбирают безопасность, потому что она связана с нашими основными потребностями. Без безопасности мы не выживем и не обеспечим свое существование, и легко понять почему. Но правда в том, что это касается и независимости, и свободы. Мы не сразу осознаем, что без ощущения свободы постепенно начинаем задыхаться. Но после того, как мы отрекаемся от себя, пренебрегаем собственными потребностями, которые постоянно остаются неудовлетворенными, в один прекрасный день мы просыпаемся и понимаем, что не можем дышать. И тогда начинаем делать все, чтобы вновь вздохнуть полной грудью. Даже если это причиняет боль нам или нашим близким. Заводим роман на стороне, поздно возвращаемся домой, разводимся, уходим с работы, не имея никакой альтернативы… все во имя того, чтобы вновь почувствовать себя независимыми.

Важно понять, что в конечном итоге нам всем нужно и то и другое: и безопасность, чувство принадлежности и взаимозависимости, и свобода наряду с независимостью, самовыражением и самопознанием. Безопасность и свобода — две наши основные потребности. Без свободы есть только выживание, бренное существование, и этого никому не будет достаточно. Тот факт, что мы существуем, не значит, что мы живы. И мы жаждем обрести в своей жизни цельность.

Подруга рассказала мне, как однажды ехала (прежде чем они с мужем решили сделать свои отношения открытыми) и думала: «И это все? Вся моя жизнь будет такой? Та же работа? Те же дети? Тот же муж?» Многие люди задаются этим вопросом: «И это все?» Их мучает нескончаемая ежедневная рутина, полная бесконечных хлопот, и эта тягучая тоска по чему-то, что сделает их по-настоящему счастливыми, но чему едва ли суждено случиться. По чему-то, что оживит их и заставит кровь кипеть от радости, любопытства и счастливого волнения. Помните это чувство? Мы испытывали его, когда нам было по 16 и мы с нетерпением ожидали чего-то чудесного. А оно было где-то рядом, за углом, могло произойти в любой момент — мы просто не знали, что именно, и это делало жизнь еще более интересной и захватывающей.

В то же время те, кто живет в условиях полной свободы, тоскуют по чувству принадлежности, любви и безопасности. Да, приятно снова и снова испытывать острые ощущения, это пьянящее волнение, но в какой-то момент все становится пресным, безвкусным и, самое главное, бессмысленным. Людям не хватает кого-то, кто будет рядом, когда дела пойдут плохо, кого-то, кто поддержит, примет и будет видеть их такими, какие они есть. Им не хватает ощущения, что они любимы, глубины познания в отношениях, чувства, что они открываются сами и открывают другого с новой стороны. Им не хватает чувства дома, где они ощущали бы себя в безопасности. Они жаждут места, где им не нужно будет бороться, чтобы выжить, где они смогут расслабиться и дышать полной грудью.

Несправедливо выбирать между безопасностью и свободой. Это выбор убивает нас. Свобода и безопасность не взаимоисключающие понятия, они дополняют друг друга, делая нашу жизнь полноценной. Многие люди хотят безопасности, комфорта и места, где бы они чувствовали себя как дома, и в то же время страсти, романтики и острых ощущений. Они просто не верят, что могут обрести и то и другое одновременно.

В рамках моногамии можно действительно иметь и то и другое, если двоим достаточно друг друга, — я называю это осознанной моногамией, вытекающей из по-настоящему свободного выбора. Можно иметь отношения на стороне, втайне крадя крупицы свободы и отвоевывая часть себя. А можно иметь и то и другое в консенсуальных немоногамных отношениях.

Внешнее подтверждение того, что мы привлекательны и достойны любви; повышение самооценки. Некоторые люди, флиртуя или завоевывая другого человека, удовлетворяют потребность во внешнем одобрении. Им будет трудно отказаться от этой потребности, когда они вступят в моногамные отношения. Тот факт, что они физически и эмоционально желанны, повышает их уверенность в себе, а также усиливает осознание того, что они все еще привлекательны и способны вызывать интерес у противоположного пола. Бывают случаи, когда проблема заключается в самоутверждении людей с чрезвычайно низкой самооценкой за счет партнера: со временем отношения с другими больше не могут заполнять эту пустоту. Такие люди обычно переходят от партнера к партнеру, от завоевания к завоеванию, чтобы снова и снова доказывать себе свою ценность. В таких случаях лучше подумать о других способах обретения адекватной самооценки, в том числе посредством терапии.

Серьезные проблемы в существующих отношениях. Нельзя игнорировать тот факт, что в некоторых отношениях могут присутствовать критичные проблемы. Бывает, что существующим отношениям не хватает любви, сексуальности, близости, общения, а иногда всего этого и многого другого. Людям часто кажется, что, хотя они живут бок о бок, каждый из них занимается своими делами, а единственный разговор, который может состояться между ними, — семейно-бытовой, касающийся детей и домашнего хозяйства. Когда нет возможности обсудить внутри отношений что-то, что приносит боль, трудности и разочарование либо же, наоборот, возбуждение и оживление, начинаешь испытывать острое чувство одиночества.

Есть и токсичные отношения: в них бывают ссоры, споры, а иногда и самый настоящий абьюз, но люди остаются вместе из страха, из-за экономической зависимости или потому что не хотят, чтобы от их решения разойтись пострадали дети, или потому что боятся одиночества. В таких ситуациях роман на стороне дает человеку то, чего он лишен дома.

Некоторым моногамия действительно не подходит. Так же как есть люди, будто родившиеся моногамными, есть и другие — похоже, немоногамные изначально. Общество считает их ненадежными, неспособными находится в серьезных отношениях, нуждающимися в терапии и так далее. На сегодняшний день у них нет возможности жить так, как им хочется, без ярлыков, но, конечно, это не меняет того, что им подходит именно немоногамия и что, находясь в моногамных отношениях, они чувствуют себя не в своей тарелке. Возможно, они делали множество попыток и раз за разом терпели неудачу. Изменяли своим партнерам, уходили от них, чувствовали, что задыхаются. Может быть, они даже не пытались заводить отношения и оставались одни, неверно понятые и одинокие, отвергнутые и отчужденные. Или же они обнаружили свое естество после долгого моногамного периода. В любом случае некоторые люди считают, что немоногамия в их природе, что она — часть их сексуальной идентичности. Подобно тому как гомосексуал не может выбрать гетеросексуальность усилием воли, человек, каждой клеточкой своего существа чувствующий, что он немоногамен, не может заставить себя измениться.

Приведу в качестве примера письмо от Энн, 35 лет, замужем, детей нет.

Еще в четвертом классе я нашла книгу по психологии сексуальных отношений и там прочитала историю о свингерах: женщина занималась сексом со своим другом, пока ее муж был с женой этого друга. С тех пор это существовало в моем сознании как разумный и приемлемый вариант. В 14 лет я впервые это попробовала, пережив романтический опыт с двумя братьями одновременно, и с тех пор у меня были моногамные отношения. Однако сохранение верности одному человеку всегда влекло за собой внутреннюю борьбу. Я не знаю, сколько раз в моей жизни я была одной из трех. Я изменяла. Мне изменяли. Я была «другой» женщиной. Я пела бесчисленные песни о супружеской измене себе самой, в муках, по многим поводам, каждый раз чувствуя боль, которую никому не показывала.

У измены специфический вкус. Запретный плод ускоряет ваш пульс, дыхание становится сбивчивым. Внезапно ваша жизнь наполняется тайнами, появляются намеренно выстроенные и воображаемые границы между тем, что считается изменой, и тем, что ею не является. Даже когда у меня были партнеры, я никогда не изменяла, а только флиртовала, имея такую опцию в голове. За эти годы я поняла, что мое желание быть с другими мужчинами никак не связано с качеством отношений, в которых я нахожусь. Я поняла, что мне нравится оставлять мою сексуальность открытой.

В Индии я впервые попробовала полиаморные отношения. Это было так хорошо и так правильно, и мне даже показалось, что я победила систему: это настоящая жизнь — и все должны жить так же (для их же блага, понимаете? Я же щедрая). Я вернулась из Индии и почувствовала, что увидела свет; я с волнением думала о том, как меня воспримут люди, с которыми я собиралась поделиться своим открытием этого альтернативного образа жизни. Но только около 10% людей, с которыми я общалась, разделили мой энтузиазм. Спустя два года открытых отношений я познакомилась со своим будущим мужем и сказала ему, что полиаморна и ищу полиаморные отношения. Он ответил, что это звучит круто, но он ревнив и подобный образ жизни не для него. Я подумала над его словами и согласилась попробовать моногамию — для него, с ним и для нас. Я решила, что ради него готова узнать, каково это — принадлежать только одному человеку. Это было замечательно. По крайней мере, на первый взгляд. Когда вся ваша энергия сосредоточена в одних отношениях, они обретают силу. Я счастлива, что он помог мне испытать это.

Со временем мы посетили ряд семинаров по тантре и лекции по полиамории. Я открывала для него этот мир медленно и постепенно. В какой-то момент я познакомилась еще с одним человеком. Поначалу между нами ничего не было, но потом пронеслась какая-то искра, которая периодически возникала и гасла. Меня это напугало, но я чувствовала, что хочу этого. Когда это вылилось в нечто большее, я поняла, что не смогу держать это в себе. Со слезами на глазах я сказала мужу, что нам нужно сделать наши отношения открытыми, что я не хочу ему изменять, я люблю его и не способна его обманывать. И он согласился. С тяжелым, но любящим сердцем. Любящим горячо. Он был таким участливым и принимающим. Мы многое пережили за два с половиной года с момента открытия наших отношений — в основном мы стали более значимыми в глазах друг друга, поддерживая друг в друге уверенность. Кроме брака я участвую в двух значимых отношениях. У нас есть правила: например, не оставаться с кем-то на ночь. Но основное правило — чуткое отношение друг к другу. Он лучше с этим справляется, чем я. Я люблю фантазировать и люблю претворять свои фантазии в жизнь, но иногда, когда на взводе, могу быть недостаточно внимательна к его чувствам. И что самое забавное, как оказалось, в действительности это я ревнива. Полиамория — это безумство в хорошем смысле этого слова. С тех пор как мы сделали наши отношения открытыми, мы намного больше разговариваем, стали более откровенны друг с другом, делимся любыми мыслями и… если честно, у нас стало намного больше общего. И весь мир теперь для нас — пространство для игр.

Осознанная моногамия

Эстер Перель участвовала в дискуссии, в ходе которой ее спросили, что такое правильная моногамия. Вот что она ответила:

Хорошая моногамия — это моногамия, которая обсуждается заранее. Не та, какой ее представляет большинство, и не та, в которой любые разговоры заканчиваются так: «Если я поймаю тебя на измене, убью». Хорошая моногамия — это моногамия, в которой границы устанавливаются совместно. Разговор о проблеме дает возможность быть честным и не создает обстановку, провоцирующую ложь. Существует понимание того, что желания, страсти, влечение к другим людям возникают или со временем возникнут, но это не значит, что со мной, с тобой или с нами что-то не так. Время от времени правила в хорошей моногамии пересматриваются: мы выясняем, хотим ли по-прежнему быть моногамными и действительно ли выбираем этот путь, или же один из нас придерживается моногамии из страха либо по принуждению.

Перель подчеркивает, что самое важное — воспринимать партнера как отдельного человека. Не только как часть семьи или пары, но и как самостоятельную личность со своими желаниями, потребностями и чувствами. Люди могут искать свой путь вместе только при условии, что их независимость и различия уважаются. Я согласна с тем, что здоровая моногамия, как и любые другие здоровые отношения, должна рождаться из того, что разрешено, а не становиться следствием запретов. Мы выбираем моногамию по своей воле только тогда, когда нашей свободе ничто не угрожает и мы можем любить и заниматься сексом с кем хотим, но решаем этого не делать. Между нами говоря, действительно ли так уж ценны моногамные отношения, которые держатся на страхе и запретах? Я думаю, что у любого образа жизни есть свои преимущества и недостатки. Тем не менее эти недостатки не обязательно неустранимы и будут вечно стоять у нас на пути. Если вы моногамны и хотите, чтобы ваша моногамная жизнь была здоровой и качественной, вам необходимо знать о «подводных камнях», описанных в этой главе, и сознательно подготовиться к тому, чтобы обойти их.

Что касается сексуальности, есть так много всего, что можно сделать! Скорее всего, вам знакомы какие-то из этих советов — они не новы и действенны, ведь благодаря им люди поддерживают качественную сексуальную жизнь на протяжении длительных моногамных отношений. Первое, что нужно сделать, — это убедиться в том, что вы моногамны или по крайней мере чувствуете себя моногамными, когда вступаете в отношения. Не идите на компромисс в том, что касается сексуальной совместимости; покупайте секс-игрушки, привносите в секс игру, разнообразие, любопытство, внимание, развитие и новшества; находите время для секса, даже когда вы в стрессе или много занимаетесь детьми; чаще бывайте наедине, например наймите няню и ходите на свидания вдвоем, без детей; создайте некое «эротическое препятствие», подходящее вам, в вашей сексуальной жизни: игры с позиции силы, БДСМ, запрет на достижение оргазма (за которым следует сладостное нарушение запрета) либо что-то еще более экстремальное. Семейная пара также может заняться сексом в общественном месте, скажем в машине при дневном свете. В этом есть элемент опасности (но не слишком серьезной) шалости, страха, игры, правонарушения и так далее, и потому это остро возбуждает. Конечно, такая рекомендация подходит не всем. Но попробуйте найти то «эротическое препятствие», которое вас заводит, и подумайте, как вы можете его реализовать. «Понарошку» или «чуть-чуть» не сработает. Вносите новшества и разнообразие в свою сексуальную жизнь, будьте любопытны. Секс — это площадка для реализации любых ваших фантазий. Просто разрешите себе фантазировать.

Общайтесь, общайтесь и еще раз общайтесь. Чтобы добиться перемен к лучшему в вашей сексуальной жизни, вы должны открыто и честно общаться друг с другом и обсуждать, что для вас работает, а что нет, прежде чем все это превратится в рутину, с которой трудно что-либо поделать. В однополом и БДСМ-сексе общение является «обязательным пунктом программы». Вам просто необходимо указать границы, сказать, что вам нравится, а что нет, что вы готовы делать, а что нет, и чего можно ожидать. Этого очень не хватает гетеросексуальным отношениям без БДСМ-практик. Мало кто обсуждает нюансы сексуальной жизни, до тех пор пока все в порядке. Но многие ли захотят заглянуть глубже внутрь себя и поднять столь пугающий вопрос, как неудовлетворительная сексуальная жизнь, когда что-то пойдет не так? Слишком много женщин, вместо того чтобы изменить ситуацию к лучшему, говорят себе, что предпочли бы просто изредка заниматься с партнером сексом по 15 минут, а не поднимать вопросы, которые могут задеть его. Так что мы либо стараемся помалкивать, либо уж обвиняем друг друга во всех смертных грехах до тех пор, пока разговор не превращается в бессмысленный, а потом, когда продолжать в том же духе становится невозможно, нам оказывается проще сдаться и уйти. Вот почему важно проговаривать ваши самые серьезные сомнения, желания и фантазии. Честность создает близость, а близость скрепляет сексуальную связь. Важно дарить друг другу несексуальные прикосновения, которые также создают чувство близости, любви, общности и не переходят в секс. Помните, что люди не обязаны заниматься сексом друг с другом, даже если они партнеры и если они моногамны. При этом подумайте, что вы можете предложить с точки зрения заботы и самоотдачи, а не с точки зрения страха или обязательств. Говорите о том, что вам нравится, а что нет — как в сексе, так и во всем остальном. В этом контексте стоит рассмотреть составляющие секса. Мы склонны объединять оргазм, интимность, эротическое напряжение и физический контакт, а их сочетание называем сексом, но иногда стоит задуматься, чего мы на самом деле хотим. Если мы ищем близости, ее можно добиться и без секса, с помощью разговора по душам или объятий. Если же мы хотим прикосновений, они необязательно должны быть с сексуальным подтекстом. Это может быть просто телесный контакт, например объятия или массаж. Таким образом вы получите то, чего вам недостает, даже если у партнера нет настроения заниматься сексом. И пожалуйста, не допускайте, чтобы ваша самооценка зависела от секса. Это огромная, непосильная ноша, возложенная на плечи вашего партнера, и ее попросту невозможно нести. Поищите другие варианты.

И еще кое-что о женской сексуальности (хотя, как мне кажется, это относится ко всем людям, не только к женщинам): конечно, время от времени нам хочется «просто потрахаться», но в основном женщинам нужен внимательный, чуткий секс, сосредоточенный на их удовольствии, то есть нацеленный не на то, чтобы заставить женщину достичь оргазма и этим потешить мужское самолюбие, а на то, чтобы женщина насладилась и получила настоящее удовольствие. Часто женщинам нравится, когда их трогают и гладят в неэрогенных зонах, так как в действительности любой участок тела может быть эрогенным. Знали ли вы, что можно получить оргазм от поцелуя? От объятий? От дыхания друг друга? Женщинам нужно, чтобы их заметили и услышали. Это особенно важно в такой интимной и тонкой сфере, как сексуальность. Более того, каждый секс не похож ни на один предыдущий, даже при условии, что состав партнеров не меняется. Никогда нельзя знать наверняка, что женщине нравится и что подходит. Ведь то, что срабатывало вчера или час назад, может не сработать сейчас. Вот почему эмпатия, присутствие в моменте, любопытство, готовность искать то, что доставит ей удовольствие на этот раз, и умение почувствовать, какое прикосновение ей нужно — трепетное, нежное, сильное или причиняющее боль, имеют решающее значение. Мы постоянно меняемся, и каждый раз нас нужно открывать заново.

Некоторые мужчины по-настоящему наслаждаются удовольствием женщины и ощущают его как свое собственное. С таким мужчиной женщина может полностью расслабиться, забыться, улететь. Это своеобразный замкнутый круг самоотдачи и желания доставлять ему такое же удовольствие, как то, что она испытала сама. Сексу можно научиться. В сексе можно бесконечно открывать для себя что-то новое. Это не 15 минут, проведенные в темноте, когда вы точно знаете, какими будут начало, середина и конец. Такой секс женщинам не нужен. Даже находясь в отношениях только с одним человеком, можно постоянно совершать новые сексуальные открытия, но для этого обоим нужно обладать любопытством и стремиться к радости познания.

А как насчет мифов о сексе, которые все мы слышали? Так вот, точка G, женская эякуляция, множественные оргазмы (до 50–60 за один акт) — чистая правда, и я верю в то, что любая женщина может это испытать. И помощь может прийти от мужчины — внимательного, любящего, любознательного партнера, который присутствует здесь и сейчас. Для женщины важна способность по-настоящему расслабиться, сосредоточиться на собственном наслаждении, а не на удовлетворении другого, вдобавок обоим необходимо уметь обсуждать секс и сексуальность. Ее партнеру нужно знать, что ей нравится, а что нет; женщине стоит уметь высказывать свои желания не только языком тела, но и словами — что приносит ей удовольствие, а что заставляет отстраниться. Честно говоря, и мужчинам тоже нужен такой секс. Внимательный, любящий, страстный секс и женщина, готовая каждый раз открывать для себя тело партнера заново. Хотя и говорят, что любой секс — это уже хорошо, но мужчины, достигающие оргазма даже во время не самого лучшего секса, придут в восторг от секса внимательного, чувственного, заинтересованного и полного любви. Мужчинам, занимавшимся таким сексом, будет трудно от него отказаться.

Женщинам (да и опять же мужчинам) не помешало бы разобраться в той противоречивой информации о сексуальности, которую они успели усвоить, путем проработки на терапии травм прошлого и отказа от вины и стыда, которые часто сопутствуют сексуальности. Им нужно освободиться и позволить себе испытывать удовольствие без стыда, не думая, как они выглядят в данный момент, не смущаясь, не чувствуя обязанности достичь оргазма. Нужно просто поддаться удовольствию и понять, что, когда вам приятно, партнеру тоже приятно. Это может сильно обогатить вашу сексуальную жизнь вне зависимости от того, с кем вы будете заниматься любовью.

Еще один важный комментарий Дэна Сэвиджа на этот счет: будьте открытыми. На самом деле в сексе есть практики, которые вы даже не захотите пробовать. А может, вы уже практиковали какие-то из них, но опыт был травмирующим и не принес вам удовольствия. Не возвращайтесь к ним. Но не ограничивайтесь только тем, что уже проверено и гарантированно приносит вам удовольствие. Потому что, если вы станете действовать только в границах приятных привычек, своих и партнера, то можете оставить за пределами своей сексуальной жизни огромную, возможно, даже большую часть эротического мира. Поэтому вам стоит быть открытыми экспериментам, тому, что вы не прочь попробовать, даже если это вас не особо возбуждает, но, главное, не навредит вам. И чем шире будет становиться зона любимых вами эротических занятий, тем больше удовлетворения получите вы оба. Ведь стремление отдавать и делиться — это основная потребность человека (при условии, что это происходит в результате свободного выбора, а не ради успокоения совести, из страха или жертвенности). Тут ключевую роль играет мотивация, а чтобы понять ее, нужно внимательно изучить себя.

Также очень важно помнить: наши партнеры не принадлежат нам, не надо ничего воспринимать как должное и ничто не будет длиться вечно. Мы не желаем того, что у нас есть, потому что уже добились этого. Мы стремимся к тому, чего у нас нет. Но, по правде говоря, наш партнер, его присутствие, любовь и желание — не данность. Все может измениться, и от этого не защитит моногамия, не поможет свадьба, от этого не укрыться за рутиной повседневности. А уверенность в обратном — не более чем фантазия.

Еще одна идея, как можно разнообразить сексуальную жизнь пары, — то, что Перель называет «приглашением третьего». Необязательно каждый раз физически звать человека к себе, как это делала я. Но важно понимать, что людей в паре могут привлекать другие, что они могут возбуждаться и увлекаться кем-то. Взгляд на партнера глазами другой женщины вызывает страх и может пробудить ревность, но также зажигает искру любопытства и сексуального возбуждения. Давать третьему человеку пространство в мыслях и разговорах особенно полезно для моногамных людей (для немоногамных союзов это привычная реальность). Понимание того, что чувственность нашего партнера не принадлежит вам, даже если вы устанавливаете ограничения относительно каких-либо его действий, разжигает невероятное желание.

Бывает, что, переживая обиду и боль, мы выстраиваем стену эмоциональной защиты, чтобы испытывать меньше страданий. Однако проблема в том, что эта стена мешает нам испытывать радость и счастье, когда происходит что-то хорошее. Если ограничить эмоции негативного спектра, то начнут угасать и положительные переживания. И тогда мы окажемся лишены не только болезненных, но и приятных чувств. То же происходит с эротизмом и сексуальностью. Когда люди полностью посвящают себя определенному человеку и отгораживаются от мира, они отгораживаются не только от внешних, но и от внутренних факторов. Когда мы запрещаем себе влюбляться, засматриваться на других, испытывать возбуждение, сексуально одеваться, флиртовать — мы гасим не только внешний, но и внутренний огонь. Невозможно переключить рычаг лишь с одной стороны. Наверное, именно поэтому переход к открытым отношениям зачастую возрождает былую страсть в паре — ведь партнеры вновь обретают свою сексуальность, которую долгие годы стремились отринуть полностью или частично. Вот почему я думаю, что личная власть над своими фантазиями, чувственностью и эротическим опытом, даже если мы не реализуем все это с другими людьми, также важна в моногамном мире. Это служит неким запретным плодом в отношениях: страх, что ваш партнер нашел себе кого-то еще, немного ревности, разговоры о постороннем человеке, о фантазиях, в которых присутствуют другие люди… Пусть пара, состоящая в моногамных отношениях, почувствует то же возбуждение, испытает новизну, нарушит те же границы, которые нарушают люди, заводя роман на стороне, но сделают это, не изменяя друг другу. Пусть они пройдут по краю пропасти или даже упадут в нее — но вдвоем. Тем, кто хочет сохранить моногамные отношения и глубже понять сексуальность и эротизм в отношениях, дать им шанс, горячо рекомендую книги Перель и работу Джека Морина «Эротическое мышление» (The Erotic Mind).

Также можно найти интересные тантрические семинары, практические мастер-классы по различным сексуальным практикам — для моногамной пары новым открытиям в этой области несть числа, и они позволяют балансировать на границе дозволенного, не пересекая ее. Секс предоставляет бесконечное поле для познания, открытий и саморазвития, которые — по крайней мере, для некоторых людей — возможны только с одним партнером. Тут стоит помнить, что всевозможные мастер-классы никем не контролируются, предложений масса, и нужно внимательно подойти к их выбору, чтобы не попасть в руки мошенников, которые могут навредить в этом и без того деликатном вопросе. Еще раз подчеркну, что свобода и независимость являются основными человеческими потребностями, и я уверена, что есть люди, которым удается реализовать их в рамках моногамии. Также я считаю, что здоровая моногамия не может игнорировать эти человеческие потребности — в противном случае она автоматически становится уже не совсем здоровой. Ваш партнер — отдельный, свободный и независимый человек, который сделал свой выбор, он любит вас и живет с вами. Даже в моногамном мире абсолютно нормально ездить в отпуск за границу с друзьями, а не только с мужем, или наслаждаться хобби — необязательно одним на двоих. Находить время для себя даже в семейном хаосе. Отойти в сторону и дать друг другу личное пространство, не лишая при этом близкого человека ощущения, что он любим и нужен. Не надо ждать развода, чтобы провести в одиночестве выходные либо пару дней на неделе, когда кто-то другой присмотрит за детьми. Такое вполне возможно в браке — может, не так часто, но тем не менее. Финкель пишет, что те высокие требования, что мы предъявляем к браку (моногамному или нет, в данном случае неважно), который должен закрыть почти все наши потребности, начиная с безопасности и заканчивая самореализацией, требуют гораздо больше осознанности, работы, времени и усилий, чем прагматичная семейная жизнь прошедших времен, нацеленная в основном на выживание, а также на обеспечение физической и финансовой безопасности.

В конечном счете очень важны самоосознание и внимание к себе, благодаря которым мы можем понять, какой образ жизни подходит нам в целом или в данный момент. А моногамия, как серийная, так и классическая, безусловно, жизнеспособна и даже предпочтительна для некоторых людей, однако важно видеть ее плюсы и минусы.

Алексу 44 года, он состоит в моногамном браке с 18 лет, у него есть дети. Когда я спросила его, как им с женой удается поддерживать завидный уровень любви и страсти, он возразил против такого определения. По его словам, они живут без каких-либо ярлыков, хотя на данном этапе действительно ведут моногамный образ жизни. Вот что он написал мне об их с женой отношениях, полных любви. Приведу отрывок из его письма, по которому, как мне кажется, видно, что Алекс и его жена не воспринимают свою совместную жизнь как обыденность и вносят равноценный вклад в свободные, полные страсти отношения.

Мы встретились, когда нам обоим было по восемнадцать. Это были мои первые романтические отношения и ее первые серьезные отношения и первый секс. Мы были такими разными. Даже несмотря на это, оглядываясь назад, когда мы пытаемся понять, за счет чего у нас получились такие великолепные отношения, мы думаем, что разделили одно общее качество — стремление к нонконформизму. Благодаря этому мы выбираем жить так, как лучше для нас, а не то, что считается общепринятым, или то, что большинство считает правильным, так что мы никогда особо не переживали по поводу общественных устоев и норм.

Мы верим в свободу. Мы не верим, что возможно состоять в отношениях, построенных на запретах. Для меня свобода значит проводить с женой как можно больше времени, а все, что препятствует этому, ограничивает мою свободу. Мне повезло, потому что она чувствует так же. Мы разговариваем часами, вместе познаем новое, занимаемся спортом и так далее. За годы совместной жизни у нас появился целый список дел, которыми мы любим заниматься вместе. У нас нет друзей как таковых, мужчин или женщин, просто потому что мы предпочитаем друг друга. В нашем понимании, когда мы встречаемся с друзьями, это ограничивает нашу свободу: как будто мы жертвуем своим выбором, тратя энергию и внимание на то, чтобы развлечь других людей. С годами мы достигли такой точки, когда наше социальное взаимодействие свелось к минимуму: мы встречаемся с людьми, только когда наше присутствие необходимо, но делаем это от всего сердца.

Если же попытаться разобраться в наших основных принципах, думаю, главным является то, что мы стараемся жить, не ожидая ничего от других, в особенности друг от друга. Другой важный фактор — смелость, смелость делать что-либо, не опасаясь, что нам причинят боль. Не прекращать идти вперед, даже когда чувствуешь свою уязвимость. Именно так начались наши отношения. Хотя я и чувствовал себя уязвимым в какой-то момент, я продолжал действовать, не сдавался. Это помогло нам развить способность вести постоянный открытый диалог. Абсолютно открытый, без каких-либо барьеров и ограничений. Это касается даже возможности сказать, например: «Мне не нравится то, что ты приготовила», и прочего. Каждый из нас знает, каково это — принимать и справляться с подобным, не чувствуя себя обиженным или оскорбленным.

Еще мы считаем, что важно не полагаться на когнитивные ловушки, из-за которых может казаться, что мы знаем партнера, а также на мнимое ощущение стабильности и безопасности, которое губит страсть во многих парах. Как говорил Гераклит: «Все течет, все изменяется. И никто не может войти в одну реку дважды. Ибо через миг и река не та, и сам он уже не тот». На что его ученик сказал: «Нельзя войти в одну и ту же реку даже один раз». Именно любопытство, помимо прочего, питает нашу страсть. Нам любопытно узнавать новое о своем партнере. Переживать новый опыт и ощущения в иных красках. Так мы чувствуем и узнаем что-то о себе и друг о друге спустя годы. Мы постоянно восхищаемся тем, что после стольких лет свободного и стабильного общения все больше открываем себя и друг друга. Например, даже сегодня, когда мы, голые, лежим в постели и крепко обнимаемся, я все еще чувствую, что не насытился, и хочу больше и больше ее прикосновений, запаха, вкуса, ласки… то же самое чувствует и она.

Для нас секс — еще одна форма диалога. Мы оба обладаем высоким уровнем сексуальности. Моя жена авантюристка, и мне интересно идти вместе с ней. Нам нравится дикий животный секс, но также и нежный, плавный секс, быстрый и долгий, медленный и непрерывный — все это позволяет нам чувствовать энергетическую связь между нами. Я знаю, что мы можем рассказать друг другу наши самые смелые фантазии, некоторые мы уже воплотили в жизнь и продолжаем заниматься этим с большим удовольствием.

В последнее время мы заинтересовались тантрой. Мы приняли участие в мастер-классе, смотрели лекции и читали материалы на эту тему. На высшем уровне тантрические пары становятся родственными душами, но не с точки зрения поиска и обретения, а с точки зрения совместного созидания и развития. В общем-то так можно описать нашу с женой систему координат.

Вместе с тем моя жена пришла к выводу, что пытаться найти определение для нашей «доктрины» — то же самое, что засунуть нас в маленькую коробочку. Эта коробочка ограничивает нас, устанавливая четкие рамки и приводя к появлению ожиданий, которые нужно оправдывать, что, в свою очередь, влечет за собой разочарование. Наш подход — любознательность, и именно поэтому мы не тратим время на то, чтобы загнать его в рамки моногамных отношений, полиамории и прочего.

Читая это письмо, я обратила внимание на то, как схожи мои и Алекса мысли об отношениях. Мы сходим с проторенной дорожки и изучаем каждый вопрос и ситуацию по отдельности. Не потому, что нам сказали, как правильно, но постоянно выясняя, что правильно для нас. Моя свобода и свобода Алекса — очень разные. Его свобода заключается в том, чтобы проводить с женой каждую возможную минуту, тогда как я уже, наверное, оказалась бы в психиатрической лечебнице, если бы мне пришлось провести даже неделю наедине со своим мужем. Моя свобода предполагает присутствие других людей. Но в том-то и прелесть: у людей разные представления о свободе, но самое главное, чтобы они чувствовали себя свободными. Нужно помнить, что нельзя воспринимать как должное человека, в отношениях с которым мы состоим (мне это дается проще в немоногамных отношениях, тогда как Алексу для этого не нужно отказываться от моногамии). Любопытство, страсть к познанию и постоянное развитие, сексуальное или любое другое, а также общение позволяют нам быть с нашим партнером теми, кто мы есть, и делиться всем, что живет внутри нас, не боясь обидеть и ранить, просто потому что это — истина и реальность, а также потому, что мы знаем: наш партнер примет это. И важно понять, что любые формальные рамки и ярлыки влекут за собой появление ожиданий, а ожидания ведут к разочарованию. Мы ничего не должны своему партнеру, так же как и он ничего не должен нам, но мы хотим быть с ним и дарить ему любовь. А если не хотим, то, наверное, это указывает на проблему в отношениях. Мы сможем осознанно выбрать новый вид партнерства только тогда, когда забудем об определениях моногамии и немоногамии и об ожиданиях, которые с ними связаны. Это будут свободные, чуткие и пластичные отношения, которые лучше всего подходят той или иной паре.

Придя к выводу, что иногда ярлыки только мешают, мы все равно переходим к описанию видов немоногамных отношений. Ведь несмотря на все вышесказанное, нужно знать о разных вариантах и иметь возможность рассказать о них своему окружению. Но стоит всегда помнить, что все эти определения — всего лишь общие контуры, на которые можно опираться и внутри которых вы вольны действовать так, как вам самим комфортно.