Мой первый приезд в Америку
Это была совершенная авантюра. От отчаяния. Год то ли девяносто четвёртый, то ли девяносто пятый. Всем плохо, всех тошнит. Кажется, наступил момент, когда нам нечем было оплатить счета – электричество, газ, что там ещё из благ цивилизации. Губерман сказал: «Лети в Америку, старуха, тебе всё равно нечего терять. На билет одолжу, наводки дам… Делай ноги!»
Мне обещали два выступления в Бруклине, один концерт на Брайтоне и где-то ещё, где кучковался клуб русских пенсов на богатых дотациях. Этот самый клуб обещал мне сто пятьдесят долларов за концерт, который они устроили в гулком спортивном зале ближайшей паблик скул. Весь зал, размером примерно с лётное поле, был тесно заставлен стульями, все стулья заняты пенсионерами. По-моему, было там тысяч пять человек, как на футболе. У меня, конечно, был микрофон – гулкий, издающий скрежет, – он звучал с тройным эхом, как объявления на вокзале. А в публике не затихая шла интенсивная общественная жизнь.
«Фима! – кричала куда-то в сторону двери полная дама из первого ряда, – идите сюда, я заняла вам место!» – «Тихо! Вы мешаете!» – кричали ей. «Это вы мне мешаете. Фима, сюда, сюда. Я заняла!» – «Тихо! Вы что, не видите, она начала читать!» – «Большое дело! Так она ещё раз начнёт…»
Там, в памятном спортзале у меня состоялась очень неспортивная схватка за гонорар с бойкой пожилой тёткой-организатором, которая после этого адского представления (долго мне снился этот кошмар) воровским движением сунула конвертик в карман моего пиджака, попутно снимая с лацканов невидимые ворсинки и пылинки.
«Подожди! – велел мой друг, тот, что договорился о выступлении и сопровождал меня на аутодафе. – Пересчитай деньги».
«Ты с ума сошёл?! – прошипела я. – Как я могу оскорбить человека подозрением…»
«Пересчитай, говорю!»
Я открыла конверт. Там лежали семьдесят долларов.
«У меня больше нету, нету! – закричала тётка, пятясь от нас и мельтеша руками. – Мои пенсионеры не в состоянии платить миллионы за билет! Я не знала, что писатели такие рвачи! Ну хорошо, я могу доплатить ящиком кошерного вина…»
«Платите! – играя желваками, процедил мой друг. – Тащите ваше кошерное говно».
Чернокожий сотрудник заведения был послан в кладовку, и мы загрузили наш трофей в багажник машины – ящик был полон самолётными бутылочками сладкого субботнего вина.
«Ты будешь это пить?» – усомнилась я.
«Буду, – ответил мой друг. – Мне абсолютно всё равно, что пить».
«А сколько человек пришло к тебе на Брайтоне?» – поинтересовался Губерман после моего возвращения в Иерусалим.
«Человек семнадцать…»
«Старуха, это успех! – сказал Игорь. – На меня там в первый раз явилось человек девять».
