Пустыня Рува

Пустыня Рува в истории подвижничества на Святой Земле столь же славна и знаменита, как и пустыня Иорданская. В Руву обыкновенно удалялись для высших подвигов на всю Святую Четыредесятницу Евфимий Великий, Савва Освященный, Кириак, Герасим и другие; ее избирали местом подвижничества на более или менее продолжительное время славные в отцах-подвижниках мужи, как, например, Иоанн Хозевит, отшельник Сергий; в ней некоторые отшельники проводили и все время своей жизни. И неудивительно это: пустыня Рува представляла все удобства для высших подвигов – для подвигов строжайшего уединения и безмолвия, злострадания, терпения, богомыслия. Она занимала довольно большое пространство, заключаясь между западным берегом Мертвого моря, Иерихонскою и Вифлеемскою дорогами. Иоанн Фока, паломник XII века, говорит: «Поток, выходящий от Гефсимании, проходит до лавры св. Саввы и пустыни Рувы, которая находится у Мертвого моря Содомского». И в другом месте: «По ту сторону лавры [св. Феодосия] примерно на 12 миль, близ пустыни Рува, есть монастырь св. Харитона». Так же определяет пустыню Рува и наш паломник игумен Даниил, который говорит: «И ту есть близ лавры [св. Саввы] место на полудня лиц от лавры, имя место тому Рува, и есть близь моря Содомскаго». В отеческих книгах пустыня Рува называется большою пустынею, совершенною пустынею и различаются в ней части, указывается: внутреннейшая пустыня, нижняя часть – склон возвышенности к Мертвому морю и выход к Иордану. Рува представляла собой самую дикую возвышенность в Иорданских горах; в глубоких ложбинах текли с нее в отвесных берегах многочисленные потоки; на каждом шагу скалы, ущелья, пропасти; множество пещер; из растительности лишь дикие, горькие и ядовитые травы; в ней было раздолье диким зверям и разбойникам.

Отшельников, подвизавшихся в пустыне Рува, как видно из отеческих книг, было много, но имена их, к сожалению, не сохранились; известен по имени только один отшельник Рувы – Пимен.

* * *

Преподобный Пимен (память 27 августа) был одним из великих подвижников палестинских в царствование императора Маврикия. Агафоник, игумен Кастеллийской киновии, рассказывал о нем Иоанну Мосху и Софронию следующее: «В один день пошел я в Руву посетить авву Пимена, отшельника, и, нашед его, сказал ему свои помыслы; когда наступил вечер, он пустил меня в пещеру. В это время была зима, ночь была очень холодна, и я весьма озяб. Старец утром пришел и, когда стал я жаловаться на холод, сказал мне: “Я не озяб, любезное чадо!” Услышав это, я удивился, ибо на нем не было одежды, и сказал ему: “Сделай милость, скажи, как это ты не озяб?” Он отвечал: “Лев пришел и спал подле меня и согревал меня. Впрочем, я говорю тебе, брат, что меня съедят звери”. Я спросил его: “За что?” Он отвечал: “За то, что, когда я жил в своей стране и был пастухом овец, презрел прохожего странника, и его съели мои собаки. Я мог спасти его и не спас, но оставил, и собаки растерзали его. Знай, что и я так умру”. Спустя три года старец был съеден зверями, как сам предсказал».

Прп. Пимен Палестинский

Пустыня Каламонская

Пустыня Каламонская лежала в окрестностях Каламонской лавры и распростиралась от нее во все стороны и по эту сторону Иордана, и по ту. В ней в VI веке подвизался отшельник Павел Греческий.

* * *

Преподобный Павел Греческий славился высокой степенью духовного совершенства и нравственной чистоты. В «Луге духовном» приведен рассказ о нем, показывающий высоту нравственного совершенства отшельника Павла; рассказ сообщен был составителю «Луга» Александром, иноком Каламонской лавры.

«В один день, – рассказывал Иоанну Мосху Александр, – когда я был у аввы Павла Греческого в его пещере, вдруг кто-то пришел и постучал в дверь. Старец пошел, отворил ему, потом вынес хлеба с размоченными бобами, предложил ему, и тот ел. Я думал, что это странник, но, посмотрев в окно, увидел, что это лев, и спросил старца: “Почему ты, добрый старец, даешь ему есть? Скажи мне причину”. Он отвечал мне: “Я не велел ему обижать ни человека, ни скота, но каждый день приходить ко мне; я буду доставлять тебе пищу твою, сказал я ему, – и вот уже семь месяцев он приходит в день два раза, и я даю ему пищу”. Спустя несколько времени я опять пришел к старцу, чтобы купить у него сосуды для вина, и спросил у него: “Что, добрый старец, как твой лев?” Он отвечал: “Худо!” – “Что такое?” – спросил я его. Он отвечал мне: “Прошедший день он приходил сюда за пищею, и я увидел морду его всю в крови и сказал ему: "Что это? Ты ослушался меня и ел мясо? Благословен Господь! Я уже не дам тебе пищи отцов, плотоядец! Уйди отсюда". Лев не хотел уйти. Тогда я взял веревку и, свив ее втрое, дал ему три удара, и он ушел”».

Пустыня у Мертвого моря

Пустыня эта находилась в окрестностях Мертвого моря на западной его стороне. Из отшельников, подвизавшихся в ней, известны Софроний и Сергий.

* * *

Преподобный Софроний был великим подвижником. Семьдесят лет он прожил нагим, питался только пустынными травами и ничего другого не вкушал. Дивный отшельник говорил еще о себе Мине, игумену киновии Севериана, посетившему его в одно время: «Просил я Господа, чтобы бесы не приближались к моей пещере, и Господь услышал мою молитву. Я видел, что бесы находились от меня на расстоянии трех поприщ и не смели приблизиться к моей пещере».

Преподобный Сергий жил сначала на Синайской горе, а потом переселился в Палестину, где и подвизался в окрестностях Мертвого моря; жил он и в пустыне Рува. Его именем прославилась пустыня у Мертвого моря. Отшельник Сергий был одним из дивных подвижников и стоял на высокой степени нравственного совершенства. Это показывают некоторые случаи, сохранившиеся в отеческих книгах.

Во время пребывания Сергия на Синае назначили ему ходить на монастырскую службу с лошаками. В один день, когда он отправился на работу, на дороге, по которой ему надлежало проходить, встретил он льва; зверь лежал на самой дороге. Лошаки и погонщики их, увидев страшного зверя, в испуге разбежались. Тогда Сергий, взяв из сумы своей один благословенный хлеб, подошел ко льву и сказал ему: «Прими благословение отцев и удались отсюда, чтобы нам продолжать путь свой». Лев схватил благословенный хлеб и удалился.

В «Луге духовном» записаны два случая, показывающие прозорливость отшельника Сергия, проникновение его в духовный мир. Первый случай сообщил составителю «Луга» Иоанн, пресвитер монастыря Евнухов, второй – ученик отшельника Сергий, армянин. Представим здесь оба эти случая.

«Когда авва Сергий жил отшельником в Руве, оставя Синай, – рассказывал Иоанн Мосху и Софронию, – то прислал сюда в монастырь одного молодого человека, чтобы крестить его. Когда мы спросили о причине крещения, то служивший авве Сергию авва же Сергий рассказал нам следующее:

– Приходит брат сей и просит, чтобы остаться с нами в пустыне. Я, как служитель, принял его, много убеждал испытать прежде самого себя, может ли вступить в сие звание. Потом, узнав его твердое намерение, взял с собою и повел к старцу. Старец, как скоро увидел его, прежде нежели успел я что сказать, говорит мне: “Чего хочет брат сей?” Я отвечал ему: “Просит остаться”. Тогда старец сказал мне: “Поверь, брат, он не крещен; отведи его в монастырь Евнухов, чтобы крестили его в святом Иордане”. Изумленный сими словами, я спросил брата, кто он и откуда. Тот отвечал: “С запада; родители мои были язычниками, и я не знаю, крещен ли действительно или нет”. После сего, огласив его, крестили его в святом Иордане. И он стал жить в монастыре, благодаря Бога».

О другом случае этот ученик дивного отшельника сообщил уже прямо Иоанну Мосху и Софронию. Случай этот касался Григория, игумена Фаранской лавры, бывшего впоследствии патриархом Антиохийским. Об этом случае уже говорено нами в рассказе о Фаранской лавре.