ГЛАВА 3
ПОДЗЕМЛЯНЕ
Ясность камня под собой незримое таила…
В апреле 1818 года житель Огайо по имени Джон Клив Симмс-младший объявил о своем намерении возглавить экспедицию к центру земли. Симмс, отставной капитан от инфантерии тридцати восьми лет, руководивший торговым филиалом в приграничном городке Сент-Луис, отправил открытое письмо в адрес пятисот известных общественных деятелей. Список включал конгрессменов, ученых и профессоров вузов, редакторов газет, директоров музеев, а также нескольких европейских правителей. «ВСЕМУ МИРУ, — сказано там. — Я объявляю, что Земля полая и обитаема внутри. Она состоит из нескольких твердых концентрических сфер, помещенных одна в другую». Внутренняя поверхность Земли, полагал он, населена загадочными, неизвестными формами жизни — не исключено, что неведомыми расами людей, — а добраться до нее возможно через огромные, круглые отверстия на Северном и Южном полюсах. «Берусь доказать истинность сего высказывания и готов исследовать внутренность Земли, если мне помогут в этом предприятии».
Письмо заканчивалось следующим призывом:
«Прошу предоставить в мое распоряжение сто отважных спутников с экипировкой, дабы этой осенью отправиться в путь из Сибири на оленьих упряжках по морскому льду. Верю, что достигнем теплых краев и плодородных земель, изобилующих спелыми плодами и тучными животными (а возможно, и людьми)».
Заявление капитана было встречено молчанием: ни один богатый правитель не выступил в поддержку ни один «отважный спутник» не заявил о себе. Но Симмса это не остановило, и он отправился в лекционное турне, чтобы убедить слушателей пополнить ряды сторонников «новой теории Земли». В старом пыльном экипаже он путешествовал по приграничным городкам, переезжая из одного в другой. Перед входом в салуны и административные здания он раскладывал разнообразный реквизит, «подтверждающий» его гипотезу: железные опилки и магниты, вращающиеся тарелки с песком, деревянный глобус, открывающийся сверху и снизу. Он часами развлекал публику историями о неизведанных странах, что простираются где-то под нашими ногами.
Впрочем, на какое-то время Симмс снискал славу и любовь сограждан. Этот невысокий нервный человечек оказался ярким оратором. Публике нравились картины полой Земли, нарисованные капитаном: перед зрителем представал неизвестный новый мир, который предстояло исследовать и включить в состав растущего Союза американских штатов. Симмса называли «западным Ньютоном». Его известность росла, и истории о тайных пространствах внутри Земли стали печататься в газетах и журналах. Именно тогда общественность заинтересовалась научными основами гипотезы Симмса — и поняла, насколько смехотворны его идеи.
Опираясь на то, что планета Сатурн обладает концентрическими кольцами, капитан сделал вывод, что концентричность является исконным природным свойством космических объектов, а потому «все планеты и небесные тела должны быть полыми» и состоять из сфер, помещенных одна в другую. Симмса ославили как шарлатана. «Гипотезу высмеяли, назвав продуктом расстроенного воображения или частичного помешательства, — писал один историк. — Еще долгие годы она давала богатую пищу для насмешек».
Несмотря на провал гипотезы, капитан продолжал читать лекции, отправлять петиции в Конгресс и искать источники финансирования для экспедиции. В 1823 году он убедил российского канцлера, одного из князей Романовых, стать спонсором экспедиции внутрь земного шара, однако в последний момент князь смалодушничал и изменил свое решение. В 1829 году, во время лекционного турне по Канаде и Новой Англии, сорокавосьмилетний капитан заболел; он умер на заднем сиденье своего экипажа, который продолжал путь на запад. В конце жизни он слыл безумным: все считали, что он впустую потратил жизнь на сказки о подземных странах и разумных существах, обитающих внутри земного шара.
Однако после смерти Симмса истории об экзотических жизненных формах поразили воображение западного мира. Гипотеза нашла отражение в творчестве многочисленных писателей и художников. Одним из ее пропагандистов был Эдгар Аллан По, посвятивший этой теме повесть «Рукопись, найденная в бутылке» (MS. Found in a Bottle, 1833) и роман «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» (The Narrative of Arthur Gordon Pym of Nantucket, 1833) — о моряке, который путешествует внутри земного шара. Жюль Верн опирался на идею о полой Земле в своем романе «Путешествие к центру Земли» (Voyage au centre de la Terre, 1864): главный герой, профессор Лиденброк, через исландский вулкан спускается в потаенный мир, населенный древними рептилиями. Писатели Герберт Джордж Уэллс, Эдгар Райс Берроуз, создатель Тарзана (цикл романов, 1912–1936), Лаймен Фрэнк Баум, автор «Волшебника из страны Оз» (The Amazing Wizard of Oz, 1900), и многие другие обращались в своем творчестве к историям о подземных мирах. В последнем десятилетии XIX века только в США было опубликовано более сотни произведений, посвященных формам жизни, что обитают под поверхностью земли.
Бактерия Desulforudis audaxviator; предоставлено Грегом Вангером и Гордоном Саземом
Капитан Симмс был одним из первых исследователей подземного мира, вызвавших мое восхищение. Одно время у меня над столом была пришпилена его фотография. Я не считал капитана ученым-неудачником — в моем понимании он был поэтом-сюрреалистом, автором историй, которые на первый взгляд кажутся несуразными, но всё же каким-то таинственным образом заключают в себе ценные крупицы истины. Мне импонировало, что гипотеза Симмса так закрепилась в коллективном воображении: казалось, будто он добрался до древней истины, вызвал из глубин памяти наше общее воспоминание.
Я вспомнил о капитане Симмсе однажды летом, когда прочитал заметку о группе биологов, которые спустились на дно буровой скважины в пустыне, почти на милю в глубь Земли, и с удивлением обнаружили там живых существ. Это были странные, причудливой формы одноклеточные бактерии, и они обитали намного глубже, чем прежде считалось возможным. Как выяснилось и как я понял позже, биологи по всему миру находили похожие микроорганизмы в пещерах, заброшенных шахтах и других подземных пустотах. Они жили в таких условиях, где любые другие существа погибли бы: в абсолютной темноте, при аномально высоких значениях температуры и атмосферного давления, с небольшим количеством кислорода и еще меньшим — еды. Подземные микробы настолько отличались от известных нам форм жизни, что вполне могли бы прижиться на другой планете; в НАСА их и в самом деле начали исследовать как возможные образцы жизни на Марсе. Выяснилось, что они обитают везде, даже внутри земной коры, в подземных водах, протекающих сквозь микроскопические каналы в пористых горных породах. И это очень древние виды: некоторые из них живут, оторванные от поверхности, уже миллионы лет. Ах, если бы только дорогой капитан Симмс мог увидеть многочисленные колонии загадочных древних микроорганизмов, населяющих внутреннюю поверхность Земли…
Вот что меня поразило больше всего (и очень порадовало бы капитана): некоторые микробиологи полагают, что эти «глубокоземные» существа родственны самым первым формам жизни на нашей планете, а также что и сама жизнь зародилась под землей. Не в первичном бульоне на поверхности, который считается колыбелью всего живого, а именно в подземном мире коренится земная жизнь, утверждали новые исследования. Таким образом, и чайка, и черепаха, и чавыча, и человек — происходят от микроорганизмов, изначально возникших глубоко в земной коре и лишь некоторое время назад перебравшихся на поверхность.
Меня занимала мысль о том, что в каком-то сокровенном уголке внутри нас может храниться призрачный древний след нашего подземного происхождения. Поэтому я захотел познакомиться с командой микробиологов — сотрудников Института астробиологии НАСА и участников эксперимента «Жизнь под землей» (Life Underground). Когда я связался с ними, ученые находились в Южной Дакоте и исследовали подземные микроорганизмы в заброшенном золотом руднике Хоумстейк на глубине одной мили. Так глубоко под землю я никогда прежде не спускался.
Стоянка пикани, ок. 1900 г.; фото Эдварда С. Кёртиса; предоставлено Библиотекой Конгресса
ВЕСЕННИМ ДНЕМ, глядя на простирающийся надо мной голубой купол неба, я шел по извилистой дороге в Блэк-Хилс. Перед моими глазами расстилались сверкающие озёра, окаймленные желтыми соснами, луга, где земля была разворочена валунами, прерии со стадами бизонов.
Блэк-Хилс — горный хребет, по форме напоминающий отпечаток большого пальца, площадью 4500 квадратных миль. Он расположен в западной части штата Южная Дакота, а своим северо-восточным краем «цепляет» штат Вайоминг. Некоторые из местных горных пород — древнейшие в Северной Америке: так, гранит и песчаник выделились из окружающей равнинной местности примерно семьдесят миллионов лет назад. Покрытый соснами, пихтами и елями, хребет образует темное пятно на светлом фоне Великих равнин. Возможно, в связи с тем, что Блэк-Хилс нависает над окружающей местностью как огромный ощетинившийся зверь, с незапамятных времен он внушает людям благоговейный трепет. В XIX веке один путешественник назвал эти пики «обителью гениев, духов грома, созидающих бури и ненастья».
Индейские племена Великих равнин населяют эту территорию как минимум тринадцать тысяч лет, и Блэк-Хилс всегда был для них священным местом. Здесь охотились на бизонов и антилоп, собирали лекарственные средства, заготавливали древесину. Коренные народы спускались в каньоны, скрытые среди холмов, вырезали петроглифы на каменных стенах или отправлялись на поиски видений, чтобы пообщаться с миром духов. Наиболее тесную связь с этой землей имеет народ лакота: они называют ее своей прародиной, колыбелью своих предков. Имя, которое народ лакота дал Блэк-Хилс, переводится как «Сердце всего» (Wamaka Og’naka Icante).
Перед отъездом из квартиры в Нью-Йорке я бросил в сумку старую книгу о верованиях и обычаях племени лакота. В основу книги были положены заметки Джеймса Уолкера, врача, который работал в индейской резервации Пайн-Ридж в середине XIX века. Решение пришло в последний момент: я понял, что мне потребуется отвлечься от кипы статей о подземной микробиологии, с которыми я планировал ознакомиться за время полета. Но вопреки планам томик, посвященный лакота, я взял в руки на взлете — и уже не смог оторваться. Выяснилось, что верования этого народа удивительным образом строятся вокруг подземных пространств. На старую карту священных мест в Блэк-Хилс, созданную художником-лакота по имени Амос Бык Плохое Сердце, была нанесена целая сеть подземелий. Так, в юго-западной части холмов, где находится несколько горячих источников, племя проводило ритуалы вокруг ямы, куда их предки прежде загоняли бизонов. Церемонии проходили также у входов в пещеры, в частности вблизи Дышащей пещеры (Washu Niya), которую некоренные («белые») жители называют Пещерой ветра. Это одна из наиболее крупных и запутанных пещер в мире. Каждое из таких мест считалось порталом между миром живых и обителью духов. Пробираясь через холмы на северо-восток — по дороге на встречу с проектом «Жизнь под землей», я почувствовал, что мой визит неожиданным образом будет связан с верованиями лакота.
КОМАНДА «ЖИЗНЬ ПОД ЗЕМЛЕЙ» исследует невидимые нам формы жизни с 2013 года. Под руководством сотрудника Института Южной Калифорнии, биолога Джен Эменд, была собрана группа в составе шестидесяти ученых из пяти различных научных учреждений: Калифорнийского технологического университета, Лаборатории реактивного движения, Политехнического института Ренсселера, Северо-Западного университета и Института исследования пустынь, — которая немедленно приступила к работе. Ученые спускались на дно буровых скважин и шахт по всему миру, а также исследовали естественные источники, в том числе залегающие ниже океанического дна. Каждый раз они выбирали пробы, которые затем изучали в лаборатории. Конечной целью был поиск следов жизнедеятельности микроорганизмов на Марсе: по мнению исследователей, самым вероятным местом их обитания на «красной планете» являются подземные пространства, защищенные от агрессивной внешней среды. Однако, прежде чем начать такие поиски за пределами Земли, ученые хотели побольше узнать о ситуации на нашей планете, чтобы понять, как же эти невероятные существа приспособились к жизни под землей.
НА ПАРКОВКЕ ОДНОГО ИЗ ОТЕЛЕЙ сети Motel 6 в городе Дэдвуд, прямо за комплексом казино, где время словно остановилось, я сел в джип вместе с двумя членами команды «Жизнь под землей». Вела машину Бриттани Крагер, геохимик Института исследования пустынь в Лас-Вегасе. Ей было едва за тридцать, у нее были голубые глаза, длинные светлые волосы, убранные в хвост, и точеные плечи скалолаза. Она рассказывала: как полевому биологу, ей приходилось «всю жизнь куда-то ездить и лезть в грязь». Рядом с ней сидела Кейтлин Сезар, геобиолог из Северо-Западного университета, — девушка высокого роста, стройная и невозмутимая, с короткими каштановыми волосами и крупными туннелями в ушах. Четвертым членом команды был Том Реган, который и стал нашим проводником по руднику.
Мы приехали в Лид — типичный, на первый взгляд, западный городок (ряды домиков и приземистых муниципальных зданий), — типичный, если бы не одно «но»: наличие огромной зияющей дыры в самом его центре. И то был не рудник в составе города, скорее город вокруг рудника выглядел второстепенной частью общей композиции. Открытый карьер Хоумстейк — единственная часть золотого рудника, которая видна с поверхности. Учитывая его размеры — полмили в ширину и 1250 футов в глубину, — дно невозможно увидеть ни с одной точки периметра. (В Туристическом центре при руднике Хоумстейк можно заплатить пять долларов — и вам вручат клюшку для гольфа и мячик, который можно столкнуть в эту огромную яму.
История Хоумстейка началась с подлого и бессовестного захвата земли правительством Соединенных Штатов. В 1868 году правительство подписало соглашение, предоставляющее Блэк-Хилс в полное пользование лакота и запрещающее белым людям проезд на территорию без разрешения лакота. Однако, когда шесть лет спустя слухи о золотом месторождении просочились в другие штаты, о соглашении моментально забыли, холмы наводнили приезжие с лопатами, и здесь начали копать. Рудник, открытый в 1877 году магнатом Джорджем Херстом, был его самым крупным горнодобывающим предприятием. За последующие полтора столетия Хоумстейк стал рудником с максимальной производительностью в западном полушарии: его глубина составляла восемь тысяч футов, протяженность туннелей — 370 км. Это был своего рода искусственно созданный Большой каньон. В 2001 году предприятие перестало приносить прибыль, насосы на глубину были перекрыты, и шахты стала постепенно заполнять вода.
Жизнь в Хоумстейке замерла, пока в 2012 году владельцы рудника не открыли здесь научную лабораторию — Сэнфордский подземный исследовательский центр (Sanford Underground Research Facility), кратко — SURF. Рудник оказался идеальным местом для проведения физических экспериментов под поверхностью Земли: массив горных пород являлся естественным фильтром космической радиации. На момент моего приезда в SURF насчитывалось четырнадцать активных экспериментов; в основном они проводились на восстановленных участках рудника, с использованием флуоресцентного освещения. Полы были обложены блестящей керамической плиткой. Присутствовали учащиеся магистратуры и аспирантуры, они работали на своих ноутбуках. Кроме того, в руднике имелись отдаленные, «дикие» участки; там, на глубине 4850 футов, порода пребывала нетронутой, в своем первозданном виде, а от стен шел горячий пар. Именно туда мы и направлялись.
В КОНЦЕ БЕТОННОГО КОРИДОРА мы — я и команда «Жизнь под землей» — ждали лифт; здесь его называли «Клеть». Он должен был отвезти нас вниз, сначала на восемьсот футов, затем — на большую глубину. Мимо проходили сотрудники Центра: бывшие шахтеры, крепкие мужчины, которые теперь выполняли техническую работу в туннелях, и физики — щуплые пареньки в очках, весь день трудившиеся в лабораториях. Мы поправляли экипировку: мешковатый синий комбинезон, каска, налобный фонарь, защитные очки, резиновые сапоги с металлическими носами, автономный респиратор — своего рода «внешнее легкое», упакованное в коробку размером с гранату. Использовать его можно было только в случае пожара или утечки газа.
«Когда спустимся на глубину, может стать не по себе, — сообщает Том Реган. — Главное — сохранять спокойствие, и всё будет в порядке». Тому, специалисту по технике безопасности в команде SURF, было около семидесяти. Низкорослый человек в очках, ветеран вьетнамской войны, он служил диаконом в церкви близлежащего городка Спирфиш. В первые минуты Том не произвел на меня особого впечатления. Он в основном изъяснялся аббревиатурами из области техники безопасности, перечисляя протоколы по различным потенциальным происшествиям. Не то чтобы он был неприятным человеком, просто казался усталым, чопорным, несколько отрешенным. В общем, я не обращал на него особого внимания, потому что сильно нервничал перед спуском.
Я никогда не спускался под землю ниже нескольких сотен футов; в этот раз речь шла о гораздо большей глубине. Местные рассказывали, что время от времени у посетителей диких участков рудника на отметке 4850 футов сдавали нервы: полная темнота, ощущение замкнутого пространства или простое осознание того, что над головой целая миля гранита, провоцировали психический срыв, и посетителя приходилось быстро поднимать на поверхность. Я невольно вспомнил старинную историю о первых исследователях пещер в Англии: одного из группы спустили на веревке в вертикальную пещеру, где царила кромешная тьма. Когда мужчина достиг «темной зоны», раздался страшный вопль, после чего его сразу вытащили наверх. Согласно легенде, глаза мужчины уже закатывались, а голова совершенно поседела. Теребя клипсу на респираторе, я размышлял о том, насколько мы не приспособлены к темным пространствам с физиологической точки зрения, насколько мы инопланетяне под землей.
Клеть с грохотом опустилась перед нами, дверь открылась, и мы вошли в большую стальную будку, огороженную железной решеткой. Оператор лифта по прозвищу Страж, мужчина размером с носорога, в комбинезоне и с копотью на лице, пожал руку Тому, потом весело улыбнулся Бриттани, Кейтлин и мне. «Чего сегодня ищем под землей? — гаркнул он поверх рева мотора. — Или просто погулять вышли?»
Бриттани прокричала в ответ: «Сегодня — микробов!»
Страж громко засмеялся и покачал головой.
Он потянул один из рычагов, двери с лязгом закрылись, и Страж крикнул: «Вниз!» Клеть затарахтела, качнулась и двинулась вниз, в темноту. Я взглянул на пол. Когда мой налобный фонарь осветил открытую Клеть, я остро ощутил, что скоро расстояние между нами и поверхностью Земли начнет увеличиваться с солидной скоростью. Мимо поползли каменистые стены шахты, сначала медленно, потом — чем глубже мы опускались — всё быстрее и быстрее.
Протей (Proteus anguinus); © Wild Wonders of Europe / Hodalic / Nature Picture Library / Alamy photo
С ДАВНИХ ПОР воображение человеческое занимают легенды о подземных существах, ведущих тайную жизнь во мраке этого потаенного мира. В своем трактате «История» (Ιστορίαι, V век до нашей эры) древнегреческий историк Геродот упоминает народ, живущий в пещерах Эфиопии в полной темноте. Троглодиты (от греческого τρώγλη — «дыра» и δύειν — «залезать») описаны как пигмеи-альбиносы, которые ведут ночной образ жизни, питаются ящерицами и «визжат», если их выводят на свет. Вообще у Геродота много сомнительных сведений: например, рассказы о муравьях размером с собаку, которые ищут золото в Индии, — но не он один рассказывает о троглодитах. Несмотря на вопиющее отсутствие прямых свидетельств, подземные жители возникают в текстах историков снова и снова, от Страбона и Плиния Старшего до Карла Линнея, шведского ботаника, работавшего в XVIII веке, основоположника классической таксономической классификации живых организмов на латинском языке. Линней объявил, что существует два относительно независимых человеческих вида: один из них живет на поверхности земли, другой — обитает под землей. Homo diurnus, или человек дневной, обитает в условиях солнечного света и кислорода, в то время как Homo nocturnus, или человек ночной, живет во тьме и охотится ночью. Вера в подземных людей, обожающих темноту, постепенно сошла на нет, однако мысль о наличии нашего тайного альтер эго и ныне задевает за живое, как будто человечество неосознанно тысячелетиями ищет свою противоположность, свое теневое «я».
Первое подтвержденное свидетельство подземной жизни относится к 1689 году, когда некий дворянин из Триеста, барон Янез Вайкард Вальвазор, составил и опубликовал историю Словении. Описывая плато Карст, включающее в себя множество пещер, Вальвазор упоминает змееподобное животное, длиной около фута, которое проливными дождями вынесло из пещер. Существо было знакомо местным жителям; они полагали, что это деградировавшее потомство подземных драконов. Вальвазор назвал его olm — саламандрой, которая постоянно живет под водой. В книге Чарльза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора» (On the Origin of Species by Means of Natural Selection, 1859) это существо — протей — упоминается в качестве показательного примера теории адаптивной эволюции: обитая на поверхности, существо всё больше времени проводило под землей — возможно, в поисках убежища от хищников, — и постепенно, на протяжении миллионов лет, его потомству передавались те черты, которые помогали приспособиться к подземной жизни. В скудных условиях подземной среды у животного развился особый обмен веществ, позволяющий принимать пищу всего один раз в год. В вечной темноте, где не нужна защита от ультрафиолетовых лучей, протей утратил кожный пигмент и теперь может похвастаться окраской цвета слоновой кости с примесью мертвенной бледности. Под землей ему стали не нужны даже глаза: мало-помалу они скрылись под слоем кожи.
Вскоре биологи обнаружили несколько классов существ, обитающих в пещерах: «ночные животные» (селятся у входа), «сумеречные животные» (селятся в зоне досягаемости рассеянного света); наконец, животные «темной зоны», или троглобионты, такие как протей, которые настолько адаптированы к подземной жизни, что не смогли бы выжить на поверхности. Экспедиции в пещеры позволили обнаружить и описать удивительный бестиарий подземных существ: сом-альбинос, перламутровые пауки, слепые жуки, прозрачные крабы и безглазые насекомые. Троглобионты, как считалось, были единственными обитателями подземелья: ни одно другое живое существо никогда не смогло бы выжить в «темной зоне».
Наши знания о подземном царстве существенно пополнились в 1994 году, когда молодой биолог из штата Нью-Мексико по имени Пенни Бостон спустилась на самое дно пещеры Лечугилья, преодолев глубину в две тысячи футов. Среда обитания внутри, по ее словам, максимально позволяла «почувствовать себя на другой планете, не покидая Земли», — в общем, слишком инородная, чтобы стать домом даже для самого выносливого троглобионта или любого другого живого существа. Но в какой-то момент, когда Бостон разглядывала пушистое коричневое геологическое образование на потолке пещеры, ей в глаз попала капля воды. Биолог с изумлением обнаружила, что ее глаз опух и заплыл. Это могло означать только одно — инфекцию, возбудителем которой являются бактерии, крошечные микроорганизмы, живущие в глубинах пещеры, то есть намного глубже под землей, чем предполагалось в самых смелых прогнозах.
Тогда исследователи начали задаваться вопросом об остальном подземном мире — то есть о невидимой территории помимо пещер, о скалистой породе, которая прежде считалась сплошной, а в действительности была пронизана крошечными порами и трещинками, наполненными подземными водами. Пока научное сообщество не принимало всерьез предположение о том, что внутри земной коры есть жизнь, — ведь там слишком темно, слишком жарко, слишком высокое давление, слишком мало еды, — энтузиасты-микробиологи отправились на поиски. Они спускались в нефтяные и газовые скважины, в другие искусственные полости, даже создавали собственные, чтобы отобрать на глубине пробы воды. И во всех исследуемых образцах они находили активные сообщества бактерий. На глубине тысячи футов, потом — одной мили, потом — двух миль от поверхности Земли, в зловонных, опасных для жизни местах, где атмосферное давление в четыреста раз превышало значения на поверхности планеты, а температура достигала 200 градусов по Фаренгейту.
По мере того как совершалось всё больше открытий, биологи осмысливали невиданный масштаб и разнообразие подземной жизни; это требовало коренного пересмотра сложившихся представлений. Подобно тому как при Копернике Земля перестала считаться центром Вселенной, а человек — центром мироздания во времена Дарвина, новые открытия позволяли предположить, что живущие на поверхности существа составляют скорее меньшинство обитателей планеты. Иначе говоря, общая биомасса подземных организмов почти равна таковой для наземных существ или даже превышает ее. Если на одну чашу весов поместить все подземные микроорганизмы, а на другую — все растения и животных, обитающих на поверхности Земли, весы дрогнут. «Мы недоверчиво качаем головами, — писал в 2001 году эколог и почвовед Дэвид Вулф, — и не верим, что может существовать иной живой мир, спрятанная от наших глаз подземная биосфера, еще более обширная, чем всё разнообразие жизни на Земле».
Образ жизни подземных организмов противоречил всем представлениям биологов. Обитатели глубин не дышали кислородом, не зависели от света или фотосинтеза как источника энергии, не питались пищей на основе углерода. Чтобы выжить, они участвовали в том, что биологи называют «темновой пищевой цепочкой»: существование за счет поглощения горных пород или переработки химической энергии и радиоактивности, присутствующей в земной коре. Образно говоря, они действительно оказались нашими альтер эго с точки зрения эволюции, загадочным племенем из романа о полой Земле, существующим на самом деле. Когда команда ученых обнаружила новый вид бактерий на глубине двух миль в недрах южноафриканской шахты, они назвали его Desulforudis audaxviator, или «отважный странник», в память о великом романе Жюля Верна. Подземные приключения профессора Лиденброка начинаются после того, как он разгадывает рунический манускрипт о тайном ходе в центр планеты: Descende, audax viator, et terrestre centrum attinges («Спустись, отважный странник, и ты достигнешь центра Земли»).
МЫ ПОПРОЩАЛИСЬ СО СТРАЖЕМ на глубине восьмисот футов и вышли в узкий каменистый туннель. С потолка капала вода и барабанила по нашим каскам. Позади нас прогромыхала подымающаяся Клеть, и всё стихло. Мне пришлось наклониться, чтобы пройти под низким выщербленным потолком, грязь под ногами доходила до голенища моих сапог.
Бриттани была направляющей, за ней шли мы с Кейтлин, а Том замыкал шествие. Пахло серой, в лучах наших налобных фонариков виднелись лишь клочья тумана. Мы находились между двумя стенами сланца, серой породы с желтыми и оранжевыми прожилками. Когда-то здесь с грохотом проезжали вагонетки, наполненные породой: мы проходили мимо знаков «ОПАСНО» и «ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД». По дороге я размышлял о том, что над нашими головами восемьсот футов твердой горной породы; в какой-то момент от этих мыслей сердце забилось быстрее, и я задался вопросом: а как отреагирует мой организм, когда мы спустимся еще на четыре тысячи футов, на дно рудника?
«Люблю здесь бывать, — вымолвил Том. — Под землей я на своем месте». Я изумленно оглянулся на него. Мужчина, который на поверхности был таким молчаливым и застенчивым, монотонно говорил аббревиатурами и цитатами из инструкции по технике безопасности, теперь улыбался во весь рот и светился от удовольствия. Во время нашего пути он стал раскованным, приветливым, разговорчивым — даже болтливым. Словно всё время задерживал воздух, а теперь настало время выдохнуть.
Он рассказывал мне о детстве в предгорьях, о службе во Вьетнаме и возвращении в шахту в качестве рабочего; о том, что побывал на каждой должности — от оператора лифта до бурового мастера; о том, как обрел здесь покой.
«Подземелье знакомо мне лучше, чем улицы города, — сказал Том, останавливаясь, чтобы дотронуться до небольшого выступа в каменистой стене. — Если мне дают отгул, а я какое-то время не спускаюсь под землю, то места себе не нахожу. Мы с супругой объезжаем Блэк-Хилс и смотрим пещеры. Если вы еще не были в Пещере ветра, имейте в виду: это самое красивое место, которое только можно себе представить».
Послышался отдаленный рокот из глубины рудника, словно на расстоянии от нас пробегал табун животных. «Слышите? — тихо проговорил Том. — Можно физически ощутить, как внутри что-то движется, а потом успокаивается. Как будто он живой и его туннели дышат».
Мы прибыли на первое место отбора проб — к вделанной в скалу металлической трубе шириной около двух дюймов, из которой ровным потоком лилась вода. «Родник», как его называли, был изначально вырыт золотоискателями в самом начале XX века специальным алмазным сверлом. В шахте было несколько десятков таких родников; этот, по словам Тома, не иссякал уже дольше века.
Бриттани и Кейтлин сбросили рюкзаки в грязь и принялись за работу, поправляя уже испачканные налобные фонари и очки. Натянув фиолетовые латексные перчатки, они начали доставать флаконы, мерные цилиндры и датчики для измерения химического состава воды, температуры, pH. Затем прикрепили к концу трубы многофункциональный шприц, с помощью которого можно отбирать пробы воды, не соприкасающиеся с воздухом в туннеле.
«Родник — это такое крохотное окошко в подземные пространства, через которое мы можем увидеть, кто живет там, еще ниже, — сказала Бриттани, глядя через плечо. — Движение воды сквозь земную кору — это большой цикл, который длится тысячами лет. Мы полагаем, что в родники вода поступает из такого источника воды в земной коре, который не сообщается с другими. Проще говоря, если нам попадается какой-то организм, он точно происходит из самой глубины».
На лабораторные исследования уйдет несколько недель, и только после этого станет понятно, кто же живет во взятых образцах воды. Однако исходя из результатов по прошлым образцам, которые отбирались из разных родников, команда ожидает обнаружить микроорганизмы семейства Desulforudis — кузенов «отважного странника» из Южной Африки.
Окончив забор проб, Бриттани и Кейтлин повесили над родником табличку: «ИНСТИТУТ АСТРОБИОЛОГИИ НАСА, ПРОСЬБА НЕ ТРОГАТЬ РУКАМИ». Потом они начали упаковывать оборудование обратно в сумки, а звук падающей воды волнами расходился по каменным стенам. Я присел на корточки, подставил руку под струю, ощущая, как сквозь пальцы течет вода, и гадал, с какой глубины она поднялась. Я не сразу понял, что надо мной склонился Том.
Уилл Хант
«У меня есть друзья из племени лакота в городе Спирфиш, товарищи из моего прихода, — сообщил наш провожатый. — Они считают, что вода в Блэк-Хилс священна, а само подземелье связано с их предками».
По мнению Тома, что мне нужно было сделать — так это послушать историю сотворения мира лакота, историю происхождения их племени. «Я частично знаю ее, но не я должен бы ее рассказывать, — добавил он. — Пусть это будет кто-то из племени. Вам нужно посетить Пещеру ветра».
САМА ЖИЗНЬ НА ЗЕМЛЕ — согласно научным данным — возникла примерно четыре миллиарда лет назад. В «первичном бульоне» из простейших элементов под воздействием энергии синтезировались простые органические соединения: они стали аминокислотами, которые сгруппировались в ДНК и белки, а те эволюционировали в одноклеточные бактерии, которые и оказались предками всего живого на Земле. Со времен Дарвина исследователи полагали, что эти древнейшие события происходили в неглубоком водоеме — приливной заводи, пруду или, возможно, в спокойных поверхностных водах океана.
В 1992 году появилась новая, весьма радикальная теория происхождения жизни. Ее автором был научный сотрудник Корнеллского университета на пенсии по имени Томас Голд. Астрофизик по специальности, он показывал блестящие результаты в других научных дисциплинах и выдвигал смелые и неординарные теории, которые часто подтверждались. После многих лет изучения подземных организмов он написал книгу «Глубокая горячая биосфера» (The Deep Hot Biosphere, 1992), где убедительно аргументировал наличие разнообразной подземной жизни. Затем Голд сделал следующий шаг: он предположил, что жизнь началась под землей.
По мнению Голда, четыре миллиарда лет назад поверхность Земли была зоной «военных действий». Ее наводняла вулканическая лава, выжигало мощное ультрафиолетовое излучение, сотрясала артиллерийская канонада падающих астероидов. Очень маловероятно, считает исследователь, что первые непрочные соединения, из которых возникла жизнь, «робкие контакты», как он это называет, могли возникнуть в такой обстановке. С другой стороны, под землей всё было спокойно: ни переменчивой погоды, ни обжигающего света, ни бурной сейсмической активности. Гораздо логичнее было бы предположить, что наш Эдем располагался глубоко под землей, где обитали самые первые одноклеточные микроорганизмы, существовавшие за счет химической энергии, поднимавшейся из глубины.
Согласно модели Голда, подземные существа — любители темноты с аллергией на кислород, обожавшие тепло и питавшиеся горной породой, — не были нашими загадочными родственниками. Они возникли первыми — это мы были родственниками для них. Голд выдвинул принципиально новую гипотезу нашего сотворения: развиваясь в толще теплой породы на протяжении миллионов лет, группа древних микроорганизмов откололась от остальных обитателей подземного мира и постепенно мигрировала наверх, пока не достигла солнечного света, — и только затем, выйдя на поверхность, начала размножаться. «Первые микробы, — писал Голд, — заполонили поверхность Земли, распространяясь снизу вверх».
За прошедшую четверть века появилось множество подтверждений теории Голда. Микробиологи обнаруживают живые существа всё глубже под землей, а кроме того — в древнейших источниках, возраст которых достигает миллиарда лет. Одновременно с этим в ДНК подземных обитателей выявляются сходства, даже если они происходят с разных концов планеты, как в случае бактерий Desulforudis из глубин рудника Хоумстейк. Это может означать наличие у них общего предка. «Даже сейчас трудно утверждать что-либо о жизни под землей со стопроцентной уверенностью, — объяснила мне Кейтлин. — Ведь мы изучили лишь крохотную часть здешних обитателей». С каждым годом всё больше микробиологов признают, что жизнь могла возникнуть и в недрах Земли.
В данной гипотезе можно различить общеизвестный сюжет, один из старейших в истории человечества. Подземелье — царство смерти, но одновременно оно всегда было и колыбелью; утробой, в которой зарождается жизнь. В этом заключается высшая магия земли, где укореняется семя и потом выходит на поверхность, становясь растением, подобно тому как все мы растем во чреве матери и потом появляемся на свет, миновав темный туннель. В древности народы каждой части света рассказывали истории сотворения мира, действие которых происходило в подземелье (этнографы называют их «мифами о творении»). Их герои, наши первобытные предки, рождались в недрах земли, а затем поднимались на поверхность. Этот мотив обнаруживается повсюду — от сказаний аборигенов Австралии до легенд Андаманских островов в Индийском океане и народных традиций Восточной Европы; однако особенно выражен он в фольклоре, оставшемся от доколумбовых цивилизаций. Народы хопи и зуни, живущие в юго-западной части США, верят в то, что первые люди появились под землей, в самой глубине ее чрева, в виде личинок. Поднимаясь сквозь последующие слои подземного мира, они постепенно обретали человеческий облик и, наконец, вышли на поверхность через родовые пути матери-земли. У ацтеков первые люди появляются на свет из отдающих мускусом глубин пещеры Чикомосток; это название переводится как «семь пещер». В выцветших манускриптах Мезоамерики всё еще можно увидеть изображение той пещеры — и одновременно утробы, — семи ее частей, в каждую из которых помещены крошечные человечки в позе эмбриона: из самой пещеры тянется дорожка следов. Башляр назовет этот сюжет «основой всех верований». Когда археологи протискиваются в подземные пещеры во Франции, они находят резные изображения вульвы возрастом тридцать тысяч лет — возможные свидетельства того, что наша жизнь зародилась там, в недрах.
Иллюстрация из манускрипта Historia Tolteca-Chichimeca («История толтеков и чичимеков»), Национальная библиотека Франции
И ТЕПЕРЬ МЫ ПОГРУЖАЛИСЬ на самое дно рудника — миля в глубину. Находясь рядом с Томом в Клети, я смотрел, как мимо проносятся каменистые стены — каждую минуту мы опускаемся на пять сотен футов ниже, — и пытался сосредоточиться на поведении своего тела: на плечах как будто тяжелый груз, воздух сгущается, на шее выступает пот. Возможно, на такой глубине, когда над головой нависает толща горной породы высотой в милю, мои нервы сдадут.
Но произошло совсем другое. Достигнув низшей точки рудника, мы нагибаемся и входим в узкую галерею с низким потолком, стены которой укреплены проржавевшими металлическими скобами. Галерея приводит нас к источнику. Опустившись на корточки рядом с Кейтлин и Бриттани, я наблюдал за тем, как из каменной породы полилась вода и у наших ног натекла большая лужа. Я подумал о том, что жидкость кишит микроорганизмами, о том, что я наблюдаю историческое событие: подъем на поверхность архаичных форм жизни. В туннеле стояла жара, от стен шел пар, но тепло было не гнетущим, а скорее живительным, как в парнике. Несмотря на атмосферу — казалось бы, противоестественную, физиологически враждебную всему живому и максимально далекую от привычной для нас, — туннель был местом творения. Том наблюдал за родником, стоя рядом с нами: он ходил по этим галереям уже полвека, и под землей нашему провожатому было комфортнее, чем на поверхности; здесь он чувствовал себя как дома. И теперь Том насвистывал какую-то мелодию, насвистывал негромко и безмятежно, словно окружавшие нас каменистые стены мягко обнимали его.
НАКОНЕЦ, СОБРАВ ВСЕ ОБРАЗЦЫ и заново упаковав снаряжение, мы отправились в обратный путь по туннелям и вскоре ступили на борт Клети. Пока мы с тарахтением и грохотом поднимались по каменистой шахте, почти все молчали, погруженные в свои мысли. Как только мы достигли поверхности и вышли на вечерний воздух, я почувствовал, что падаю от усталости. Кейтлин, Бриттани и я сняли грязные комбинезоны, сложили защитные очки и каски в раздевалке SURF. Пока мы грузили рюкзаки и оборудование в багажник джипа, Том подошел попрощаться.
На поверхности он словно сделался невзрачным человечком, цвет лица стал каким-то бледно-серым. Мы пожали руки, и я поблагодарил его за то, что он был нашим гидом под землей. Он спросил: «Вам рассказать, как проехать?»
Бесплотный Вождь из племени сиу; Публичная библиотека Денвера, Коллекция американского Запада
Я осведомился, куда именно.
«В Пещеру ветра, — ответил он. — Здесь недалеко. Отсюда едете по основной дороге, на юг через холмы, а затем всё время следуйте указателям».
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я отправился в путь, пробираясь между каменистыми выступами, мимо горы, на которой легендарный шаман племени лакота Черный Лось искал видения; мимо каменного мемориала Неистовому Коню, где из цельной скалы высечено лицо одного из вождей лакота (когда работы завершатся, композиция должна оказаться в десять раз крупнее барельефов на горе Рашмор); мимо пасущихся бизонов, луговых собачек и койотов, мелькающих в высокой траве. Наконец я очутился в центре золотистого поля, где встретил женщину по имени Сина Медвежья Орлица.
Сина происходила из племени оглала-лакота и была прапрапраправнучкой одного из предводителей племени, Бесплотного Вождя, фотографию которого мне удалось отыскать в одном из музейных архивов. Она выросла в резервации Пайн-Ридж в предгорьях Блэк-Хилс. Ее предплечье украшала татуировка с изображением Боба Дилана, а кончики волос, доходивших до плеч, были выкрашены в бирюзовый цвет. Сина поприветствовала меня и повела по извилистой тропе ко входу в Washu Niya — Пещеру ветра.
Пока мы шли, Сина поведала мне следующее. Считается, что пещеру открыли братья Биньям — белые люди — в 1881 году. Впрочем, «открыли» — слово, на ее взгляд, некорректное. Голос моей рассказчицы звучал одновременно мягко и авторитетно. «Народ лакота знал о пещере задолго до этого».
Сине было около тридцати лет, и она приобретала всё большее влияние в местном сообществе. Она изучала лингвистическую антропологию и язык лакота в аспирантуре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. По окончании курса Сина планировала вернуться в резервацию, чтобы преподавать детям их родной язык. Каждое лето она работала гидом в Пещере ветра, рассказывая посетителям о культуре лакота и роли пещеры в истории племени.
В пещере был оборудован вход для туристов — бетонные ступени, уводящие вниз, в темноту, — но мы с Синой сели рядом, у древнего входа в пещеру. То было небольшое отверстие, полностью темное, диаметром около двух футов. В те дни, когда барометрическое давление на поверхности ниже, чем в пещере, продолжала Сина свою повесть, можно почувствовать, как из-под земли выходит воздух. Чтобы наглядно показать это, она поднесла ко входу ленточку, и ее кончик выгнулся вперед.
«В этой пещере много wakan», — заметила Сина, используя слово лакота, означающее «святость». Она указала на куст рядом со входом, ветки которого были увешаны небольшими кисетами — подношениями от посетителей лакота. В первый свой визит в пещеру, поделилась моя собеседница, она тоже оставила дар. Тогда она приехала со школьным классом, ей было двенадцать лет: спустившись вниз, она влюбилась в пещеру с первого взгляда. «Я поняла, что хочу прийти сюда снова, и не один раз, — сказала она, — поэтому оставила здесь прядь волос, в одном из проходов. В знак того, что я вернусь».
Я рассказал Сине, зачем я приехал на нашу встречу, о микробиологах, работающих на глубине в Блэк-Хилс, об обнаруженных ими подземных бактериях — повсеместно обитающих микроорганизмах, важность и значение которых мы только начинаем осознавать. Я рассказал ей о капитане Симмсе и нашем стремлении найти свое теневое «я», обитающее в подземной тьме. И наконец, я изложил ей теорию о том, что «глубокоземные» существа могли быть первыми формами жизни; что жизнь, возможно, зародилась под землей.
«Ну да», — ответила Сина и только пожала плечами. Эта мысль не особенно ее удивила.
Долгое время она молчала, а затем всё же принялась рассказывать мне историю сотворения мира лакота.
«Первые люди, — таково было начало, — жили под землей, в мире духов. Создатель приказал им ждать там, пока надземный мир не будет готов для их обитания. Глаза этих людей были приспособлены к такой жизни, они светились красным светом и видели в темноте…»
На поверхности пауку Иктоми становилось одиноко. Тогда он собрал в сумку самые лакомые вещи на Земле — одежду, ягоды, вкусное мясо, — потом вырыл в земле яму и отправил волка в мир духов с этими подарками. Люди примерили одежду из оленьей кожи, попробовали ягоды и съели мясо; оно особенно пришлось им по вкусу. Если они поднимутся на поверхность, сообщил им волк, они найдут больше мяса. Вождь людей — Токахе, «Первый», — отказался идти и предостерег остальных: Создатель повелел оставаться под землей, пока Земля не будет пригодна для обитания. Но большинство людей не послушали его и последовали за волком на поверхность. Когда они поднялись наверх, стояло лето, пищи было в достатке: они благоденствовали. Но вот наступили холода и начался голод. Когда они попросили Создателя о помощи, он разгневался: ведь люди его ослушались. Он решил покарать их и превратил в стадо бизонов, первое на планете.
«И только тогда, — продолжала Сина, — Земля стала пригодной для обитания людей. Создатель приказал Токахе вывести людей на поверхность. Они поднимались наверх медленно, четыре раза останавливаясь на молитву, в последний раз — у выхода из пещеры. Выйдя на поверхность, люди последовали за бизоном и научились выживать в мире».
Сина закончила свой рассказ. Мы молча сидели у входа в пещеру — у той самой ямы, которую когда-то вырыл Иктоми. В какой-то момент оттуда подул прохладный ветерок; он нес запахи из глубин Земли, из ее каменистой утробы.
