БОЙТЕСЬ ЗАБОЛЕТЬ СОБОЙ

Если я не для себя, то кто для меня? И если я только для себя, кто я?

Гиллель, иудейский религиозный лидер и законоучитель I века до н. э.

Во время Второй мировой войны у союзников были выдающиеся военачальники: Паттон, Брэдли, Монт­гомери, Эйзенхауэр, Макартур, Жуков… а еще был Джордж Маршалл — младший. Все они служили своим странам и храбро сражались, и только он один стоит особ­няком.

Сегодня мы рассматриваем Вторую мировую войну как четко выраженное противостояние добра и зла. Победа и прошедшее после нее время заслонили человеческие качества людей, которые сражались в те годы за правое дело. Когда заходит речь о союзниках, мы забываем о политике, вероломстве, жажде славы, позерстве, жадности и стремлении максимально обезопасить себя. Многие генералы защищали свою землю, боролись друг с другом и нетерпеливо стремились к своему месту в истории. Пове­дение генерала Джорджа Маршалла было совершенно иным.

По достижениям Маршалл тихой сапой опередил всех. В чем был его секрет? Профессиональный баскетболист и тренер Пэт Райли, в разные годы приведший к чемпионству клубы Los Angeles Lakers и Miami Heat, утверждает, что у великих команд есть склонность двигаться по определенной траектории. Когда они только начинают (до победы), команда идеальна в смысле человеческих отношений. Если условия позволяют, люди собираются, заботятся друг о друге и вместе идут к общей цели. Этот этап Райли называет «безгрешным подъемом».

После того как команда начинает побеждать и к ней появляется интерес со стороны прессы, узы, объединяющие игроков, ослабевают и даже разрушаются. Спортсмены начинают понимать собственную значимость. Грудь колесом, в глазах разочарование. Проявляется эго. По словам Райли, после «безгрешного подъема» следует этап «заболевание собой». Он может «в любой момент поразить любую побеждающую команду», и такое происходит с тревожной регулярностью.

Это, к примеру, Шак О’Нил и Коби Брайант, которые не могли играть вместе. Это Майкл Джордан, от кулаков которого доставалось Стиву Керру, Джаду Бюхлеру и Уиллу Пердью — игрокам его же команды. Джордан бил людей из собственной команды!

Работники Enron погружали Калифорнию в темноту ради собственной выгоды. Недовольные менеджеры, чтобы сорвать проект, сливают информацию в прессу. А уж насмешки и любая иная тактика запугивания встречаются вообще на каждом шагу.

Мы думаем, что мы лучшие, особенные, что наши проб­лемы и опыт настолько отличаются от чужих, что никто не способен нас понять. Такая позиция утопила множест­во людей и команд, которые объективно были гораздо лучше нас.

Одно из немногих исключений из этой тенденции мы видим в случае генерала Маршалла, который стал начальником штаба армии США в день, когда Германия вторглась в Польшу в 1939 году, официально развязав Вторую мировую войну. Почему-то Маршалл ни разу не «заболевал собой», а во многих случаях и вылечивал тех, кто подхватил недуг.

Все начинается со спокойного отношения к рангам и званиям — а ведь именно этим одержимо большинство людей его профессии.

Он не уклонялся от любой публичной демонстрации звания или статуса. Например, настаивал, чтобы президент называл его генералом Маршаллом, а не Джорджем. (Он заслужил это, не так ли?) Но пока другие генералы продвигались по службе с помощью лоббирования (как генерал Макартур, который в предвоенные годы получал преимущество перед другими офицерами — в основном благодаря агрессивным усилиям своей матери), Маршалл активно сопротивлялся подобной практике.

Когда коллеги стали настаивать, чтобы Маршалл стал начальником штаба армии, он попросил их прекратить, потому что «[это] сделает меня заметным в армии. По сути, слишком заметным». Позднее он препятствовал усилиям палаты представителей принять законопроект о присвое­нии ему звания фельдмаршала — не только потому, что считал смешным сочетание «фельдмаршал Маршалл», но еще и потому, что не хотел обойти по званию своего наставника генерала Першинга, постоянно помогавшего ему советами, а в тот момент находившегося при смерти, и причинить ему боль.

Можете себе такое представить?! Во всех приведенных случаях понятие Маршалла о чести подразумевало отказ от почестей, а часто и их передачу другим людям. Как и любой нормальный человек, он желал их, но желал правильно. Еще важнее то, что он знал: какими бы замечательными они ни были, он мог обходиться без них, когда другие не могли. Эго требует почестей, подкрепляющих его. С другой стороны, уверенность в себе способна подождать и сосредоточиться на текущей задаче вне зависимости от внешнего признания.

Возможно, на ранних этапах карьеры нам проще принять такие жертвы. Мы можем бросить престижный колледж, чтобы основать собственную компанию. Или смириться с тем, что иногда приходится осматриваться. Как только мы «сделали это», возникает склонность пере­ключиться на мировоззрение «получить мое». Теперь­ все награды и признание внезапно обретают значение — даже если нас сюда вели не они. Нам нужны эти деньги, эти должности, это внимание прессы — не для команды, не для дела, а для нас самих. Потому что мы заслужили это.

Давайте проясним: мы никогда не заслуживаем права быть жадными и преследовать собственные интересы, обделяя кого-то другого. Думать иначе — не только эгоистично, но и непродуктивно.

Но у Маршалла это доходило до крайности. Задание, ради которого он учился всю жизнь, было практически под рукой: командование войсками в «день Д», пришедшийся на 6 июня 1944 года, когда союзники высадились в Нормандии. Это было фактически крупнейшее в мировой истории координированное вторжение. Рузвельт четко дал понять: если Маршалл желает, он станет руководить операцией.

Место любого генерала в истории определяется его успехами в сражениях. Маршалл был нужен в Вашингтоне, но Белый дом хотел дать ему возможность командовать. Маршалл рассудил иначе: «Это ваше решение, господин президент; мои желания тут не играют роли». Должность и слава ушли к Эйзенхауэру. Оказалось, он был наилучшим кандидатом для этой работы. Он прекрасно справился и помог выиграть войну. Стоило ли что-нибудь иное такой уступки?

Но мы регулярно отказываемся уступать; наше эго мешает выполнять какую-то большую миссию, частью которой мы являемся.

Что мы собираемся делать? Позволить кому-нибудь обойти нас?

Писательница Шерил Стрэйд как-то сказала одному юному читателю: «Ты становишься тем, кем собираешься стать, поэтому ты можешь и не становиться сволочью». Одна из самых опасных сторон успеха — он может сделать нас кем-то, кем мы вовсе не собирались становиться. «Заболевание собой» может испортить самый безгрешный подъем.

Среди генералов был один, который плохо относился к Маршаллу и в середине карьеры, по сути, задвинул его на какие-то невразумительные позиции. Позднее Маршалл обошел его и вполне имел возможности отомстить. Но делать этого не стал. Несмотря на все недостатки того человека, Маршалл видел, что он все еще полезен и стране без него будет хуже. Какова была благодарность за такое спокойное подавление эго? Еще одна хорошо сделанная работа, не более того.

Мы теперь нечасто используем слово «великодушие». Конечно, это была хорошая стратегия, но Маршалл главным образом был прощающим и великодушным, потому что это правильно. По мнению такого высокопоставленного наблюдателя, как президент Трумэн, Маршалла выделяло из всех политиков и военных то, что «генерал Маршалл никогда не думал о себе».

Существует и другая история о Маршалле, позировавшем для одного из многочисленных портретов, которые с него писали в соответствии с высоким генеральским статусом. Маршалл много раз появлялся на сеансах и терпеливо выполнял непростые требования художника. Наконец портретист возвестил: «Готово!» Маршалл встал и двинулся к выходу. «Вы не хотите посмотреть картину?» — пытался остановить «модель» художник. «Нет, благодарю вас», — вежливо ответил Маршалл. И ушел.

Значит ли это, что управлять своим образом — дело неважное? Конечно нет. В начале карьеры вы заметите, что кидаетесь на любую возможность сделать это. По мере того как вы приобретаете опыт, вы осознаете, что в значительной мере работа над образом отвлекает от настоя­щей созидательной деятельности: время, потраченное на репортеров, награды и рекламу, отнято от того, что вас дейст­вительно заботит.

У кого есть время, чтобы взглянуть на изображение самого себя, созданное на холсте художником? В чем здесь смысл?

Как позже отмечала жена Маршалла, те, кто считал его просто скромным и тихим, упускали из виду особенности личности этого человека. Он обладал теми же чертами, что и все: эго, частные интересы, гордость, достоинство, честолюбие, но они были «смягчены чувством смирения и отсутствием эгоизма».

Вы хотите, чтобы вас помнили, но это не делает вас плохим человеком. Точно так же, как и желание добраться до вершины, материально обеспечить себя и свою семью­, — все это часть искушения.

Существует баланс. И это хорошо выразил футбольный тренер Тони Адамс: играйте за имя на груди, и люди запомнят имя на спине.

Применительно к Маршаллу легко опровергается старая идея, что самоотверженность, альтруизм и достоин­ство могут быть слабостью, что они способны отбросить вас далеко назад. Конечно, многие затруднятся рассказать вам о Маршалле подробно — но все они живут в том мире, который в значительной степени сформирован благодаря его усилиям.

А признание — кого оно волнует?

Отправить