Глава 5
Точки отсчёта

Что конкретно могло быть разглашено?

Начнём с того, что прочтение скрытого смысла любого иносказательного текста начинается с принятия тех или иных его элементов, наиболее прозрачных в содержательном плане, за базовые «точки отсчёта». С их помощью опознаются другие «точки». И если взаимосвязь этих других опознанных «точек» выстраивается в связную смысловую цепочку, совпадающую с логикой развёртывания исходного текста, то данный факт и может быть принят за доказательство правильности предлагаемой интерпретации. Такова элементарная азбука всякой дешифровки (проверенная, кстати, на материале других пушкинских сказок – о царе Салтане и о мёртвой царевне).

Базовых точек отсчёта в «Сказке о золотом петушке» по меньшей мере две: «Дадон» и «петушок». Приглядимся к каждой из них.

Имя «Дадон» взято Пушкиным из лубочной «Повести о Бове-королевиче», где названный так персонаж выведен в роли

незадачливого царя. В своей собственной юношеской поэме о Бове Пушкин назвал Дадоном «царя-тирана», которого – что крайне любопытно – сравнил с Наполеоном¹⁰. Это, конечно, не означает, что Дадон «Сказки о золотом петушке» – именно Наполеон. Слишком неуместны применительно к личности французского императора слова «под старость захотел отдохнуть от ратных дел» и «царствуй, лёжа на боку». Более похоже на правду, что Дадон – это персонификатор государственной власти вообще. А косвенная отсылка к Наполеону указывает, возможно, на то, что речь в сказке идёт не о любой, а о вполне конкретной – французской государственной власти.

В такое предположение целиком вписывается образ «петушка»: «галльский петух», как известно, – одно из аллегорических обозначений Франции, её исторический символ, сопоставимый с «британским львом» и «русским медведем». Именно в этом своём значении выражение «галльский петух» вошло в литературную речь и в общекультурный обиход. Карикатуристы часто изображали Францию в виде петуха, намекая на задор, якобы являющийся национальной чертой французов. В русских дипломатических документах времён Петра I французы названы «петуховой нацией». Во времена французской революции XVIII века чеканилась двадцатифранковая монета с изображением петуха как эмблемы бдительности.

В сказке петушок вручается Дадону в качестве инструмента обеспечения безопасности государства. А поскольку главный гарант безопасности государства – его власть, то акт «вручения петушка» можно понять и как символ вручения власти над Францией её конкретному носителю. Но тем самым уточняются хронологические рамки событий, описываемых в иносказании: ведь на протяжении целого тысячелетия власть в аристократических родах Франции была наследственной, и ни о каком её вручении королям «со стороны» не могло быть и речи. А вот во времена Великой французской революции власть, действительно, стала «вручаемой».

Кем вручаемой? Здесь уместно напомнить, что петушок нашей сказки – золотой, то есть символизирующий власть денег. И, действительно, революция была совершена исключительно в интересах «третьего сословия» – буржуазии, «денежных мешков» того времени. Как говорил сам Пушкин в беседе с французским послом де Барантом, «третье сословие восторжествовало в 89-м году, и из него образовалась буржуазная аристократия»¹¹.

Но одной лишь ролью денег в деле управления государством власть «третьего сословия» не исчерпывается. Не менее, а даже более важный параметр данного типа власти – владение соответствующими технологиями управления обществом, и в первую очередь – технологиями перехвата управления, чрезвычайно актуальными в эпоху буржуазных революций. А такими технологиями, как и вообще идеологическим обеспечением нового типа власти, в Европе XVIII века в совершенстве владела только одна сила – масонство с его успешным опытом английской революции.

Глава 6
Видимость и сущность

Несколько предварительных слов о масонстве, необходимых для адекватного восприятия всего дальнейшего.

Понимание социальной природы масонства невозможно без различения открытой и скрытой сторон этого феномена – его видимости и его сущности. Открытая сторона масонского учения заключает в себе, помимо преданий отдельных систем, истории союза и его символики, проповедь моральных ценностей. Масонство, по определению его уставов, есть всемирное общество, поставившее своею целью вести человечество к достижению земного Эдема, золотого века, царства любви и истины – светлого будущего. Это учреждение глубоко филантропическое и прогрессивное. Оно ставит своею целью искание истины, изучение мировой морали и применение принципа солидарности. Оно работает над материальным и моральным прогрессом, над умственным и общественным совершенствованием человечества. Его принципы: взаимная терпимость, уважение своего и чужого достоинства, полная свобода совести. Его девиз: свобода, равенство и братство. А главнейшие средства, которые употребляет масонский союз для достижения своей высокой цели, и в которых он видит путь, ведущий к развитию истинной гуманности – это работа над самим собой, благотворительность, сближение людей¹². «Этим требованиям должен отвечать как отдельный человек, так и всё человечество. С постепенным познанием истины растёт, в общем, и нравственность, с расширением царства добродетели растёт и проявление любви к человечеству, а с ростом любви к человечеству и с осуществлением этого триединого идеала увеличиваются мир, радость и простота отношений между людьми»¹³.

Всё это – материал для общего, так сказать, пользования. Наряду с ним имеется и материал иного рода, проливающий свет на скрытую сторону масонства. «Еще в конце XVIII века католический аббат Баррюель издал книгу, в которой прямо обвинил масонство в организации террора в 1793 году. Сорок лет спустя протестант Эккерт, в свою очередь, печатно обвинил масонство в несомненной причастности к революции 1830 года. Затем еще тридцать лет спустя Дешан и Клодио Жаннэ с документами в руках доказали, что террор 1793 года, революции 1830 и 1848 гг., наконец революция 14 сентября и коммуна – все это есть дело рук масонства»¹⁴.

В противовес всем таким обвинениям выдвигается та точка зрения, что масонство – вовсе не тайное общество. «Нельзя назвать тайным такое общество, о котором все знают, – знают где оно собирается, знают многих из его членов, среди которых встречаются министры, сенаторы, депутаты, судьи, полицейские чины, наконец имена, известные в литературе, искусстве и науке. В эпоху Второй Империи великий мастер ложи “Великий Восток” назначался самим императором, и пост сей последовательно занимали принц Мюрат, маршал Маньян и генерал де-Мелинэ. В Швеции и в Дании Великим Мастером состоит сам король. Король Эдуард VII носил титул верховного покровителя великих лож Англии, Ирландии, Шотландии;… Среди членов лож мы видим много высокопоставленных лиц. Наконец президенты Соединенных Штатов и Мексики – Рузвельт и Диац – оба масоны»¹⁵. Отсюда делается вывод, что масонство никак не может считаться «тайным».

Какой из двух, столь разных, взглядов на природу масонства правильнее? – Свой ответ на вопрос предлагает процитированный выше автор труда «Тайная сила масонства» А. Селянинов. «Присутствие высокопоставленных и известных лиц в ложах, – пишет он, – ещё не доказывает того, что масонство не есть тайное общество, ибо истинная цель его все-таки остается для нас неизвестной»¹⁶. <…> Тайным следует считать именно такое общество, которое скрывает свою истинную цель. Все так называемые тайные общества делятся на два типа: одни из них стараются скрыть самоё своё существование, другие же скрывают только свою цель; более или менее искусно маскируя её¹⁷. Масонство – классическое тайное общество второго типа. «Не скрывая своего существования, оно скрывает свою истинную цель даже от своих последователей, а потому и является “тайным” обществом в истинном значении этого слова, или, вернее, целой сетью тайных обществ»¹⁸.

Но как это возможно в чисто техническом плане? Очень просто, объясняет Селянинов. Иерархия степеней посвящения в масонстве непрозрачна для находящихся в его нижних рядах. В частности, иерархия степеней посвящения не совпадает с иерархией административных должностей. «Дело в том, что, кроме административных должностей, в масонстве существуют еще масоны различных степеней. Первая степень носит название ученика, вторая – товарища (в другой терминологии – подмастерья. – С. Г.), третья – мастера. Эти три степени образуют так называемое “синее” (вариант – «голубое». – С. Г.) или “Иоанновское” масонство. Кроме этих степеней <…> имеется еще тридцать степеней, однако в обиходе оставлено всего пять: восемнадцатая, тридцатая, тридцать первая, тридцать вторая и тридцать третья. От остальных сохранены только названия и номера. В последовательности этих степеней существует целый ряд тайных сообществ, причем одни не известны другим и действуют на последних таким же образом, как вся масса масонства действует на “непосвященный мир”»¹⁹. Низшему масонству «внушается мысль, что только оно одно имеет значение, а высшие степени служат архивом, куда сдаются ненужные люди»²⁰. «В ритуале говорится, что мастера – уже “совершенные масоны” (другими словами, что выше – нет никого). Это находит себе подтверждение в их административной власти в ложах, где все масоны высших степеней “беспрекословно” повинуются их распоряжениям. На самом деле власть мастеров имеет лишь административный характер, реальной же властью обладают те, кого никто не знает»²¹.

Сходно освещаются вопросы структуры у Л. де Понсена. «“Напомним, – пишет он, – что когда масон посвящается в высшую степень, то 1) это делается навсегда; 2) он выбирается высшей группой, а не избирается путем голосования равных ему; з) его прежние товарищи по ложе часто не знают о его высшем посвящении, хотя он официально продолжает посещать ложу”. Масон посвящается в высшую степень только после продолжительного и тайного наблюдения за ним, если он признан достойным возвышения; применяется не нивелирующий принцип всеобщего голосования, но автократический принцип абсолютной власти»²².

«Масонство представляет собой как бы пирамиду в три главных этажа. В основании находится голубое масонство (ученики, подмастерья и мастера) – своего рода депо, из которого выбираются те, из кого составляется высшее масонство; здесь проходится стаж и приобретается масонская формировка и связи, необходимые для распространения масонства. Выше стоит масонство высоких степеней, которые, несмотря на свое название, все же служат только началом для передачи и связи»²³.

Как следствие, «товарищ может бывать везде среди учеников, но для них он только ученик. Мастер может бывать везде среди товарищей и учеников; но инкогнито: для товарищей – он товарищ, для учеников – ученик. И такая система конспирации проведена во всех дальнейших ступенях – вот почему приказ, изданный сверху, каков бы он ни был по содержанию, автоматически выполняется внизу безответственными орудиями. Только в пределах своей ложи ученик знает несколько масонов высших посвящений… все остальное скрыто от него густой пеленой таинственности»²⁴.

«Также из предосторожности установлено следующее: в масонской Генеральной ассамблее представлены одни только мастерские “синего” масонства, прочие же мастерские, в которых собираются различные категории высших степеней, не имеют там своих официальных представителей. Но благодаря правилу, что каждый масон высшей степени, кроме своей мастерской, непременно обязан в то же время быть членом какой-нибудь другой мастерской (на правах мастера), он, таким образом, может являться представителем этой мастерской в Генеральной ассамблее, и, следовательно, мастерские высших степеней также невидимо там представлены. Из этого Александр Селянинов делает следующий вывод: “Таким же точно способом масонство присвоило себе большинство законодательных мест во Франции, причём французы ничего не заметили, ибо масонство заставило их выбрать масонов в депутаты и сенаторы, не говоря им, что они уже связаны по рукам и ногам”. Вывод из всего вышесказанного прост: масонство имеет единое управление, приводящее всю их разветвлённую структуру в действие. Сила, осуществляющая это управление, невидима, а члены этого невидимого масонства вращаются в мастерских высших степеней и в тех ложах, в которых они участвуют. На вершине масонской пирамиды стоит высшее интернациональное масонство, и вот там-то и начинается непроницаемая тайна. Подавляющее же большинство рядовых масонов не имеет об этой тайной организации масонства никакого представления»²⁵.

Если судить по конкретным результатам масонской деятельности, то истинный смысл и цель всей организации – «захват в свои руки политического влияния и власти и перевоспитание общества на новых началах. Масонство должно охватить все сферы человеческой жизни в современном мире. Религия, государство, политика, семья, школа, армия, общественный строй, наука, искусство, печать, промышленность, международные отношения – всё должно быть перестроено масонством на новый лад»²⁶. Уверенность в своём праве на такую деятельность масонство черпает в собственной претензии на понимание истинного, недоступного «профанам», порядка вещей. «Человечество выше отечества: только базируясь на этом принципе, можно достичь Вечного Мира и торжества идеалов свободы, равенства и братства между народами <…> [Причём] народ в представлении масонов – только средство для создания всемирного масонского государства. “Народ – это быки, которым нужны ярмо, погонщик и корм”, – говорил один из идеологов Великой французской революции масон Вольтер. Девиз масонства: “Через национальные революции и разрушения исторически сложившихся государств к революции интернациональной и созданию масонского сверхгосударства”»²⁷.

Самым могучим средством в достижении этой цели является пропаганда орденского учения и проведение в жизнь тех целей, которые намечены орденом. «Пропаганда есть одна из самых главных обязанностей масона. Являясь обширной организацией пропаганды, масонство действует путем медленного внушения, подготовляя и распространяя революционное брожение. Революционную подготовку ведут не только ложи, но и другие организации масонства: оккультисты, теософы, Христианский Союз Молодых Людей, различные лиги, религиозные секты и т. д. После соответствующей подготовки умов на сцену выступают боевые террористические организации, которые заканчивают задуманную и подготовленную масонами революцию. В случае успеха плоды своей темной подпольной работы масонство собирает в свою пользу, а в случае неудачи и провала революции оно остается не причём: вина перекладывается на “разрушительные элементы революции”, а масонство, как ни в чем не бывало, возобновляет свою основную работу в своих целях»²⁸.

Скрытая сторона масонства объясняет очень многое в противоречивых сведениях о нём. Утверждается, например, что члены тайных организаций, называющие себя не масонами, а как-либо иначе, не имеют к масонству никакого отношения. На самом деле они не имеют никакого отношения к слову «масонство»; а вот к международной криптократии их отношение самое прямое. Или считается, что некоторые уставные различия между различными масонскими организациями (например, между английским «религиозным» и французским «атеистическим» масонством) делают их несовместимыми друг с другом. На самом же деле эти уставные различия позволяют играть на разных политических и идеологических полях в общих целях. Или проводится та идея, что к организации Великой французской революции масоны не имеют никакого отношения, потому что сами во многом пострадали от неё. Но «жертвы пешками» (нижними рядами иерархии) – неотъемлемая специфика реализации масонских планов.

Различие между открытой и скрытой сторонами масонства очень ярко проявилось в преддверии Великой французской революции и во время её самой. Так, в 1771 году королева Мария-Антуанетта писала своей сестре Марии-Каролине:

«Мне кажется, вы придаёте слишком много значения масонству во Франции; оно далеко не играло у нас той роли, как в других странах, благодаря тому, что здесь все к нему принадлежат и таким образом известно всё, что там происходит. В чём же вы видите опасность? Я понимаю, что можно было бы опасаться распространения масонства, если бы это было тайным политическим сообществом, а ведь это общество существует только для благотворительности и для развлечений; там много едят, пьют, рассуждают, поют, а король говорит, что люди, которые пьют и поют, не могут быть заговорщиками. Также нельзя масонство называть обществом убеждённых безбожников, ибо я слышала, там постоянно говорят о Боге; кроме того, там раздают много милостыни, воспитывают детей бедных или умерших членов братства, выдают их дочерей замуж – во всём этом я, право, не вижу ничего дурного. На днях принцесса де Ламбаль была избрана Гроссмейстершей одной ложи; она мне рассказывала, как там с ней мило обращались, но говорила, что выпито было больше, чем спето; на днях там предполагают дать приданое двум девицам. Правда, мне кажется, что можно бы было делать добро без всяких таких церемоний, но ведь у каждого своя манера веселиться; лишь бы делать добро, а остальное – не безразлично ли нам»²⁹.

Девятнадцать лет спустя королева писала своему брату императору Священной Римской империи Леопольду II уже совершенно по-другому: “Остерегайтесь всякого масонского сообщества. Этим путём все здешние чудовища стремятся во всех странах к достижению одной и той же цели”»³⁰. Ещё через три года королева была казнена.

Из той же серии – пример с герцогом Орлеанским, Филиппом Эгалите. В декабре 1792 г. он сложил с себя звание Великого Мастера, пост которого занимал свыше 20 лет и о причинах своего ухода поведал нижеследующее: «“Я поступил в масонство, которое явилось для меня залогом равенства, в такое время, когда никто не мог предвидеть нашей революции, точно также поступил я в парламент, который я считал олицетворением свободы. Но с тех пор пришлось мне оставить эти мечты и обратиться к действительности. Не зная, из кого состоит “Великий Восток”, я считаю, что республика, особенно при самом своем возникновении, не должна терпеть ничего скрытного, никаких тайных обществ. Я не хочу иметь более ничего общего с неизвестным мне “Великим Востоком”, ни с собраниями масонов»³¹. Этим заявлением принц не только признал, что, занимая более 20 лет самый высший пост Великого Мастера «Великого Востока», он ничего не знал и был послушным и слепым орудием чужих тайных целей и желаний, но и подписал себе смертный приговор. Как и Марии-Антуанетте, ему отрубили голову.

Ещё более показательный пример являет свидетельство одного из виднейших деятелей Великой французской революции – масона Мирабо.

«“Стоит ли нам бояться, – говорил Мирабо, – несочувствия большей части населения, которое не знает истинных наших намерений и не расположено придти нам на помощь? Сидя у своего очага, в своих кабинетах, конторах, промышленных заведениях, большинство обывателей, домоседов, может быть, найдут наши планы слишком смелыми, ибо они могут потревожить их покой и их интересы. Но если они даже и будут порицать нас, то сделают это робко, без шума. К тому же, разве нация может знать сама, чего она желает? Её заставят желать, заставят говорить то, о чем она никогда даже и не помышляла. Нация – это большое стадо, которое стремится только пастись; пастухи с помощью верных собак ведут её, куда хотят“». Но и сам Мирабо не подозревал, что являлся той самой дрессированной собакой, о которой говорил, и что его направляют невидимые пастухи, чтобы заставить стадо идти, куда они желают. «Он воображал, что сам строит планы, а на деле лишь разрабатывал то, что ему внушалось. Слишком поздно узнал он, что событие направлялись не им, а другими. Когда он увидел, что революция заходит дальше того, что ему обещали “временно вручившие ему власть над непосвященным миром”, он хотел остановиться и удержать остальных, но это оказалось уже невозможным, ибо с этого момента его воля становилась наперекор воле истинного хозяина, и он должен был погибнуть».

С той же ситуацией сталкивались и другие вожди революции. «Уже через неделю после “штурма” Бастилии масон маркиз де Лафайет замечал: “Невидимая рука управляет народом. Чем ближе рассматриваешь актёров и оружие этой катастрофы, тем больше находишь во всём скрытного и тайного”. Даже сменивший его вождь якобинцев Робеспьер с удивлением писал своему другу Амару: “Похоже, какая-то скрытая рука толкает нас далеко за пределы того, что мы хотим делать”»³².