И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет.

Евангелие на разные лады предостерегает нас от увлечения богатством. Именно оно является одним из главных препятствий вхождения в область божественной жизни. Об этом же предостерегает и апостол Павел, когда говорит, что сребролюбие есть корень всех зол. Действительно, стремление человека к обогащению производит наибольшее количество самого разнообразного зла на земле. В большинстве случаев именно деньги заставляют человека следовать путем компромисса, лжи, насилия. Однако в евангельском богаче не было продажной игры с совестью. Он не обманывал и не притеснял других, не грабил, не наживался неправдой, никому не причинял зла. Он просто проявил элементарную бережливость — сломал старые житницы, чтобы выстроить новые и сложить туда образовавшийся избыток. Вот и все. Почему же его постигла внезапная кончина? Чтобы ответить на этот вопрос, надо внимательно присмотреться к притче.

Прежде всего, следует отметить, что евангельский богач изображен абсолютно одиноким человеком. Вокруг него никого нет. Он пребывает наедине со своим богатством и со своими помыслами о расширении хранилищ, о том, как получше разместить свою прибыль. Это, пожалуй, единственный случай, когда в евангельской притче нет других персонажей. По мысли притчи, богатство может лишать личность всех человеческих привязанностей. При этом богач не испытывает ни малейшего душевного дискомфорта. Рядом с ним никого нет, и ему никто не нужен. Он вполне самодостаточен в своей изоляции от других людей. В притче у него происходит диалог только с собственной душой. В обращении к самому себе он призывает себя к веселью и покою на том основании, что теперь у него сделан прочный, надежный запас на будущее. И в этом призыве сосредоточена его вторая отличительная черта: при всем своем благополучии он боится завтрашнего дня. Он несвободен от страха. Им руководит безпокойство перед будущим, в котором он не уверен. После неожиданного материального прибытка богач производит характерный сеанс самовнушения. Он как бы уговаривает себя быть спокойным и веселым. «И скажу душе моей: душа моя, много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись», — говорит он себе (Лк. 12, 19). Ошибка его заключалась не в том, что он позаботился о сохранении прибытка, а в том, что в нем сосредоточил залог своего жизненного благополучия в будущем. Не в богатстве корень греха, но в нашей всецелой опоре на него. Мы делаем из него золотого тельца, охраняющего нас от всех превратностей. Один только изъян у этого божества: оно затворяет душу для любви и не только не избавляет от вечной погибели, но пролагает к ней самый кратчайший и самый прямой путь. С помощью богатства евангельский богач хотел укрыться от непрочности земной жизни, искал защиты от ее непредсказуемости и превратности. И вот парадоксальный результат: то, чего он затаенно боялся, именно это с ним и произошло. Наступил внезапный обрыв жизни.

Страсть всегда иррациональна, в ней нет никакой логики. На это и указывает притча. Копить, приумножать, делать выгодные вложения (а для этого нанимают особых специалистов) — это вовсе не умение жить, как кажется многим. Человек ничем, кроме божественной заботы, не может обезопасить свою жизнь. Копить — значит отчуждать себя от единственно надежного высшего покровительства. Христос называет накопительство настоящим безумием, сумасшествием, потерей разума. «Бог сказал ему: безумный!» — читаем в Евангелии. Почему же столь категорично и столь резко? Во-первых, человек, оказавшийся во власти стяжательства, становится невероятно скуп. Он надежно отгораживается от нужд других людей. Во-вторых, он теряет свободу, ибо оказывается зажатым боязнью будущего и живет под скрытым страхом. В-третьих, его внутренний мир становится чрезвычайно жалким и ограниченным. Он весь сводится к примитивнейшей формуле «покойся, ешь, пей, веселись». И, наконец, в-четвертых, он ставит себя перед перспективой внезапной кончины и окончательного отлучения от любви Божией.

Ничто другое так не отдаляет человека от Бога, как богатство. Его пагубность заключается даже не в том, что оно открывает дверь откровенному прожиганию жизни. Оно имеет власть ограничивать наше сознание, делает его плоским, поверхностным, лишает его присущей ему глубины и объемности. Оно отнимает у человека духовное ощущение времени и вытесняет из его души перспективу будущей жизни. Оно оскопляет его внутренний взор и отнимает у него спасительное переживание вечности, вложенное в нашу душу Самим Творцом. Оно заставляет человека всю свою энергию вкладывать в приумножение материальных благ и тем самым вводит его в грандиозный обман. Ибо по кончине мы все окажемся в той реальности, где нет ни богатых, ни бедных, где действуют совершенно иные законы существования, и где нашим преимуществом окажется одна только любовь, которую мы успели приобрести за время, отпущенное нам на земле. Этой истиной пренебрег евангельский богач и, как очень и очень многие, попался на удочку материального изобилия и довольства. Результатом такого жизненного выбора, такой весьма упрощенной программы существования явилась его внезапная кончина, к которой он оказался совершенно неподготовленным. Неожиданный обрыв жизни без предварительного переживания человеком предстоящего пути в вечность, без пересмотра всей прожитой жизни, который на церковном языке принято называть покаянием, — разве это не суд Божий прежде всеобщего суда? Разве это не констатация Богом полного омертвения души, наступившего прежде смерти тела? Промысл Божий не оставил времени богачу на подготовку к исшествию из этой жизни. Нет ничего печальнее этой участи, ибо душа навечно уходит в тот мир, где изменить уже ничего невозможно. По указанию притчи есть только один способ избежать непоправимой беды — богатеть в Бога. Это значит пребывать в памяти Божией, приумножать свои вложения деятельными поступками любви и отводить от себя назойливые и докучливые помыслы о приобретении земного богатства.