Глава 8

Начало конца

Партер заполнили мужчины в парадной форме и женщины в вечерних одеждах. На сцене выступали разномастные артисты, в перерывах предоставляя слово виновникам – ветеранам Министерства внутренних дел. Алёна повертела головой в темноте зала:

– Боже, какая скучища!

– Переживаешь, что твоё обалденное платье никто не видит? – шёпотом спросил Андрей.

– Конечно, зачем жене носить красивое платье? Ты бы, наверное, хотел, чтобы я, как ты, по праздникам в белой рубашке с погонами ходила?

– А что? Тебе бы пошло. – Андрей усмехнулся.

– Андрей, ты серьёзно?

– Нет, конечно, Алён. Платье – отпад! Ну, плечи и грудь без всего – твоё коронное, но оно длинное?! Ты же никогда не носила такое?

– Длинное? А ты разрезы с боков не заметил?! – подсказала жена.

– Молодые люди, – донеслось откуда-то сбоку и сзади, – не могли бы вы наряды свои в фойе обсуждать?

– Хорошо, хорошо, извините, – бросил Андрей за плечо.

– Андрюш, что вокруг за деды-зануды? – недовольно спросила Алёна.

– Не зануды, Алён. Это они и есть, ветераны. Вслушайся, интересно рассказывают!

– Скажи ещё, что тебе концерт этот нравится. Допотопные песни и пляски. И сколько нам здесь торчать?

– Торжественная часть, после – банкет. Приказано быть.

– Может, пойдём по коктейлю? А то у меня ощущение, что сама покрываюсь пылью.

Андрей с Алёной вышли из зала в тускло освещённый вестибюль у запасного выхода. Центральный праздничный вход, холл которого украшала огромная хрустальная люстра, почему-то был в этот вечер закрыт.

– Андрей Анатольевич! Какие люди! – послышалось от одного из дальних столиков, выстроенных рядом с передвижным буфетом. Андрей узнал заместителя прокурора.

– Пойдём, Алён, поздороваться надо.

– Долго же вы тягомотину эту слушали! Здравия желаю, – поздоровался тот, когда они подошли. – Разрешите представить, моя дражайшая половина.

– Приятно познакомиться. – Андрей кивнул жене прокурора, подвинув Алёне стул.

Зампрокурора не сводил с неё взгляда.

– Тебя, значит, ваша «замша» отправила. А я гляжу, гляжу, не пойму, почему её нет? Ну, а ваша жена, Андрей Анатольевич, просто нет слов! Нужно отметить знакомство. – Он потянулся бутылкой к рюмке Алёны. Но она накрыла её рукой и сказала капризным тоном:

– Андрюш, принеси мне дайкири.

– Вряд ли такое здесь найдётся, Алён, ты же видишь – стихийный буфет. – Андрей отошёл к лотку с алкоголем.

– Да, да, да, – с жаром подхватил зампрокурора. – Водка – и та из дома. Не компот же из их сухофруктов пить! Законный выходной! Можно что и покрепче.

– Не части! – наказала прокурору жена.

Андрей раздобыл небольшой кувшин явно перелитого из коробки апельсинового сока и стакан с ледяными кусочками:

– Что придумал, Алён. Можно «отвёртку» замутить.

– Водку не надо. – Алёна взяла стакан. – Не могли ресторан человеческий снять.

– Человеческий! – Зампрокурора скривился. – Человеческие снимают лишь для людей. А мы кто? Так – мелкие сошки. Хотя что по мне, то годится! Живём рядом, на бензин, опять же, не тратиться. Вы-то как, на такси, Андрюш? – Зам поднял рюмку, наморщив лицо в сторону увещевающей его супруги.

– Конечно. – Андрей поднял свою. – Мне вообще приказано раньше окончания не уходить. Наберусь по-любому. Давай только не про работу?

– Куда без неё? – Зампрокурора выпил и с жаром сказал: – Алёна! Вы не представляете, что за человек ваш супруг! Голова! Нет. Две головы! Нет. Не мозг, а – компьютер!

– Прокурор, брось, – отмахнулся Андрей.

– Нет, Андрюшенька, – противным голоском проскрипел тот, – жёны частенько недооценивают мужей. Так что должен сказать вам, дорогая Алёна, что ваш муж…

– Жены частенько недооценивают мужей по тому, – перебила Алёна, покачивая бокал, чтобы кусочки льда позвякивали о стенки, – что мужья эти им дарят.

– В смысле? – Зампрокурора наморщил лоб.

– Я прекрасно знаю, что у меня за супруг. А вам бы заметила перестать покупать своей жене дешёвую бижутерию в её годы! – Алена откинула волосы с плеч, отчего на её руке и в ушах вспыхнуло по бриллианту.

– Это кристаллы Сваровски! – воскликнула супруга заместителя, повертев на своём пальце крупный прозрачный кубик серебряного колечка.

– Сваровски! О! Удивила. – Алёна усмехнулась: – Стекло со свинцом.

– Алён, – негромко заметил Андрей.

Жена прокурора тронула серьгу с таким же прозрачным кубиком:

– Я считаю, что для женщины побрякушки – не главное!

– Не главное, да? Тогда главное – что? – Алёна вновь усмехнулась.

Жена прокурора посмотрела на неё, торжествуя:

– Главное – дети!

Андрей метнул на жену прокурора недобрый взгляд и с опаской взглянул на Алёну. Но она, отпив сока, спокойно сказала:

– Детей чтоб заделать, особо ума-то не надо.

– Согласна, – миролюбиво согласилась жена прокурора и тут же добавила: – Хотя некоторым и того не дано. Но главное – их воспитание!

– Тоже мне, великая сложность! – Алёна не повелась на издёвку. – Да у меня мама – педагог-самоучка со стажем. У неё все враз становятся шёлковыми.

Прокурор опрокинул рюмку, пожирая Алёну глазами:

– Я не прочь бы стать шёлковым в ваших руках, Алёна.

Алёна взглянула на Андрея, он усмехнулся:

– Прокурор, брось. Тебе уже хватит.

– Да, нам пора. – Жена прокурора встала и одёрнула его за пиджак: – Идём. Дети дома одни.

Заместитель, пошатываясь, поднялся и закрутил горлышко недопитой бутылки:

– Всё своё ношу с собой. Не возражаете?

– Что за жалкие подобия людей, Андрюш? – спросила Алёна, когда они остались за столом одни.

– Почему жалкие, Алён? Обыкновенные люди.

– Ну да, обыкновенные. Он дрожащей рукой за бутылку держится, а она за него, будто он кому сдался.

– Алён, жестковато ты с женой прокурора разговаривала.

– Есть тебе дело? Может, теперь благодаря моим стараниям твой прокурор жене своей стоящее что-нибудь задарит.

– На прокурорскую зарплату особо не разгуляться, – тихо заметил Андрей.

– Вот и скажи, ты что здесь тогда делаешь? – воскликнула Алёна. – Когда могли бы жить как нормальные люди?

Но тут двери концертного зала распахнулись, послышались аплодисменты, и народ повалил к гардеробной.

– Мы тоже уходим? – с надеждой спросила Алёна.

Андрей покрутил в руках пригласительный:

– Написано, будет банкет, значит, будет.

– Неужели за этими столиками? – Алёна придирчиво осмотрелась.

Когда большая часть гостей схлынула, по динамику сообщили, что прочих ждут в главном холле здания. Двери в центральный холл распахнули, в вестибюль, где празднование начиналось, хлынул свет, делая его ещё более унылым.

– Слушай, а ничего! – восхитилась Алёна, идя на блистающие огни.

Огромный холл разделили на зоны, превратив в бальную и банкетную залы. В дальнем конце играл живой оркестр, перед которым отвели место для танцев. Ближе к дверям расставили сервированные серебром, хрусталём и фарфором столы, укрытые до пола льняными белоснежными скатертями. Служители-швейцары, взглянув в пригласительные, подсказывали, где гостям отведено место.

Андрею с женой, а точнее Ивану Ивановичу с супругой, достался стол ближе к танцевальной площадке, в обществе двух степенных полковников со спутницами. Люди рассаживались, Андрей по привычке встал, чтобы осмотреться, но тут же резко сел.

– Что? – спросила Алёна.

– Отец, – тихо ответил Андрей.

Алёна вскочила.

– Сядь, – прошептал ей Андрей, оглядываясь на соседей. – Хочешь, чтобы у меня были проблемы? Откуда он здесь?

Алёна неохотно послушалась, продолжая высматривать в толпе знакомое лицо:

– Да ладно тебе. Никто и не знает, что вы с ним родня.

Андрей осторожно поднялся, изобразив на лице удивление, а губами сложив вопросительное «папа», и сказал, выходя из-за стола:

– Алён, отойду.

Приходилось признать, что отец среди приглашённых не выделялся, многие пришли в штатском. Лишь намётанный взгляд распознал бы в его добротном костюме, неброских запонках и наручных часах простоту, что стоила в разы дороже модных излишеств. Андрей подошёл, поздоровался. Отец улыбался:

– Ну, здравствуй, сынок. Какими судьбами здесь?

– Что значит, какими судьбами? Я-то понятно. – Андрей усмехнулся: – Ты как здесь очутился?

– Что значит как? Командиры твои – мои сверстники. Со многими лично знаком. С кем не знаком, познакомлюсь. – Отец пожал руку подошедшему в штатском: – Приветствую, очень приятно.

– Кто это был? – спросил Андрей.

– Начальство неплохо бы знать в лицо, – добродушно заметил отец. – Как сам? Можно поздравить тебя с повышением?

– Откуда ты, интересно, знаешь? – удивился Андрей.

– Так по звёздам! Аж слепят! – Отец тронул погоны Андрея. – Выйдем покурим?

Вышли на улицу, отец распахнул портсигар стального цвета.

– Бросил. – Отказавшись от сигареты, Андрей достал зажигалку. – Пап, извини, конечно, но тебе не кажется, что твоё присутствие здесь неуместно?

– Что ты, Андрюша? – Отец знаком дал понять поднести огонь, прикурил. – Среди людей принято помогать кто кому чем. Вот и я подсобляю по мере скромных сил твоему ведомству. Неофициально, так сказать.

– И как? – Андрей усмехнулся. – Принимают?

– Чего не принять? Там помощи… Скрепки, бумажки, компьютеры. Мелочи, в общем.

– Странно всё это…

– Что ты – сегодня родился? Все в мире делятся на людей и блядей. Вопрос лишь в цене.

Андрей хотел бросить отцу в лицо, к какому разряду он относил его мать, но он сдержался и только спросил равнодушно:

– Поэтому-то ты, такой тёртый знаток человеческих душ, не вмешался, когда убийц мамы выпустили? Хотя было ясно, что кто-то за них деньги внёс. А я ведь тебе говорил!

Отец прищурился, глубоко затянулся сигаретой и выдохнул, глядя Андрею в глаза:

– Да и ты, как я посмотрю, не первый год в прокуратуре своей корпишь? И как? Кого посадил?

– У нас теперь следственный комитет. – Андрей отвёл взгляд.

– Один хер. – Отец молча сделал пару затяжек и сказал: – Ну, посадили бы ты тех уродов тогда, так они сейчас уже вышли бы за примерное поведение. Да не просто вышли, а ещё бы и вылечились от наркоты за казённый счёт. И что ты сейчас сделал? На свободе пусть ходят с чистой совестью? А так – сдохли давно скорее всего.

Андрей повернулся уйти, но в дверях показалась Алёна. Она изобразила, что вышла случайно и не сразу увидела Андрея с отцом, а когда увидела, расплылась в улыбке:

– Папа, здравствуйте! До чего же я рада вас видеть! А то ваш сын бросил меня одну среди каких-то стариканов-ветеранов.

– Благодаря тем старикам ветеранам ты, моя милая, – отец картинно осмотрел Алёну и кончиком пальца тронул бретель её платья, – можешь позволить себе разгуливать без опаски в подобном наряде. В сопровождении мужа, конечно.

– Вам моё платье тоже понравилось! Вот что значит настоящий мужчина! А я каждый день Андрея спрашиваю, как там папа, как там папа? Как вы?

– Спасибо, – ответил отец. – Приехал знакомых поздравить, все – люди заслуженные.

– Мы тоже, пока в зале с Андрюшей сидели, – делилась Алёна, – прямо заслушались! Уходить не хотели. Неужели и вы выступать с речью будете?

– Увольте. Я поздравил приватно.

– Так пойдёмте к нам за стол, папа? Соседей подвинем! Правда, Андрюш?

Не всякий мужчина смог бы отказать Алёне. Андрей взял её под руку:

– Алён, отец занят. Ладно, пап, извини, мы пойдём, был рад повидаться.

– Служи, сынок. – Отец снова глубоко затянулся. – Ещё раз поздравляю.

Едва они вернулись к столу, Алёна вскипела:

– Ну почему ты всегда суёшь палки в колёса? Я почти отношения с ним наладила, а ты всё испортил. Давай вернёмся, пока не поздно, и уговорим его пойти с нами. Всё получится, надо только чуть поднажать.

– Вы позволите пригласить вашу даму? – Седовласый мужчина склонился возле Алёны в намёке поклона.

– Уважаемый, – ответила вместо Андрея Алёна, – если я соглашусь, вы же мне весь педикюр оттопчете!

– Алён! – прошептал Андрей, когда незнакомец ретировался.

– Что? – Жена удивлённо смотрела. – Сам говорил, не твоё ведомство, так что твоей драгоценной карьере повредить не может. Чтобы какой-то старый хрыч своими лапищами лапал моё холёное тело! Пойдём лучше отца позовём.

– Алён, ты до сих пор не поняла, почему я не хочу с ним общаться?! Да, я его уважаю, он всего достиг сам, несмотря на детдомовское прошлое. – Андрей запнулся. – Хотя, может, благодаря ему. Но если б я мог, я бы к нему вообще не подходил.

– Андреев, в этом ты весь! – Алёна налила доверху шампанским ближний фужер. – О себе только думаешь!

– Кто-то мне говорил, что кому-то сейчас пить нежелательно, – заметил Андрей.

– Ой, посмотрите, кто-то про что-то вдруг вспомнил! – Алёна отпила пену и подняла шампанское, предлагая Андрею поддержать. Андрей налил себе водки. Они дружно чокнулись, что не вязалось с их недовольными лицами, и выпили.

– Интересно, кто его пригласил? – Андрей осмотрелся: – Не видишь? Ушёл, что ли?

– Конечно, ушёл с этой вечеринки неудавшихся неудачников, в компании реальных воротил, – сказала Алёна.

Андрея вдруг осенило:

– То есть если б не мой отец, ты б за меня замуж не вышла?

Налив из бутылки остатки, Алёна снова выпила.

– Что заладил: вышло – не вышло. Налей лучше.

– Девушка, разрешите вас пригласить? – послышался баритон.

Андрей оглянулся. Высокий мужчина, по виду ровесник Андрея, но в штатском, смотрел на Алёну, и понять его мысли было несложно. Андрей открыл было рот осадить незнакомца, но Алёна, сказав «с удовольствием», уже вышла из-за стола. Андрей выпил водки.

Домой ехали молча. Андрей сел рядом с таксистом и курил сигареты одну за другой. Возле подъезда он расплатился по счётчику, таксист всё не мог набрать сдачу. Алёна не стала ждать и пошла к дому. Её голые бёдра мерцали в высоких разрезах. Плюнув на деньги, Андрей поспешил за женой, настиг её около лифта и шагнул в открывшиеся двери первым. Алёна с безучастным видом зашла следом, тронула кнопку их этажа и нарочито отвернулась. Андрей нажал «стоп», так что кабину тряхнуло, схватил жену сзади и запустил руку в разрез подола:

– Какая ж ты у меня просто сучка!

Алёна выгнула спину, подалась к нему и громко застонала, так что Андрей зажал её губы рукой:

– Тише. Только тише давай, не то всех разбудишь.

Двери лифта, о которые опиралась Алёна, загрохотали в ночной тишине подъезда в такт резких движений Андрея.

– В стены упрись, – шепнул Андрей жене на ухо, стянул с её плеч платье и стал мять голые груди.

В воскресенье, когда ждать, кроме неизбежно надвигающегося понедельника, было в общем-то нечего, дверь камеры, где сидела Диана, открылась. Олег, смерив неодобрительным взглядом обстановку, присел на кровать. Следом вошёл адвокат.

– Динуш, ты только не горячись, – сказал муж вместо приветствия. – Мы тут с Иванычем прикинули, срок мы тебе скостим, может, даже отмажем. Если повезёт, конечно.

– Олег, ты о чём? Я ни в чём не виновата. – Диана, собираясь было поцеловать мужа, застыла на полпути.

Олег поймал её взгляд:

– Сейчас не об этом. Объяснять, думаю, никому особо не нужно, что если тебе предъявят обвинение, а мы тебя после вытаскиваем, то ты всё равно побываешь под следствием?

– Ты что, думаешь, что я убила ту дуру? – выкрикнула Диана.

– Какая, – последовало нецензурное выражение, – теперь, – снова ругань, – на хрен, разница?! Главное, что менты об этом думают! А думают они, имея то, что имеют, можешь не сомневаться, однозначно одно.

– Олег, я никого не убивала. Ты что?

– Диана, не зли меня. Я со всем разберусь. Виновного, если не ты свою начальницу уходила, найду и башку оторву по-любому. Но менты здесь не при делах, а время уйдёт.

– Но так не бывает, чтоб ни за что осудили! Не со мной! – Диана суетливо взмахнула кистью, Олег перехватил её на лету:

– Ещё как бывает. Едва на тебя заведут уголовное дело, карьера нашего сына накроется в момент.

– Но меня должны оправдать! – Диана пыталась высвободиться.

– И я приложу к тому все усилия, – вставил Альберт Иванович.

– Вот, – махнула Диана на того головой.

– Меня ты не слышишь, что ли? – Олег продолжал сжимать руку Дианы. – Саньку черканут в личном деле отметку, это ты можешь понять? Её не стереть, не замазать корректором! Ему перекроют дорогу на любые серьёзные должности!

– Неужели все твои связи не смогут решить такое крошечное недоразумение? – Диана поморщилась, её пальцы в ладони Олега побагровели.

– А почему, как ты думаешь, я отдал сына в военные? – Муж приблизился, не ослабляя хватки. – Да потому что это единственная сфера, где теплятся ещё честь и совесть. И не всё продаётся за деньги. Один вон заделался педиком, пойдя по стопам моего разлюбезного братца. Богема, на хрен. Я хочу, чтобы мой сын вырос нормальным мужиком.

– Олег, мне кажется, ты преувеличиваешь. Отпусти руку, мне больно! – Олег наконец отпустил, Диана подула на пальцы. – И потом, твой старший сын никакой и не педик, а вполне успешный художник в благополучной стране. И твой брат, между прочим, тоже.

– Ой, да знаю я их благополучие! Повелители мира, мать твою. Греют свои жирные жопы на чужом бабле, шкуры продажные. Вертел я таких повелителей. И не надо мне говорить, что ты не понимаешь, о чём я. – Олег отвернулся: – Короче, есть только один способ уберечь будущее сына.

– Да, да, я всё сделаю. Я всё поняла. – Диана потупилась.

– Ты должна немедленно, – муж вновь подсел, – слышишь меня, немедленно подписать отказ от своих родительских прав. Бумага уже и составлена, и заверена, и даже уже проведена. Не хватает одной твоей подписи только, вот этой самой, – Олег распахнул ладонь, и адвокат вложил копеечную шариковую ручку, – синей пастой. Подпись, конечно, тоже можно самим поставить, но к чему эти сложности, когда у нас есть ты?

Диана подняла на мужа глаза:

– Ты хочешь, чтобы я подписала отказ от Сашки?

– Динуша, я ничего такого не хочу, – благодушно ответил супруг. – Жизнь заставляет. Сашке можно и не говорить вовсе. Ну?

– Но там должна называться причина, почему я так поступаю! – взвилась Диана. – Я не пью и не колюсь. Никого не убила, насколько я помню. Пока. Вроде бы. Какая причина?

– Ты ушла из семьи, – ответил Олег будничным тоном, – к другому мужчине. Альберт сказал, звучит правдоподобно, и проблем с оформлением не будет. Так и вышло. Видишь, не так уж и страшно всё. Всё подготовили. Составили. Тебе осталось лишь подписать. – Олег приобнял Диану, кивнув адвокату, тот протянул заготовленный лист.

Внизу цветастого бланка в мелких печатных буквах на фиалковой круглой печати красовался твёрдый размашистый росчерк. Диана вслух зачитала:

– Я, Агеева Диана Сергеевна, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, добровольно и в полном объёме отказываюсь от родительских прав в отношении своего сына несовершеннолетнего Агеева Александра Олеговича, рождённого… – Буквы поплыли перед глазами, Диана выронила бумагу и обмякла.

– Диан, вставай! – Олег дёрнул её за плечо, похлопал по щекам: – Давай, поднимайся, это же фиктивно. Факт всё равно уже зарегистрирован, ну? – Муж махал документом и ручкой перед её лицом. Диана вскочила, схватив бланк и ручку:

– Где?

– Вот здесь, будьте любезны, – подсказал адвокат. – Может быть, вам будет удобнее за столом? Всё отлично. – Альберт Иванович забрал бланк и кивнул нанимателю, когда Диана поставила подпись.

– Ладно, Динуш. – Олег встал. – Мы пойдём, время-то позднее. Как ты вообще тут? Свет, смотрю, суки, по-прежнему каждую ночь палят?

Диана кивнула.

– Надо же, ничего не поменялось! Хотя у тебя, надо признать, апартаменты козырные. Не камера, – Олег выругался матом, – а мечта. Мне в такой не доводилось сидеть. Но знающие люди говорят, попасть в такие – редкостная удача. Что-нибудь принести тебе?

– Ничего, спасибо.

– Олег Петрович, вы позволите? – спросил Альберт Иванович. Олег кивнул и отошёл. Адвокат залебезил: – Диана Сергеевна, повторюсь, вы вне опасности, независимо от того, что будете говорить, пока показания фиксируются в моё отсутствие, так что, если следователь будет настаивать на моем присутствии, отказывайтесь под любыми предлогами. По закону у нас пять дней, потом мы будем обязаны дать разъяснения по каждому пункту подозрения. Но я обещаю вам, что приложу все силы, чтобы этого не допустить.

Когда муж с адвокатом ушли, Диана ощутила, что её колотит от страха и холода. Она завернулась в рваное тюремное одеяло и уставилась в пустоту.

«Сашка, сыночек мой, Сашенька! Разве так можно? Они же отняли тебя у меня, мой котёночек, солнышко моё маленькое! Я же без тебя не смогу. Но что я могу? Всё подстроил Олег. А потом прикрылся карьерой моего мальчика и отнял его. Неужели я его не увижу? Неужели меня посадят тюрьму? И никто не поможет? Зайчик, Саньчуха мой маленький, люблю тебя больше всего на свете». Диана глотала слёзы, рыдая в голос. Забылась она лишь на рассвете.