Глава 27

Я полезла в коробку с пончиками, но мои пальцы нащупали один лишь голый картон. Я наклонила коробку к себе и удивилась, обнаружив, что она пуста. Когда я всего час назад села за стол, в ней было с полдюжины пончиков. У меня по-прежнему не было аппетита, его отшибло несколько недель назад, но постоянно грызущий голод, похоже, никогда и не стихал, независимо от того, что я клала себе в рот.

На настенном телеэкране мелькали кадры любимой «мыльной оперы» миссис Хулихан о женщине с амнезией, которая случайно вышла замуж за двух мужчин и не знала, кто из них отец ее ребенка. Я смутно осознавала присутствие матери: сложив на груди руки, она сидела напротив за кухонным столом и, нахмурившись, смотрела на меня.

– Когда ты в последний раз причесывалась?

Я подняла руку, чтобы пригладить волосы, и слишком поздно поняла, что, возможно, я лишь испачкала голову сахарной пудрой. При этом я обратила внимание на то, что рукав моей ночной рубашки испачкан пятнами кофе и чего-то похожего на зубную пасту. По крайней мере, это означало, что в какой-то момент я почистила зубы.

– Не помню, – ответила я, тяжело опускаясь на стул. Интересно, будет ли невежливо, если я встану и посмотрю, что там еще есть в кладовой.

– Скажи, ты могла бы в ближайшее время одеться? – спросила мать.

Я задумалась на миг.

– Возможно, нет. Я в отпуске. – Когда я попросила Дейва Гендерсона дать пару недель отпуска, он чуть не свалился со стула. За все годы, что я работала у него, я еще ни разу не взяла и дня отгула, не говоря уже про две недели!

– Звонил Джек.

Я дернулась как ужаленная:

– Когда?

– Вчера. На мой мобильный. Хотел поговорить со мной.

– Понятно. – Я откинулась на спинку стула.

– Он сказал, что активность в кукольном домике усилилась. Каждую ночь вещи переставляются или выбрасываются. Но появилось и кое-что новое, о чем он хотел меня спросить.

Я пожала плечами, изображая полное равнодушие.

– Фигурка матери, Энн, постоянно оказывается в одном и том же месте снаружи дома. Рядом с тем местом, где мы постоянно находим Уильяма. Как ты считаешь, она пытается нам что-то сказать?

Я подумала о своем обещании Джулии и Ноле попытаться выяснить, что случилось с Уильямом и почему он оказался в безымянной могиле. Это слегка пробудило во мне совесть. Я кивнула.

– Раньше она вечно молчала, затюканная мужем или сыном. Почему сейчас она решила заявить о себе?

– Мне не дает покоя тот же вопрос. Возможно, тот факт, что тело Уильяма обнаружено, неким образом избавил ее от страха. Возможно, правда придает ей сил. – Мать немного помолчала, а затем заговорила снова: – Я сказала Джеку, что могла бы приехать к нему, снова взять фигурки и посмотреть, что я смогу узнать.

Я покачала головой:

– Ты прекрасно знаешь, ты не должна делать это одна.

– Я и не думала, что буду одна.

– Я туда ни за что не вернусь… – сказала я, вставая. – Ни за что и никогда.

Она тоже встала.

– Дорогая, вы с Джеком должны поговорить и все уладить между собой. Я говорю это не из злорадства, но вы оба сейчас довольно жалко смотритесь.

Мое горло сжалось, и я испугалась, что расплачусь. Снова. Я с усилием сглотнула.

– Мама, я сказала ему, что люблю его, а он лишь ответил: «Мне жаль». Боюсь, что все разговоры между нами бессмысленны.

Она на мгновение закрыла глаза, словно собираясь с силами.

– В любом случае, ты должна быть выше этого, а если будешь и дальше днем расхаживать в ночной рубашке, то этим ты горю не поможешь.

Я молчала. С телеэкрана орала реклама какого-то моющего средства. Я взяла пульт и выключила звук. Генерал Ли тявкнул и принялся преследовать своего невидимого друга. Дважды обежав стол, он бросился к задней двери и вовремя остановился, чтобы не натолкнуться на нее. Затем сел, заскулил и принялся царапать дверное полотно.

Я подошла ближе, чтобы взять его на руки, но он зарычал на меня. Испуганно вздрогнув, я выпрямилась.

– Наверное, он хочет прогуляться, – предположила мать. – Одно дело, когда тебя выпускают в сад, чтобы справить нужду, и совсем другое – полноценная прогулка, но на нее его никто не выводил уже несколько недель. – Ее взгляд упал на мои опухшие лодыжки. – Прогулка, на мой взгляд, пойдет на пользу вам обоим.

Зная, что она права, я тяжело вздохнула:

– Уговорила. Пойду надену что-нибудь и вернусь. Но ты пойдешь вместе со мной, на тот случай, если мы столкнемся с кем-то, кого я знаю. Можешь сказать им, что у меня чума или что-то в этом роде, чтобы они не подходили ко мне слишком близко.

– Отлично. Но, пожалуйста, сначала причешись. Да и помада тоже не помешает.

Я была готова испепелить ее взглядом, но тут телевизор включился снова, на этот раз без изображения, только со звуком, во всю мощь заорав «Я только начинаю». Генерал Ли тотчас возобновил попытки выскочить за дверь. Я быстро нажала на пульте кнопку «выкл», после чего попробовала заново включить телевизор. Из него снова донеслась песня. Наконец я выдернула шнур, и кухню заполнила неестественная тишина.

– Посмотри, что я нашла! – крикнула Нола, вбегая в дверь с фигуркой собаки из кукольного домика. Заметив меня с телевизионным шнуром в руке, она остановилась.

– Где она была? – спросила я, чувствуя, что уже знаю ответ.

– Засунута под рубашку моего плюшевого мишки. Понятия не имею, как она туда попала.

При виде фигурки Генерал Ли заскулил и снова бросился к двери. Его маленькое тельце со стуком налетело на нее, словно мохнатый мячик.

Мы с матерью переглянулись.

– Похоже, они не желают оставлять меня в покое, верно?

Мать покачала головой:

– Не желают. А мы – их. Ты либо пойдешь добровольно, либо мы потащим тебя силой, даже если ты будешь кричать и брыкаться. Решай сама.

– Я выведу собаку на прогулку, но это все, что я пока обещаю, – ответила я. – Мне нужно одеться. Может, кто-то выпустит пса, прежде чем он навалит на пол кучу? – сказала я и, не дожидаясь ответа, вышла из кухни.

– Вдруг тебе заодно захочется разок провести щеткой по волосам? – крикнула мне вслед Нола.

Я закатила глаза, но увидеть это ей помешала захлопнувшаяся дверь.

Вернувшись, я застала Нолу, мать и Генерала Ли на тротуаре. Пес как ненормальный рвался с поводка, пытаясь броситься вдогонку за чем-то таким, что остальные не могли видеть. Мне удалось разглядеть лишь мелькнувший хвост, но все остальное ускользнуло даже от меня.

– Он не захотел какать. Похоже, ему просто хочется побегать, – сказала Нола. – Мы ждали тебя.

– Спасибо, – поблагодарила я, беря у нее поводок, и едва не потеряла равновесие, так как Генерал Ли устремился вперед – он один ведал, за чем именно.

– Что на тебе надето, Мелли? – спросила меня мать.

Я посмотрела на ярко-синий велюровый спортивный костюм, как будто видела его впервые.

– Я позаимствовала его у Шарлин. Она сказала, что это подходящая одежда для отдыха.

– А ты не взмокнешь в велюровом костюме, да еще с длинными рукавами?

Чувствуя, что уже начинаю истекать потом, я кивнула:

– Ты же знаешь, какая я мерзлячка. Так что все будет в порядке. – Я не стала говорить ей, что этот костюм – единственное, что на меня налезло. Я сильно отекла, и все остальные вещи сделались мне тесны. Как и предсказывали Джек и Софи, дни, когда я ела все, что хотела, не набирая веса, остались позади. Что поделать: сорок лет – далеко не идеальный возраст.

По крайней мере, мать то ли сделала вид, что не замечает, то ли и впрямь не заметила у меня на ногах шлепанцы, которые я никогда не носила на людях, кроме тех редких случаев, когда отправлялась на пляж.

– Куда мы пойдем? – спросила Нола, запыхавшись.

– Я не уверена, но пес, похоже, гонится за своим невидимым другом. – Больно задев пальцем трещину в тротуаре, я споткнулась и тихо обругала себя. И как только меня угораздило нацепить эти дурацкие пляжные шлепанцы с открытым мысом? – Нам лучше пойти следом за ним.

Мы в быстром темпе зашагали за ним. Я была рада, что Генерал Ли побежал не в направлении Круглой церкви и ее кладбища. Вскоре мы перешли Брод-стрит и двинулись в сторону особняка Ратледжа. Я тотчас догадалась, куда мы идем.

– Эй, это дорога к дому мисс Джулии, – сказала Нола.

– Похоже, ты права. – Я взглянула на мать. Та осторожно вытирала лоб носовым платком, который вытащила из сумочки. Я уже взопрела, как лошадь, однако не желала в этом признаваться, тем более просить у нее платок.

Нам осталось пройти еще один квартал, когда волосы на моем затылке встали дыбом, а по всему телу пробежала холодная волна страха. Моя мать остановилась. Я тоже. Но Генерал Ли продолжал тянуть поводок.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросила она.

Я кивнула, и наши взгляды встретились.

– Вдруг это… что-то не слишком хорошее?

– Разве бывает иначе? – парировала я.

Мать даже не улыбнулась.

– У меня такое ощущение, что если мы пойдем дальше, то поворачивать назад будет слишком поздно. И если ты повернешь назад, мне придется сделать тоже назад, потому что я не могу сражаться одна с тем, что там есть, – они слишком сильны. Так что давай решай прямо сейчас, доведешь ли ты это до конца, чтобы Джулии умереть в мире, или вернешься к своему безделью, как будто твоя жизнь окончена. Прямо здесь, прямо сейчас ты должна понять, что твой дар – это навсегда и что он важней всех разочарований в твоей жизни. Для меня это было так, и я надеюсь, что так будет и для тебя.

Я в упор смотрела на нее, исходя потом в своем нелепом велюровом спортивном костюме и чувствуя себя столь же нелепо, и размышляла о том, всегда ли важные жизненные решения происходят тогда, когда мы к ним менее всего готовы. Я оглянулась на улицу, посмотрела в том направлении, откуда мы пришли, и увидела Нолу. Та с каменным лицом стояла, сложив на груди руки.

За последние несколько месяцев она сильно изменилась. Нет, конечно, она все еще была подростком – нам ждать еще лет семь, пока она выйдет из этого возраста, – и чувствовала себя в своей собственной коже так же комфортно, как и всегда. Но она больше не была одинока. Знай я, что она не станет спорить со мной, я бы даже предположила, что теперь она чувствовала себя частью Чарльстона, имея отца и разношерстную семью, близких людей, которые помогли ей пережить нелегкое для нее время. И все равно я по-прежнему видела перед собой несчастную, растерянную девчушку, которую судьба привела на мой порог, брошенную матерью и не знающую почему. По сравнению с этим боль в моем собственном сердце казалась вполне выносимой.

Оглянувшись за спину Нолы на улицу позади нас, я не увидела Бонни, зато услышала мелодию, которая в моем сознании теперь была связана с ней и как будто исходила из моей головы. Я тотчас ощутила грусть по своей прежней жизни, но скорее как память, чем как необходимость. Возможно, теперь, когда стукнуло сорок, я наконец обменяла метаболизм на мудрость. Или для меня просто настало время повзрослеть.

– Давай, – сказала я. Генерал Ли прыжком устремился вперед, я потрусила следом за ним. Одно дело капитулировать, и совсем другое – признать, что я была не права в столь многих вещах, причем так демонстративно. Моя мать ничего не сказала, но я заметила, как она переглянулась с Нолой, а потом услышала шлепок, как будто за моей спиной кто-то сказал «дай пять» и две ладони звонко стукнулись друг о дружку.

Когда мы приблизились к старому викторианскому особняку, Нола первая заметила желтую ленту ограждения. Та тянулась от самого бордюра, отгораживая весь боковой двор на той стороне дома, где высилась башня, и до дальней границы участка. Перед большой ямой стоял экскаватор, рядом была навалена куча темной земли. Двор был пуст, оборудование выключено, и пока мы стояли, глядя на этот раздрай и размышляя над тем, что нам делать дальше, из дома выбежала Ди Давенпорт – если честно, я не ожидала от особы ее габаритов такой прыти – и что-то держала в руке.

– Мисс Миддлтон, вы как будто прочли мои мысли. Я пыталась дозвониться до вас!

Генерал Ли перестал тянуть поводок, как будто тот, кого он преследовал, исчез, и улегся у моих ног.

– Что случилось, Ди?

Она прижала пухлую руку к груди и остановилась, чтобы отдышаться.

– У нас во дворе прорвало водопроводную трубу – скорее всего, из-за корней большого дуба рядом с домом. Во всяком случае, когда рабочие начали копать, они нашли кости.

– Кости?

Ди кивнула.

– Слава богу, не человеческие, а собачьи – целый скелет. Череп был размозжен – наверно, потому она и сдохла.

Я посмотрела на Генерала Ли, задремавшего от усталости. Как хорошо, что он не услышал ее слов, подумала я.

– Это ужасно. Но почему вы мне позвонили?

Она протянула прямоугольную деревянную шкатулку, похожую на ту, что я видела в антикварном магазине Тренхольмов. Это была перчаточница викторианской эпохи. В таких дамы тогда хранили свои перчатки.

– Потому что там нашли и вот это. Не вместе с собакой, но рядом.

Я передала поводок Ноле и взяла в руки коробку.

– Но почему вы даете это мне? Если это нашли на том участке, значит, находка принадлежит мисс Джулии.

Ди кивнула. Ее щеки горели от напряжения, волосы прилипли к влажному от пота лбу.

– Знаю. Я только что приехала из больницы. Специально ездила туда, чтобы ей показать. Но она попросила меня отдать ее вам.

Я посмотрела на коробку, как будто в ней копошились пауки или другие ползающие насекомые.

– Что в ней?

– Письма. Я показала их мисс Джулии. Она сказала, что вы и мистер Тренхольм решите, что с ними делать.

При упоминании его имени у меня защипало в глазах, и я заморгала. Взглянув на Нолу и мать – они ободряюще кивнули, – я открыла коробку. Внутри оказалась мягкая розовая шелковая подкладка, а на ней – небольшая пачка писем. Конверты были ломкими, пожелтевшими от времени. На них не было никаких надписей. Клапаны небрежно надорваны, как будто тот, кто открывал эти письма, был слишком нетерпелив, чтобы искать нож для бумаг.

– Оставьте их у себя, – сказала Ди. – Мисс Джулия хотела, чтобы вы их прочли.

Передав коробку матери, я взяла верхний конверт и осторожно его открыла. Почерк был мелкий и четкий, а сам текст написан заглавными буквами и определенно мужской рукой. Я быстро посмотрела на нижнюю часть страницы в поисках подписи и обнаружила только инициалы Дж. К.У. Кто же это такой, задумалась я, и встречалось ли мне имя, которое подходит к этим инициалам?

– Джонатан Крайслер Уоттс, – предложила Нола, заглядывая мне через плечо. – Эти буквы были в одной из газетных вырезок, которые нам дала Ивонна в библиотеке Исторического общества.

– Вот что значит молодость. Золотые мозги, – сказала моя мать, кивком указывая на Нолу. – Будь благодарна, что она с нами, и давай читай.

Одарив ее быстрым взглядом, я вернулась к письму и начала читать вслух.

– «Любовь моя, страсть прошлой ночи, ощущение твоей обнаженной кожи, касающейся моей, шелк твоих золотых волос под моими пальцами…» – я умолкла и быстро пробежала глазами оставшуюся часть письма, чувствуя, как горят мои щеки от смеси викторианского романа и эротики.

– Что там дальше? – спросила Нола, потянувшись к письму, которое я после первых же нескольких слов закрыла от ее взгляда.

– Дальше в том же духе, – уклончиво ответила я и, положив письмо обратно в конверт, взяла следующее. Как и первое, оно содержало восторженные охи и вздохи влюбленного Джонатана по поводу шелка светлых волос и невероятные рифмы к словам «желание» и «восторг». Я прочитала остальные письма и обнаружила, что все они практически одинаковы.

Я закрыла коробку и забрала ее у матери.

– Я не понимаю, – сказала я, повернувшись к Ди. – Почему мисс Джулия хочет, чтобы я прочитала эти письма от ее жениха?

– Потому что мисс Джулия говорит, что никогда их не видела. Она хоть и старая, но в здравом уме и в хорошей памяти. Она бы помнила, если бы их читала.

– Я бы тоже, – пробормотала я и на мгновение задумалась. – Но кто-то их прочел и кто-то спрятал. Вот только кто?

– Бедный пес, – сказала моя мать. – Зачем кому-то понадобилось его убивать?

– Может, он умер в результате несчастного случая, и его похоронили здесь, – предположила Нола.

– Мне бы хотелось так думать, – сказала я. – Но, как мне кажется, должна тут быть некая связь, так как пес обитает в кукольном домике вместе с другими членами семьи. Да и голова собаки тоже была повреждена.

Генерал Ли заскулил во сне. Я наклонилась и почесала его за ухом.

– Нола, – сказала я, поднимая на нее глаза, – посмотри на дом и укажи, какое место соответствует тому, где ты нашла фигурки Уильяма и собаки на полу возле кукольного домика.

Она посмотрела на дом и направилась к башне. Казалось, будто весь боковой двор пульсировал энергией. Башню обволакивало черное облако, видимое лишь немногим счастливчикам. Я не стала смотреть вверх, зная, что там увижу.

Нола остановилась примерно в десяти футах от башни и футах в пяти от того места, где в земле зияла яма.

– Где-то здесь.

Моя мать скрестила на груди руки.

– Итак, допустим, Уильям упал или его вытолкнули из окна башни. Если пес был снаружи, он залаял. Если предположить, что Уильям оказался на земле не по собственной воле, тот, кто был с ним, хотел заставить пса замолчать, и как можно быстрее.

Я кивнула, едва ли не кожей чувствуя, как сдвинулись фрагменты мозаики, пытаясь встать на свои места, рядом с другими, которые казались не только двусторонними, но и не имели четких краев. Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. В моей голове внезапно возник семейный портрет Маниго – фото, которое я видела в газете.

Я повернулась к Ди:

– Где была найдена коробка с письмами?

Она указала туда, где был найден скелет собаки. Я посмотрела на мать:

– Разве не здесь, по словам Джека, он постоянно находит фигурку Энн?

Мать кивнула:

– Похоже на то. Возможно, именно она закопала письма.

Я покачала головой:

– Нет, это полная бессмыслица. – Я снова повернулась к Ди: – Вы уверены, что Джулия сказала, что никогда не видела этих писем раньше и не знает, кто и когда закопал их во дворе?

Ди кивнула:

– Уверена. Но зачем кому-то было прятать письма к Джулии от ее жениха?

Я глубоко вздохнула и подняла глаза к башне. Внезапно на меня снизошло озарение, такое же ясное, как образ человека с пустыми глазами, наблюдавшего за нами из окна.

– Потому что это письма Джонатана. Но они предназначались не Джулии.