И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же.

Некоторые толкователи считают притчу о милосердном самарянине рассказом, основанным на реальных событиях. Это ничего не меняет в ее сути, поэтому мы будем называть ее притчей. Она явилась ответом Христа на вопрос законника «кто есть мой ближний», на его попытку подыскать в слове Божием оправдание собственному эгоизму. Увы, можно очень по-разному использовать божественное Откровение.

Эта хорошо известная притча содержит в себе призыв к конкретным делам милосердия, без которых человек не может развить в себе любовь к людям и войти в жизнь вечную. Она зовет не к широким делам благотворительности или активному социальному служению. В Евангелии вообще нет таких призывов. Притча обязывает нас проявлять простую, естественную жалость ко всякому несчастному, оказавшемуся на нашем жизненном пути. Можно быть хорошим организатором гуманитарной помощи, рассылать грузы во все концы, спонсировать приюты, дома престарелых и при этом оставаться абсолютно глухим к страданию тех, кто попадает в непосредственный круг нашего существования. Милосердие не измеряется суммой средств, отпущенных на благотворительность. Христианство сосредоточено на человеческом сердце, его главным образом старается преобразить, о нем проявляет всю свою заботу. Поэтому в христианстве конкретный поступок милосердия, живое проявление любви гораздо важнее, нежели создание крупных центров с широкими программами по социальному служению. Во всем этом может присутствовать человеческое самомнение, ощущение личностью своей значимости. А это весьма пагубное для христианина начало, наглухо перекрывающее для него артерии богообщения. В этом случае человек сам для себя становится богом, из самого себя создает достойный объект поклонения. Поступок евангельского самарянина из притчи как раз тем и отличителен, что в нем нет ни тени самооценки. В полноте своей искренней заботы самарянин не приписывает себе ни малейшей заслуги. Он совершает служение израненному человеку без зрителей и рекламы, без репортеров и корреспондентов, руководствуясь только одним чувством, — движением своего отзывчивого сердца. «Иди, и ты поступай так же», — вот евангельский призыв в его незамутненной, кристальной чистоте.

Однако притча не только содержит в себе призыв к делам милосердия, который и без того достаточно часто звучит на страницах Священного Писания. Причем не только по отношению к своим по вере, но и к иноверцам и иноплеменникам. В этом отношении ничего принципиально нового притча о милосердном самарянине в себе не содержит. Существенная новизна ее — в предостережении личности от того, что приводит ее к равнодушию, от того, что делает человека черствым и эгоистичным. Христос не просто говорит о доброте самарянина, но в параллель его поступку приводит реакцию двух клириков на того же искалеченного преступниками человека. Спаситель противопоставляет самарянина-язычника представителям духовного сословия богооткровенной веры. Он изображает отзывчивость язычника не саму по себе, а рисует ее на фоне чудовищного равнодушия церковных служителей Бога истинного. Оба они безучастно прошли мимо несчастного страдальца, истекавшего кровью. Безусловно, в этой сюжетной вставке скрывалось обличение законнику, вопрошавшему Христа о том, кто есть мой ближний.

Что же заставляет человека затворять свое сердце для чувства жалости по отношению к тем, кто оказался в беде? По указанию притчи — не что иное, как осознание личностью своей религиозной исключительности. Духовная гордыня — вот то тяжелое и распространенное заболевание, которое делает из священников людей, не знакомых с элементарным чувством жалости. Именно она убивает в них естественные движения души. Нет ничего более отвратительного, чем духовная гордыня в служителях религии любви. Зачастую она принимает в них форму неизлечимой душевной патологии. Из живых носителей Христовой любви они превращаются в самодовольных и надменных ходячих мертвецов, обращенных только в самих себя и абсолютно закрытых для других людей. Каждый день читая в Библии слова о любви, они каждый день закрывают на них свои глаза. И это поразительно! Любая форма религиозной исключительности в любом человеке, будь то священник или простой мирянин, нередко убивает все естественные, добрые движения души. Христос берет левита и священника как таких лиц, в которых заболевание вирусом духовной исключительности прослеживалось с наибольшей отчетливостью. Именно представители духовного сословия подвержены воздействию этого вируса в большей степени, чем кто-либо другой. Но, без сомнения, притча говорит об общих тенденциях духовной жизни и обращена ко всей полноте народа Божия.

В притче о самарянине Господь выставляет нечестивого язычника в качестве образца правоверному знатоку закона. Слово Христа должно было довольно чувствительно уязвлять горделивую душу законника. В некоторых случаях Христос действовал довольно безпощадно по отношению к человеческому самолюбию. Но всегда это было оправдано. В данном случае надо было резким и суровым словом смирить представителя церковной знати, принизить его в собственных глазах и этим хирургическим действием исцелить его от нелегкого духовно-нравственного недуга. Речь Христа достигла поставленной цели. Законник не нашел слов для возражения. Он хорошо уловил весь смысл сказанного. Поэтому Спаситель, всегда творивший добро даже своим противникам, не останавливается на одном обличении. Он дает законнику конкретный совет: «Иди, и ты делай так же». В этой рекомендации Христа содержится указание на то, каким способом можно удержать себя от эгоизма, возникающего на почве религиозной исключительности. Было бы хорошо, если бы к этой рекомендации прислушались и приняли ее к деятельному исполнению не только те, кто принадлежат к духовному сословию, но и все те, кто именуют себя православными христианами. Это не только сообщило бы нашим сердцам неоценимую благодать духовного просвещения, но и привело бы к нравственному оздоровлению всю церковную жизнь.