16

Миннесотский Жирдяй?

Левша Розенталь вернулся. Вернулся как бумеранг. 4 февраля 1977 года, всего через два месяца после того, как Розенталь получил в наследство от Карла Томаса кабинет, Верховный суд Невады отменил решение Павликовского, но Левша сидел тише воды ниже травы. Суд постановил, что в делах, связанных с лицензиями в игорной индустрии, «нет конституционно защищенных прав» и что «азартные игры не предоставляют тех прав, которые предоставляют другие профессии»; в итоге все это означало, что если Левша хочет сохранить свой пост, то ему нужно подать на лицензию главного сотрудника. Розенталь был к этому готов: как глава казино он ушел в отставку и тут же был назначен Гликом на должность руководителя продовольственного отдела корпорации «Арджент». Зарплата на этой должности составляла тридцать пять тысяч долларов в год – на пять тысяч меньше, чем сорок тысяч, которые Комиссия по азартным играм Невады считала минимальной зарплатой главного сотрудника.

Затем Розенталь развернул полномасштабную кампанию, направленную на получение лицензии. То, что год назад началось как рядовой иск против права Розенталя на допуск к игорной индустрии, переросло в настоящую войну между Левшой и царьками-лицензиарами штата, обладающими политическим весом. Если бы Розенталь выиграл борьбу с законами Невады об азартных играх, он смог бы поставить под сомнение правомерность выдачи штатом лицензии вообще кому-либо в игорной индустрии. Левша и Оскар Гудман обратились в федеральный суд с жалобой на то, что Левше отказали в конституционном праве на надлежащее судопроизводство; он клялся в случае необходимости добраться хоть до Верховного суда. Он летал во Флориду в попытках решить юридические вопросы и во Флориде, и в Северной Каролине, так как на слушании всплывали разные ситуации. Для представления своих прав в федеральном суде он нанял Эрвина Грисвольда, бывшего декана Школы права Гарвардского университета и генерального юрисконсульта США.

В конечном итоге Розенталь и его адвокат Оскар Гудман собрали воедино около трех тысяч страниц протокола со слушаний – включая таблицы, графики и два проспекта: «Попытки надзорных органов лишить Фрэнка Розенталя средств к существованию» и биографический сборник «Жизненный путь игрока и гандикапера».

Один из судей, которого попросили прочесть шесть томов материалов со слушаний перед вынесением вердикта, наотрез отказался это делать. «Я не могу это прочитать, это как прочесть подряд три каталога “Сирс”, Ветхий и Новый Завет», – заявил судья Карл Кристенсен.

Розенталь больше не играл в надоедливого сутяжника. Он стал опасен. Он был повсюду. Как и многие люди, известные публике благодаря своей наглости – как Дональд Трамп и Джордж Штейнбреннер, два похожих на него парня, – Левша жаждал публичности. Он верил, что смена должности поможет обойти трудности с получением лицензии. В «Тропикане» директором по мероприятиям был человек по имени Джо Агосто, чьи настоящие обязанности не имели ни малейшего отношения к самим мероприятиям: он управлял выводом денег из казино. Агосто был известным компаньоном Ника Чивеллы и бывшим заключенным в придачу, но надпись: «Директор по мероприятиям» на визитке надежно защищала его от необходимости получать лицензию управляющего.

Но все же на тот случай, если Розенталя обвинили бы в том, что его должность является всего лишь прикрытием его реальной деятельности – то есть управления казино, – Левша выдумал себе новые должностные обязанности. Он объявил, что станет ведущим ток-шоу, в котором будет рекламировать «Стардаст» и, конечно же, предлагаемые там напитки и блюда. А еще он начал вести колонку для «Лас-Вегас Сан».

Из колонки Фрэнка Розенталя:

Движение за равноправие женщин… Думал заскочить в загородный клуб Лас-Вегаса на обед с исполнительным вице-президентом «Ардженташ Бобом Стеллой. Хотел сменить обстановку, услышать пару анекдотов. Внимание мое сразу же сосредоточилось на дамочках Лас-Вегаса… Филис Ля Форте (стильная куколка, раньше жила в Нью-Йорке, глаза подведены идеально, будто по глазомеру, а эти формы… очень элегантная молодая леди в теннисном костюме, да и без него)… Сэнди Твеллер (супруга врача), дама что надо, не промах в теннисе, очень благовидна, да и со вкусом все в порядке… Барбара Гринспун (в прямом смысле слова воплощение моды), жена издателя – самая что ни на есть отпадная штучка (само совершенство). Брючные костюмчики, пышные платья, блузы, и так далее, и тому подобное, ну просто картинка с Нью-Йоркской недели моды. Невероятный гардероб. Не удивлюсь, если Барбара Гринспун окажется самой стильной женщиной во всей стране. Уж поверьте наметанному глазу профессионала (моя супруга Джери подтвердит). Остальным девушкам в клубе – мои извинения. Профессионал (Джери) говорит, что вы все потрясающие, но у меня заканчивается колонка.

Из «Шоу Фрэнка Розенталя»:

Пэм Пэйтон: Господин Розенталь, у меня тут свежие письма с вопросами для вас.

Фрэнк Розенталь: Что ж, мы готовы… Я готов ко всему.

Пэм Пэйтон: Я вас не заставляю. Совсем необязательно это делать.

Фрэнк Розенталь: Я готов, Пэм.

Пэм Пэйтон: Окей! Должна заметить, на прошлой неделе вы отлично справились с вопросами. Правда-правда.

Фрэнк Розенталь: Ладно, выкладывайте, что у вас там.

Пэм Пэйтон: Хорошо, у нас тут снова серьезный вопрос.

Фрэнк Розенталь: Окей.

Пэм Пэйтон: Поехали. «Дорогой мистер Розенталь, мне кажется, вы с ребятами из Комиссии зарыли топор войны и ведете себя куда тише и дружелюбнее. Правильно ли я все понимаю?» Вопрос прислал Д.М. из Лас-Вегаса, штат Невада.

Фрэнк Розенталь: Пэм, нельзя зарыть топор войны с ребятами из Комиссии. Зарыть топор войны в данном случае означает подставиться под внезапный удар. В такой ситуации нужно быть начеку и понимать их позицию. Эти люди очень преданны заданию преследовать меня везде – от Лас-Вегаса до Чикаго. Не думаю, что идея спустить ситуацию на тормозах их очень привлекает.

Пэм Пэйтон: А если они настигнут вас, например, в Тимбукту?

Фрэнк Розенталь: Тогда мы вместе там зависнем, и когда они решат закопать топор войны, я не буду возражать. Но не думаю, что это случится.

Пэм Пэйтон: Похоже, устроили они вам нелегкие времена.

Фрэнк Розенталь: Да, они крутые ребята. Но что с того? Мы же все равно здесь. Мы с вами.

Пэм Пэйтон: Жизнь продолжается, это точно.

Фрэнк Розенталь: И мы прямо тут.

Пэм Пэйтон: У нас тут есть замечательный вопрос. Мне он действительно понравился… «Дорогой мистер Розенталь: этот вопрос может показаться вам глупым». Сразу добавлю, что это еще и очень длинный вопрос. «Но я хотел бы знать, может ли молодой человек, который совсем недавно, меньше трех месяцев назад, переехал в Лас-Вегас, найти славную привлекательную женщину, если он постоянно зависает в “Джубилейшн”? Вы, кажется, везде свой, особенно в“ Джубилейшн”. А люди, с которыми я общался, называли вас знатоком всех красоток города. Не могли бы вы дать одинокому новичку совет в ответном письме или на вашем телешоу? Я буду вам крайне признателен. Будут признательны и пара моих друзей, которые оказались со мной в одной лодке. На самом деле я не из пугливых, я привлекателен и надеюсь насовсем обосноваться в Лас-Вегасе. Но Фрэнк, женщины в этом городе, насколько я успел убедиться, довольно неприступны». Вопрос прислал Р.Л. из Лас-Вегаса, штат Невада.

Фрэнк Розенталь: Как будто автобиография… ладно, если серьезно, то…

Пэм Пэйтон: Хотите, прочту еще раз?

Фрэнк Розенталь: Нет уж… Я в самом деле знаю многих замечательных танцовщиц в Лас-Вегасе. Мне посчастливилось работать директором по мероприятиям в отеле “Стардаст”. И само собой, там можно встретить кучу красивых молодых девушек, как вот вы, Пэм, но я женатый человек, а этот мальчишка, который написал письмо… Ну что я могу ему ответить? Если хочет прийти в “Джубилейшн” и поохотиться, то вперед, они каждый вечер тут.

Пэм Пэйтон: Тут полно классных девчонок. Только парень псих. Лучше бы ему к ним не лезть…

Фрэнк Розенталь: Если он одинок, то в “Джубилейшн”, поверьте мне, долго он одиноким не пробудет.

Пэм Пэйтон: Это правда. Еще письмо. «Дорогой мистер Розенталь, повлияет ли каким-либо образом отставка бывших членов Комиссии по азартным играм Клэра Хэйкока и Уолтера Кокса на вашу ситуацию с лицензией или на вашу юридическую стратегию?» Вопрос прислал Д.Б. из Лас-Вегаса, штат Невада.

Фрэнк Розенталь: Нет, Пэм, не думаю. Думаю, у комиссии и без того немало дел… Думаю, они ими буквально завалены.

Пэм Пэйтон: Ну прямо «Как вращается мир».

Фрэнк Розенталь: «Как вращается мир», верно. Пока вы не задали мне следующий вопрос, мы прервемся на короткую рекламу. Совсем скоро мы вернемся с очень, очень талантливым адажио-дуэтом Шерон Тагано и Дэвида Райта.

«Шоу Фрэнка Розенталя» впервые появилось в эфире в апреле 1977-го и следующие два года нерегулярно выходило в субботу, в 11 вечера. В какой-то момент местный телевизионный критик Джим Сигрейв из «Вэлли Таймс», описывая непредсказуемую нерегулярность шоу, стал называть его «А где же Фрэнк? – шоу», хотя изначально давал ему высокую оценку: «Есть во Фрэнке Розентале что-то такое, из-за чего его гостям хочется раскрыться, – написал он после первого же эфира. – Может быть, это его прищуренный стальной взгляд, его гипнотизирующие, смотрящие прямо в душу глаза. Или его хорошо продуманная, взвешенная речь, как у судьи, озвучивающего приговор. Но, вероятнее всего, дело в его умении держаться, излучая учительскую строгость и нетерпимость к фривольностям».

Первыми гостями Розенталя стали Аллен Глик и братья Думани, владеющие долями в четырех казино Лас-Вегаса. Фред Думани заявил Розенталю, что Невада превращается в полицейский штат; в понедельник об этом аккуратно сообщили все газеты. Как правило, шоу состояло из вставок рекламных сюжетов о различных отелях, принадлежащих «Арджент», ночных клубах и артистах Лидо; интервью с гандикаперами Джои Бостоном и Марти Кейном, которые обсуждали матчи следующей недели; местных знаменитостей в качестве гостей, таких как О. Джей Симпсон и Джилл Сент-Джон (иногда в студию заглядывали и настоящие суперзвезды, например Фрэнк Синатра). Розенталь представлял гостей в стиле Эда Салливана: женщины у него были «самыми прекрасными», музыканты были «очень, очень замечательными», танцоры были не только «очень, очень замечательными», но еще и «настоящими профессионалами» и «очень гибкими, очень красивыми и очень длинноногими», артисты «Стардаст» были «очень талантливыми». Шоу было любительским и выходило в эфир в исключительно корыстных целях, но каким-то невероятным образом его хотелось смотреть снова и снова, и скоро его местный рейтинг взлетел.

Фрэнк Розенталь: Позволь задать тебе вопрос.

Миннесотский Жирдяй: Слушаю.

Фрэнк Розенталь: Миннесотский Жирдяй?

Миннесотский Жирдяй: Я родился и вырос в Нью-Йорке, потом жил в Иллинойсе, но директор «Хастлер», Роберт Россен, придумал имя Миннесотский Жирдяй. Он считал, что это будет узнаваемо. Он хотел видеть это имя на афишах. Одна из газет Иллинойса, где я живу, написала обо мне большую статью. Я женился на мисс Америке, она тоже из Иллинойса. Я уже больше сорока лет там живу. И вот газета штата Иллинойс написала большую статью о таком вот узнаваемом имени. Вот такие дела.

Фрэнк Розенталь: Если бы у тебя был вариант начать все сначала, что бы сделал?

Миннесотский Жирдяй: Если бы мне представился случай начать все с нуля, я бы ни за что на свете ничего не стал менять. Я с двухлетнего возраста болтался по кабакам и бильярдным. Не припомню ни одного скверного дня своей жизни.

Смех. Аплодисменты.

Миннесотский Жирдяй: Моими женщинами были прекраснейшие в мире создания. Когда миллионеры в отчаянии сигали из окон, я рассекал на лимузине. В 1930 году летящих миллионеров можно было дожидаться под окном с сетью наготове. С сетью, прямо на Бродвее…

Фрэнк Розенталь: Меня больше всего радует тот факт, что твоя карьера бильярдиста гарантировала тебе шикарные романы.

Миннесотский Жирдяй: Романы? Да у меня были лучше романы! Сама Джейн Рассел была моей возлюбленной.

Фрэнк Розенталь: Да ну?

Миннесотский Жирдяй: Задолго до того, как она встретила Говарда Хьюза.

Фрэнк Розенталь: Кроме шуток?

Миннесотский Жирдяй: Я до сих пор получаю на Рождество открытки от Мэй Уэст. Я дружил с Хоуп Хэмптон. Мы встречались. В 1890 году она танцевала танец живота. И Фатима. Фатима танцевала для меня в султанском дворце в Стамбуле, потом снова в Каире, в Египте и в отеле «Шепардс». Хорошая у меня была жизнь, представь. Я побывал везде. В прошлом году я дважды побывал на Северном полюсе. Для «Спортс Иллюстрейтед». Развлекал компанию лучших ученых мира. В минус восемьдесят три. А я был в летнем костюмчике. А эти сосунки кутались в медвежьи шкуры… Тридцать миль на собачьей упряжке. У парня, который меня вез, было пальто, так я его от земли не смог оторвать. А я был в тонком костюме. Но я никогда не мерзну.

Фрэнк Розенталь: И что у тебя после этого еще можно спрашивать? Господь милосердный.

Аплодисменты.

Левша стал звездой. Джери все больше чувствовала себя брошенной. Майк Саймон, бывший агент ФБР, рассказывал: «Она напивалась, на несколько дней исчезала, и только тогда Левша начинал ее разыскивать. Потом она возвращалась, а он обвинял ее в том, что она была с Ленни Мармуром. Она все отрицала. На этом строились их отношения, на обвинениях и их отрицании».

«Ленни было достаточно щелкнуть пальцами, как она уже неслась к нему», – говорил Левша.

В какой-то момент Левша так обозлился на Джери и Ленни, что завязал отношения с молодой девушкой, которая была дружна с Мармуром. Звали ее крайне забавно – Пинки.

Левша признавался: «Девчонке было лет двадцать, и я увязался за ней, чтобы подобраться к Ленни Мармуру. Она для Мармура была номер один. И я сказал Джери: “Вот увидишь, я заполучу сучку”. И заполучил. Привез девчонку в Вегас. Потом встречался с ней в Калифорнии.

Я пытался завязать с ней интрижку. Достаточно глупое решение. Она была отпад. Но когда я позвонил ей из отеля в Лос-Анджелесе, первым, что она мне сказала, было:“Отправь мне тысячу баксов”. Вот так. Я отправил. И само собой, после пары свиданий она стала требовать по две, по три тысячи.

Я расспрашивал ее о Ленни. Тогда я думал, что мне удалось ее одурачить. Ничего подобного. Я был у нее под колпаком. Каждое мое слово она либо записывала на пленку, либо запоминала, и все передавала Мармуру. Уж поверьте, у этого парня был подход к определенному типу девочек. Серьезно. Она была его обслугой».

В один момент Розенталь так взбесился из-за непрекращающихся отношений жены с Мармуром, что соврал ей об убийстве Ленни.

«Джери обезумела, – рассказывал Левша. – Запаниковала, бросилась к телефону и принялась названивать Робин».

“Где твой отец? – орала она на Робин. – Разыщи отца! Найди его!”

Потом села и час ждала, пока Робин ей перезвонит. Я не говорил ни слова.

Когда Робин перезвонила и сказала, что с ним все в порядке, Джери повернулась ко мне. Она спросила: “Сукин сын, зачем ты это сделал?”

Я ответил: “Ты не поймешь”. Я поступил так, потому что желал знать, насколько она была озабочена его судьбой и моей. Он все еще был в ее сердце.

В конце 1976 года Джери вновь сошлась со своим старым хахалем по имени Джонни Хикс. Хикс работал в игровом зале казино“ Хорсшу” и жил, что было очень кстати, в кондоминиуме прямо напротив дома Розенталей. Бичер Авантс, начальник отдела по расследованию убийств, рассказывал: «Она все время за ним носилась».

Как-то Хикс выходил из квартиры и средь бела дня получил пять пуль в голову. Восьмилетний сын Розенталей Стивен по пути домой увидел полицейское оцепление и рассказал маме с папой о каком-то происшествии на улице. Джери и Стивен вышли из дома, чтобы поинтересоваться, почему в их обычно спокойном районе стоят патрульные машины, и узнали, что Хикс был убит. Бичер Авантс рассказывал: «Мы пытались расспросить Джери, но она сказала: “Пошли нахер. Я с вами не буду говорить”».

«Домой она вернулась взбешенной, – рассказывал Левша. – Думала, что это моих рук дело. Безумие. Но она всегда думала, что его заказал я».

Левшу Розенталя мало волновали домашние проблемы. Он управлял четырьмя казино и ко всему прочему был вынужден притворяться, что вовсе ими не управляет. И у него было шоу на телевидении. Всего за пару месяцев шоу стало таким рейтинговым, что Розенталь решил снимать его прямо в отеле «Стардаст» вместо привычной телестудии. Пресс-релиз гласил: «Впервые в истории Лас-Вегаса постоянное шоу будет идти в прямом эфире прямо из казино». По правде говоря, шоу было не таким уж и постоянным – за первые пять месяцев вышло всего пять выпусков; но анонс был многообещающим: на первом же выпуске программы в новом формате должно было состояться дебютное появление Фрэнка Синатры в формате ток-шоу. В качестве гостей также были заявлены Джилл Сент-Джон и Роберт Конрад. В «Стардаст» оборудовали специальную студию, и 27 августа 1977 года тысячи людей пришли в нее, чтобы попасть на выпуск, который начали снимать в половине восьмого вечера. Народ ликовал, даже когда Синатра высказывал свое мнение по поводу скучнейшей темы, двухлетнего отстранения университетской баскетбольной команды Лас-Вегаса от игр по инициативе Национальной студенческой спортивной ассоциации, чего он не одобрял.

И вот, в 11 часов вечера общественность настроила свои телевизоры на Канал 13, чтобы посмотреть шоу, а вместо этого увидела заставку с мультипликационным персонажем, держащим табличку с надписью «ПОДОЖДИТЕ НЕСКОЛЬКО МИНУТ». Несколько минут растянулись более чем на час. В студии были неполадки со съемочным оборудованием. Через несколько часов в эфир пустили «Историю упадка и разрушения Римской империи». Главный руководитель Канала 13 Ред Гилсон говорил: «Мы так и не поняли, что произошло. Такое случается один раз на миллион. Вероятность того, что одновременно выйдут из строя две камеры, близка к нулю».

И снова Фрэнк Розенталь был на первых полосах газет Лас-Вегаса; на следующий день он подал на телевизионщиков в суд, требуя возмещения ущерба в десять тысяч долларов и утверждая, что поломка нанесла катастрофический удар по репутации «Шоу Фрэнка Розенталя». В течение нескольких дней Розенталь и его команда поддерживали шумиху о том, что перенесут шоу на другой канал; одна из газет предположила, что имел место факт саботажа. Ни один канал наживку не заглотнул, так что шоу продолжало выходить на Канале 13 и стало странным местным чудом, которое закрепило за Левшой репутацию человека ангажированного.

Тем временем продолжалась кажущаяся нескончаемой судебная война между Левшой и Комиссией по азартным играм. Верховный суд США принял решение не пересматривать дело Левши, а чиновники Комиссии в очередной раз потребовали, чтобы Глик уволил Левшу с должности руководителя продовольственного отдела и чтобы Левша прекратил использовать зал «Стардаст» для съемок своего шоу. Левша и Оскар Гудман немедленно оспорили запрет в федеральном суде, и 3 января 1978 года Левша получил свой запоздалый рождественский подарок. Судья Карл Кристенсен сказал, что Комиссия по азартным играм вправе отказать Левше в выдаче лицензии, но она не может запретить ему работать в «Стардаст» до тех пор, пока эта работа не связана с азартными играми.

Глик, в силу вышесказанного, быстро назначил Левшу директором по развлечениям, так как этот пост всегда считался далеким от внутренних дел казино и поэтому часто использовался в качестве прикрытия теми, у кого были проблемы с лицензией, например Джо Агостой в «Тропикане».

Мюррей Эренберг, который работал менеджером в казино Розенталя, говорил: «Ни одна живая душа в штате на это не клюнула. Так что вокруг нас постоянно крутились агенты, которые наблюдали за мной, Фрэнком и всеми остальными ночи напролет, чтобы поймать его за раздачей приказов. Но Фрэнку совсем не обязательно было находиться на виду. Мы обсуждали все позднее. За сэндвичем могли обсудить кредит того или иного игрока. За просмотром своего шоу он мог шепнуть мне, кого уволить или нанять. Что делало его боссом? То, что он был боссом».

Популярность Розенталя бесила как его друзей в мафии, так и его врагов в правоохранительных органах. Джо Агосто, директор по развлечениям в «Тропикане», который на самом деле руководил выводом денег из казино, начал звонить своему боссу Нику Чивелле и жаловаться на Левшу Розенталя; Агосто понимал, что тяга Левши к публичности рано или поздно негативно отразится на самом Агосто, и в итоге их обоих вышвырнут из игорного бизнеса. Однажды Агосто позвонил Карлу ДеЛуне, второму по важности человеку в криминальной семье Чивеллы; ФБР подслушивало разговор.

Агосто: Это уже всех достало. Он (Розенталь) убийца, у него натура убийцы, он любого готов в грязи утопить. И меня это беспокоит. Не хочу обосраться, не хочу делать свою жизнь в этом городе невыносимой. Он выбрал кривую дорожку, и кто-то… кто-то должен показать придурку линию, которую переступать нельзя. Я к тому, что если уж парень решил себя сгубить, то черт с ним, но нехрен тащить за собой на погибель добрую дюжину других.

ДеЛуна: Ага.

Агосто: Понимаешь, о чем я?

ДеЛуна: Ага.

Агосто: Я о том, что все начинает выходить из-под контроля. Если бы я был левым парнем, не знал бы его друзей и спасал бы только свою задницу, то… ты понимаешь, о чем я говорю?

ДеЛуна: Ага.

Агосто: То я бы сам о нем позаботился, не спрашивал бы ни у кого разрешения, сечешь? Если бы я был левым.

ДеЛуна: И чего тебя беспокоит, Джо?

Агосто: Этот ублюдок меня пугает, он не понимает последствий своих действий. Он уже угрожал… Слушай, я считаю так – всему есть предел, черта, после которой нас всех может затянуть в болото. А мы уже чуть ли не нырнули в него с головой. Я даже не сомневаюсь, что это самое малое, что может произойти. В лучшем случае его не засадят, но его точно вышвырнут с работы, и, если он не видит предела, значит, он самый тупоголовый сукин сын, которого мне только доводилось встречать.