Детское (семейное) кино
Мое детство пришлось на 1980-е. Я — обычный советский ребенок, выросший на фильмах «Приключения Петрова и Васечкина» (В. Алеников, 1984), «Приключения Электроника» (К. Бромберг, 1979), «Гостья из будущего» (П. Арсенов, 1984), «Кортик» (Н. Калинин, 1973), «Мария, Мирабела» (И. Попеску-Гопо, 1981), «Москва–Кассиопея» (Р. Викторов, 1974) и многих других. Фильм «Москва–Кассиопея» так сильно меня впечатлил, что у меня даже появилась навязчивая идея — изобрести летающую тарелку и улететь вместе с одноклассниками к звездам — как в фильме. Поступив во ВГИК, я познакомился с одним из авторов фильма — сценаристом Исаем Константиновичем Кузнецовым. Пожимая руку драматургу, я не мог поверить, что вижу создателя своих детских грез: вот он — живой человек, к которому можно прикоснуться.
В СССР детское и юношеское кино было настоящим культом. Рискну предположить, что искусство для детей в советской культуре заместило собой религию, которая находилась под запретом. Все самые важные нравственные парадигмы авторы стремились выразить в книгах и фильмах для детей и юношества. Все лучшее стремились вложить в детские души посредством искусства. Советские мультфильмы не содержали насилия, воспевали идею жертвенности — в отличие от американской анимации, где рисованные персонажи, хитрые и эгоистичные, беспощадно лупили друг друга.
В десятилетнем возрасте я уехал с родителями жить в Польшу — отец работал дипломатом. Польша была соцстраной, но в кинотеатрах активно крутили западные кинофильмы для детей: «Лабиринт» (Д. Хенсон, 1986), «Бесконечная история» (В. Петерсон, 1984), «Балбесы» (Р. Доннер, 1985), «Инопланетянин» (С. Спилберг, 1982) и многие другие. Уже тогда я ощутил эту разницу между советским детским кино и западным. Западные фильмы стремились унести тебя в яркий мир фантазии. Смыслом фильма становилось само приключение. Тогда как отечественный детский кинематограф неизменно брал тебя за руку и в конце фильма подводил к нравственному выводу, который надлежало сделать из увиденного. Иногда к этому выводу примешивалась идеология: например, пролетарий — это хорошо, а буржуй — плохо.
Возможно, именно поэтому в 1990-е индустрия детского кино, некогда крепко стоявшая на ногах, в одночасье рухнула. Моя версия краха такова: поскольку ряд других жанров в советском кинематографе был в загоне, с отменой запретов общество стало проявлять к ним больший интерес. Зрители хотели зрелища, а не нравоучений. Вот почему кинематографисты стали активно снимать детективы, боевики, эротику и мистику. Возможно, нашла свое отражение и нравственная дезориентация постсоветского общества: авторы просто не знали, к чему призывать подрастающее поколение.
С конца 1990-х дети перестали быть объектом пристального внимания общества не только на экране, но и в жизни. Подростков 1990-х иногда называют «потерянным поколением». Думаю — не без оснований, памятуя, сколько моих одноклассников уже в могиле из-за героина…
Сейчас маятник качнулся в другую сторону. Теперь общество активно печется о нравственном воспитании детей. Да с таким жаром, что возник другой перекос: заработала ювенальная юстиция, в детском кинематографе появилась масса ограничений. Если хочешь рассказать искреннюю историю для детей, сразу натыкаешься на длинный перечень запретов. Например, при работе над сценарием фильма «Подарок с характером» перед нами встал вопрос: можно ли показывать на экране, что Миша Орешкин (персонаж Михаила Галустяна) покупает лотерейный билет и стирает защитную пленку, чтобы узнать, выиграл он или нет. Лотерейные билеты — это азартная игра. А азартные игры нельзя показывать в фильме 6+.
Несмотря на все но, детское кино в современной России все-таки снимается. Регулярно проходят кинофестивали «Алые паруса Артека» и «Лучезарный ангел», где можно посмотреть новинки российской киноиндустрии для подрастающего поколения. Вот некоторые из фильмов последних лет: «Опасные каникулы» (О. Беляева, 2016), «Дневник мамы первоклассника» (А. Силкин, 2014), «Уроки выживания» (А. Томашевский, 2016), «Небесный верблюд» (Ю. Фетинг, 2015), «Хороший мальчик» (О. Карас, 2016).
К сожалению, львиная доля современных кинофильмов для детей не попадает в широкий прокат. Попытавшись разобраться в этом вопросе, я пришел к такому выводу: в современной киноиндустрии фильмы, адресованные исключительно детям, не окупаются. Прокатчики не решаются делать ставку на подобные фильмы, опасаясь провального бокс-офиса. Они не вкладывают деньги в печать копий и рекламу, беспокоясь, что история только про детей и для детей не будет иметь такого успеха, как… фильм для всей семьи. Сегодня нишу детского кино в кинозалах заняло семейное кино — фильмы, которые интересно смотреть и детям, и взрослым. Вот кто на самом деле главный конкурент детского кино — семейное кино!
Современный ребенок не ходит на фильмы самостоятельно. Большинство кинотеатров находятся в крупных торговых центрах. Это в советское время ребенок хватал 20 копеек и бежал в ближайший кинозал. Сегодня отпустить ребенка одного в торговый центр и даже оставить одного в кинозале — опасно. К тому же билеты стоят совсем не копейки. Дать крупную сумму ребенку рискованно — может потерять. Как правило, билеты покупают родители. Они же сопровождают ребенка в зал и находятся с ним во время сеанса. Вот почему в кино делать ставку исключительно на детскую аудиторию — нерентабельно.
Другое дело — фильм, адресованный и взрослым, и детям. Фильм, на который семья может пойти в полном составе, получить массу удовольствия и выйти из кинозала с хорошим настроением. Такие картины чрезвычайно востребованы современным обществом и приносят создателям ощутимую прибыль.
На сегодня самый яркий пример семейного кино в мировом прокате — полнометражная анимация. Поначалу я видел причину превосходства западной полнометражной анимации над российской в том, что в России мало студий, способных сделать 90-минутный 3D-анимационный фильм за один-два года. Это дорогая технология, требующая огромных производственных мощностей. А такие фильмы нужно создавать оперативно: технологии развиваются быстро. Любая задержка в производстве может привести к тому, что анимационный проект потеряет актуальность, будет смотреться архаично, графика покажется примитивной.
Позднее мне стало ясно: дело не только в цифровых мощностях. Огромный вес проектам Pixar и Disney придает изобретательность сюжета. Вот две особенности драматургической составляющей полнометражной анимации. Во-первых — фабула, сотканная из нескольких сюжетных линий. Одна линия адресована ребенку, другая — его родителям. Половина шуток на экране — для детей, другая половина — для взрослых. Эффективность сюжетной «этажерки» легко заметить во время киносеанса: поочередно хохочут то дети, то взрослые — по разным поводам. Шутки на тему психоанализа, политических дебатов и феноменов поп-культуры дети не считывают. Зато взрослые смеются в зале от души. В анимационном фильме «Зверополис» сцена с землеройкой-олигархом сделана так, что взрослый зритель угадывает в ней цитату из «Крестного отца». Шутка совершенно непонятна детям. Зато восторженно встречается родителями.
К слову, такой «многоуровневый» юмор теперь делают и у нас: кинокомпания СТВ Сергея Сельянова, совместно со студией «Мельница», год за годом производит анимационные фильмы, у которых стабильный положительный бокс-офис. В анимационных проектах о русских богатырях активно эксплуатируется принцип «этажерки»: есть гэги и репризы для детей, есть — для родителей. Чтобы юмор «на злобу дня» не устаревал, вероятно, студией было принято решение делать проекты в 2D-анимации, что заметно сократило сроки производства. Изображение проще, чем у Pixar. Но зритель не в обиде: актуальность шуток искупает простоту изображения.
Второй козырь полнометражных анимационных 3D-картин кроется в мощных и глубоких темах, положенных в основу истории. В отрасли, по моим наблюдениям, сейчас происходит своего рода тематическая революция: семейные фильмы стремительно «серьезнеют». Тематика анимационных полнометражных фильмов становится все более сложной и философской. «Зверополис» (Б. Ховард, Р. Мур, 2016) посвящен проблемам ксенофобии и сегрегации. Травоядные животные и хищники — это, по сути, две расы, сосуществующие в вымышленном городе, и коллизии между ними крайне сложны.
Анимационный фильм «В поисках Дори» (Э. Стэнтон, Э. Маклейн, 2016) поражает минорной интонацией. В центре повествования — рыбка Дори, которая страдает провалами в памяти: у нее рассеянный склероз, она — инвалид. Примечательно: в фильме даже не пытаются ее вылечить. Она попадает в институт, где исследуют рыбок. Логично было бы развивать сюжет в этом направлении, мол, Дори попытаются помочь. Но — нет! Рыбка принимается такой, какая она есть, с неизлечимым недугом, с изъяном, который серьезно усложняет ей жизнь. Послание ленты в том, что человека можно принимать со всеми его странностями, со всеми болезнями. Это не помешает ему стать частью общества, быть счастливым и окруженным друзьями. Согласитесь, сложная тема для анимационного фильма.
Еще примеры. Анимационный фильм «Головоломка» — настоящий учебник психоанализа. «Тролли» — ода толерантному обществу. «Тайна Коко» — «Божественная комедия» Данте, адаптированная для детей. Анимационные фильмы с бюджетом в сотни миллионов долларов наглядно иллюстрируют: не надо бояться погружения в серьезные темы, делая семейное кино! Не надо думать, что «зритель не поймет». Мировая практика доказывает обратное.
Сегодня семейным кино называют еще фильмы, подпадающие под это определение по формальному признаку: наличие ребенка и взрослого как главных действующих лиц в кадре. По такой классификации «400 ударов» Франсуа Трюффо и «Нелюбовь» Андрея Звягинцева — семейное кино. Но это — не так.
Недостаточно просто наличия ребенка в фильме. Необходимо, чтобы ребенок активно влиял на сюжет, играл «первую скрипку» в истории. Я долго пытался понять, почему фильмы с участием актеров-детей стабильно уступают в прокате анимационным фильмам. И вот к какому выводу я пришел: современному ребенку сложно воспринимать кино с актерами. Он разучился это делать — как и читать книжки. Его восприятие насквозь пропитано персонажами, существующими благодаря цифровым технологиям (в первую очередь — персонажами компьютерных игр). Вот основное отличие детей 2020-го от детей 1970–1980-х!
Современному зрителю язык анимации более понятен, чем актерская игра. Молодежная компания может запросто выбрать из всего кинотеатрального репертуара свежий анимационный фильм. Сегодняшнее семейное кино перетягивает часть молодежной аудитории — тех зрителей, кому вроде бы должна быть интереснее молодежная комедия с похабными шутками или фильм ужасов. Однако те, кто взрослел вместе с героями франшиз «Гадкий я» или «Ледниковый период», выбирают комфортное погружение в привычный мир положительных эмоций.
Нельзя сказать, что кино с участием детей и для детей перестало существовать. Оно переместилось на телевидение. На каналах цифрового ТВ можно обнаружить множество проектов, скроенных по лекалам детского кино прошлых лет: истории о детях, в которых взрослые находятся на периферии сюжета либо выступают в роли антагонистов. Кстати, советское телевидение породило целый пласт телефильмов, ставших классикой детского кино. «Приключения Петрова и Васечкина», «Кортик», «Гостья из будущего», «Приключения Электроника» — все это картины, созданные на деньги телевидения.
В нашей стране платное цифровое ТВ есть далеко не у всех. Отечественные кабельные телеканалы пока не могут наладить производство своих детских сериалов и телефильмов — не хватает бюджета. При этом центральные телеканалы неохотно ставят в эфир контент, адресованный детям. Причиной тому — существовавшее до недавнего времени ограничение на размещение рекламы в передачах для детей. Какой абсурд: забота о детях, попытки защитить их от рекламной экспансии — все это привело к полному исчезновению детских передач на федеральных каналах!
Современные российские дети «уходят в интернет». Они смотрят ролики на YouTube и других видеохостингах. Для них немыслимо, что нужно ждать свою телепередачу. Они хотят получить зрелище прямо сейчас, немедленно. Эфирная сетка как формат подачи визуального материала стремительно устаревает, доживая свой век. Именно активное размещение выпусков «Ералаша» в интернете и создание аккаунтов киностудии на видеохостингах привело к тому, что «Ералаш» знают и любят современные дети, несмотря на то, что их мир заметно отличается от реалий жизни советских школьников.
В XXI веке дети смотрят на самих себя посредством YouTube: напрямую, без посредников. Подростки в своих видеоблогах учат сверстников делать из тетрабората натрия и клея ПВА «лизуна» — водянистую массу, которая растекается по руке, но не липнет. Или предлагают пошаговую инструкцию, как с помощью конструктора Lego сделать игрушечный пистолет, стреляющий резинками. Можно ужасаться и восклицать: «Надо это остановить! Пресечь! Пусть они снова сядут перед экранами и смотрят наши фильмы о разумном, добром, вечном!» Но все это отвечает требованиям эпохи. Мне кажется, хорошим решением стал бы мощный видеохостинг, ориентированный на детей и созданный при поддержке государства, который помогал бы «сеять разумное, доброе, вечное», но… в современном формате. Прогресс остановить нельзя.
Давайте теперь поговорим о специфике драматургии детского (семейного) кино. Я буду опираться на свой скромный опыт написания сценариев для двух фильмов, ориентированных на семейную аудиторию. Первый фильм — «Подарок с характером», о нем уже не раз упоминалось на страницах этой книги: взрослый недотепа везет через всю страну сына олигарха, сбежавшего от отца, чтобы увидеться с мамой. Второй — фильм «Частное пионерское 2» (режиссер А. Карпиловский, продюсер В. Есинов) — история о двух советских школьниках, влюбленных в одноклассницу. Действие происходит в пионерском лагере, где друзья впервые открывают для себя всю сложность и противоречивость сердечных чувств.
Шесть драматургических особенностей сценария для детей
1. Ребенок — «первая скрипка»
Крайне важно, чтобы в истории, ориентированной на детей, ребенок играл активную роль. Завязка, развитие и развязка — все должно опираться на его решения.
Образ мира в детском (семейном) фильме немного искажен: роль детей более значительна, чем в реальности. Мир как бы вертится вокруг ребенка. Но ведь это история, показанная глазами ребенка. А рассказчик обычно выдвигает себя на первый план. Взаимоотношения со взрослыми у ребенка-протагониста — на равных. Ребенок не может болтаться на периферии сюжета, как эпизодический персонаж.
В «Подарке с характером» сын олигарха нанимает персонажа Михаила Галустяна, чтобы тот сопроводил его в поездке к маме, причем договаривается оплатить его услуги. Ребенок играет в фильме значительную роль, создает серьезные трудности во время путешествия, конфликтует со взрослым, держась с ним на равных, а иногда и превосходя его.
В «Частном пионерском 2», действие которого происходит в пионерском лагере, персонаж Семена Трескунова, Миша Хрусталев, вызывается помочь своему лучшему другу Димке Терентьеву завоевать сердце их одноклассницы Ленки Карасевой. Но чем больше Миша пытается помочь, тем крепче Лена влюбляется не в Диму, а — в Мишу. Помимо лирической линии, главные герои обнаруживают драгоценности, похищенные из местного музея, и в итоге задерживают преступников.
2. Мотивация героев понятна зрителям-детям
Это правило распространяется и на мотивацию взрослых персонажей. Именно сложность мотивировок героев, по сути, определяет возраст целевой аудитории, на которую ориентирован фильм. В семейном фильме нельзя делать мотивом антагониста желание соблазнить маму мальчика. Деньги (как самоцель), с точки зрения ребенка, тоже сомнительный мотив. Деньги, дающие определенную возможность, — это может сработать.
В кинокартине «9 жизней» (режиссер Б. Зонненфельд, 2016, в главной роли К. Спейси), где душа миллионера временно переселилась в кота, главной целью героя является желание построить самый высокий в мире небоскреб. Не деньги, а именно высота здания — понятный мотив для детей, которые на детской площадке могут состязаться в том, кто возведет самую высокую башенку из песка.
3. В основе сюжета — серьезная тема
Мое глубокое убеждение: при работе над семейным фильмом важно уйти от тривиальных высказываний и всевозможных клише вроде «ребята, давайте жить дружно» или «слушайся папу и маму, они плохого не посоветуют». Реальные сборы доказывают, что серьезные, непростые темы, реальный жизненный опыт, положенный в основу детского фильма, — все это может сделать картину настоящим хитом. Расскажите просто о сложном. Сделайте фильм той самой сказкой — «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок».
В фильме «Частное пионерское 2» смысл истории таков: в любви уступать нельзя даже другу. В любви правила дружбы не работают. За любовь нужно сражаться. Нетривиальная тема четко отразила этап взросления персонажей картины, которые на наших глазах превращаются из детей в подростков. К тому же она была наглядно проиллюстрирована: Парис, которому по сюжету пьесы «Ромео и Джульетта» надлежит умереть, вдруг отказывается это делать и продолжает на сцене сражаться за сердце Джульетты.
Когда я представлял этот фильм в Минске на фестивале «Листопадик», после показа ко мне подошла женщина и сказала: «Вы не поверите — это история моих отношений с мужем и его лучшим другом». Картина, по словам зрительницы, тронула ее до глубины души — тем, что отношения внутри любовного треугольника были очень похожи на ее собственные отношения из прошлого. Когда все скатывается к трюизмам и к банальностям — это, на мой взгляд, гибельный путь для детской картины. Все хотят развлечь детей, рассмешить и чтобы в конце прозвучало что-то вроде «Веди себя хорошо. Слушайся маму и папу». Для современного кинематографа это — тупик.
Все чаще семейные фильмы начинают походить на доверительный разговор родителя с ребенком — когда папа или мама рассказывают ребенку о своей жизни то, чего не прочтешь в книжках. Авторы делятся своим личным опытом. Именно такие разговоры застревают в памяти навсегда, не правда ли?
4. Простая речь лучше, чем устаревший сленг
Конечно, неплохо, когда в сценарии речь взрослых персонажей и детей существенно различается. Когда в кино конкретные герои или представители некоей социальной группы обладают своим, особым лексиконом и мы, закрыв глаза, по нескольким фразам можем определить, кто из персонажей говорит. Это хороший профессиональный уровень. Но если фильм рассчитан на детскую аудиторию, взрослый автор часто пытается писать диалоги между детьми на том сленге, который помнит из своего детства. Возникает шокирующая современного школьника архаика: дети третьего тысячелетия вдруг начинают называть друг друга «кентами» или «чувихами» и предлагают пойти на «сейшн», чтобы там «застебать мочалок».
Молодежный сленг, как и любой другой, выполняет одну из важнейших функций человеческого общения: быстрое распознавание «свой–чужой». Ты человек из нашего круга? Для школьников сленг имеет огромное значение. А значит, доверие к фильму с подобными диалогами будет мгновенно подорвано. Решений два: или не используйте устаревший сленг, или потрудитесь сходить в школу, чтобы послушать, как говорят современные дети. Если автору некогда это делать, возможно, ему просто незачем писать этот проект?
5. Антагонист может исправиться
Преображение антагониста в финале в положительного персонажа наглядно проиллюстрировано в кинокартине «Гринч — похититель Рождества» (режиссер Р. Ховард, 2000). Обозленный на весь мир вредина Гринч (вымышленное зеленое существо вроде лешего) похищает новогоднюю елку у своих счастливых сородичей. В финале картины выясняется, что в детстве его несправедливо обидели. Усилиями маленькой девочки Синди обида Гринча исчерпывается, и он неожиданно становится миролюбивым положительным персонажем. Это важный драматургический элемент семейного фильма.
Семейное и детское кино — это, за редким исключением, единственный жанр, в котором негативный персонаж может превратиться в положительного. Ребенок верит в то, что шалун, если его пристыдить, может перевоспитаться и вернуться в коллектив положительных персонажей. Ребенок сам нередко оказывается в роли подобного «шалуна». Вот почему такой же шанс на перевоспитание ребенок готов дать и Бабе Яге, и Кощею, и Гринчу, и вредному гному. К слову, в этом проявляется гуманизм фильмов для детей. Это наивно и трогательно — верить, что взрослые «плохиши» могут стать хорошими. Тем не менее детское сознание стремится принять окружающий мир во всей его полноте — чтобы никто не оставался за бортом, вне социума. Ребенку жалко каждого персонажа истории. Ребенку неприятна мысль, что кого-то надо попросту уничтожить.
Какой, на ваш взгляд, жанр является прямым антиподом детскому кино? Моя версия — фильм ужасов. Хоррор транслирует зрителю образ мира, где существуют монстры, которых ничем не исправить. Их можно только убить. Антагонист в фильме ужасов — всегда беспощадная, иррациональная агрессивная сущность, «чистое зло». Миссия протагониста — избавить мир от этого Зла. Для этой цели нужен осиновый кол, серебряная пуля, гидравлический пресс. Вопрос о перевоспитании антагониста в фильме ужасов никогда не встает.
После некоторых размышлений я пришел к выводу, что такой образ мира, какой мы встречаем в хоррорах, черпает свое вдохновение в религиозных текстах, где дьявол преподносится как источник немотивированного, иррационального зла, с которым ничего невозможно сделать, кроме как истребить, отправить в ад. Бог и дьявол никогда не примирятся. Они — враги до скончания времен.
Хоррор — единственный жанр, который отражает схожий образ мира. Ни мелодрама, ни драма, ни комедия, ни трагедия, ни детектив, ни мистический фильм не рисуют мир таким же. У антагониста всегда есть причина, почему он начал поступать дурно. Всегда есть первопричина зла. Нередко эта первопричина вызывает сочувствие. Но не в хорроре.
Что еще любопытно: совпадение визуального смакования страданий в хоррорах и подробное описание мучений, которым подвергают праведников и святых, в религиозных текстах. Причина? Кровь и боль — неотъемлемая часть противостояния Добра и Зла в подобном контрастном, «черно-белом» мире. Вот такой парадокс.
6. Отношения между вымышленными героями понятны детям
Если в вашем фильме все персонажи — животные либо нереальные существа, постарайтесь выстроить между ними систему взаимоотношений, которая будет понятна детям. Через отношения придуманных героев должны просматриваться знакомые детям социальные модели — либо отношения «родители–ребенок», либо дружба двух детей, либо конфликт новичка и сформированного детского коллектива.
Возможен вариант, когда взрослые вовлечены в историю в роли антагонистов, а мир детей противопоставлен миру взрослых. Дети пытаются предотвратить некое преступление, задуманное взрослыми злоумышленниками. Эта сценарная модель — одна из форм отражения конфликта отцов и детей. Дети контролируют поведение взрослых. Исследуются ситуации, когда ребенок оказывается прав, а взрослый — нет. Волнующая тема для детей.
В заключение хочется сказать, что по большому счету есть только одно правило при написании сценария для детской (семейной) аудитории: выкладывайтесь по полной. Разрабатывайте увлекательные сюжеты со смысловыми посланиями, достойными больших кинокартин. Эпоха детских фильмов-безделушек на отвлеченные темы — закончилась.
Практика
Слушатель: Ваше мнение — в чем секрет мирового успеха работ Хаяо Миядзаки?
Лектор: То, что делает студия Ghibli, — гениально. Чем потрясают мультфильмы Миядзаки? Тем, до какой степени проработаны уникальные миры историй. Миядзаки — настоящий сказочник, чье имя уместно поставить в один ряд с Шарлем Перро и братьями Гримм. Обратите внимание, насколько сложны и противоречивы отношения между персонажами. В его фильмах есть место и сказке, и вымыслу, и фантазии, и чуду, а также сложным, противоречивым отношениям между детьми и взрослыми, между сказочными персонажами и реальными. Вот почему аниме студии Ghibli пользуются колоссальной популярностью: они одновременно говорят и с ребенком, и со взрослым, и с ребенком внутри взрослого. Эти фильмы — настоящее чудо.
Слушатель: Если в кино детям актеры уже не интересны, то каково, на ваш взгляд, будущее книг для детей и подростков? Чтение уходит в прошлое?
Лектор: На мой взгляд, судьба книги — незавидная. Она уходит из жизни общества. Удивительно видеть, как во всевозможных кафе старые книги стоят на полках в качестве элемента декора. Тридцать лет назад за каждую такую книжку люди сражались в очередях. А теперь книги валяются в общепитовских туалетах, никому не нужные. Печальная, но объективная тенденция.
Если посмотреть на историю развития человеческой культуры, она может показаться многовековой деградацией. Виктор Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» замечает, что некогда архитектура была особым языком, средством выражения смыслов: «Будучи свободной лишь в области зодчества, мысль высказывалась целиком только на тех страницах, которые называются зданиями». Люди смотрели на новые здания, изучали элементы архитектуры, они «читали» здания, как книги. Постепенно люди разучились «читать» здания и перешли к чтению книг. Потом они разучились читать книги и перешли к кино. Постепенно они разучатся «читать» кино и перейдут к компьютерным играм. Думаю, вскоре нишу магистрального искусства займут компьютерные игры. Они станут более сложными, более глубокими по смыслу. Я думаю, технологии разовьются настолько, что вскоре можно будет по-настоящему погрузиться в виртуальный мир. Кинематографисты будут создавать не истории, а целые виртуальные миры, прорабатывая их чрезвычайно детально. Люди будут выбирать, в каком мире провести пару лет своей жизни.
Я когда-то слышал такую формулировку: искусство — это эмоциональные консервы. В обществе, где стандартизированы форматы общения между людьми в семье и на работе, современному человеку катастрофически не хватает эмоций. Он добирает их посредством искусства. Посредством кинематографа. Расписание киносеансов, по сути, сегодня представляет собой «эмоциональное меню». Вы приходите в кинотеатр вместе с девушкой и выбираете: что из эмоций мы сегодня съедим? Суп из слез — мелодраму? Или стейк с кровью — фильм ужасов? Или возьмем только десерт, что-нибудь сладенькое и смешное — легкую, необременительную комедию?
Есть еще одна причина утраты интереса к книгам: в литературных произведениях полностью обесценилась описательная часть. Теперь нет никакого смысла читать длинное описание африканских прерий или подробный рассказ об охоте на крокодила. Сегодня все можно увидеть в интернете — стоит только забить несколько ключевых слов. Тысячи видеороликов и фотографий. Единственный жанр, который в бумажной литературе прочно удерживает позиции, — фэнтези. Фантазия автора, история, которая развивается в вымышленном мире, придуманном писателем, — единственное, чего вы не найдете на YouTube. Вот почему самой богатой женщиной Великобритании стала Джоан Роулинг.
Слушатель: Что вы думаете о кино для детей с участием животных — например, «Белый Бим Черное ухо»? Есть ли сегодня такое кино в России? Может ли такое кино стать альтернативой полнометражной американской анимации?
Лектор: Игровые фильмы с участием животных — превосходная форма подачи визуального материала, которая может быть интересна детской аудитории. «Кошки против собак», «Лесси», «Освободите Вилли» — полнометражные фильмы, где действуют животные, дают возможность показать на примере взаимоотношений взрослых и зверей, насколько все непросто в окружающем мире. Дети ассоциируют себя с животными. Это связано со спецификой психики. Ребенок в нашем мире ощущает себя схожим образом — как бессловесное существо: он все понимает, но иногда не может этого выразить словами.
Смело пишите такую историю — думаю, она будет востребована. Такой формат семейного фильма вполне может конкурировать с американской 3D-анимацией. Единственное — все упирается в особенность съемок животных. Это будет дорогостоящий проект. Как вы знаете, нужно снять десять дублей, если вы хотите добиться, чтобы собака пошла в нужном направлении. То есть выработка съемочной группы за день может превратиться в 30 секунд вместо привычных трех–пяти минут.
Слушатель: Как вы считаете, исходя из вашего собственного сценарного опыта, какие истории для детей сегодня могут заинтересовать продюсеров на ТВ?
Лектор: Подозреваю, что никакие. Социальная проблематика мира детей отвергается сегодняшним телеэкраном. Телепродюсеры неохотно берут истории с участием детей и про детей. Особенно — серьезные истории.
Есть проект «Школа» Валерии Гай Германики. Превосходный проект, который показывает сложные, противоречивые отношения учителей и школьников. Рискну предположить, что проект «Школа» был создан и показан в прайм-тайм по Первому каналу, так как существовал государственный заказ на продвижение в обществе идеи ювенальной юстиции. Эта тема была крайне актуальна в 2010 году. Нужно было продемонстрировать, что «наши дети в серьезной опасности» и введение «ювеналки» необходимо.
На моей памяти это единственный случай за последние годы, когда телевидение серьезно исследовало проблемы жизни российских детей. Большинство детских и подростковых жизненных неурядиц, повторюсь, телевидение игнорирует. Молодежь платит телевизору той же монетой, навсегда попрощавшись с привычкой его включать…
Резюме
Сегодня нишу детского кино в кинозалах заняло семейное кино. Чтобы удерживать внимание и детей, и взрослых, сценаристы используют так называемые «сюжеты-этажерки»: в фильме должны быть две разновидности шуток — те, что адресованы детям, и те, что «считывают» их родители.
Шесть драматургических особенностей сценария для детей. Особенность №1: «Ребенок — первая скрипка». Важно, чтобы в истории, ориентированной на детей, ребенок играл активную роль. Завязка, развитие и развязка — все должно опираться на решения ребенка, а не взрослого. Особенность №2: «Мотивация героев понятна зрителям». В семейном фильме нельзя делать мотивом протагониста или антагониста желания и цели, которые неясны детям: желание любовной близости или алчность, потребность в самореализации или карьерный рост. Особенность №3: «В основе сюжета — серьезная тема». При работе над семейным фильмом важно уйти от тривиальных высказываний и всевозможных клише в качестве смыслового послания («Ребята, давайте жить дружно»). Особенность №4: «Простая речь лучше, чем устаревший сленг». Молодежный сленг, как и любой другой, выполняет одну из важнейших функций человеческого общения: быстрое распознавание «свой–чужой». Автору следует или отказаться от устаревшего сленга в фильме для детей, или сходить в школу, чтобы узнать, как говорят современные школьники. Особенность №5: «Антагонист может исправиться». Семейное и детское кино — единственный жанр, в котором негативный персонаж может превратиться в положительного. Эта уникальная черта присуща только детскому кино (за исключением редких примеров драмы). Особенность №6: «Отношения между вымышленными героями понятны детям». Иным словами, если вы написали историю, где главная героиня — сказочная фея или собака, постарайтесь выстроить систему взаимоотношений между персонажами, которая будет понятна детям. Через отношения придуманных героев должны просматриваться знакомые несовершеннолетним социальные модели — отношения «родители–ребенок», дружба двух детей, конфликт новичка и сформировавшегося детского коллектива и так далее.
