Мне написала Дена.

Я толкнул Кейси, которая все еще спала, свернувшись калачиком в моей кровати.

– Дена хочет встретиться в Sully’s за ланчем.

– В Sully’s?

– Это бильярдный зал, в котором мы тусовались в колледже. У них убийственные сэндвичи. Их пастрома на ржаном хлебе…

– Остановись. Мне трудно даже думать об этом, – проговорила Кейси. – Я очень устала без всякой причины, и если ты еще раз скажешь «пастрома», меня стошнит. Но ты иди. Наслаждайся.

Я заметил легкую улыбку на ее губах, когда наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.

Был сонный воскресный полдень, и бильярдная почти опустела. Музыкальный автомат проигрывал Джонни Кэша, в то время как полдюжины посетителей пили пиво в баре или играли в бильярд. Я нашел свободный стол и решил сделать пару ударов, ожидая Дену.

Уже приготовился к удару, сгорбившись, двигая кий между пальцами, когда кто-то схватил его позади меня.

– Какого черта?..

Я обернулся.

– Мне пришло сообщение от Дены, – сказал Оскар, мрачно глядя на меня. – Она заявила, что хочет сэндвич с пастромой!

– Я получил такое же, – усмехнулся я, – у твоей жены выдающийся ум.

Оскар издал звук, похожий на смех.

– Сыграем партейку?

– Конечно.

Мы играли в «Восьмерку», не говоря ни слова, но решая, что делать дальше и после нескольких недель молчания привыкали снова находиться рядом друг с другом.

– Давненько я здесь не был, – заметил Оскар в конце игры, натирая синим кубиком мела кончик кия. – Со времен Университета Невады, верно? До того, как Джона отправился в «Карнеги».

– Кажется, да, – согласился я. – Пива?

– Почему бы и нет?

Я подал знак бармену, чтобы тот налил две порции, а Оскар склонился над столом, выстраивая удар, прицеливаясь. Потом послал кий вперед и с мощным треском затопил желтую пару.

– Отличный удар, – похвалил я.

– Ты помнишь тот вечер? – спросил Оскар, готовясь к следующему удару. – Джона так сильно ударил биток на восьмеричном шаре, что тот прыгнул на соседний стол и утопил их восьмерку. – Он усмехнулся. – Это было чертовски эпично.

– Тогда он заявил, что это считается, потому что он так сказал, – посмеялся я.

– Да, точно, так и было. – Оскар посмотрел на место, куда собирался отправить следующий удар, затем его глаза метнулись ко мне. Он со вздохом отошел от стола. – Мне очень жаль, старик. Все дерьмо, что я тебе наговорил. Это было неуместно.

Я почувствовал, как узел напряжения ослабевает в моем животе.

– Все нормально. Я понимаю, почему ты это сказал.

– Из-за Джоны. Я не очень хорошо знал Кейси, разве что видел ее с ним. В моем сознании… это была она. Она была рядом с ним. Понимаю, что это несправедливо по отношению к ней – и к тебе, – но он был так чертовски счастлив. – Оскар посмотрел на меня. – А теперь ты чертовски счастлив… – Он подарил мне свою фирменную улыбку. – Это почти неловко.

– Вот как?

– Я был бы мудаком, если бы продолжал злиться, верно?

– Большим мудаком.

Оскар фыркнул от смеха и обошел вокруг стола. Мы обнялись, похлопав друг друга по спине.

– Я люблю тебя, парень, – признался Оскар.

– Я тебя тоже, – ответил я, устраиваясь за одним из небольших круглых столиков у стены.

Он вернулся к бильярдному столу и посмотрел на восьмерку возле правой угловой лузы. Белый кий лежал посередине стола – четкий, легкий удар.

– Я собираюсь утопить этого маленького ублюдка ради победы.

– Значит, все в порядке, приятель? – спросил я.

Оскар наклонился над столом, почти касаясь кием переносицы.

– Да, у нас все хорошо.

Он начал делать удар.

– Ты в этом уверен? – громко проговорил я.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

– Я же сказал, что да. Ты мне не веришь?

– Я тебе верю.

– Тогда заткнись и дай мне сделать этот удар.

Он отодвинул кий, и как только выпустил его, я сообщил:

– Кейси беременна.

Кий заскрежетал по войлоку и отбросил биток в сторону, прямо в боковую лузу.

– Скретч, – прокомментировал я и отхлебнул пива, чтобы скрыть улыбку, – игра окончена.

Глаза Оскара расширились от шока, а затем, к моему крайнему изумлению, в них заблестели слезы.

– Эй-эй, не будь со мной такой неженкой, – поморщился я, бросая ему салфетку.

– Ты ублюдок, – объявил он, вытирая глаза, а затем рассмеялся. – Хотел знать, уверен ли я? Теперь я знаю, что уверен. Я так чертовски счастлив за тебя, что плачу.

Мне пришлось моргнуть своими проклятыми глазами, чтобы не сделать то же самое.

– Спасибо, старик.

Он опустился в кресло напротив меня за столом.

– Какой срок?

– Небольшой. Недель шесть. У нее назначена встреча с доктором через несколько дней.

Оскар покачал головой и тихо присвистнул сквозь зубы.

– А твои родители знают?

– Мама счастлива. Она тоже не была в восторге от наших отношений, но я думаю, что эта новость помогла ей принять, что мы вместе и у нас все по-настоящему.

– А что насчет твоего отца?

Я пожал плечами.

– Еще одна причина, чтобы настаивать на своем. Я купил бизнес на дерьмовом рынке, и скоро у меня появится ребенок. Ответственность. Неудачный выбор бизнеса может мне аукнуться, и я не смогу содержать свою семью. – Я покачал головой. – Твою мать, своя семья.

Оскар рассмеялся.

– Это только что стало реальным.

– Это становится все реальнее с каждой минутой.

– Не стоит беспокоиться о том, что думает твой отец. Он может прийти в себя, а может – и нет. Возможно, ему потребуется подержать внука на руках, чтобы получить пинок под зад.

– Возможно.

– О господи, какое у тебя лицо, – проговорил Оскар, качая головой, – жалкое. Черт возьми, я никогда не видел тебя таким. Ты так невероятно, удивительно, на сто процентов под каблуком.

– Я видел, как тебе хорошо под каблуком Дены, и мне стало завидно.

Оскар рассмеялся, откинув голову назад, и чокнулся со мной своим пивом.

– Добро пожаловать в клуб.

Я возвращался домой, думая, что улыбка теперь не будет сходить с моего лица. Повернул ключ в замке, и улыбка стала шире, ведь я знал, что внутри Кейси.

Она сидела на диване спиной ко мне, держа сотовый в безвольно опущенной руке.

– Привет, детка. – Я сел рядом с ней. – Ты в порядке?

– Не совсем, – ответила она полным слез голосом.

– Эй, – я осторожно повернул ее лицом к себе и убрал волосы с глаз, – в чем дело?

– Я хочу увидеть родителей.

– Хорошо, – медленно произнес я.

– Я больше не собиралась с ними разговаривать. С меня хватит. Но теперь, когда у нас будет ребенок, я чувствую, что это еще один шанс попробовать. Они могут вернуть меня в свою жизнь. И их внука или внучку.

Она наклонилась ближе, и я обнял ее.

– Ты уверена? – спросил я.

– Нет. Часть меня думает, что это худшая идея в мире. Но другая половина не представляет, как можно не рассказать им. Как они могут жить, не зная, что стали бабушкой и дедушкой? – Она покачала головой. – Мне это кажется неправильным.

«Им, вероятно, наплевать на это».

Она шмыгнула носом и села, ее глаза светились надеждой и страхом в равной степени.

– Твоя мама так обрадовалась. Она обращалась со мной, как с родной дочерью, и я хочу этого от своих родителей. Я должна это сделать. В последний раз. Если они все еще не захотят, чтобы я приехала к ним с ребенком, то это все. – Она тяжело выдохнула, поникнув. – Я что, сошла с ума, раз делаю это снова?

Я не знал, что ответить. Она не сошла с ума, но меньше всего мне хотелось, чтобы ей причинили боль. Хотелось защитить Кейси от еще одного оскорбления со стороны ее мудака-отца.

«Но она старается, – подумал я, крепко обнимая ее. – Она делает следующий шаг и кладет все фишки на стол. Точно так же, как она поступила со мной после Джоны».

Я вытер ее слезы тыльной стороной ладони.

– Это чертовски храбро. Если они снова отвернутся от тебя, то это их потеря, и пошли они…

Кейси шмыгнула носом и слабо улыбнулась.

– Обещай, что не будешь бить моего отца, если он окажется козлом.

– Я изо всех сил постараюсь не сделать этого.

– Я люблю тебя, Тедди, – прошептала она, уткнувшись мне в грудь. – И с гордостью представлю тебя им. Я люблю этого ребенка и ту жизнь, которую мы создаем. Я хочу, чтобы мои родители стали частью этого.

– Я тоже, Кейс, – сказал я, целуя ее в макушку, – больше всего на свете я хочу этого для тебя.