Глава 7

Заключение Дианы

Диана сошла с автобуса раньше своей остановки, не хотелось встречаться дома с Олегом, и решила пройти через парк. Аллеи были полны людей, Диана выбрала никем не облюбованную дорожку и скоро осталась одна среди деревьев. Терзая кнопочный телефон, она то отправляла Дмитрию сообщения, то набирала в надежде, что он отзовётся. Напрасно. Значит, раньше понедельника им не связаться. Звонок из сумки разорвал шорох деревьев, Диана достала другой сотовый. Олег позвонил сообщить, что уехал к сыну.

Можно было идти домой. Диана осмотрелась, она ушла в дальнюю часть парка, откуда до дома идти точно не меньше часа, и повернула обратно, на ходу вызывая такси. Повезло, что Сергей оказался неподалёку и, когда Диана вышла к воротам, уже стоял там.

Машина сделала крюк, развернувшись на пешеходном переходе, пока горел красный, и помчалась, невзирая на разметку и знаки. Автобус огибал парк минут за семь – десять, делая две остановки, Сергей пронёсся по тому же маршруту от силы за две, не трогая тормоз. Скоро Сергей открывал с брелока шлагбаум, въезжая во двор.

«Умеют же некоторые, – подумала Диана, – и все правила нарушить, и никому не помешать». Она протянула Сергею сторублёвку. Он отмахнулся:

– Тут ходу, Диана Сергеевна, с минуту.

– Нужно больше? – удивлённо спросила Диана.

Сергей взял купюру, не поднимая глаз.

– Сергей, ваша фамилия, случайно, не Иванов? – спросила Диана, наблюдая за ним в салонное зеркало. Он поймал её взгляд:

– Нет.

– И не Петров?

– И даже не Сидоров, Диана Сергеевна. А что?

– Да так, вспомнилось. В каком же то было классе? Я тогда занималась в школьном театре. И, как всегда в начале года, к нам пришёл новенький. Так вот, пришёл мальчик тот в сентябре, а уже в октябре, как сейчас помню, за окном клён золотился, подошёл ко мне на репетиции при всех и конверт запечатанный вручил. И на его пунцовых щёчках прямо читалось, что в конверте том – признание мне в любви, которое он сам и сочинил. В стихах скорее всего.

– А вы что? – спросил Сергей.

– Что, что? Конверт покрутила, повертела, порвала и в мусор выбросила. При всех.

– А он что?

– Что, что. Театр он бросил, вот что. Вот и вы сейчас так за деньгами потянулись, что вспомнился мальчик тот. Подумалось, вдруг вы – это он? Посмеялись бы с вами.

– Да уж обхохочешься. И чем же я его вам напомнил, интересно?

– Да он такой же, как вы, медово-янтарный, как кленовые листья, был.

– Обычно все просто «конопатый» говорят. – Сергей усмехнулся.

– Если хотите. Серёжей звали, как сейчас помню, и фамилия такая простая. Серёжа Иванов? Нет. Петров? Дай же бог памяти! Вот и спросила у вас. А у вас какая фамилия?

– Не, Диана Сергеевна, я точно не Иванов. – Сергей помедлил, но договорил: – Но, если хотите знать моё мнение, вы поступили с тем пацаном довольно жестоко.

– Жестоко? Я так не думаю. Скорее тому малолетке на пользу пошло. До свидания, и ещё раз спасибо.

– Диана Сергеевна, – Сергей замялся, – Олег Петрович просил вас проводить до квартиры.

– Да что вы, Сергей, какие глупости! Не надо меня провожать.

– Я провожу, это не обсуждается. Я могу идти за вами, но я должен ему отчитаться, что вы добрались домой.

– Интересно, а как бы вы меня проводили, если бы я вас не вызвала из парка?

– Так я возле вашего дома караулил.

– То-то я думаю, как это вы так близко случились. Ну что ж, идёмте.

Они поднялись на этаж.

– Спасибо, Сергей. – Диана отрыла дверь и встала на пороге. – Вы свободны.

– Я бы хотел войти внутрь, – твёрдо сказал таксист.

– Боже, какие глупости! – Диана впустила его и осмотрелась: – Видите, со мной всё в порядке.

Сергей бросил взгляд на кухню и вдоль лестницы, ведущей наверх:

– Вы уверены, что всё в порядке?

– Видите, никого дома нет. – Диана заглянула за колонны: – Ого!

– Что? – встрепенулся таксист.

– Ничего. – Диана вышла с букетом ландышей в банке сомнительной чистоты. – Олежа цветы вот оставил. А я думаю, чем так приятно пахнет?

– Разве они уже расцвели? – удивился Сергей.

– Нет. Но для Олежи это никогда не проблема. Сейчас в вазу их переставлю. – Диана, выбросив банку в ведро, взяла любимую вазу и утопила лицо в тугом белоснежном букете, и вдруг её осенило: – Сергей, может, чаю хотите? А то всё на колёсах.

– Да нет, что вы. Пойду. – Таксист смутился, но наконец-то ушёл.

Диана прильнула к букету и вдыхала сладковатый аромат, пока слегка не закружилась голова. Диана любила бывать дома одна. Оба их этажа заливал свет огромных окон. Осенью их квартира пылала золотом, зимой воздух в ней серебрился, сейчас казался прозрачным и сильно пах ландышами.

Поставив цветы, Диана взяла телефон:

– Олежа, где достал?

– Кого кто достал? – донеслось из трубки прерывистое. – Связь плохая. Так слышно?

Диана кивнула, перебирая пальцами крохотные колокольчики.

– С тобой тут кое-кто поговорить хочет, – сменил тему муж.

«И то верно, – мысленно согласилась Диана, – разве букет ландышей – тема?»

Трубку взял сын. Услышав голос, уже не мальчишеский, но ещё не мужской, Диана почувствовала, что на глаза навернулись слёзы. Сын услышал дрожь в её голосе и принялся утешать, а она смогла только выговорить, что очень соскучилась. Тогда сын стал развлекать рассказом, как научился подтягиваться. Как ему помог бывший военный, научивший подтягиваться «наоборот». Те военные были в училище наездом как раз после Нового года, и сейчас сын подтягивался не хуже прочих. Диана смогла спросить «как это – наоборот?». Сын сказал, что военный подсадил его на турник, а спускаться велел самому. Оказалось, как сын обозвал «упражнение – жесть», но он за месяц смог раскачаться и сдал норматив на «отлично». Но тут подошло время бежать на построение, сын отключился, пообещав позвонить вечером. Отложив телефон, Диана зажгла горелку под чайником и засмотрелась, как среди голубых язычков пламени прорываются рыжие. Точно такие же буквы полыхнули в её мозгу, когда они с Дмитрием целовались в машине.

«Я буду всё отрицать». «Он не любит меня. Неужели до сих пор не ясно? Что должно ещё произойти, чтобы я наконец поняла? Как он тогда сказал, что дело всей его жизни пострадает? Друзья, жена, дело… А кто я для него после всех этих лет? Семь лет прошло. Или уже восемь? А сначала он осаждал меня целых полгода! А я прогоняла. Хотя влюбилась, едва увидела его на пороге рабочего кабинета. Было видно, что этот стервец вертит женщинами как хочет. Высоченный красавец со стальным взглядом и доброй улыбкой. С горделивой осанкой и бархатистым вкрадчивым голосом. Как он сказал тогда своим бархатным голосом: «Доктор, не знаю, сумеете ли вы мне помочь». И посмотрел испытующим взглядом, будто хотел удостовериться, уже я растаяла или ещё нет. До сих пор не понимаю, как я смогла не показать вида, что готова отдаться ему в тот же миг, да хоть в кресле, в которое усадила его самого. Ещё и что-то ответила едкое, но что – не помню. Помню только, что он удивился.

Потом он удивился, когда я, выслушав его воодушевлённое поздравление с Новым годом, равнодушно спросила: «У вас всё? Тогда вы свободны». Я не хотела ничего начинать с ним. Можно было понять, к чему приведёт наше общение. Во-первых, он был женат, несмотря на то что вместо обручального на его безымянном пальце красовалось резное золото «Спаси, сохрани». Во-вторых, я была замужем и частенько изображала рукой с обручальным кольцом какой-нибудь малозначительный лишний жест.

Но когда Дмитрий поздравил меня с Рождеством, удивилась уже я. Подумав, что в прошлый раз повела себя недостаточно сухо, постаралась исправиться. Но он поздравил меня и со Старым Новым годом, и с Крещением. С международным днём стоматолога – праздником, про который я вообще узнала впервые. Пришлось признаться себе, что это было даже немного приятно.

Наверное, заметив мои колебания, он и решился поздравить меня с Двадцать третьим февраля, ссылаясь на то, что я – военнообязанная. Вот тут я ему надерзила, мол, что, он меня с каждым днём поздравлять взялся? Уверил, что нет. Но за неделю до Восьмого марта поздравил с первым – как не поздравить? Первый же день весны. Помню, он ждал возле училища с букетом каких-то цветов, полыхающих алым в лучах яркого солнца.

Что за цветы он принёс тогда, не помню. Но помню, в тот день во мне что-то сломалось. Я понимала, конечно, что, возможно, я – лишь игрушка для него, лишь вызов его самолюбию, потому что иногда мне казалось, что этот стервец вообще не встречал раньше отпора и теперь задался целью добиться своего любой ценой. Но, несмотря на такие мысли, меня одолевало желание прижаться к нему, вдохнуть запах кожи и ощутить силу объятий.

Между Восьмым марта и майскими праздниками нашлось несколько знаменательных дат. Так что я даже не успевала соскучиться по моему неотвязному. Но когда Дмитрий, узнав неизвестно откуда, поздравил меня с днём рождения в конце апреля, мне пришлось собрать всю волю и взять себя в руки. Но я не подала ему виду, что почти сдалась, ни Первого мая и ни Девятого. Он поздравил меня с Днём детей, чем развеселил, Днём России, затронув патриотические нотки моей души.

В конце июня, как всегда, планировался праздник нашего города. Тот день я ждала с трепетом, хотя никогда раньше не замечала этот праздник. Гуляния выпали на дату ровно через полгода с того дня, как я увидела Дмитрия впервые. Я загадала, что если он придёт меня с ним поздравить, то в следующий раз я ему уступлю, не дожидаясь развода. Он пришёл и поздравил. Позже мне стало казаться, что его поздравление вышло слегка натянутым, но тогда я ничего не заметила. И стала гадать, с каким праздником он придёт поздравить меня теперь? С ночью Ивана Купалы или Днём Петра и Февронии? В воображении я уже рисовала себе миг, как даю волю страсти. Но Дмитрий пропал. Без предупреждений, звонков, перестал приходить, и всё. Я ещё этого не поняла и ждала. Когда он не пришёл в праздник Ивана Купалы, я не забеспокоилась. Подумаешь, подожду ещё пару дней.

В День Петра и Февронии дверь нашего рабочего кабинета открылась, зашёл какой-то мужчина. Увидев, что это не Дмитрий, я каким-то чутьём поняла, что он не придёт, и неприязненно посмотрела на вошедшего. Даже лечить в тот миг никого не хотелось. Дальнейшее я помню смутно. Я спросила мужчину, что его беспокоит, но он перебил меня и сказал, что пришёл сделать мне предложение. Естественно, что я спросила: «Замуж зовёте?» Спросив это, я уже представляла, как я и мой гость рассмеёмся, но он остался серьёзен, сел рядом со мной на диван и достал из кармана коробочку. Маленькую чёрную коробочку, внутри которых на чёрной бархатной выстилке хранят бриллианты.

Коробочку я открыла. Внутри оказалось кольцо. Не удержалась, примерила. Это же ни к чему не обязывало. Красивое, надо признать, колечко-то было. Белое золото, как я люблю. Чистый камень за пару карат. Поигрывая с переливами камня, я удивлённо взглянула на незнакомца. Не помню, говорил ли он что-то? Скорее всего. Сама бы до такого я не додумалась. Но, услышав его предложение ещё раз, я колечко со вздохом вернула и сказала, что уже замужем, а двух мужей у нас по закону иметь нельзя. Вроде бы. На том и разошлись.

Незнакомец ушёл. Я взяла медицинскую карту Дмитрия, нашла его адрес и телефон и поняла, что, несмотря на то что хочу его видеть больше всего на свете, буду обходить стороной не только дом, где он живёт, но и целый квартал».

Чайник, надрываясь, свистел, вода почти выкипела. Диана наполнила чайник снова и принесла потайной телефон. Номер Дмитрия не отзывался, оператор твердил, как заведённый, что абонент временно недоступен. Подумав, что ей надо отвлечься, Диана заставила себя вспомнить всё, что было связано с убийством Янины. Сначала мысли Дианы крутились вокруг того, что случившееся – нелепица, которой не следует придавать много значения. Ведь не могли же её обвинить в том, чего она не совершала? Потом она позабавилась, вспоминая допросы Андрея, где она слегка переигрывала. И тут вспомнила замечание Дмитрия о подлоге.

«Но это нелепость! Это Дмитрий зациклен на слежке, интригах и прочих уловках. Ладно, надо подумать. Что-нибудь необычное я помню? Ну, медсестра заболела. Необычно это? Когда тебе за шестьдесят? С дачи она позвонила в понедельник, и я поняла, что придётся сидеть на работе целыми днями, пока она не выздоровеет. Так что во вторник я приехала раньше обычного, готовясь работать до вечера. В обед позвонила та бабушка, которую в итоге Янина лечила. Всё.

Ах да, позвонила Янина. Потом пришла. Это было необычно. Потому что, в конце концов, она оказалась мертва. Кто-то следил за ней? Я её не любила, конечно, но не настолько. Кому она могла помешать? Рассказами о её приключениях я никогда не интересовалась, а если приходилось что-то выслушивать, забывала, едва она умолкала. Может, её муж что-то разузнал и решил таким образом от неё избавиться? Помнится, она говорила, что развод может подпортить его карьеру. Потому-то и я удивилась, когда Янина сказала, что к нему больше не поедет.

И зачем было ей заявляться на работу чуть не с самолётного трапа? Ах да! Меня проконтролировать. Они с мамашей всё рвутся меня подловить, когда сами жилят копейки на пенсионерах, вместо того чтобы нанять ещё одну медсестру. Так что, когда я одна работаю на собственный страх и риск, извините. Ведь, случись что, не дай бог, конечно, во время лечения с пациентом, кто будет сидеть? Я. И никто меня не убедит, что я делаю плохо. Так что к приезду Янины у меня концы были схвачены. И она не смогла бы ни до чего докопаться, если бы только… Но на это у неё мозгов не хватило бы. Господи, что это я? Прости меня, господи. Царствие ей небесное.

Но её эта заносчивость, от которой меня воротило. Так что пара часов в объятиях Димы куда приятнее вечера сплетен с Яниной. Ну да, а ещё я хотела посмотреть, примчится ли он, если я позову. Влюблённая дура».

Чайник снова парил, Диана, налив чай, перешла с чашкой в гостиную на диван и снова задумалась.

«В тот вечер мне показалось, или Олег смотрел на меня подозрительно? Когда идёшь от любовника, всегда кажется, что муж что-то знает. Но откуда ему? Дима следит за Олегом, где тот бывает, когда, и всегда приезжает на разных машинах. Интересно, с чего столько людей запросто доверяют ему свои нехилые тачки? Или у них выбора нет? В общем, во вторник ничего подозрительного я не заметила. Дальше – среда».

Диана прижала чашку к груди и спрятала ноги под плед, накинутый на спинку дивана.

«Всё было как накануне. Моя чашка с чайной ложечкой рядом. Кружка Янины с остатками кофе на дне. И Янина в кресле. Помню, я позвонила в милицию. Нет, сначала я позвонила в сотовый центр узнать, как дозвониться в милицию с сотового. И сказала, что человека убили. Почему я так сказала? Глупо звучит же. Но сказать, что в кресле сидит неживой человек, мне показалось ещё глупее. Точно убили. Не знаю, за что и как, но знаю точно, что молодые так просто не умирают. Оператор меня, кажется, сама соединила. Голос ей, что ли, мой не понравился? И я до сих пор не знаю, как вызвать милицию с сотового!»

Отставив чашку, Диана закуталась в плед и сползла на подлокотник, высматривая размытое отражение на глянце потолка.

«Что-то было странным в лотке в раковине, но сейчас и не вспомню. Медицинская карта старушки на столе, заполненная Яниной. И снова она поставила диагноз «адентия» без уточнения – частичная или полная! А ведь это – огромная разница! Не научил её случай, когда она обозначила так диагноз мужчине какому-то, а тот пропал без вести. Информации по нему в государственной поликлинике не нашлось, и зубную формулу для опознания запросили у нас. Глянув титульный лист, где рукой Янины было написано «адентия», я сообщила милиционерам по телефону, что зубов у пропавшего не было. Но когда стала готовить официальный ответ, увидела, что Янина, поставив мужчине диагноз по сути «беззубый», умудрилась ему же вылечить и запломбировать целых четыре зуба. Пришлось ей звонить. Она тогда развопилась, что я беспокою её в законном отпуске и она не обязана помнить каждого, кому зубы лечила. А я могла бы и сообразить, что раз поставлен диагноз «адентия», значит, каких-то зубов у мужика точно не было. Я в тон ей подсказала, что желательно отмечать, каких зубов нет, а к диагнозу добавлять слово «частичная». Но она возразила, что главный диагноз «адентия» она обозначила верно, а частичная она или полная – мелочи, не имеющие никакого значения. Но в последней карте хотя бы добавлены общие заболевания – диабет, эпилепсия и ещё какая-то хрень. Я ещё мысленно похвалила Янину за грамотно собранный анамнез. А деньги? Вот деньги я не проверила! Но беспорядка в кабинете не было.

Потом пришли из милиции, и завертелось. Спрашивали одно и то же и всё просили меня показать, как я нашла тело. Это, наверное, у них метод был такой – вдруг я на чём проколюсь? И я, как заведённая, проходила в подсобку и показывала им, как трогала Янину. А тело Янины лежало на полу, ничем не прикрытое. Менты, наверное, решили, раз я врач, мне всё нипочём, а мне стало плохо. Я попросила нашатырного спирта и, не дожидаясь, пока мне разрешат, взяла пузырёк с рабочего столика. Милицейский эксперт на меня закричал, мол, чтобы я ничего не трогала. На что я его успокоила, мол, чуток обождите, в обморок грохнусь и точно ничего не потрогаю. Но нашатырю вдохнула. Голове стало легче.

Потом вынесли тело. Жуткое слово. Пугающее зрелище. Позже приехал Андреев. Почему-то мне сразу подумалось, что он меня подозревает. Или это сейчас я так думаю? Стоп! Он же мент! А я нашла тело. И я решила, что он со мной остроумничает? Вот я дура. Но как же, мы самые умные! Вон как с любовником шифруемся, никому не отгадать. Эх, я и дура. И потом рассказала ему про Диму. Ладно, ума хватило имени не называть, но всё равно дура. Надо было Альберту звонить. Была бы сейчас в шоколаде, если бы даже убила. А теперь у Андреева этого листок, который доказывает, что я лгу. Тихо, спокойно».

Потрогав остывшую чашку, Диана ушла на кухню. Приготовила новый напиток и вернулась на диван.

– Что хорошего в сложившейся ситуации? Женщина я умная – раз, – Диана загнула мизинец. – Авдей за меня и точно поможет – два. Дима поможет, раз сказал, – три. Адвокат у меня опытный – это четыре. И вообще, никого не убивала. Пять. Получается хорошего больше, чем плохого. – Диана вновь прижала к уху секретный сотовый.

Дима выбросил симку, и новую я от него не получу, так как алиби я не открою, и в понедельник меня скорее всего посадят. Не в тюрьму, так в камеру предварительного следствия. Чтобы Авдей мог внести залог, должно вроде слушание какое-то состояться. Но если даже менты успокоятся на домашнем аресте, Дима физически не сумеет со мной связаться, пока я дома сижу. Так что его впутывать мы не будем.

Что делать? Рассказать всё Олегу? Да он меня в порошок сотрёт. И о сыне не подумает. Прецедент был уже. А первая жена ему ведь не изменила, а лишь, почуяв деньжищи, пристрастилась к игре и спилась. Может, тайно поделиться со следователем? Соберут на Диму доказательств, и тогда… Нет уж. Хватит на меня тайн с одним мужиком. К тому же в этом случае Авдей обо всём узнает, пусть позже, а что дальше – смотри пункт выше. Или обратиться к Олегу?»

– Олежа, – заговорила Диана вслух, – ты не мог бы мне помочь подтвердить алиби, что я была с любовником в мотеле, а то у меня небольшие проблемы с милицией?

Диана свернулась на диване комком.

«А я его любила. Люблю. Но что я про него знаю? Что зовут Дмитрий Анатольевич, фамилия – Селиванов, день рождения первого марта, и что мне никто, кроме него, не нужен, что дошло до меня много раньше, чем у нас дошло до постели. Но с чего я решила, что он меня любит? Что всегда приезжал, когда звала? Так все мужики секс любят. Заботился, чтобы муж меня не поймал? Себя прикрывал. Что о разводе моём не заговаривал? Зачем? Ему и так нормально. Так с чего я решила?» Диана взяла кнопочный телефон и по памяти набрала номер.

– Алло, – раздался в трубке неприветливый женский голос.

– Привет, это я, Свет, узнала? – Диана улыбнулась.

– Нет.

– Точно богатая буду. Это я, Диана.

– Новый номер? – с усмешкой спросила Светлана.

– Да. То есть нет. Это не важно. Сколько мы уже не созванивались? Что нового? Не отвлекаю? Дела как?

– Нормально дела, – ответила Светлана и замолчала. Диана тихо спросила:

– Свет, что-то случилось у тебя? Ты грустная или мне кажется?

– Показалось тебе, – отрубила подруга. – Что звоним?

Не услышать сарказм было сложно, но Диана продолжила:

– Тут такое случилось. Помнишь, о ком я тебе рассказывала?

– Конечно. – Подруга вновь усмехнулась.

– Представь, только я собралась разводиться…

Светлана не дослушала:

– Диан? Я тебе сейчас выскажу, обижайся потом, сколько хочешь.

– Уже слушаю. – Диана нахмурилась.

– Извини, но ты живёшь – с жиру бесишься. То тебе бриллиант недостаточно бесцветный, то чёрная икра возмутительно крупная. У тебя было всё! Чего тебе не хватало? Зачем ты в чужую семью полезла? О жене его ты подумала? Которая дома сидит и ждёт, пока ты с её мужем в кровати резвишься? А потом этот муж к ней обратно домой приходит, и она его кормит и поит, обстирывает, обглаживает и спать укладывает. Лечит, когда он болеет, детей воспитывает. И ты присосалась пиявкой и не отпускаешь его.

Диана сглотнула слёзы:

– Свет, у тебя проблемы с мужем, что ли?

– Да пошла ты! – Светлана отключилась.

Диана посмотрела на телефон:

– Вот у меня и нет подруги.

Много лет назад одна из любовниц Олега раздобыла номер Дианы, стала названивать и посоветовала ей паковать вещички, мол, Олег подал на развод. Диана бы не поверила, что Олег мог увлечься столь вульгарной особой, но его документов на месте не оказалось. Было ясно, что женщина говорила правду. О том, что она знает о намерении мужа, Диана виду не подала. Не то чтобы от особой гордости, просто зачем? Раз мужчина решил развестись – разведётся. Тогда случай и привёл к ней Дмитрия.

Смартфон на столе разрывался, Диана нажала приём и ответила на вопрос сына:

– Замечталась просто, сынок. – Диана улыбнулась: – Где там папа?

Ребёнок передал трубку.

– Олеж, у Сашки всё в порядке? – спросила Диана, вслушиваясь в интонацию мужа.

– Нормально. Динуш, как сама? – Олег забеспокоился.

– Голова разболелась немного, я скоро лягу. Кузьма как?

– Я домик снял небольшой с двориком, так Сашка с ней носится.

– Носится? – удивилась Диана. – На Кузьму что-то не похоже, не потеряется?

– Некуда здесь. Забор глухой, и охрана следит, – успокоил супруг.

Но тут в разговор встрял сын, который выкрикнул, чтобы Диана услышала, что папа шутит, так как дом – здоровенный, а Кузьма с ним носится, пытается мячик поймать безуспешно. И что его отпустили до завтра, жалко, что она не приехала.

Выплеснув остатки чая, Диана открыла передвижной бар. Не взглянув на этикетку, муж плохого не держал, налила себе коньяку и поднялась в спальню. Диана выпила целый бокал и легла. Успокаивающее тепло разлилось по рукам и ногам, мягкая волна подкатывала к голове.

«Утро вечера мудренее. Мудренее – это значит мудрёнее. Почему все решили, что утром проблема покажется легче?» Открытие потаённого смысла банальной истины странным образом усыпило Диану.

В дверь позвонили, постучали, снова позвонили. Побарабанили. С трудом разлепив веки, Диана прищурилась на циферблат и увидела, что только семь утра.

– С ума посходили. Звонка им мало. Зачем долбить-то ещё? Прям по мозгам. – Цепляя тапками пол, она спустилась к входной двери и осмотрела её в поисках глазка, которого на двери никогда не было. – Кто?

– Полиция, – ответил незнакомый мужчина. – Гражданка Агеева, у нас постановление на обыск и арест в зависимости от результатов, открывайте!

Подумав «спешу и падаю», Диана прислонилась к двери спиной и громко сказала:

– Удостоверение покажите.

– Дверь отворите, покажу, – не растерялся мужчина.

– А где старший следователь Андреев? Я только с ним буду разговаривать.

– Я здесь. Открывайте, Диана Сергеевна.

Диана узнала голос Андрея.

Алексей принялся набирать начальника накануне вечером, ещё до девяти, Андрей не отзывался. Помощник настойчиво продолжал и лишь в начале двенадцатого добился успеха.

– Андрей Анатольевич, – радостный от того, что дозвонился, воскликнул Алексей, – отпечатки на флаконе с ядом – Агеевские. Дианы Сергеевны, в смысле!

– Ты там прыгаешь, что ли? – спросил Андрей, усиленно размышляя, что делать.

Такой исход экспертизы он предполагал, даже ждал его, но теперь в душе зародилось смятение. Рановато эксперт выдал заключение. До понедельника муж Дианы может узнать результат, тогда Диана исчезнет раньше, чем Андрей до неё доберётся. Но не ехать же за ней среди ночи? Устав разрешает задержание с шести утра, кажется? С другой стороны, пальцы, конечно, весомое основание для подозрения, но для предъявления – недостаточное.

– А что? Предъявим, закроем, осудим, – не терял энтузиазма помощник.

– Не так всё просто, Лёша. Если закрыть её завтра, для предъявления у нас останется понедельник. И будь уверен, её адвокат, сославшись на выходные, явится лишь в понедельник под вечер с ходатайством на освобождение. Но закрывать надо, ты прав. А давай-ка мы гражданке официально про пальчики в понедельник заявим, а завтра привлечём её, как будто она на допрос не явилась?

– А она пропустила? – спросил Алексей.

– Естественно.

Вот почему в субботу с утра Андрей не нежился в объятиях собственной жены, а простаивал под дверями чужой. Диана открыла:

– Андрей Анатольевич, мы же до понедельника с вами договаривались вроде?

– Обстоятельства изменились, Диана Сергеевна. Разрешите войти? – Андрей шагнул внутрь и впустил сопровождающих. – На флаконе с лекарством, которым отравили Янину, нашли отпечатки ваших пальцев.

– Мои? – Диана невольно отступила. – И больше нет никаких?

– Ваши вполне нас устраивают, – сказал Андрей. – Вот ордер на задержание, ознакомьтесь и распишитесь.

– А обыск не будете проводить? – спросила Диана, расписываясь.

Но кто-то рядом сказал: «И так видно, здесь искать нечего», – и Андрей велел ей собираться.

Если бы кто-то спросил Диану, что было дальше, она бы сказала, что всё стало бесцветным. Её серый спортивный костюм, подвернувшийся в шкафу первым под руку. Облезлый фургон, в который её посадили. Дверь изолятора, мокрый бетонный пол изолятора и такой же потолок камеры. Последнее, что она помнила, – неясное ощущение, что она здесь была. Диана никак не могла избавиться от этого тревожного ощущения, хотя никогда не бывала ни в одной тюрьме или изоляторе.

Она очнулась на кровати и осмотрелась. На противоположной стене висел странный стол без ножек, на который она, как зашла, сложила вещи. За решёткой окна светило яркое солнце. Оказалось, оно её и разбудило, ослепив сквозь закрытые веки. Лёжа в горячем луче, Диана почувствовала, что всё равно мёрзнет, и завернулась с головой в одеяло.

В следующий раз её разбудил скрип двери. Не сообразив, где находится, Диана села на кровати и учащённо заморгала. Солнца за окном теперь не было, стены ещё потемнели в свете плафона. Зашёл Андрей. Кутаясь в одеяло, Диана грустно на него посмотрела. Она стала похожей на копию своего фотоснимка, прогнанного через ксерокс с пересохшими чернилами. Андрей почти пожалел её.

– Как вы, Диана Сергеевна?

– Как видите, Андрей Анатольевич.

Даже в её вежливом тоне был слышен сарказм, и нельзя было понять, умышленный он или нет, но жалеть её точно не стоило.

– Всё шутите, – заметил Андрей. – А с виду – умная женщина…

– А вы с виду – мастер на комплименты.

– Диана Сергеевна, может, достаточно препираться? И подумать, как помочь себе.

– И что я, по-вашему, должна сделать? – искоса взглянула Диана. – Признаться вам в том, чего не совершала? Неужели у вас нет и тени сомнения, что вы ошибаетесь?

– Тени сомнения не являются основанием для вынесения приговора. Есть осязаемые доказательства. Поймите, что по исходу дела вы можете заслужить как тюрьму со строгим режимом, так и колонию-поселение. Разница, сами понимаете, огромная. Советую использовать шанс, обусловленный вашим некриминальным прошлым.

– С чего вы решили, что оно у меня некриминальное? – Диана усмехнулась.

– Как с чего?

– Сами же говорили, я долго вынашивала план, а потом попыталась скрыть факт убийства. По-вашему, некриминальные личности на такое способны?

– Я не до конца сознаю ваш мотив, вы – состоятельная женщина, зачем было красть на работе? Или это профессиональное?

– Национальное. Не слышали разве: не сопрёшь – не проживёшь?

– Не соврёшь только там говорится.

– Один хрен.

– Ладно, Диана Сергеевна, думаю, ваш адвокат сможет вас убедить, как вести себя, чтобы отсюда выйти.

– С чего это вы так заботитесь обо мне? Вам же признание нужно.

– Диана Сергеевна, я не только следователь, а ещё человек. Вы не допускаете мысли, что я вам сочувствую? – Андрей постарался сказать с теплотой в голосе.

– Вы – мужчина, – сказала Диана.

На этот раз Андрей не услышал ни сарказма, ни иронии, ни даже намёка на шутку. Диана произнесла слова без эмоций, так говорят, например, «сегодня понедельник» или «вторник». И как ни крути, понедельник не станет средой.

– Ну да, да, вы правы, – перестал притворяться Андрей. – Просто хотел вас утешить. Видимо, не получилось. До свидания.

– Да нет, получилось вполне, – сказала Диана себе, когда Андрей вышел.

Получается, Дмитрий был прав. Кто-то подтасовал факты и решил, что она должна оказаться в тюрьме. Господи, кто? Как ни странно, ответ быстро нашёлся. Диане подумалось, до чего она была легкомысленна, полагая, что супруг не знает о её тайной связи. Эх, Дима, Дима, и машины чужие не помогли.