Константин Райкин

Константин Райкин – актер театра и кино, художественный руководитель московского театра «Сатирикон», педагог.

В моем списке детских вопросов есть один, который стал традиционным для начала передачи. Но случилось так, что я вчера посмотрел видеозапись того, как вы читаете «Сказку о царе Салтане», и порядок вопросов поменялся. 8 лет, мальчик: «Мне кто-то рассказывал сказки, только я не помню. А зачем сказки?» Зачем нужны сказки, Константин Аркадьевич?

Сказка – это то, как должно быть. Побеждает справедливость. Зло наказано, добро торжествует. Любовь становится взаимной. Как-то все правильно происходит. Хотя борьба за это правильное длится долгое время. Но ведь это как раз то, к чему в жизни стоит стремиться. А чудеса и превращения нужны для воображения, для фантазии, чтобы ребенку было интереснее.

Почему вы взяли именно эту сказку?

Во-первых, потому что Александр Сергеевич интересует меня все больше и больше. Этот рост любви, удивления, потрясения только увеличивается с течением лет. А его сказки далеко не так просты, как кажутся. Они и для детей, и для умных взрослых, ведь в них много мудрости, глубины. Вот «Сказка о царе Салтане» – это произведение о святости семейных уз, о воссоединении. Там князь Гвидон хочет с папой встретиться, чтобы тот приехал, узнал маму, узнал в нем сына и порадовался. Чтобы его мама и папа были вместе.

Во-вторых, если говорить о профессиональном интересе, в сказке полно актерского материала. Это совершенный подарок для артиста, потому что там есть что играть. Пушкин писал с огромным наслаждением, увлечением. Со всей мощью его натуры. Артистичной, гениальной, шаловливой, абсолютно раскованной и свободной при всех карантинах, слежках, цензурах, которые его извне окружали. Он был самый свободный человек вообще из всех, кто когда-либо жил в нашей стране. И в сказках это тоже проявляется.

Спасибо. Если честно, вы для меня заново открыли это произведение. А сейчас давайте нырнем в наши серьезные детские вопросы. 3 года, мальчик: «Кто я?»

Что, что мне сказать? 8 июля мне будет 70 лет. Но это же абсолютная абстракция, эти числа никакого отношения ко мне не имеют! Понимаете? И я продолжаю задавать этот вопрос трехлетнего мальчика, которым когда-то был и я, – продолжаю задавать и искать ответ. До сих пор этот вопрос открыт: два слова «Кто я?» – и крючок в конце.

Крючок?

Да, крючок, это самый правильный знак, это ключ ко всем наукам. Кто-то сказал, что вопросительный знак – это состарившийся восклицательный. А я, наоборот, считаю, что восклицательный – это охреневший вопросительный. Восклицательный знак я не люблю. А вопросительный очень.

14 лет, девочка: «Можно ли изменить другого человека?»

Что называть изменением? Люди очень меняются. Хотя это не значит, что они меняются навсегда. Искусство меняет человека. Великая музыка, фильм или спектакль во время непосредственного воздействия может поменять до неузнаваемости. Лгуны и мерзавцы становятся хорошими, добрыми и честными, пока, например, идет мощный спектакль и они сопереживают доброму и честному герою. Если посмотреть со стороны сцены на зрителей – какие метаморфозы с ними происходят, Господи, как они меняются! Они перестают что-то из себя строить. У них проявляется детское выражение на лицах, вдруг они становятся такими прекрасными. И доброта, и совесть, и Бог в них есть. Потом все становится на свои места. В антракте или в конце спектакля. Но Господь запоминает, что два часа в этой жульнической, грязной, грешной жизни человек структурировался, приблизился к Богу. И потом ему это зачтется.

Но это временное действие искусства. А если говорить про изменения навсегда, то этому посвящена преподавательская работа. Хотя я вижу, что коэффициент полезных действий тоже небольшой. Я очень много вкладываю в учеников, которые мне дороги, и все равно жизнь полна искушений, соблазнов, дьявольщины, которая их отводит. Но когда удается кого-то изменить, это приносит ощущение незряшности, правильности твоей дороги. Увы, такое бывает крайне редко.

8 лет, девочка: «Кто такой хороший человек?»

Хороший человек – тот, кто не выходит за ширину дорожки под названием «порядочность». Мне кажется, порядочность – очень русское понятие. И очень определенное. Порядочность, с моей точки зрения, имеет ширину. Это не лезвие бритвы. С одной стороны от порядочности – безрассудство, с другой стороны – подлость. Человек, умещающийся в своем поведении на этой ширине и не переходящий этих двух линий, – хороший. Более того, ширина порядочности позволяет сделать маневр, пойти на компромисс. Наша жизнь состоит из компромиссов. Я в данном случае говорю как человек, который работает в бюджетной организации. Театр «Сатирикон» – это дело моей жизни. Но у меня есть начальство. Понимаете? Поэтому человеку неприятному руку пожму. И считаю это в пределах порядочности. Но я не подпишу мерзкого документа. Я не буду клеветать на товарища. Вот это уже подлость.

Сейчас я задам несколько вопросов японской девочки. Когда ей было 8 лет, она спросила: «Ответь одним словом, о чем ты думаешь всю свою жизнь?»

В разные моменты жизни появляются разные слова. Могу сказать «жизнь», могу сказать «человек». Могу сказать «я».

А в данный момент?

Жизнь.

Японская девочка подросла, ей исполнилось 10 лет. Она прислала мне видеосообщение. Оно начиналось так: «Здравствуйте, Брикман-сан! Пожалуйста, ответьте на мой вопрос». И дальше она по-русски спросила: «Назови свою жизнь одним словом».

Театр.

Вопрос, который никогда не задавался, я получил его вчера от той же японской девочки. Сейчас ей уже 11 лет. Вопрос такой: «Как ты думаешь, если Бог есть и Он вдруг придет к тебе, что Он сделает для тебя?»

Он даст мне возможность максимально хорошо сыграть то, что я репетирую. Это для меня всегда было и остается важнее всего на свете. Помню, когда я учился в институте и что-то репетировал, я думал: «Только бы не было войны». Чтобы я мог это сыграть. И я вам скажу, что очень люблю эту мелочность в себе. У малоизвестного поэта Смолякова есть такая строчка: «И землю жаворонок держит на нитке песенки своей». Наверное, ничего больше не надо объяснять.

Продолжу серию вопросов, предполагающих лаконичный ответ. 12 лет, мальчик: «Скажи мне одним словом, что такое детство?»

Это Бог.

Вы практически совпали с двенадцатилетним мальчиком. Он ответил: «Это всё». Ныряем дальше. 14 лет, мальчик: «Какое самое важное качество человека?»

Задавать вопросы.

Вы любите задавать вопросы?

Да.

А если перед вами был бы тот человек, который знает ответы на все вопросы, о чем бы вы спросили?

Наверное, ни о чем. Эти вопросы нужны мне для того, чтобы я сам на них отвечал.

Программный вопрос передачи. 6 лет, мальчик: «Купим волшебную палочку?» У вас в руках волшебная палочка, и вы можете исполнить три любые желания. Какими они будут?

Я бы прибавил всем людям три качества: любви, ума и совести. И все пришло бы в порядок.

Хорошо. Подойдем к теме с другой стороны. 6 лет, мальчик: «Я вот купил тебе подарок. А что ты мне подаришь?» Представьте, что вы можете подарить этому мальчику все что угодно. Вещь, умение, понимание – но только что-то одно.

Я бы подарил ему восприятие театра как чуда. Я бы попробовал влюбить его в театр. В 6 лет детей еще можно направить, обогатить, улучшить. Можно одарить ребенка на всю жизнь. И таким образом приблизить к Богу.

13 лет, мальчик: «Что такое успех в жизни в мире взрослых?»

Это приближение к гармонии, которую понимают и оценивают другие люди. Потому что успех – это быть понятым. Есть успех, который связан с удалением от совершенства, и у меня он не вызывает радости. Ведь у артистов «успех» – это рабочий термин. Это необходимое понятие и вместе с тем опасное, вызывающее зависимость. Успех – коварное мерило.

Когда мне было 13 лет, я спросил у папы: «Зачем люди носят маски?» Существует распространенное мнение, что актер за множеством масок теряет свое лицо. Это так?

Нет. Ну может, кто-то и теряет. Но это неправильно.

А как узнать, актер сейчас в маске или нет?

На самом деле хорошие актеры – это люди прозрачные. У них все белыми нитками шито. Они не умеют врать, в противном случае это всегда беспомощно, фальшиво. Искренность и подлинность – это часть нашей профессии. А образ никогда не прирастает, если правильно относиться к своей профессии. Я сыграл довольно много выдающихся мерзавцев. Скажем, Ричарда Третьего. Или подпольного человека в «Записках из подполья». Или Текстора Текселя в «Косметике врага». Или 100-летнего старика Тодеро, жуткую сволочь, в пьесе «Синьор Тодеро хозяин». Или Ахова, страшного самодура, в грандиозной пьесе Островского «Не все коту масленица»…

Хорошая галерея…

И при этом я утверждаю, что актеру очень полезно играть отрицательные роли. Почему? Потому что ты эту скверну достаешь из себя. И лепишь из нее образ. Темные закоулки души есть у каждого. Мы очень богатые существа. В нас есть все. И хороший человек от плохого отличается не тем, что у него нет мерзких побуждений, а тем, что он умеет их преодолевать. И чем подлиннее ты исторгаешь из себя мерзкие побуждения и мысли, тем больше ты уходишь от опасности быть таким в жизни. Это очистительный процесс. Маска от морщин на душе. В жизни ты двигаешься в противоположном направлении. Реактивным движением, я бы сказал. Вот вам про маски.

Спасибо вам за этот ответ тринадцатилетнему мальчику Диме.

Бедный Дима, Господи.

Вы сейчас перечислили список таких ролей, о которых можно только мечтать. Мое детство тоже прошло в театре. Я понимаю, что это такое. 5 лет, девочка: «Чем же мне похвастаться?» Назовите три вещи, которыми вы гордитесь.

Одну могу назвать сразу. Это моя дочка Полина – артистка, преподаватель, хороший человек. И все эти грани ее личности являются предметом моей гордости. Две другие еще надо подобрать… Но я бы объединил их так: это спектакль «Великолепный рогоносец», который в свое время ставил Петр Наумович Фоменко в нашем театре, – абсолютный шедевр его режиссуры и шедевр в репертуаре нашего театра. И одновременно это роль Брюна, которую я сыграл в этом спектакле, – одна из самых важных ролей в моей жизни.

4 года, мальчик: «Я хочу быть собакой с хвостиком, а ты кем хочешь быть?» Представьте, что вам снова 16 лет, но при этом у вас есть опыт вашей жизни. И вы можете пойти по любой дороге, кроме тех дорог, по которым вы уже прошли. Дорога в театр закрыта. Вам дан второй шанс выбрать иной путь.

Знаете, к сожалению для искусства, я все равно пытался бы им заниматься. Я бы что-то сочинял, писал и мучительно хотел бы стать артистом. Я все равно стремился бы работать в театре.

Константин Аркадьевич, мы добрались до последнего традиционного вопроса передачи. 8 лет, мальчик: «Зачем мы живем и почему умираем?»

Нет ответа. Нет. Сам пытаюсь разобраться. Мы стремимся постичь жизнь, ставим пьесы, читаем книги, читаем сказки, где моделируется нравственная композиция жизни. Но в то же время не понимаем, почему зло не наказывается, почему добрые и порядочные люди живут плохо, а мерзавцы процветают, почему справедливость не торжествует…

Знаете, мне видится такая аллегория человечества. Пришли дети в первый класс. Им сказали: занимайте места. И вот они рассаживаются, знакомятся, скандалят, дерутся за парты, бьют друг друга портфелями по башке. Кто-то плачет, кто-то смеется, кто-то кого-то лупит. А перед ними стоит учитель. Стоит и ждет, когда они повернут головы в его сторону и начнут делать то, ради чего они пришли в этот класс. Учитель теряет терпение. Он, глядя на этих самонадеянных идиотов, скоро плюнет и уйдет, решив, что это неудачный класс.

И я думаю, что эта пандемия, которая охватила всю планету, – это предостережение. Задумайтесь, кто здесь хозяин. Задумайтесь, зачем вы здесь. Всю свою историю человечество ведет себя бездумно, эгоистично, варварски. По отношению к тому великому месту, где оно образовалось, к своим собратьям, ко всему, что сотворено Господом Богом. Мне кажется, сейчас мы переживаем антракт, звучит отчаянный звонок, чтобы мы немного пришли в себя и задумались. Кто мы? Для чего пришли в этот мир? Ведь мы так и умираем, не только не поняв, но даже не задав себе этого вопроса. Я тоже не могу на него ответить. Но я хотя бы понимаю необходимость этого вопроса.

25 июня 2020 г.