Глава 26

Первое, что я заметила, подъехав к дому моей матери на Легар-стрит, это машину Джека на противоположной стороне дороги. Второе – красную «Ауди» Ребекки, припаркованную позади нее. Третьим был Рич Кобильт, мой подрядчик, и его, как обычно, приспущенные штаны. Рич стоял у входной двери и уже поднял руку, чтобы постучать. Его грузовик стоял на дороге, перегораживая мне путь.

Я припарковалась перед Джеком, затем вышла из машины, окликнула Рича и подошла к нему вместе с Нолой.

– Добрый день, мисс Миддлтон, мисс Нола, – сказал он, подтягивая сползающие штаны.

– Привет, Рич. Что-то стряслось?

Он поморщился и посмотрел на меня:

– Почему вы всегда спрашиваете об этом?

– Потому что обычно так и есть. Надеюсь, дом не рухнул после вечеринки? – Я пристально посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, насколько я близка к истине.

– Нет, мэм. В доме все в порядке, и мы уже снова приступили к работе. Правда… – Он почесал голову. – Я просто подумал, что вы должны знать, что там все утро был фотограф и еще парень с видеокамерой. Они сказали, что снимают для обложки книги и рекламного видеоролика. Я решил, что это для книги мистера Тренхольма, поэтому не стал их прогонять, но потом появился мистер Тренхольм…

От страха у меня перехватило горло:

– Там был Джек?

– Да, мэм. Спросил их, что они там делают, и, когда они ответили ему, он вышел из себя и велел им убираться прочь. Устроил настоящий скандал. Я пытался дозвониться до вас, но, похоже, ваш телефон был выключен и я все время попадал на голосовую почту.

Я выключила телефон во время разговора с Джулией Маниго и забыла включить его снова.

– Он что-нибудь сказал вам? – спросила я как можно спокойнее.

– Нет, мэм. И я этому даже рад. По крайней мере, он разозлился не на меня. – Рич снова подтянул штаны. – Я подумал, вдруг вы здесь, и приехал рассказать, что случилось.

Я заставила себя улыбнуться:

– Спасибо, Рич. Я вам крайне признательна.

Он приподнял воображаемую шляпу:

– Тогда мне лучше вернуться к работе. Фундамент сам себя не исправит.

Я попрощалась и отвела глаза, чтобы не смотреть ему вслед.

– Почему Джек разозлился, что те люди снимали твой дом? – спросила Нола.

– Просто я не хотела, чтобы он все узнал таким образом.

– Узнал о чем?

Я посмотрела ей в глаза:

– Ладно, рано или поздно ты все равно узнаешь, так что лучше я расскажу тебе сейчас. – Я помолчала. – Марк Лонго написал книгу о загадках моего дома… на ту же тему, что и твой отец. Но поскольку Марк родственник одной из семей, причастных к этой истории, издатель решил, что они издадут его книгу, а не книгу Джека.

Нола вытаращила глаза, чем напомнила мне своего отца. Я даже поспешила отвести взгляд.

– И ты это знала и не сказала ему?

– Я собиралась сказать. Но не успела. Хотела подождать, чтобы сообщить ему об этом лично.

Нола выпрямилась и сложила на груди руки:

– Когда?

– Сегодня, – промямлила я. До меня внезапно дошло, какими надуманными, какими глупыми были причины моей нерешительности. Услышать же это от тринадцатилетней девчонки-подростка было позорно и унизительно.

Нола села на ступени крыльца.

– Не хочу это видеть. Просто посижу здесь некоторое время, пока не станет ясно, что все тихо, и тогда смогу юркнуть в свою комнату. Не хватало мне одновременно разгневанного Джека и Розовой Принцессы. Я точно в кого-нибудь чем-нибудь запущу. – Она прищурилась и посмотрела на меня: – Вряд ли он врежет тебе, но, если все-таки врежет, я не стану его винить.

– Спасибо, Нола. – Я посмотрела на крыльцо. Меня так и подмывало сесть рядом с ней или же вернуться в свою машину и поехать куда угодно, даже по пересеченной местности, лишь бы не идти в дом, чтобы нарваться там на неприятный разговор.

Похоже, Нола разглядела мои сомнения.

– Если ты, Мелли, можешь общаться с мертвыми людьми, то сможешь сделать и это. Скорее всего, он простит тебя.

– Или не простит, – сказала я. Затем глубоко вздохнула, поднялась по ступенькам и открыла входную дверь.

В доме было тихо. Я даже подумала, что машины снаружи принадлежали не Джеку и не Ребекке и я смогу подняться наверх в свою комнату, включить телефон, позвонить Джеку и рассказать ему все. Я уже почти пересекла фойе, направляясь к лестнице, когда меня окликнули.

Я обернулась и увидела в открытой двери, ведущей в гостиную, Ребекку в мягком розовом льняном костюме. Светлые волосы были распущены и волной падали на плечи, глаза – широко раскрыты.

– Надеюсь, ты не возражаешь, но прошлой ночью мне приснился очередной сон. Я хотела рассказать тебе о нем лично, и когда приехала сюда, то натолкнулась на Джека. Мы решили вместе подождать твоего возвращения.

Она подалась вперед, как будто хотела ближе рассмотреть меня, и ее глаза в буквально смысле полезли на лоб.

– О! – воскликнула она и закрыла ладонью рот. Я уже собралась спросить ее, что она увидела, когда в дверях позади нее появился Джек. Его взгляд был хмур и холоден.

– Привет, Мелли, – сказал он, однако его голос нисколько не растопил лед его взгляда. – Приятно видеть тебя снова.

Мое сердце сжалось. Я вспомнила последний раз, когда я видела его: тогда он поцеловал меня на прощание и его глаза были полны обещаний. Глаза, которые сейчас смотрели на меня, как будто принадлежали другому человеку.

– С возвращением, Джек. – Я хотела добавить, что скучала по нему или как мне его не хватало, однако сдержалась, причем не только из-за присутствия Ребекки. Невысказанная правда затаилась рядом, перечеркивая все, что я могла бы сказать.

Ребекка пару раз переводила взгляд с меня на Джека, прежде чем вновь остановила его на мне:

– Думаю, то, что я хотела тебе сказать, подождет… вижу, вам двоим нужно поговорить. – Она исчезла в гостиной и вышла оттуда с сумочкой. – Я уже объяснила Джеку, что до вечеринки ты не знала про Марка… что он нарочно держал тебя в неведении.

Что ж, ей следовало воздать должное. Как бы она ни относилась ко мне, я все же была ее родственницей и она пыталась все сгладить. Как будто это было возможно.

– Я позвоню тебе позже. – В очередной раз странно посмотрев на меня, она направилась к входной двери.

Я посмотрела на Джека и покраснела, вспомнив эпизоды той ночи, которую мы провели вместе.

– Тебе принести что-нибудь выпить? – заикаясь, пролепетала я.

Разве я так представляла себе его возвращение?

Он не удостоил меня ответом.

– Скажи мне лучше, что ты не знала про Марка почти неделю и потому не обмолвилась даже словом. По крайней мере, скажи мне, что ты ничего не знала до того, как мы с тобой переспали. Я прождал здесь больше часа, чтобы услышать это из твоих уст.

Я глубоко вздохнула, зная, что на этот раз мне не отвертеться.

– Я знала. Он сказал мне прямо перед тем, как я ушла с вечеринки. Это была одна из причин, почему я пришла к тебе в ту ночь.

Он пристально посмотрел на меня, как будто пытался перевести то, что я говорила, на понятный ему язык.

– Тебе стало жаль меня? Так вот почему ты пришла? Чтобы меня утешить? – Он горько усмехнулся. – Я ведь сказал тебе это однажды, не так ли? Если я лягу с тобой в постель, то почувствую себя лучше. Вот уж не ожидал, что ты примешь мое предложение.

Я решила шагнуть к нему, но вовремя остановилась.

– Нет, Джек. Вовсе не поэтому. Я хотела сказать тебе, но потом между нами… произошло это. А потом ты уехал, и я все твердила себе, что это может подождать, пока ты не вернешься.

Джек сунул руки в карманы.

– Это все, что мне нужно было услышать, – бросил он и направился к двери.

Я увязалась за ним следом.

– Пожалуйста, Джек. Не уходи. Я знаю, что поступила глупо… я укоряла себя за это каждый день. Я только… Пожалуйста, дай мне все объяснить. Я не хотела сделать тебе больно.

Он обернулся и холодно посмотрел на меня.

– У тебя забавный способ показать это. Зная тебя, могу предположить, что ты ждала, когда я сам все пойму, чтобы тебе вообще не надо было ничего мне говорить. Скажи мне, что я не прав.

Я едва не солгала. Но я начала понимать, что правда, поданная горячей, намного легче усваивается, нежели остывшая ложь.

– Извини, Джек. Честное слово, извини. Просто дай мне еще один шанс. Теперь я вижу, насколько важна была для тебе правда, и я собиралась сказать тебе… – Я даже поежилась – такими избитыми и жалкими были мои слова. Я не договорила, ведь что бы я ни сказала, это не вернет мне его. Я потеряла его в тот момент, когда тем вечером вошла в его квартиру, зная секрет, которым не нашла в себе храбрости поделиться с ним.

– Я не хочу иметь с тобой дел, Мелли. С меня довольно безумия, через которое я из-за тебя прошел. Я думал, что той ночью между нами началось что-то новое, но теперь понимаю, что ошибался. Между нами нет доверия, а без него никак. Жизнь слишком коротка. – Он открыл дверь, но остановился и оглянулся:

– Ты говоришь, что той ночью пришла ко мне, чтобы рассказать про Марка. Но это была лишь одна из причин… А другая?

Я закусила губу и тотчас ощутила солоноватый вкус слез. Я даже не подозревала, что плачу.

– Я хотела сказать, что люблю тебя, – еле слышно прошептала я, глядя себе под ноги.

Джек на пару мгновений замер. Я зажмурилась, ожидая, что он скажет.

– Извини, – наконец произнес он.

Я открыла глаза, лишь когда услышала, как за ним захлопнулась дверь.

Я смотрела на двух безымянных золотых рыбок, нарезавших бесконечные круги в стеклянной чаше, и никак не могла решить, что мне с ними делать или даже как их назвать. Мне показалось, что одна из них изрядно похудела, и поэтому я бросила в аквариум лишнюю щепотку корма. Цапнув первую порцию моего щедрого угощения, пухленькая рыбка победоносно уплыла прочь. Рыбка поменьше подплыла к последней крошке корма и открыла было свой крошечный рыбий ротик, но толстая нахалка опередила ее. Я даже не нашла в себе сил отругать это наглое создание.

Три недели я провела словно в коме. Я не могла спать, не могла есть, не могла ни на чем сосредоточиться. Впервые за всю мою карьеру мое имя скользнуло вниз из первых строчек рейтинга продавцов в фирме Дейва Гендерсона, но мне было все равно. Мои родители, Нола и даже Генерал Ли обращались со мной осторожно, старались не напрягать меня вопросами, предположениями или советами больше гулять на свежем воздухе. Нола в любое время дня приносила мне свежие пончики, после того как одна и та же коробка пролежала в кладовой больше недели. Я в знак благодарности откусила при ней один пончик, но, как только она ушла, выбросила остальные. Было странно ощущать голод и одновременно страдать полным отсутствием аппетита. Такого в моей жизни еще ни разу не было.

Единственным светлым пятном было то, что Джек не просил Нолу вернуться к нему. Я предположила, что причина состоит в том, что кукольный домик нашел себе пристанище в его гостевой спальне. Тем не менее я была рада. Уйди она от меня, и я бы скучала по ней – даже по ее безумной музыке и привычке закатывать глаза. Вряд ли я смогу так скоро пережить еще одну потерю.

Раздался стук в дверь, и я откинулась на спинку офисного стула:

– Меня здесь нет.

В кабинет вошла Софи и, увидев меня рядом с аквариумом, остановилась:

– Ты выглядишь ужасно.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила я, откатываясь на стуле назад к столу и откидывая голову на спинку.

– Правда, Мелани, я никогда не видела тебя такой. Ты… как будто опухла.

Я отвернулась:

– Возможно, я просто плакала.

– Да, я вижу. Но я не только про твое лицо. Посмотри на свои ноги.

Я подумала, что летняя жара в сочетании с моим теперь уже преклонным возрастом сделала мою обувь туже. Я посмотрела на свои опухшие ноги: мои лодыжки определенно приближались в объеме к икрам.

– Какая разница? – сказала я, и мой голос прозвучал жалко, под стать мне самой. – Это, вероятно, от всех соленых слез, которых я наглоталась.

– Мне кажется, у тебя обезвоживание. Ты пьешь воду?

Я лишь простонала в ответ.

Софи плюхнулась на один из стульев по другую сторону моего стола и покатила его ближе, давая мне возможность лучше разглядеть и ее саму, и ее волосы, в которых красовалось около пяти десятков пластмассовых заколок в виде бантиков. Я поняла, как мне на самом деле худо, когда поймала себя на мысли, что ее прическа выглядит очень даже мило.

– Ты не отвечала на мои звонки, хотя Шарлин клянется, что передавала тебе все мои сообщения.

Я откинулась на спинку стула и зевнула. Мне хотелось одного: спать и плакать. Иногда мне даже удавалось делать и то, и другое одновременно.

– Извини. Но я уже все тебе рассказала, и мне больше нечего добавить.

– Вообще-то есть что. Но сначала я хочу похитить тебя и немного развлечь.

Я закрыла глаза:

– Это как-то связано со сном?

– Не обязательно, но это связано с вещами, о которых ты, как подружка невесты, не должна забывать.

Один мой глаз приоткрылся:

– Например?

– Мы едем в «Чарльстон-Плейс». Устроим себе день спа-процедур.

Я села прямо и попыталась представить Софи в белом махровом халате и тапочках.

– В самом деле?

– В самом деле. И поверь мне, увидев тебя, я поняла, что день в спа-отеле будет для тебя не менее полезен, чем для меня.

Посмотрев на компьютер и на мобильник – я еще даже не включила их, хотя нахожусь в офисе уже почти два часа, – я мысленно взвесила две вещи: то ли мне и дальше страдать от сидения в офисе и заниматься игнором звонков, то ли нежиться на кушетке в комнате с приглушенным светом и тихой музыкой, пока кто-то покрывает мое лицо кремом.

– Как скажешь, – вздохнула я.

– Я ценю твой энтузиазм. – Софи встала и взяла меня за руки, помогая подняться. – Я пригласила Нолу, и она ждет снаружи в моей машине. Я также пригласила твою мать, но сегодня утром ей позвонили, предложили должность экскурсовода по дому Натаниэля Рассела.

Я оторопела:

– Моя мать – экскурсовод?

– С прошлого месяца. Я знала, что она будет фаворитом, да и туристы ее любят. Я была уверена, что она тебе уже рассказала.

Плетясь из офиса следом за Софи, словно лемминг, я тщетно покопалась в своих смутных воспоминаниях о прошлом месяце, слишком измученная, чтобы сказать ей, что, еще не спросив меня, она явно была уверена, что я соглашусь.

Я любила «Чарльстон-Плейс», респектабельный величественный отель и своего рода элитную торговую мекку на углу Митинг-стрит и Маркет-стрит. До того как в моей жизни появился Джек, я обожала делать покупки в магазине «Энн Фонтейн» и других красивых бутиках в его мраморных залах и часто приводила клиентов на завтрак или обед в элегантное кафе «Пальметто». Я даже сподобилась несколько раз побывать на торжественных ужинах в дорогущем ресторане «Чарльстон Гриль» с его сказочным десертным меню.

Несмотря на постоянные муки голода, сегодня ароматы ресторанов заставили меня брезгливо поморщиться. Я даже не замедлила шага перед витринами моих любимых магазинов. Более того, прежде чем мы добрались до лифта, который затем доставил нас в спа-центр, я сбросила с ног туфли. Выбор был таков: либо босиком, либо пусть Софи и Нола тащат меня туда на руках. Мне пришла в голову робкая мысль, а не отправиться ли потом к Бобу Эллису и потребовать ответа, почему с каждым днем их туфли как будто становятся на размер меньше.

Я предоставила Софи право выбрать для меня процедуры, в том числе божественное «Абсолютное блаженство», когда два терапевта-рефлексолога одновременно массируют вам лицо и стопы, после чего за дело берутся маникюрша и педикюрша. Мой спа-косметолог Лия была молода, подтянута и энергична, но главное, проявила максимум такта, говоря о плачевном состоянии моей кожи и ступней. С моего дня рождения я ни разу не взяла в руки флакон лосьона или пемзу. Но, несмотря на ее мягкую манеру и заверения в том, что сорок лет – это новые тридцать, я расплакалась и попыталась объяснить ей, что всегда ухаживала за собой и гордилась хорошей кожей – вплоть до недавнего времени, пока мне не разбили сердце, в чем я могла винить лишь саму себя.

Лия проявила чудеса такта и убеждения – из чего я сделала вывод, что косметологи, вероятно, изучают и психологию, – и сообщила, что по окончании процедур меня будет ждать сумка бесплатных пробников, так сказать, для поднятия настроения. Поблагодарив за протянутую мне салфетку, я отдала себя в ее руки. Затем она отвела в комнату, которую я мысленно называла комнатой декомпрессии, где между процедурами прохлаждались одетые в халаты дамы.

Софи и Нола уже были там. Их ногти на ногах и руках были выкрашены в одинаковый ярко-пурпурный цвет. Я села в плетеное кресло напротив них. Моя кожа и мои ступни чувствовали себя восхитительно, но мое сердце было по-прежнему в синяках. Я дважды моргнула, глядя на ноги Софи. На них были коричневые резиновые шлепанцы, а не вечные «биркенстоки»! Ее ступни были маленькими и изящными, с прямыми, ровными пальцами, и могли служить этаким эталоном ног. Мы с ней знакомы целую вечность, но я никогда не замечала, какие у нее красивые ноги. По какой-то причине эта мысль вызвала новую волну слез, и я была вынуждена вновь прижать к глазам салфетку.

Они о чем-то коротко пошептались, после чего Нола заявила:

– У меня больше не было уроков музыки. Мисс Джулия в больнице.

– О боже! – воскликнула я. Свежие слезы были уже готовы пролиться. – Это ужасно. В чем дело?

– У нее проблемы с дыханием, – ответила Софи. – Думаю, это возрастное. По словам Ди, доктора отказываются поверить, что Джулия Маниго все еще жива. Как будто ее здесь что-то держит.

Обе посмотрели на меня так, будто я знала все ответы. Я покачала головой. С тех пор как Джек ушел из моей жизни, я даже перестала видеть призраков, как будто духи подвергли меня бойкоту за мою глупость.

– Я не знаю. Я их больше не вижу.

– Может, ты недостаточно стараешься? – предположила Нола.

Я выразительно посмотрела на нее. В свою очередь она обиженно выпятила подбородок, как будто из нас двоих это я была не права.

– Помнишь ту газетную статью о том, как в дом на плантации Маниго ударила молния и поэтому он сгорел? – продолжила она. – Так вот, Софи сходила вместе со мной к мисс Ивонне в библиотеку Исторического общества, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти сводки тогдашней погоды или новостные сообщения из того же географического района и того же времени. Мы нашли небольшую статью о церковном ужине в соседнем городке. В тот вечер небо было таким чистым, что на нем можно было сосчитать звезды.

– Похоже, это был самый разгар засухи, – добавила Софи. – Дождя не было пять недель подряд.

При этих словах во мне шевельнулся интерес:

– То есть если и был пожар, то, по всей видимости, молния тут ни при чем.

Софи покачала головой:

– Нет. Но это, безусловно, было отличным прикрытием. Если уничтожить причину посещения плантации, а именно дом, вы получите твердую гарантию, что никто не обнаружит две свежие могилы.

– Я предполагаю, что Гарольд Маниго заплатил кому-то, кто напечатал эту вопиющую ложь про удар молнии. Похоже, все указывает на насильственную смерть. Удалось ли идентифицировать найденные останки?

Нола кивнула:

– Вот почему мисс Джулию забрали в больницу. Когда ей позвонили и сообщили результаты анализа ДНК, она перестала дышать, и ее пришлось увезти в реанимацию. С тех пор она в больнице.

– Это был Уильям, не так ли?

– Да, – сказала Софи. – Но они понятия не имеют, кто тот другой мужчина.

– И ты думаешь, Джулия цепляется за жизнь, чтобы это узнать?

– Отчасти, – сказала Софи. – Она все еще ждет прощения Уильяма. Но что, если никакого прощения не будет, пока мы не узнаем всю историю?

Впервые за три недели я почувствовала себя хоть капельку прежней.

– С тех пор как мы перевезли кукольный домик в другое место, тебе снились сны? – спросила я у Нолы.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, но мы по-прежнему не можем найти фигурку собаки, а Генерал Ли ведет себя так, будто играет с другим псом.

Я удивленно подняла брови:

– Я даже не стану притворяться, будто понимаю, о чем речь.

– Кто-то продолжает разбрасывать ноты и переставляет гитару моей мамы. – Я мягко посмотрела на нее, но промолчала. – Как я понимаю, мама все еще здесь.

– Похоже на то. Думаю, ты права, – ответила я.

Нола с мольбой посмотрела на меня:

– Ты поможешь им, Мелли? Не только мисс Джулии, но и моей маме тоже? Твоя мать сказала, что попытается, но без тебя ей не справиться.

Я колючим взглядом посмотрела на Софи:

– И для этого вы сегодня устроили посещение спа-отеля? Хотите, чтобы я вмешалась?

Они обе пожали плечами.

– Разве это так важно? – сказала Софи. – Мы скучаем по тебе, и есть призраки, которые в тебе нуждаются. Что, если ты обратишь внимание на что-то другое, помимо твоих страданий, и тебе станет легче?

Меня разозлило, что мной так беззастенчиво манипулируют, что кто-то указывает, как мне жить, хотя я прекрасно справляюсь и без посторонних советов. Во всяком случае, справлялась до недавнего времени. Моим израненным, многострадальным сердцем я понимала, что они правы, что я не хочу жить так, как жила последние три недели. Но больше всего меня злило то, что я позволила кому-то другому понять это за меня.

Пытаясь собрать, насколько это было возможно, остатки собственного достоинства, я встала, одетая в банный халат и в тапочках на ногах.

– Я подумаю об этом. Но я не уверена, что смогу помочь. Они не желают со мной разговаривать, и, честно говоря, я устала от безуспешных попыток. – Я шагнула мимо Софи и Нолы. – Пойду переоденусь.

Уходя, я чувствовала спиной их взгляды, а также ставшее уже хорошо знакомым жжение в глазах и была готова разразиться очередным потоком слез и жалости к себе.