Глава 7
Великий Восток

В свете масонской версии абсолютно всё в «Сказке о золотом петушке» находит своё детальное объяснение. И в первую очередь становится понятен неизменный, задаваемый «петушком», акцент на восточном направлении, которому подчинён весь ход развития сказочного действия.

Вспомним: своё троекратное «кири-ку-ку» петушок обращает именно на восток, туда же троекратно отправляются загадочные «рати» с сыновьями Дадона во главе, а также он сам, и там же происходит встреча Дадона с «шамаханской царицей».

Что означает этот неизменный выбор восточного направления? Может быть, он указывает на восточную политику Франции конца XVIII века – на походы Наполеона в Египет и Сирию, а также на его совместные с Павлом I грандиозные планы относительно Индии? Но в содержании сказки все эти историко-географические соображения ничем не подтверждаются. К тому же слишком много в образе «шамаханской царицы» очевидной условности. Так, может быть, и само слово «восток» отсылает в сказке не только к географии, но и к масонской символике?

«Востоком называется высшее управление: “Ибо восток – край избрания”, откуда с седой древности “изливалась высшая мудрость”. Конституцией называется учредительная грамота, которая выдается ложам от высшего правления или Востока»³³.

Формулы такого рода проливают свет на происхождение названия крупнейшей французской масонской ложи «Великий Восток» – флагмана самого либерального и адогматического масонства в мире. А сама эта организация и есть та инстанция, от имени которой подаёт сигналы Дадону подаренный звездочётом «петушок-наводчик». Но тогда и в «шамаханской царице» угадывается не что иное как персонифицированное воплощение этой «инстанции». И, кстати, становится понятно, почему данным воплощением является в сказке не «царь», а «царица», то есть существо женского пола: «Великий Восток Франции» был одним из первых масонских орденов, ложи которого стали допускать в свои ряды женщин (в 1774 году Герцогиня Бурбонская была избрана первой Великой Мастерицей Франции). А позднее появились и вовсе женские, так называемые «заимствованные», ложи.

Вкратце об истории «Великого Востока Франции». Корни этого ордена восходят к английскому масонству, а корни английского, по одной из легенд, к тамплиерам, не успевшим развернуться на европейской почве в полную силу. Когда французский король Филипп Красивый и папа Климент возбудили против храмовников преследование, орден был уничтожен, проклят и искоренён во всех христианских государствах, а гроссмейстер ордена казнён. Но ещё до его казни главы обречённого ордена организовали и учредили то, что позднее стало называться оккультным, скрытым или шотландским масонством³⁴.

Дальнейшая судьба масонства связана с общеевропейским идейным брожением, нацеленным на подрыв авторитета традиционных форм власти и религии. Наиболее законченным проявлением этого брожения явилась английская буржуазная революция 1649–1688 годов. «Призванный на престол Вильгельм Оранский получил корону из рук масонов. Он присягнул выработанной масонами конституции и обещал уважать права и вольности, перечисленные в декларации прав»³⁵.

В 1717 г. произошло общее собрание нескольких масонских лож, на котором была образована Великая Ложа Англии и избран Великий Мастер. Это важное событие положило прочное начало современному масонству. После организации Великой Ложи в Англии масонство быстро распространилось по всей Европе. «Лондон стал центром, откуда шёл “свет масонского учения”»³⁶.

В частности, этот «свет» стал самой настоящей «национальной забавой» во Франции. При Людовике XV начался наплыв во Францию английского масонства. Причём имел место не столько самопроизвольный наплыв, сколько своего рода обращение французской «просвещённой» общественности к мудрецам с непререкаемым авторитетом за советом. Общественный и политический строй Англии этого времени в глазах как французской знати, так и буржуазии представлялся идеальным, а увлечение английскими порядками и желание пересадить их во Францию содействовали быстрому распространению масонства.

Именно эта ситуация и отражена в сказке мотивом «обращения к мудрецу».

Глава 8
Загадка звездочёта

Без учёта роли «Великого Востока», как и вообще без учёта роли масонства, понять историю Франции времён Великой революции и последующего наполеоновского правления невозможно. Поэтому, приняв эту ложу за инстанцию, от имени которой подаёт сигналы Дадону подаренный звездочётом «петушок», мы получаем в своё распоряжение ключ и к другим базовым «точкам» отсчёта».

Кто такие, например, «сыновья Дадона»? Логика предлагаемой интерпретации заставляет увидеть в них главные сословия французского общества. Таких сословий до революции было три: два привилегированных – дворянство и духовенство, и третье непривилегированное – от крупного буржуа до нищего крестьянина (где руководящая роль принадлежала буржуазии). А «Дадоном», то есть «отцом» всех трёх сословий, был король. Но революция, в полном соответствии с ключевыми масонскими установками на ликвидацию традиционных элит, привела к тому, что «Дадоном» стало третье сословие (его верхушка), а оставшиеся «элитные дети» (дворянство и духовенство) в ходе гражданской войны между роялистами и республиканцами навсегда исчезли из французского общества как его привилегированная часть. Это-то их исчезновение и изображено сказкой как взаимоуничтожение сыновей Дадона в междоусобной схватке («меч вонзивши друг во друга»).

А кто такой «звездочёт»?

Понять это можно с учётом двух моментов. 1 – «звездочёт» в черновиках Пушкина тоже назван «шамаханским скопцом» и «шамаханским мудрецом». 2 – отсылка к Шемахе у Пушкина – это не более чем ситуативный поэтический ход, рассчитанный на возникновение определённых массовых ассоциаций с востоком в его географическом и историко-культурном смыслах. Ведь в России начала XIX века Шемаха была «на слуху» и как фольклорный штамп («шамаханский шёлк»), и как злободневная политическая тема (в 1805 году Шемаханское ханство, занимавшее часть территории нынешнего Азербайджана, добровольно покорилось России, а с 1820 г. окончательно вошло в состав Российской империи).

Дело здесь не в прилагательном «шамаханский», а в тех строках сказки, где сходятся два «шамаханских следа»: шамаханского старца и шамаханской царицы – двух символических олицетворений одного и того же явления в его начальной и конечной (для пушкинского времени) исторических фазах. Первый «след», как мы установили, это «Великий Восток Франции». А второй «след» заставляет вспомнить о том таинственном ближневосточном ордене исмаилитов-низаритов, принципы организации которого были взяты на вооружение тамплиерами в период их пребывания в Палестине, а затем унаследованы масонами. Кстати, влияние этого ордена, охватывавшее территории от Ирана до Сирии, достигало и Шемахи, а его глава, образованнейший человек своего времени и аскет, наводил ужас на всех монархов Европы XII–XIII веков.

В каких именно строках сказки оба «следа» сходятся, будет показано ниже. А здесь зададимся вопросом: не глава ли таинственного ближневосточного ордена послужил Пушкину образцом для создания образа «звездочёта», «мудреца» и «скопца»?

Можно согласиться с Ахматовой, что формальной основой «Сказки о золотом петушке» Пушкину послужила «Легенда об «арабском звездочёте» Вашингтона Ирвинга – откуда и взялся «звездочёт». Но в пушкинской сказке явно прослеживается и неформальный пласт содержания, – в чём опять-таки можно согласиться с Ахматовой: «Бутафория народной сказки служит здесь для маскировки политического смысла»³⁷. Только сам этот политический смысл заключался не в претензиях Пушкина к Николаю I, как думала Ахматова, а в его интересе к историческим корням феномена «тайных обществ». Корни же эти выводят, как сказано, через тамплиеров на исмаилитский орден ассасинов, предводителем которого был широко известный в средневековой Европе «Горный Старец».

Слухи о «Горном Старце» будоражили средневековый Западный мир примерно так же, как в конце XX века – слухи о Бен Ладене. Но если последний – фигура, созданная самими западными спецслужбами, то в отношении Горного Старца до сих пор существует стойкое убеждение, что созданная им тайная организация ассасинов послужила образцом сначала для тамплиеров, а затем и для позднейших масонов.

Ассасинами называли исмаилитов-низаритов – радикальную группу мусульман-шиитов. Термин «ассасины» – в первоисточнике «хашашины» – происходит от арабского слова «гашиш», обозначающего коноплю. Утверждалось, что лидеры низаритов снабжали этим препаратом элиту своих последователей и, сформировав у тех зависимость от него, использовали их как безотказных убийц. Движение низаритов было основано Хасаном-ас-Саббахом, шиитом из Хорасана. «Он учился в знаменитой магометанской Академии в Нишапуре, изучал богословие и право. Здесь он считался одним из светил учащихся (наряду с Омаром Хайямом), сделался исмаилитом, достиг высоких степеней и важного значения. Через некоторое время он был отправлен властями ордена в Египет к фатимидскому халифу и действовал по его поручениям. Но затем за какие-то политические интриги он был посажен в тюрьму и, убежавши оттуда, решился действовать самостоятельно. Хотя явно ему приходилось ещё уверять, будто он действует как миссионер фатимидского халифа, но в действительности он решил основать в Азии свою собственную власть»³⁸. Для этого он обосновался в горах северо-западной Персии с центром в крепости Аламут (1090 г.), откуда распространял своё неоисмаилитское учение, суть которого сводилась к признанию безоговорочного авторитета имама.

«С самого начала движение исмаилитов носило характер тайного общества и ставило своей целью свержение существующей власти путём широкомасштабного заговора повсюду, кроме тех стран, где оно одержало победу, как в Египте»³⁹ (имеется в виду каирское тайное общество Абдаллы бен Маймуна. – С. Г.). Сохраняя скрытое учение об иерархических ступенях власти (худуд), Хасан-ас-Саббах дополнил его оригинальным нововведением. А именно: он понял, что «необходимо создать ещё один класс [иерархии], члены которого не посвящались бы в тайны союза, но были бы лишь слепыми орудиями в руках высших классов»⁴⁰. Члены этого нового класса стали называться «фидави» – «преданные», а точнее – «жертвующие собой во имя веры». В их задачу входило «беспрекословное подчинение приказам своего начальника, чтобы без малейших вопросов и сомнений вонзать кинжал в грудь любой жертвы, на которую ему укажут, даже если собственная жизнь будет немедленно пожертвована ради этого»⁴¹.

«Это чрезвычайно любопытный вопрос, как Хасан-ас-Саббах ухитрился вселить в фидави полное безразличие к собственной жизни, дополненное духом беспрекословного подчинения приказам старших, которые они неизменно демонстрировали. Рассказывают, что для этого была задействована система, по которой у родителей покупались или другим образом приобретались крепкие здоровые дети. Их воспитывали в духе полного подчинения воле шейха, а для подготовки их к будущей миссии тщательно обучали на различных языках. В качестве их местожительства выбирались наиболее приятные места, удовлетворялись все их чувственные желания, и в самый разгар наслаждений к ним направлялись определенные люди, которые должны были еще больше распалить их воображение ярким описанием наивысших блаженств небесного рая, которые откроются тем, кто будет допущен отдыхать в его будуарах. Это счастье могло быть достигнуто лишь через славную смерть при исполнении приказа шейха. После того как подобные идеи вселялись в их сознание, восхитительные видения постоянно проносились перед их взорами. Эти впечатления поддерживались употреблением упоминавшихся наркотиков, и молодые фидави с энтузиазмом томились в ожидании часа, когда смерть во исполнение приказа шейха откроет для них врата рая и впустит в мир вечного блаженства»⁴².

Некоторым авторам слухи об употреблении наркотиков кажутся необоснованными, потому что убийцы-ассасины были обязаны своим успехом отличной координации рук и глаз, то есть именно тем качествам, которые нарушились бы при развитии наркотической зависимости. Но, как бы там ни было, факт контроля над сознанием подчинённых, доведённый Хасан-ас-Саббахом до совершенства, неоспорим.

Обращалось внимание на специальные, применявшиеся Старцем, методики воспитания и обучения членов союза. Исследователи, занимающиеся изучением организации общества ассасинов, утверждают, что Хасан с большой осторожностью разрешал читать произведения философов даже учёным и что он совсем не допускал к этому неискушённых. Скорее всего, речь в данном случае идёт об углублении обычной для исмаилитов тенденции распределять знания в соответствии с уровнем посвящённого. Собственно же тайное учение союза излагалось в особой, написанной Хасаном, книге законов, состоявшей из семи глав и предназначавшейся исключительно для миссионеров и высших разрядов союза.

«Первая глава заключала в себе основные положения важнейших человеческих познаний, необходимых миссионерам в их стремлениях завербовать в союз новых членов. Сюда же принадлежали тайные изречения, истинный смысл которых был понятен лишь членам одного и того же разряда. <…> Во второй главе содержались указания относительно пропаганды и правила поведения по отношению к ищущим истины, которых легче всего было склонить в пользу союза, льстя их склонностям и потакая их страстям. Третья часть касалась обучения прозелитов, которое заключалось главным образом в дьявольски коварной задаче, путём всевозможных вопросов, относившихся к религиозным заветам Корана, сокрушать веру новых учеников, смущать их ум, наполнять их сердце разъедающим душу сомнением. Четвёртая глава касалась клятвенной формулы и способа её применения. Новые члены, оказавшиеся пригодными для вступления в союз, давали обет строжайшего повиновения и ненарушимого молчания. Пятая предписывала разъяснять новичкам, проникнутым религиозными сомнениями, что учения и взгляды союза по существу вполне согласуются с взглядами известнейших теологов и государственных людей. Можно было надеяться, что, успокоив таким путём свою совесть, они ещё ревностнее будут охранять интересы союза. Шестая глава ограничивалась лишь кратким повторением перечисленных предписаний и правил, чтобы миссионеры, твёрдо запомнив их, сумели при всяких обстоятельствах поступать надлежащим образом. Наконец, книга заканчивалась седьмой главой об аллегорических поучениях. Избранным руководителям разъяснялось здесь в сухих словах, что всё вероучение и все религиозные предписания представляют собою не что иное, как аллегории, выполнение или невыполнение которых совершенно не имеет значения»⁴³.

При таком способе обращения в новую веру можно было действовать, конечно, очень медленно, сообразуясь с настроением, степенью развития и доверия прозелита. Ограниченным людям, склонным верить в чудеса, предлагалось ожидать возвращения Измаила («скрытого имама», мессии-Махди), свободомыслящим же разъяснялось, что Измаил ежедневно открывается им и духовно соединяется с ними через настоящее учение. «Миссионеры не должны были ограничиваться в своей деятельности средой одних лишь последователей Ислама. Их главной целью было приобрести приверженцев также и среди иудеев, христиан и персов, дабы в подходящий момент глава секты, выступив в роли Махди, мог вернее достичь своей настоящей цели – низвержения существующего правительства и господствующих законов. Таким образом миссионеры, подобно иезуитам, являлись, смотря по обстоятельствам, зилотами и свободомыслящими, проповедниками нравственности и ложными пророками. Перед шиитами они предавали проклятию Абу-Бекра и Омара, перед суннитами – Али. В среде последователей парсизма они пространно говорили о мистическом числе семь, прославляли огонь, свет и солнце и изображали Ислам как религию, которая требует ещё усовершенствования и должна быть приведена в своих основных чертах в согласие с учением Зороастра. Иудеям они представляли Махди как истинного Мессию, а христианам – как ожидаемого Спасителя. – Успех такого образа действий был огромный: миссионеры повсюду приобретали множество последователей, а возвещение тайного учения исмаилитов оказалось самым действенным средством для утверждения их духовной и светской власти»⁴⁴.

Разумеется, объяснять феномен созданного Хасан-ас-Саббахом ордена спецификой шиитско-исмаилитского направления в исламе – то же самое, что объяснять феномен троцкизма спецификой того стремления народных масс к социальной справедливости, которое обернулось в XX веке явлением мирового соцлагеря. Здесь, скорее, уместно говорить о точно такой же секте внутри шиизма, какой являлась и предшествующая ей тайная каирская организация бен Маймуна в суннитском Египте. Но, как бы там ни было, на протяжении XI–XII вв. ассасины распространили своё влияние на многие области мусульманского мира, создав цепь укреплённых горных фортов в северном Иране и Сирии и проводя политику террора как в отношении своих оппонентов-мусульман, так и в отношении прибывающих на Восток крестоносцев.

К началу XIII века прозвище предводителя ассасинов «Горный Старец» (под которым подразумевался не только Хасан-ас-Саббах, умерший в 1124 г., но и его преемники) уже широко известно в Европе, свидетельством чего является «Историческое зерцало» Винсента из Бове. «Рассказывая о Крестовом походе детей в 1212 г., Винсент возлагает вину на Горного Старца, “который держал в темнице двух заморских клириков и не желал никаким образом отпускать их до тех пор, покуда они не поклянутся привести к нему детей из французского королевства. Полагают, что именно они слухами о ложных видениях и лживыми посулами соблазнили этих самых детей принять крест” (кн. XXX, гл. 5)»⁴⁵.

«В “Истории Ираклия” под 1194 или 1197 г. мы обнаруживаем рассказ о том, как владения ассасинов посетил иерусалимский король Анри Шампанский: “Когда Анри возвращался назад, он ответил на приглашение повелителя ассасинов и поехал к нему. Старец принял его с великим почётом и повёз его по своей стране, показывая замки. Как-то раз они подъехали к замку, увенчанному высокой башней, а на каждом зубце этой башни стоял человек, одетый во всё белое. И тут повелитель ассасинов сказал: “Ваши люди не сделают для вас столько, сколько мои сделают для меня”. Собеседник ответил: “Пожалуй, так”. Тут повелитель ассасинов прокричал, и те двое, что стояли на крепостной стене, бросились вниз и сломали себе шеи. Собеседник был изумлён, а он сказал, что нет ничего такого, что его люди не сделали бы ради него”. <…> Согласно другой версии этого рассказа, приведённой в “Хронике казначея Бернарда”, на каждом зубце уже стоят по двое, а Старец после их самоубийства добавляет: “сир, если пожелаете, я могу приказать всем остальным броситься вниз”. Но собеседник попросил не отдавать больше подобных приказаний. <…> Затем эта история попадает в состав сборника итальянских новелл: “Однажды император Фридрих дошёл до горы Старца и был там принят с большими почестями. Чтобы показать, как все подданные его боятся, Старец нарочно при Фридрихе взглянул вверх и увидел на башне двух ассасинов. Дотронулся он до своей бороды – те кинулись вниз и разбились”»⁴⁶.

Нагнетание страха вокруг личности Горного Старца являлось в то время характернейшей чертой европейской политики. «Когда между христианами стала разгораться вражда, в Пуатье королю Филиппу доставили письмо из заморских стран о том, что по наущению и повелению короля Англии Ричарда были посланы ассасины, чтобы убить самого короля Филиппа. Ведь в это время они уже убили в заморских землях маркиза [Конрада Монферратского], королевского родственника, который с помощью своих людей правил Святой Землёй с превеликим усердием. Король Филипп, выслушав послание <…> отправил своих послов к Старцу, царю ассасинов, чтобы у него самого как можно тщательнее и полнее узнать правду. <…> Посланцы возвратились с письмом Старца, из которого он узнал о лживости этих слухов»⁴⁷.

«Выдвинутые против Ричарда Львиное Сердце обвинения, естественно, вызвали обратную реакцию. В Европе стали распространяться письма, составленные от имени Горного Старца: “Горный Старец приветствует Леопольда, герцога Австрии! Поскольку многие властители и короли за морем обвиняют Ричарда, короля и повелителя Англии, в смерти маркиза, клянусь Богом, царствующим в вечности, и верой, которой мы придерживаемся, что он никоим образом не повинен в этой смерти.”»⁴⁸. Ещё одно разъяснение по поводу убийства Конрада приводится в “Английской истории” Вильяма из Ньюбери: “О том, как король Англии был благодаря посланию Горного Старца очищен от обвинения в убийстве маркиза. В эти дни к правителям Европы были присланы письма от Горного Старца”»⁴⁹. Вот содержание одного из писем: «Горный Старец приветствует правителей и весь народ, обитающий в христианских землях. Поскольку мы узнали, что многие ставят в вину сиятельному королю Англии Ричарду убийство маркиза Монферратского, будто он был убит из-за его происков вследствие возникшего между ними соперничества в том, кто из них должен править в восточных землях. Так вот, наша честь требует того, чтобы очистить этого короля от запятнавшей его дурной молвы и подозрений в подобном преступлении и рассказать правду, которая и прежде никуда не пряталась. <…> Мы сообщаем всем вам, и свидетелем нам Тот, с чьей помощью мы уповаем спастись, что смерть маркиза не связана ни с какими кознями вышеупомянутого короля. Это произошло потому, что он провинился перед нами и, предупреждённый, не захотел исправиться. Вот тогда-то по нашей воле и нашему приказу он справедливо погиб от рук наших телохранителей. Ибо у нас есть такой обычай: того, кто по отношению к нам или друзьям нашим поступит несправедливо, мы сначала предостерегаем, требуя удовлетворения. И если он пренебрегает этим, то сурово караем его руками наших прислужников»⁵⁰.

Новый всплеск интереса к Горному Старцу был связан с убийством 15 сентября 1231 г. герцога Людвига II Баварского. <…> Обвинение было сразу же выдвинуто против императора [Фридриха II]. Согласно пространным кёльнским анналам, “Людвиг, герцог Баварии, был убит прямо среди своих неким сарацином, посланцем Горного Старца. Этот самый Горный Старец, союзник императора, решил отомстить за многие несправедливости, которые герцог совершил по отношению к императору. И сделано это было, как считается, с согласия императора, поскольку незадолго до того сам император лишил герцога доверия как лично, так и в делах, направив того ради особого посланца” <…> Формальных поводов к обвинению в сговоре с ассасинами было более чем достаточно – летом 1232 г. В Апулии находились посланники сарацинских правителей. Как рассказывается в кёльнских анналах: “султан Вавилонии прислал императору шатёр, сделанный на диво искусно, на нём изображения солнца и луны следовали положенным им правильным курсом, точно показывая часы дня и ночи. А цена этого шатра, как говорят, превосходила двадцать тысяч марок. И этот шатёр был помещён в Венозе среди других царских сокровищ. С наступлением Сарацинской пасхи на праздник Марии Магдалины (22 июля) император позвал к себе посланцев султана и Горного Старца и приготовил для них праздничный пир, на котором присутствовало множество епископов и тевтонской знати”»⁵¹.

Соратник и историограф короля Людовика Святого сир Жан де Жуанвиль подробно останавливается на том, как во время Крестового похода 1248–1249 гг. король обменялся посольствами с Горным Старцем. «Когда король находился в Акре, к нему прибыли посланцы от Горного Старца. Король возвратился после мессы и приказал им прибыть к себе. И они расположились перед королём следующим образом: сперва эмир, роскошно разодетый, а за этим эмиром – бакалавр в добротном платье, и в руках у него – три ножа. Если эмиру будет отказано, он должен был передать эти три ножа королю как вызов. А за тем, который держал три ножа, был ещё один – и у него кусок букаррана, обмотанный вокруг руки, чтобы королю не пришлось искать себе саван, если он откажет Горному Старцу в его просьбе. Король позволил эмиру говорить. Эмир вручил верительные грамоты и сказал так: “Мой господин послал меня к вам узнать, известно ли вам о нём”. Король ответил, что не знает, поскольку лично его не видел, но слышал о нём немало. “Но если вам говорили о моём господине, – сказал эмир, – то я премного удивляюсь тому, почему же вы не отправили ему что-либо из того, чем владеете, дабы заслужить его дружбу, ибо именно так каждый год поступают и германский император, и король Венгрии, и султан Вавилонии, и прочие. А всё потому, что им не жить, коли они не заслужат милость моего господина. Но даже если вы решите не делать этого, то, освободив его от дани, которую он платит госпитальерам и тамплиерам, можете считать, что ваши дела с ним улажены”.

А он платил дань госпитальерам и тамплиерам потому, что они вовсе не боялись ассасинов, да и Горному Старцу не было никакого резона убивать магистра одного из этих орденов. Ему-то было хорошо известно: стоит убить одного, как на его месте появится другой – ничем не хуже прежнего. Поэтому ему не было смысла расходовать своих ассасинов на то, где нельзя было извлечь никакой выгоды»⁵².

Здесь уже описывается стадия заката могущества ассасинов, когда они, действительно, начали платить крестоносцам дань. Виновником же заката стал сам «очередной Горный Старец», Хасан II. В 1163 году он во всеуслышание отменил законы ислама (лишнее доказательство того, что ислам был для ордена не более чем внешним камуфляжем), объявил себя явившимся в мир Махди и открыл всем членам ордена правду об иллюзорности всех религий и их предписаний. Отменяя всю их совокупность, он объявил, что отныне людям всё дозволено и нет ничего недозволенного.

«Нельзя не признать, что нужно было много искреннего убеждения для того, чтобы не побояться применить такой абсолютный нигилизм, не устрашаясь последствий этого ни для человечества, ни для себя лично, и Хасан не усомнился это сделать. Однако последствия оказались не таковы, как он полагал. Все скрепы общественной организации рухнули, и в результате в ордене началась страшная анархия. Всё дозволено, всё можно делать, нет ничего запрещённого – эта “высшая «истина” произвела хаос умов и совестей. Самый авторитет владык ордена был потрясён, ибо оказалось явным, что доселе они всех обманывали множеством различных способов. “Границы долга и нравственности, – говорит Шустер, – были разрушены. Порок и преступление безбоязненно шествовали по обломкам религии и порядка. Кровожадные инстинкты свирепствовали на просторе, не сдерживаемые никакой уздой”. Сам Хасан испытал последствие этого и уже на четвёртом году своего правления погиб от кинжала убийцы»⁵³.

Разоблачение тайн ордена отвратило от него множество лиц и подорвало его силу. Однако орден всё-таки ещё просуществовал несколько десятков лет, утратив идейное значение в мусульманском мире и выродившись в простое разбойничье сообщество, грабившее и убивающее по заказу. Властям было очень трудно справиться с организацией, имевшей прочно выработанные традиции и сильные средства действия. В Персии орден ассасинов был истреблён только монгольским ханом Хулагу в 1256 году, а окончательно его добил здесь Тамерлан. В Сирии же ассасины были истреблены египетским султаном Бейбарсом.

Но, как говорил один классик, «их дело не пропало». Пример частного общества, способного захватывать власть над государствами, был взят на вооружение тамплиерами – религиозно-военным орденом, основанным в 1119 в Палестине во время первого похода крестоносцев и ставшим в Европе XIII – начала XIV вв. крупнейшей международной силой, не подвластной ни королям, ни папе.

В первую очередь внимание тамплиеров привлёк опыт контроля над сознанием с учётом иерархии степеней посвящения – те управленческие технологии, в результате которых на верхах иерархии исповедуются истины, противоположные отведённым для низов. Кое-что из этих технологий стало известно благодаря показаниям, полученным в ходе расследования «дела тамплиеров» Филиппом Красивым в 1307 году. Оказалось, что в их основе лежала своего рода «ломка сознания». А именно: сначала принимаемый брат приводился в церковь, где по обычному христианскому типу молился перед алтарём, давал присягу целомудрия, неимения собственности и послушания. Затем с него бралась присяга в нерушимом хранении секретов капитулов. После этого он подводился к задней стороне алтаря, и тут уже начинались совсем иные речи, суть которых сводилась к отречению от Христа. Реакциями принимаемых на эту фазу посвящения и определялось их место в иерархии. Для упорствующих приводился аргумент, будто бы отречение от Христа делается в память апостола Петра, отрекавшегося от Христа трижды. «Очевидно, в системе ордена признавалось, по крайней мере, в низших степенях, что важнее всего какими бы то ни было способами толкнуть человека на фактическое кощунство, богохульство, самоосквернение в расчёте, что осквернённая душа постепенно примирится с совершившимся фактом и, чувствуя, что нет возврата, бесповоротно отойдёт от Христа и станет искать помощи только в Бафомете»⁵⁴.

Точно такая же техника работы с сознанием посвящаемых применялась в позднейшем масонстве. Один из разоблачителей его тайн так описывает ключевую фазу обряда посвящения: «Когда принимаемый произносит свою клятву, ему дают в руки кинжал и у ног его кладут распятие. Потом ему говорят: “Попри ногами это изображение суеверия, разбей его”. Если принимаемый отказывается это сделать, то, чтобы обмануть его, ему аплодируют. Президент произносит ему похвальную речь, и его по наружности принимают в члены, но уже не открывают дальнейших великих тайн»⁵⁵.

Во всех таких случаях речь идёт о достижении управленцами целей, противоположных целям управляемых. И наивно думать, что к современной демократической, прозрачной якобы для низов, управленческой практике такое управление не имеет никакого отношения, оставаясь достоянием неких «тайных» структур. С наступлением эпохи массовых коммуникаций и всепроникающих средств массовой информации именно такое управление и становится сутью управленческой практики. Просто если раньше оно требовало индивидуальной работы с каждой личностью в отдельности, то сегодня процесс «ассасинизации» массового сознания предельно упростился. Не буду вдаваться в детали; напомню лишь о той огромной роли, которую получили в современном жизнеустройстве «технологии господства с помощью манипуляций общественным сознанием»⁵⁶ средствами СМИ.

Тут уже приходится думать не о каких-то экзотических «тайных» обществах внутри «нормальных», а о том, насколько эти последние вообще «нормальны».