Я приняла душ, чтобы смыть с себя прошлую ночь. Все: шоу, выпивку и то, как я набросилась на Джону. После этого я завернулась в полотенце, другим сделала тюрбан на голове и вышла из душевой. Я провела рукой по запотевшему зеркалу над раковиной, чтобы увидеть свое отражение. Рука задержалась на теплом стекле. По ту сторону лежали лекарства Джоны.

Он доверял мне, и это заставляло чувствовать себя так хорошо, как я не чувствовала долгое время. Но мысли о недавней пересадке сердца Джоны заставили все внутри сжаться, как будто я только что выпила что-то очень крепкое на пустой желудок. Ужасные медицинские катастрофы происходили с невинными молодыми людьми каждый день, но эта казалась каким-то космическим провалом. Ужасная ошибка. Я не могла понять, почему ситуация казалась такой неправильной. Я провела рукой по шее. Попыталась представить, каково это, когда в груди бьется чужое сердце. Оно ощущалось как его собственное? Мог ли он чувствовать, что это не так? Однажды, когда я была ребенком, я случайно проглотила кубик льда. Когда он упал, я почувствовала холодный твердый камень в груди. Мне было интересно, чувствует ли Джона то же самое – не холод, а присутствие чего-то твердого, тяжелого и чужого в груди.

«Ты ведешь себя глупо, – сказала я себе. – Уверена, он не чувствует себя странно. Или он даже чувствует себя лучше. Его старое сердце было больным. Новое дало ему жизнь».

Эта мысль немного подбодрила меня, хотя подозрение, что что-то не так, не оставляло меня до конца.

Я надела короткие шорты и майку и вышла из ванной.

Из-за кондиционера окно было закрыто, и в квартире стояла тишина.

Мирно. Я села на диван, чтобы полюбоваться прекрасным пресс-папье Джоны на кофейном столике. Я подняла морское пресс-папье – морская жизнь, навеки застывшая в тихом океане.

На расстоянии нескольких миров отсюда.

Двадцать четыре часа назад моя комната была одной из пяти спален в Саммерлин-хаусе, в коридорах постоянно звучали десятки голосов, громкая музыка и пьяный смех. Я была не единственной участницей нашей группы – просто самой преданной. Та комната была в постоянном беспорядке: повсюду валялась одежда, ванную комнату заполняла косметика. И стеклянными деталями были не изящные произведения искусства, а переполненные пепельницы или пустые бутылки, разбросанные по полу.

Мирная тишина квартиры Джоны проникла внутрь меня. Я поглотила ее, попыталась сохранить, законсервировать внутри, чтобы потом достать, когда нужно будет снова отправляться в путь.

Моя грудь сжалась при мысли о прощании с Джоной. Я знала его всего несколько часов, но казалось, что больше. Рядом с ним я вела себя иначе, не так, как с другими мужчинами. Вместо того чтобы сцепиться в неуклюжем союзе тел в пьяном угаре, мы разговаривали. Это напоминало закладывание фундамента для чего-то прочного. В Джоне было нечто магическое, позволяющее мне чувствовать себя собой. Мне нравилось быть рядом с ним, и, я думала, ему нравилось тусоваться со мной. Кто знает, что вышло бы, если дать нам время?

Только у нас не было времени. Все, что мы могли бы начать, будет разрушено, когда я уеду во вторник.

– Мы можем оставаться на связи, – пробормотала я себе под нос. Сумасшедший, неумолимый график гастролей маячил впереди, как бесконечная дорога, но сообщение или звонок от Джоны могли бы сделать все более терпимым. Одна только мысль об этом делала отъезд менее пугающим.

Звонок мобильного телефона нарушил тишину. Я побежала в спальню и выудила из сумки телефон. Звонила Лола.

– Эй.

– Привет, милая, – сказала она устало, – ты все еще жива?

– Да, но это грубовато, – ответила я, – как прошла вечеринка?

– О боже, я даже не могу…

Я услышал щелчок зажигалки, и мне пришло в голову, что я не курила со вчерашнего шоу. И не хотела.

– Потрясающе, – выдохнула она. – Вся выпивка была выпита. Звонили из полиции. Сексом занимались многие, в том числе и твоя покорная слуга.

– Ах да? – я присела на край кровати Джоны, – с кем?

– Джейсон Хьюз. Басист нашего нового разогрева. Слишком плохо, правда. Но он горячий. Ты должна ценить жертвы, которые я приношу ради тебя.

– Ради меня? – А потом я вспомнил, как Райан Перри, барабанщик, вчера вечером заигрывал со мной. Вмешался Джона, и Лола потребовала, чтобы Джимми уволил его.

– Да, ради тебя, – сказала Лола.

– Может быть, мы могли бы…

– У нас осталось еще двадцать пять городов и шесть месяцев гастролей с этими ребятами. Ты действительно хочешь рискнуть?

Я посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. – Я уверена, что Райан был просто пьян и вел себя глупо.

– Да, и то, и другое. Но это его не оправдывает, – выдохнула Лола, ее голос перешел в режим лекции, – ты тоже напиваешься и глупеешь, Кейс, и это только вопрос времени, когда он воспользуется ситуацией. Черт, я удивлена, что этого еще не случилось.

– Ого, спасибо, – сказала я, мои щеки запылали. Я чуть было не сказала, что могу сама о себе позаботиться, но у меня не было никаких подтверждающих доказательств. Лола присматривала за мной с тех пор, как мне исполнилось семнадцать, когда успех группы захлестнул меня вихрем записей и непрерывных гастролей.

Я никогда не стояла твердо на ногах и никогда не была достаточно трезвой, чтобы попытаться.

«Но я могу попробовать. Если бы у меня хватило мужества…»

– Извини, что я ворчу, милая, – сказала Лола, – не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Не хочу, чтобы что-то разрушило все это, Кейс.

– Я знаю, – сказала я, – но новый разогрев… это хлопотно.

«Возможно, будет легче найти нового гитариста для нашей группы».

Мысль внезапно всплыла в голове, шокировав меня. Но я не могла произнести ее вслух.

– Я не вижу альтернативы, если только мы не наймем Хьюго на двадцать четыре часа в сутки, – поддразнила меня Лола.

«Чтобы он нянчился со мной».

Мне вдруг расхотелось разговаривать с Лолой. У меня была ночь и весь завтрашний день до того, как я вернусь на работу, и я не хотела терять ни секунды.

– Мне надо бежать, – сказала я своей лучшей подруге, – поговорим позже?

– Конечно, я пришлю тебе сообщение. О, кстати, как дела с водителем лимузина? Он очаровательный. И горячий. Редкое сочетание. Вы двое ладите друг с другом?

Я почувствовала усмешку в ее голосе, и раздражение вспыхнуло.

Она не поймет, если я попытаюсь объяснить, что мы строим потенциальную дружбу, и определенно не поверит, что я не спала с ним. Черт, если бы Джона не был джентльменом, каким он показал себя прошлой ночью, я бы переспала с ним.

Внезапная приятная дрожь пробежала по позвоночнику, и я скрестила ноги.

«Это совсем другое. Джона совсем другой. Он не тот парень, с которым я могла бы развлечься и забыть. Он…»

– Он замечательный, – сказала я, – пока, Лола.

Я повесила трубку и засунула телефон в сумку на самое дно.

Не прошло и мгновения, как я услышала сигнал о сообщении. Я откопала телефон, и мое сердце, кажется, поднялось к горлу, когда я увидела номер Джоны. Но оно упало, когда я прочитала:

– Черт, – сказала я и бросила телефон обратно в сумку. Разочарование было глубоким, не только из-за содержания сообщения, но и от того, каким сухим языком оно было написано.

Никаких проблем. Увидимся позже.

Я посмотрела на ответное сообщение, удовлетворенная тем, что звучало оно небрежно и беззаботно. Так и должно быть, напомнила я себе. У него был план, и он его выполнял.

Я нажала «отправить».

Часы тянулись медленно. Я не понимала, как можно скучать по кому-то, кого я знала всего полтора дня.

Около полудня я сделала то, что предложил Джона, и заказала пиццу – вегетарианскую, на случай, если он захочет съесть ее позже, и шесть упаковок диетической колы из местного магазина. Я переключала каналы, свернувшись калачиком на диване. Когда мне стало холодно, я отправилась на поиски зелено-оранжевого пледа и, наконец, нашла его свернутым в шкафу в прихожей.

На ужин у меня осталась пицца, и я нашла «Когда Гарри встретил Салли» на кабельном канале. Один из моих любимых фильмов, но я не могла бороться со сном и около девяти часов уже засыпала. Мой режим сна был загадкой, я обычно не ложилась спать, пока не заканчивалась вечеринка, только потом проваливаясь в сон. Девять часов – слишком рано для меня. Наверное, нужно было многое наверстать.

Я задремала через некоторое время после «дурацкого журнального столика на колесиках» и проснулась в конце фильма, когда Салли и Гарри были на новогодней вечеринке. Салли как раз собиралась заявить, как она ненавидит Гарри, и эхо «люблю» звучало за каждым «ненавижу». Я расплакалась, как всегда. Им потребовалось много времени, чтобы найти дорогу друг к другу, хотя они все время были рядом.

Моя фантазия была другой. Я всегда мечтала, что настоящая любовь ворвется в мою жизнь и сметет меня с ног.

Я бы сразу узнала его – между нами тут же вспыхнуло бы пламя.

Никаких сомнений или игр. Любовь и страсть с первого взгляда. Он спасет меня от боли и одиночества, и я никогда не буду сомневаться, что меня любят.

Я думала, что этим парнем был Четт. Я была пресловутым мотыльком в его пламени, притянутая его светом, только чтобы сгореть дотла, когда все это оказалось гребаной ложью. А потом у меня ничего не стало. Ни работы. Ни денег. Даже аттестата о школьном образовании нет. Одному богу известно, что было бы со мной, если бы я не встретила Лолу.

Я висела на шее Четта, потом пересела на плечи Лолы. И даже сейчас я укрываюсь под крышей Джоны. Раньше меня это никогда не беспокоило, но теперь я начала думать об этом.

Это меня очень тревожило.

Я выключила телевизор. Теперь свет исходил только от одной маленькой лампы. Я подумала, что надо бы лечь спать в кровать, но веки мои отяжелели, я слишком устала, чтобы встать…

– Кейси?

Нежная рука на моем плече.

– Мм? – Я моргнула, просыпаясь.

Джона склонился надо мной, а затем присел на корточки рядом с диваном.

– Ты вернулся, – сказала я.

– Я вернулся, – выражение его лица было страдальческим, а глубокие карие глаза смотрели устало, – прости, что я оставил тебя одну на весь день. Это дерьмовый поступок.

– Нет… – я села, наконец, проснувшись, – у тебя есть работа и семья.

– Это был плохой поступок. Ты здесь только на некоторое время, и я должен был вернуться к обеду.

Тепло разлилось в моей груди, и я осознала, что нас разделяет всего несколько сантиметров.

– Я выжила. Я ела пиццу. Много пиццы.

Он слегка улыбнулся.

– Я подумал, может, ты захочешь сходить за десертом. Мороженое или еще что-нибудь. Я знаю, что уже поздно…

– С удовольствием, – ответила я, и тепло разлилось по моим щекам румянцем. – Ты можешь позволить себе десерт?

Яркая улыбка Джоны вернулась: сначала легкий изгиб губ, который перерос в широкую ухмылку, озарившую все его лицо.

– Я что-нибудь придумаю.